I used to rule the world

- Привет, старый друг. Захотелось усмехнуться. По-доброму, но усмехнуться. Рука потянулась к груди, животу... ...разумеется, кровь не хлестала. - Значит, я всё-таки умер, - нарочито весело сказал Святополк, улыбаясь мужчине напротив. Тот улыбнулся в ответ, качая головой: - Так и есть, Святополк. Уж прости за правду. - Ничего, - отмахнулся Русь, поднимаясь с кряхтением на ноги. - Лучше уж горькая правда, чем сладкая ложь... Хазария тогда не убил, а сынишка монгола убил... надо же. Хороший у него наследник растёт... - Честно, я надеялся свидеться с тобой только в конце времён. - А я не прочь был бы свидеться по-раньше, но в других обстоятельствах, - глаза потухли; улыбка держалась. - Знаешь, а я ведь... женился. И Велес... то есть чёрт побери, а мы ведь в последнюю встречу и правда прощались как в последний раз... - Варяжин вздохнул. - Знала что-то Иппа, что ли... - Ну-ну, Святополк... - А ещё мои дочери... - Русь снова посмотрел на мужчину. - ...мы всё-таки похожи. И твои, и мои потомки спорят "а кто главный на Руси?". Хотя стоит признать, я тоже не мало масла в этот огонь подлил... - Хм-м, - кивнул собеседник. - Есть какие-то сожаления? Ты должен вспомнить и желательно сказать перед тем, как я проведу тебя на Тот свет. - А что, мы разве не там...? - Это что-то на подобии... "залы ожидания", как сказала та женщина. - Какая женщина? - Очень похожая на тебя. Особенно глазами... Святополк похолодел; улыбка дрогнула: - А... так, дай-ка подумать... - мужчина потёр подбородок, стараясь не думать о помянутой женщине. - Сожаления... - Про жену ты уже сказал. - Гм-мг, - кивнул Русь. В голове возник образ Ипполиты; такой величественный, но такой родной... В последний раз они виделись в самом начале этого столетия (по летоисчеслению от Рождества Христова). Тогда он ей поцеловал руку на прощание, бормоча, что он выгонит монголо-татар со своих земель, а она даже глазом не успеет моргнуть. Византия тогда даже не посмеялась в своей обычной манере, лишь молча улыбалась. Нежно, но печально улыбалась. Затем она пропала. Конечно, бывало, они не виделись временами лет по пять в силу занятости обоих из-за собственных проблем (хотя иногда этими "проблемами" был сам Святополк, чьи князи иногда промышляли походами на Царьград, и тогда долгожданная встреча не была проблемой. Хотя после этого ночами во время их уже постельных сражениях Иппа хорошо на нём отрывалась и на утро вставал вопрос, а кто из них всё-таки жена в отношениях), но тут она пропала - и всё. Лет десять прошло, прежде чем пришло письмо от Вирсавии, одной из их дочерей, что жила в Царьграде с Ипполитой, а не стала кем-то из его княжеств. "Константинополь захватили крестоносцы," - писала Вирсавия на корявом русском (всё-таки, ромейский она знала лучше). - "Де-факто Второго Рима больше нет, но мама жива. Она у Евпраксии, Никейской империи, это ее младшая сестра, теперешнее образование на бывшей ромейской территории. И мы со Стефанией тоже. Я теперь зовусь Трапезундской империей, а Стефа - Эпирским деспотатом. Помнишь Эпир? А я говорила, что у них со Стефой какие-то мутки, а мне не верили..." (Ох, крестоносцы). (Он их, право, недолюбливал даже больше, чем монголов и даже хазар). Когда-то его тоже уничтожили, разбили в пух и прах, но он поднялся на том поле, перебрался жить к славянам, что когда-то были заметным меньшинством в его составе, ославянился. Вновь стал страной, даже имя похожее на прежнее взял - Русь (человеческое тоже сменил. Но тут причины ещё более личные). Тот факт, что Иппа переживает что-то такое же, грело душу (их брак точно заключён на небесах!), но всё-таки он не находил себе места из-за беспокойства. Он же её любил. Любит. И будет, кажется, любить всегда. Поэтому