ИСТОРИЯ 1: СУЕТА ВОКРУГ ДИВАНА
Мне кажется, что диван взял моё фото, сходил к гадалке и сделал приворот. (с) автор не указан
Олег приближался к месту назначения. Наверное. Учитывая, что место назначения было точкой довольно расплывчатой: оттрубив последний контракт, он вернулся в родной Питер, намереваясь переночевать где бог пошлет и наутро со свежими силами начать новую жизнь. За окном проплыла сверкающая кукурузина «Лахта Центра» – уже совсем готовая с виду, за десять с лишком лет Олег, наезжая в отпуска, видел ее на разных стадиях строительства – за ней вереницей пробежали, перемежаясь стройками и жилыми комплексами, круглая башенка «Отделстроя», приземистый «Приморский», краешек центрального парка, набережная; после Ушаковского моста обочины приятно затопило летней зеленью, а с Троицкого Олег полюбовался на фрегат. Город постоянно преображался – неуловимо в одних местах, радикально в других, но Олег наблюдал за процессом с удовольствием: многообразие зданий неизменно радовало глаз после многих месяцев, когда пески сменялись руинами, а руины – песками. Впрочем, теперь пустыни и полуразрушенные города остались позади навсегда. По Дворцовой набережной Олег доехал почти до Эрмитажа, после чего его тормознули с обочины. Олег не понимал прелестей автостопа в центре города, тем более рюкзаков и вообще багажа у стопперов подозрительно не наблюдалось, однако в руках у высокого появилось какое-то удостоверение, и Олег подъехал почти на автомате. Их было двое – один на вид Олегов ровесник, усатый и длинный, как шпала, второй пониже, молоденький, гладко выбритый, очкастый, со светлой головой, похожей на созревший одуванчик. Длинный приложил к стеклу раскрытую ксиву, и Олег с обреченным вздохом толкнул дверь. Менты. В штатском. Длинный мент скользнул на соседнее сиденье, компактно подобрав бесконечные ноги, его белобрысый напарник юркнул на заднее. – Майор Игорь Гром, старший оперуполномоченный по особо важным делам уголовного розыска ГУ МВД РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, – выпалил длинный с такой скоростью, что «Лигурия» у него, наверное, от зубов отскакивала. – Следуйте вон за той машиной. – А ну слезь со спины, придурок, – одними губами пробормотал Олег, вспомнив анекдот, и послушно последовал. Курс экстремального вождения он в свое время брал, но, к счастью, погоня оказалась недолгой и не сказать чтобы опасной: неизвестный злоумышленник явно осторожничал, а около Ладожского парка не осмелился таранить полицейский кордон и вовсе остановился. Олег тоже остановился и с удовольствием бы развернулся и умотал, но майор Гром сам-то выскочил, а напарника не позвал. Олег лихорадочно размышлял, оставлен ли ему в салоне «подарочек» по рассеянности в горячке погони или же майор Гром, разглядев по дороге его черную бороду и загорелую морду, вернется задавать вопросики, а задача напарника – следить, чтобы клиент не эвакуировался. – Я Дима, – приветливо сказали с заднего сиденья после нескольких минут неловкого молчания, – Дима Дубин. Олег, который в красках воображал ночевку в спецприемнике (хотя документы у него были в полном порядке), хотел вежливо представиться, но тут у двери снова возник майор Гром. – Гражданин, предъявите документики, – ожидаемо заявил он. Олег тоскливо предъявил водительское удостоверение, СТС и полис. – Земляк, значит, – пробормотал майор Гром. – Не похож. Дима Дубин пробормотал с заднего сиденья что-то укоризненное. – А на кого похож? – окрысился Олег. Зря, наверное. Усталость после долгих перелетов дзену не способствовала. Различных кровей в жилах Олега смешалось полно, пора бы уже и привыкнуть, что некоторые – особенно правоохранительные органы – поглядывают с подозрением. Зато по работе можно было при необходимости скосить за местного, если спрятать под солнечными очками голубые, слишком светлые для араба глаза. – На моджахеда, – брякнул майор Гром. – Игорь! – возмутились с заднего сиденья в полный голос. – А ты похож на собаку-подозреваку, – заявил опешивший от такой неприкрытой наглости Олег. Дима шумно прыснул, а вот майор Гром шутку не оценил, потребовал паспорт и спросил откуда и куда «Олег Давидович» следует. – По месту прописки направляетесь? – уточнил он после того, как