Руки — их слишком много. Они касаются его везде, начиная с обнажённой груди, спускаясь по бёдрам — тело кажется таким невыносимо горячим. Ему тесно.
— Тебе приятно?
Он не смог бы ответить даже, если хотел. Этот голос обжигает уши. И клыки болезненно вонзаются в затылок.
Макак содрогается и стонет.
А затем распахивает глаза.
В комнате невыносимо душно. Он сонно смаргивает, пытаясь сфокусировать взгляд на потолке. Одеяло отброшено куда-то в сторону и Макак снова уснул обнажённый. Холод из окна пробирается по телу, снимая покалывание возбуждения.
Но лицо по-прежнему горит до кончиков ушей. Ему всё равно требуется разрядка.
— Чёрт. Снова этот сон.
Мокрые сны для Макака стали почти обыденностью. С тех пор особенно, как он расстался с очередным секс-партнёром, который начал отношения.
То было всегда. Любой из них рано или поздно предлагал встречаться, либо объявлял об отношениях. Ничто не может длиться вечно.
Лишь Макак не имел никакой достойной возможности встречаться с кем-то. Его утро проходило за типичными процедурами, скромным завтраком и уже через минут двадцать он должен был быть на работе. Возвращался всегда не раньше девяти, иногда оставаясь допоздна. С таким расписанием, вынужденный видеться лишь на выходных, Макак не мог себе позволить завести парня. Он сам с трудом вывозил — другие и подавно.
И этот день бы не отличался от других, если бы во время чистки зубов, Макак чуть отведя голову не заметил укус.
И то определённо не было насекомое.
Опасения подтвердились на работе. На перерыве один из сотрудников сделал недвусмысленный намёк про шею Макака, заставив того весь остальной рабочий день просидеть как на иголках.
Он не спал с кем-либо уже больше пары месяцев точно и не мог же сам себе поставить укус? Тем более, когда жил один, а из питомцев был только кот.
И кот на такое не способен. Хоть следы были явно от клыков, но уж слишком то выглядело как от человека…
И напоминало его мокрый сон.
Макак не помнил, как вернулся домой. Слишком уставший после очередной переработки и слишком вымотавшийся морально от бессмысленной дилеммы с утра. Впрочем, заключив, что не мешает, а значит пусть будет — Макак решил забить на странное происшествие с шеей. И, закинув в себя банку пива, упал на диван, там же скоро задремав под шум рекламы.
Когда Макак проснулся было только три часа ночи. Телевизор, который он оставлял работать давно выключился, а пустая банка из-под пива валялась на полу. Макак так и уснул в одежде, поэтому всё тело ломило, а от собственного запаха становилось дурно.
Он решил принять быстрый душ и доспать в спальне, раз уж всё равно сегодня выходной, а он уже проснулся.
Прохладная вода окончательно вытянула всю дремоту. Но, откинувшись на стенку душевой, Макак прикрыл ненадолго глаза, отдаваясь каплям, стекающим по телу. Ему требовалось хорошее расслабление после чертовски трудной недели и выпотрошенных нервов.
Вода постепенно нагревалась. Макак того почти не заметил, пока что-то холодное не коснулось груди. Совсем невесомо, что он бы спутал с прохладой воздуха или кондиционера, если б не отрезвляющий шёпот у уха.
Макак распахнул глаза, обернувшись. В душе он находился совершенно один, даже кот в это время должен спать где-то на его кровати. Но ощущение наблюдение — чужого, внимательного взгляда — не исчезло.
Словно множество глаз были направлены сейчас на Макака. Ему хотелось поскорее помыться и выйти, чтобы избавиться от этого фантомного наваждения, но тело отказалось слушаться.
— Что?
Невесомое, словно пар душа, окутало его. И прошлось вдоль спины, заставив мурашки пробежаться по телу. Макак бросил взгляд на запотевшую стеклянную дверь душевой, отчётливо различив тень фигуры за собой.
Нечто двинулось. Тепло отдало шею — там, где находился помутневший за день, утренний укус, который перекрыли новым, вызвав всхлип с губ.
Его касались будто везде. Макак пытался сосредоточиться на одном из ощущений, но что-то невесомо-мягкое проходилось по спине, груди, животу и между бёдер прежде, чем сжать те с потусторонней силой. Макак уже чувствовал, как останутся синяки.
Он думал, что сходит с ума. Что ещё не проснулся — и это один из тех мокрых, кошмарных снов, но лёгкий укор страха казался слишком реалистичным. Как и дрожь — то и дело одолевавшая тело.
И он впервые мог почти отчётливо чувствовать и ощущать то, что его касается. Даже слышать — его обжигающий уши шёпот.
Макака держали, словно в тисках, но по правде он не желал противиться. Телу хотелось этого — сильных рук, что стягивали бока талии, впиваясь когтями и неспешно гладили уже вставший член, поддразнивая головку.
Собственные вдохи мешались с шумом воды и Макак был уверен, что ещё немного — и точно потеряет крышу. Слишком хорошо отдавалось жаром по телу даже лёгкое прикосновение, как языка. И приятно жгли укусы, что при нём же расцветали на теле — прокушенные до крови.