он искренне желал ей быть Вечной империей, оправдывая прозвище своего отца, чьим именем - Римом - она себя зовёт. Пусть будет вечна, пусть они встретятся лишь на Страшном суде, когда Бог подымит мёртвых... А ещё... - Никон и Ефанда. - М? - Я не успел извиниться перед Никоном и Ефандой, - проговорил Святополк. Второй мужчина вновь склонил голову: - Это... - Ефанда - это Ладога. Я в честь неё, кстати, одну из дочерей назвал... - замялся Варяжин. - А Никон... твой сын, вообще-то. - В смысле? - Новгород. Ты убил Гостомысла*, согнал его жителей на новое, но близкое место и сказал - "вот тут и будет Новый Град"... Я сам с ним познакомился чуть позднее, тогда Олег только регентом Игоря стал. Он стал моей столицей. А потом... - голос Руси дрогнул. - Олег познакомил меня с Аскольдом. Киевом, то есть. Одного из его князей, что убил Олег, тоже Аскольдом звали, ха-а... он стал моим стольным градом, - нижняя губа задрожала. - Княжеским столом. Моя дочь Ольга, ставшая Киевским княжеством, считалась самой солидной в глазах твоих потомков. Всё стало крутиться вокруг Киева... - он задрожал; протянул руки к лицу, схватился за него, за щёки. - Иногда даже казалось... что я вот-вот стану зваться какой-нибудь Киевской Русью, а не Русью. Стану лишь дополнением к "великому столу", мол, вот Киев Великий, а там какие-то русские земли рядом, неважно... Столько крови пролито... а я просто бросил Никона. И Ефанду. Оставил на них Ярославу... и всё. И что говорят люди? "Киев - мать городов русских, главный город на Руси"... Киев, Киев, всё вертится вокруг Аскольда, будто это с него "пошла русская земля"! В этом, разумеется, нет его вины. Во всём виноват лишь я. Что бросил Ладогу, что когда-то заставила меня поверить, что я воскресну из пепла, как та птица из восточных сказаний, что эти многобожники-дикари вятичи, словене, кривичи, поляне, даже принадлежащая к другому роду-племени чудь, что соседствовала с ними на моих землях, объединятся в единый, великий народ... в мой Народ. Что бросил Новгород, твоё дитя, настоящее "начало русской земли". Что мальчонкой смотрел на меня так скромно, но с такой восторженностью в глазах... а взрослым мужчиной смотрел на меня... с таким разочарованием... и глубокой печалью. Я должен был... хотя бы извиниться. Даже если не простят. Но... Собеседник молчал. - А ещё... - Святополк сделал вдох-выдох. - Мои дочери... Они все... их так много. Ольга, что сгубит гордыня. Ефанда, смотрящая на Запад. Забава, опороченная в юности. Ярослава, смотрящая из-за спины Новгорода. Иулиания, сбежавшая к балтам. Звенислава, дитя его греха. Рогнеда, Людмила, Любомира, Феодосия, ещё куча имён... ...в голове возник образ младшенькой. Ипполита назвала её Еленой - "есть много значимых женщин с этим именем... например, Елена Прекрасная, из-за которой пал Илион...". Большие глаза, по внешности идеальная смесь его и Иппы, - а она смотрит хмуро, поджимая крохотные губёшки и хватаясь пальцами за юбку Анастасии. Выглядит так, будто она с рождения обиженна на этот жестокий мир... ...как и он в детстве. Он ведь тоже был младшим ребёнком, он тоже... (...руки в красном, течёт, течёт, а они...). (Нет). (Об этом он точно не сожалеет). (Только если об Искрасе...). (Всё горит...). - ...я хочу, чтобы они были счастливы, - прошептал он, смотря в никуда. - Как и мои внуки... и правнуки, полагаю. Чтоб были счастливее, чем я когда-либо был, - Варяжин повернулся к мужчине, улыбаясь - широко, будто счастлив. Перестал дрожать, опустил руки. - И мой народ... чтоб был счастлив. Больше у меня нет никаких сожалений, дружище. Собеседник улыбнулся в ответ. - Я рад. Идём, Святополк, - протянул руку. Тот кивнул, хватаясь за неё: - Идём, Рюрик. (В истории русских земель началась новая глава).