Олег в двух словах объяснил, что вернулся в родной город после долгой командировки в жарких, но не вполне курортных странах. – Да… То есть нет, – подумалось, что с майора Грома станется сопроводить его до двери и увидеть, что открыть оную Олег не может. – Ключи у родственницы, на днях передаст, а пока поищу хостел. – Слушай, Игорь, – подал голос Дима Дубин. – А если к Бустеру его, в тренерскую? – Да вы не беспокойтесь, – замотал головой Олег. – Зачем в тренерскую? Хостелов вокруг полно, наверняка где-то найдутся свободные места. Майор Гром разразился хриплым смехом. – Это и есть хостел. Называется так: «Тренерская», – пояснил он, сунул Олегу документы и снова плюхнулся на соседнее сиденье. – Поехали, проводим тебя, Олег Давидович. Там точно будет свободная кровать и доплачивать часы с полудня не заставят. Должны же мы тебя как-то отблагодарить за услуги водителя. – И извиниться, – со значением добавил Дима Дубин. Майор Гром что-то проворчал под нос и продиктовал адрес. * Они прикатили в не самый благополучный квартал и остановились перед неприметной дверью на грязной улочке. На двери висел альбомный лист, на котором вкривь и вкось было написано: «РИНГ не работает». – Какой «РИНГ»? – спросил Олег. – Респектабельная И Недорогая Гостиница? Все-таки не заселят вечером? Дима Дубин хихикнул. – Вы не беспокойтесь, хостел работает круглосуточно. Тут забавно, но все будет в полном порядке. Сперва Олег подумал, что действительно придется ночевать в тренерской: минув всамделишний боксерский ринг, они очутились в крохотной каморке. За столом сидел пухлый лысый мужик с серебряной цепью на шее и складывал карточный домик. Вечерний сквознячок, ворвавшись в открытую дверь, немедленно разнес карты по всему столу. Одна из них приземлилась около ботинка Олега – дама пик, машинально отметил он. – Родной, ну шо ты исполняешь? – немедленно возмутился мужик. – Я эту делюгу полчаса строил! Его лексикон снова заставил Олега усомниться, что они в хостеле. Скорее в каком-то нелегальном бойцовском клубе. – Здоров, Игнатик, – они с майором Громом разыграли сложное рукопожатие. – Постояльца возьмешь? Есть места? – Для твоих дружбанов места есть всегда, – Игнат потряс Олегу руку. – Не кипишуй, солдатик, подгоню тебе полный люкс. Фирма веников не вяжет! – Фирма делает гробы, – весело добавил Игорь. – Ну лады, пошли мы тогда. Еще рапорты писать. Пока, Олег Давидович, хорошо тебе заночевать. – Откуда вы узнали, что я солдат? – спросил Олег, едва они остались вдвоем. – А я все без бумажек вижу, – отмахнулся Игнат и устремил на него пристальный взгляд круглых глаз. – Волков О Дэ, одна тысяча девятьсот девяносто первый, мужской, холост, русский, отсутствуют, среднее, да, военная служба, не состоит, не занимал, Рубинштейна одиннадцать-тринадцать, серия… номер… выдан… Погиб в две тысячи девятнадцатом. – Чего? – изумился Олег. – Двадцать второй на дворе. – Гхм, – смутился Игнат. – Шумы в эфире, чье-то чужое прилетело. Погнали, покажу твое койко-место. Олег обошел стол, и Игнат вывел его через другую дверь, выплюнувшую их в длинный коридор. За третьей слева дверью обнаружилась комната – на восьмерых, но совершенно пустая. – Говорил же тебе, люкс! – гордо объявил Игнат. – Полезай на любую шконку, хоть на все сразу расчленись. Олег расплатился наличкой – цена была более чем демократичная, наверное, со скидкой по знакомству – и получил стопочку сдачи. Отсутствие соседей чрезвычайно радовало, но быстрая проверка показала, что койки довольно паршивые: трухлявые, скрипучие, с комковатыми тонкими матрасами и застиранным бельем. Хорошо если без клопов. Не Олегу привередничать, конечно, после спальных мешков и тряпья, но как раз по этой причине хотелось комфорта. Койки были паршивые, зато в углу приткнулся совершенно роскошный диван, который выглядел так, будто оказался тут по ошибке – серый, лоснящийся, мягкий и плюшевый на ощупь, с полудесятком подушечек. Диван словно транслировал капсом: «ЛЯГ НА МЕНЯ!» Разве мог Олег отказаться? Решив брать от ситуации самое лучшее, он придирчиво определил наименее ветхую простыню и застелил диван. Прочим бельем пренебрег: в комнате было тепло, душновато даже. Задвинув сумку под ближайшую койку, Олег подошел к