— Пожалуйста… — Макак не узнавал собственного голоса. Слишком молящего и сиплого. Но, кажется, он был готов вот-вот заплакать от возбуждения и переизбытка всего. Еле удерживаясь в чужой хватке.
Долгожданное ощущение внутри заставило его голос дрогнуть в стоне, переходя на хнычущий скулёж. Макак чувствовал, как оно двигалось, растягивало — горячее и склизкое. Это не было похоже ни на что, с чем он имел дело раньше. Макак принимал то впервые, но уже был зависим от всех этих ощущений, что горячо стягивались внизу живота и дурманили желанием и тело, и разум.
А затем оно вошло. Не сдерживаясь — так, что постепенные первые толчки быстро сменялись на жадные шлепки по коже. С каждым движением Макак мог ощутить его всё яснее и увидеть, как тёмный силуэт обретает всё больше форм на запотевшем стекле.
Его несуразный шёпот складывался в различимые, короткие фразы, который Макак заглушал собственными, вязкими стонами. А затем развернулся и, не думая, языком проник в чужой рот. Почти заскулив от глубокого и грубого поцелуя.
Его схватили за волосы, прижав спиной к стене. Макак мог лишь сдавленно вскрикнуть, пока в его тело раз за разом врезались, сменив только позу. Он с трудом выдерживал это сверхчеловеческое, звериное желание.
Когда от губ отпрянули, Макак смог разомкнуть веки, наконец увидев — получеловеческая фигура с двумя горящими голубым цветом глазами. Она выглядела пугающе — расходясь чёрным дымом ползущих языков чернил, которые объяли всего Макака. Пока нечто перед ним беспощадно раз за разом насиловало прижатое тело.
Вода давно отключилась и лампочка с хлопком взорвалась, погружая ванную во мрак. С глаз Макака беспрерывно капали слёзы, кровь застывала в жилах и кружилась голова, помутняя взгляд. Но, обхватив монстра ногами, Макак вбирал в себя ещё и ещё, требуя, чтобы его изничтожили полностью.
— Да. Мне… чертовски хорошо.
Почти безумная ухмылка на губах монстра дарила нечто необъяснимое и такое жгучее в выпуклом членом животе, что Макак кончил без стимуляции рук. И его наполнили — чёрным, горячим и вязким, что окончательно очистило голову. Сделав из Макака лишь похотливое и просящее тело, требующее ещё и ещё, пока не наступит рассвет.
***
То было лишь первым разом. И больше неразличимая фигура в его доме не скрывалась, чему оба были только рады. Они занимались этим каждую ночь, а могли и на утро, пока Макак опирался на раковину, дрожащими руками сжимая зубную щётку или лениво мурлыкал в постели, принимая член по глотку в рот.
Он попросту не мог вынести такого, но с каждым новым разом чувствовал, что не хочет прекращать, а тело после — находилось в полном блаженстве и экстазе.
— В последнее время, ты выглядишь куда лучше.
Сказал как-то коллега на работе и Макак только тогда обратил внимание, что и правда будто заново расцвёл. Ему уже ни раз поступали новые предложения о знакомстве или отношениях, но их все Макак отвергал, с каждым днём обнаруживая всё больше меток на своём теле. Да, этот монстр невозможный собственник.
— Я дома.
Сегодня уже был месяц и Макак постарался вернуться пораньше, чтобы отметить. В квартире его уже ждала полная чистота и горячий ужин, накрытый на столе.
На одном из стульев, закинув ногу на ногу, сидела фигура мужчины в строгом костюме. Его можно было принять за обычного хорошего собой человека до тех пор, пока мужчина не оборачивался. Его голова двигалась без тела, а чёрные тени расходились по полу. Он глядел на Макака с улыбкой, что будто приросла пугающей маской к лицу и двумя чёрными впадинами глаз, в которых иногда зажигался мёртво-голубой огонь.
При виде этого улыбка на губах Макака возникла сама по себе. Он стянул неудобный пиджак и проследовал к кухне, где его ждали, расстёгивая по пути стягивающие первые пуговицы рубашки. И игнорируя дополнительный стул и накрытый стол, Макак устроился на коленях, прямо между чужих ног.
— С возвращением.
Произнёс искаженный, резкий голос и чёрная рука коснулась его волос. Макак почти как пёс потёрся об ту прежде, чем перейти к главному, медленно расстёгивая ширинку брюк.
— С годовщиной нас, дорогой.
***
Макак запихал в себя сразу несколько блинов и, разговаривая одновременно по телефону, быстро собрал вещи в портфель, спеша к двери на выход. Он уже опаздывал.
— Так, всё взял и…
Не завершая звонок, Макак обернулся на фигуру, что выглядывала из тёмной спальни, наблюдая за ним. И на губах растянулась смущённая улыбка — полностью игнорирующая голос в трубке.
— Спасибо за завтрак. Увидимся после работы, дорогой.
Он вышел, заперев за собой дверь, пока монстр, не сводя с той взгляда, улыбался. И прежде, чем отойти, издал урчаще-бурлящий звук, погладив проснувшегося кота. Они оба выглядели довольно.