единственному окну на предмет проверки нельзя ли его приоткрыть. Рамы, однако, были не то закрашены, не то заклеены намертво. Вхолостую подергав протестующе дребезжащие створки, Олег плюнул и вгляделся в темное стекло. Наверное, окно выходило в какую-то глухую подворотню, а то и вовсе в стену: он увидел только свое мутное отражение и не услышал ни звука. Не раздеваясь, Олег повалился на восхитительный – в меру мягкий, в меру упругий – диван и сразу заснул. * Он не понял, разбудил ли его зов мочевого пузыря или шум, но в комнате разговаривали. Разговаривали двое, тихо, но не шепотом, и их голоса были Олегу хорошо знакомы. – Ты вчера избивал людей, чтобы добыть информацию, а завтра что будет? – укоризненно спрашивал Дима Дубин. – Буду опять лупить людей, – невыразительно отозвался майор Гром. – Но тогда граница между тобой и преступным миром стирается. – А я тебе скажу, где мои границы проходят. Я людей не убиваю. – Это пока. Олег заморгал, уткнувшись носом в спинку дивана. Менты решили вернуться? Но зачем? Если в майоре Громе снова взыграла паранойя и он вместо заполнения рапортов накопал на Олега что-нибудь компрометирующее, почему они не задерживают потенциального злоумышленника, а сидят над его спящей тушкой и перетирают за этику и мораль? – Знаешь, Игорь, я кое-что понял за все это время: я не ссыкун, я собака! – бодро и совершенно не в тему сообщил Дима Дубин. – И ты собака. И она собака! И мы должны держаться вместе! Потому что мы на хрен стая! – Может, чаю, может, макарошек? – задумчиво и тоже совсем не в тему (не в обе темы) пробормотал майор Гром. Олег, не сдержавшись, сел. – Мужики, вы че за бред несете и что тут вообще де… – он осекся. В комнате никого не было. Зыбкий свет раннего утра заливал пустые койки, стол, сваренный со стульями, как в СИЗО, и решетчатые полочки, заменяющие шкаф. Спрятаться двум ментам было негде. Олег на всякий случай даже под нижний ярус заглянул. Стояла полная тишина. – Приснилось, что ли? – озадаченно проговорил Олег вслух. Наверное, слуховые глюки от переутомления. Он читал, что в полусне такие и у здоровых бывают. Перед тем, как отправиться на поиски сортира, Олег снова заглянул в окно. То и вправду выходило на узкую безлюдную улочку. По разбитому асфальту мотылялся мелкий мусор, с пачкой из-под сигарет играл большой черный кот, похожий на разъевшуюся мохнатую пантеру. Полюбовавшись на кота, Олег отправился на поиски сортира. Шнуровать берцы было лень, тапочек или вьетнамок у Олега не водилось, потому он пошлепал прямо в носках, все равно те были не первой свежести. Коридор тонул в темноте и уходил в обе стороны на неведомое расстояние. Выключателя в пределах видимости не наблюдалось. Прежде чем брести невесть куда, ломясь в многочисленные двери, Олег решил поискать Игната и справиться о местоположении туалета. Давешняя каморка пустовала. Карты были все так же раскиданы, однако на столе появилось кое-что новенькое – домик, но не из игральных карт, а из пачек купюр приятной толщины. Ага, все-таки бабки отмывает, без удивления подумал Олег. Он не стал ничего трогать и решил убраться поскорее, чтобы Игнат наутро не предъявил, что у него пяток тысяч сперли. Перед уходом он машинально мазнул взглядом по картам и с изумлением увидел на них вместо привычных мастей желуди, цветы, щиты и бубенчики. Другую колоду уронили, что ли? На том месте, где вчера лежала пиковая дама, обнаружился усатый тип со щитом и надписью «Обер» латиницей. В смысле, карта с типом, а не сам тип, ясен пень. Покачав головой, Олег вернулся в комнату за фонариком, чтобы отправиться в коридорную экспедицию хоть с каким-то источником света. А в комнате стоял красивый рыжий мужик в тигровом халате. Сразу заметно было, что характер у него сучный, даром что он молчал и виден был вполморды. – Здрасти, – растерялся Олег. – Вы новый жилец? – С-с-старый мертвец, – просвистел рыжий, не здороваясь. – Я пришел за диваном. Олег и тут не удивился. Диван настолько не вписывался в обстановку, что было ясно: сюда он попал по какому-то недоразумению. Что ж, хотя бы несколько часов удалось подрыхнуть в уюте. Оглянувшись и не обнаружив бригаду грузчиков, Олег осторожно предложил: – Вам помочь… вынести? Вопрос прозвучал нерешительно. Рыжий не выглядел хлюпиком и сам Олег задохликом себя не считал, но он сильно сомневался, что им удастся вытащить диван вдвоем. Тот, пожалуй, и в двери не войдет. – С-сам справлюс-сь, – пренебрежительно заявил рыжий, вслед за чем с размаху плюхнулся на диван и… Исчез. Вместе с диваном и простынкой. – Простыню-то верни, – растерянно позвал Олег в пустое пространство. На месте дивана остались продавленные ножками вмятины и черное перо. Олег поднял перо и зачем-то понюхал. Оно пахло хорошим одеколоном и немножко гарью, Олег положил его на подоконник. Подоконник внезапно обжег пальцы холодом, и всё поплыло перед глазами. Олег осознал, что лежит на одной из коек и пальцами ощупывает остывшую крашеную стену. Некоторое время он лежал, обмирая, как после кошмара, пока не осознал, что желание отлить никуда не делось, а напротив, становится все сильнее. Олег сел, пригибаясь, чтобы не стукнуться башкой о верхний ярус. Дивана в углу не было, пера на подоконнике не было тоже, в комнате было свежо, хотя окно оставалось наглухо закрытым. Поежившись, Олег быстро обулся. Мочевой пузырь настоятельно подсказывал, что нужно к белому другу и пусть весь мир подождет. В коридоре горели тусклые лампы, Олег наугад шагнул влево и нашел санузел буквально через пару метров. Тот был небольшим, но на удивление чистеньким, с – чудо чудное – туалетной бумагой и мылом. Сделав дело и поплескав в лицо ледяной водой для ясности ума, Олег направился было к себе, но из любопытства сперва заглянул в каморку. Карты лежали на прежних местах. Правда, нарисовано на них было снова что-то другое. Вместо пиковой дамы и мужика со щитом на этот раз оказалась сидящая на троне королева с длинным мечом в руке. Кажется, нечто подобное Олег видел в сети или в фильме. Впрочем, надолго его карты не отвлекли: половину стола занимали нагроможденные кучей ветки чего-то лиственного, а вторую половину – нарезанная толстыми ломтями буханка ржаного хлеба, щедрый кус белого сала с розовыми прожилками и баночка «Дяди Вани». У Олега громко заурчало в животе. – Шо, не спится? – спросил Игнат, который сидел за столом и бодро крутил банный веник. – Жри давай, вижу, что хочешь. Угощаю. Отнекиваться Олег не стал и, соорудив бутерброд, принялся с наслаждением жевать. Хлеб был свежий, как из пекарни, холодное сало таяло во рту, горчица умеренно горчила. Кайф! – А говорил, фирма веников не вяжет, – хохотнул Олег, умяв три четверти бутерброда. – Таки не вяжет, – согласился Игнат. – Фирма делает гробы, притом козырные, – он махнул рукой, и Олег поперхнулся, увидев выстроенные вдоль стен разномастные домовины. – Тебе как двухсотому юбилейному десять процентов скину. Бери, не пожалеешь! Пол скакнул из-под ног, Олег огляделся, увидел металлические стенки, понял, что лежит в цинковом гробу, рванулся и… Сел, с шипением схватившись за голову. Едва скальп о донышко верхней койки не стесал. В комнате было совсем светло, а напротив сидел рыжий мужик и грустно смотрел в угол, где недавно стоял диван. Физиономия у него была уже не сучная, а спокойная и интеллигентная. Тигровый халат сменился псевдокитайским в цветочек. – Извините, что разбудил, – вежливо и слегка застенчиво сказал он, увидев, что Олег проснулся. – Простите, что вот так вламываюсь, но вы случайно не видели диван? – Видел, – признался Олег. – Вы его сами и забрали… Пару часов назад. В последнем утверждении он уверен не был. Как и вообще во всем, что тут творилось. Дивана не было, пера не было, в комнате царили тишина и прохлада, есть хотелось по-прежнему, зато мочевой пузырь угомонился. Олег украдкой бросил взгляд на простыню под собой: в раннем детстве, когда снились ночные походы в туалет, бывали… инциденты. А то может, ПТСРочкой запоздало накрыло? Может, он теперь будет ловить глюки и ссаться по ночам? Внизу все было в порядке. Видимо, до сортира он все же дошел на самом деле. – Ясно, – вздохнул рыжий. – Еще раз извините за вторжение. Хорошего дня. И он исчез. Олег обулся и потопал к Игнату. Каморка пустовала, гробов (ура!) не было, сала (увы!) тоже. Вместо карт по полу и столу были разбросаны шахматы. Олег покатал носком ботинка черного «слона», лежащего на месте пиковой дамы, и вздрогнул, услышав громкий плач. В комнату он вернулся бегом – на подоконнике сидел рыжий мужик в пижаме-лисичке и самозабвенно рыдал. – Вы из-за дивана? – догадался Олег. Мужик никак не отреагировал и продолжал заливаться слезами. – Ну-ну, – неуверенно проговорил Олег, прикидывая, не погладить ли его по торчащим на капюшоне ушам. – Не надо плакать. Вы его еще в свой первый визит забрали. Рыжий взвыл, спрыгнул с подоконника и метнулся к двери. По пути он врезался в Олега плечом, да так сильно и неловко, что тот не удержался на ногах, в падении приложился затылком обо что-то твердое – деревянный край кровати, наверное – и… Проснулся. Олег лежал на ближайшей к двери нижней койке. Простыня и одеяло сбились и скрутились в жгут, подушка и вовсе унылым блинчиком валялась на полу. В комнате было светло, и Олег с облегчением осознал, что теперь-то уж точно проснулся по-настоящему. * Дивана не было, пера на подоконнике не было, рыжего мужика с манерой переодеваться по три раза за ночь не было. Голова у Олега не болела, в туалет не хотелось, зато хотелось есть. Приведя себя в относительный порядок, он решил отправиться на поиски завтрака. В каморке не было ни гробов, ни еды, ни денег, ни карт. Игнат сидел, развалившись, за столом и сосредоточенно пырился в дорогой айфон. – Утречка! Как спалось, родной? – поприветствовал он. – Отлично, – покривил душой Олег. – Во! Я ж говорил, фирма веников не вяжет! – Ага, фирма делает гробы, – пробурчал Олег. – Двухсотому юбилейному скидка десять процентов. – Ну шо ты за пургу гонишь! – обиделся Игнат. – Какой еще двухсотый? Все по две тыщи девятнадцатому грузишься? Забей, сказано же, ошибочка вышла, шумы в эфире. Я пифия, а не база данных по РФ. – Это не ложка гнется, – процитировал Олег и встряхнулся. – Ладно, пифий, я пойду пожру и буду выселяться. Игнат приветственно махнул рукой и снова уткнулся в телефон. Из тонкой стопочки сдачи Олег выбрал единственную зелененькую двухсотку с надорванным уголком и купил в ларьке шаверму. Вообще, он бы предпочел хорошее кафе с домашней кухней, а еще лучше приготовить полноценный завтрак собственноручно, но налички при себе было мало плюс после бурной ночки хотелось проветрить голову. Перед выселением еще предстояло объяснять Игнату, куда делось спальное место повышенной комфортности. Впрочем, раз он зовет себя пифией, может, поверит и в таинственное ночное исчезновение дивана? С простыней на пару. «Одеяло убежало, улетела простыня» – немедленно всплыло в памяти. По незатейливой ассоциации с Мойдодыром захотелось пить. Олег взял в ближайшем ларьке бутылку минералки и отправился бродить по городу, оттягивая беседу за диван. Солнце уже начало припекать не на шутку, когда ноги вынесли его к зданию, которое он раньше не видел. Наверное, его построили быстро и совсем недавно, потому что не заметить сияющую башню, возносящуюся к небу этажей на двадцать, было сложно, равно как гигантскую фиолетово-голубую «викторию» и надпись VMESTE. Вместе. ВМЕСТЕ? Военное Министерство чего-то сложнопроизносимого? Поломав мозги над возможными расшифровками, Олег нехотя отправился в обратный путь. Было жарко, от минералки давно остались одни воспоминания, и снова начала мучить жажда. Решив, что под холодное пивко неловкий разговор пройдет легче, Олег завернул в магазин. Пива он хотел взять пару бутылок подороже, но сомневался, что хватит налички. И тут под пальцы подвернулась двухсотка. Олег удивился и обрадовался, но обрадовался больше, а потом удивился еще больше, потому что, во-первых, прекрасно помнил, что двухсотка была единственная, а во-вторых, заметил надорванный уголок. Купив две запотевшие бутылки «Лав Премиум», он выскочил на улицу, полез за пазуху и в тонкой стопке купюр моментально нашел зеленую двухсотку со слегка надорванным уголком. Возникло странное мимолетное ощущение: будто он одновременно стоит около магазина и лежит в хостеле на койке, может даже на всех восьми разом. Олег тряхнул головой, и ощущение исчезло. Пиво и разговор с Игнатом были моментально забыты. Он вооружился шоппером и принялся экспериментировать. Через час шоппер был набит битком, а Олег выяснил, что А) купюра возвращается только в том случае, если ею платить Б) купюра исчезает, когда на нее не смотрят. Наверное. Просить продавщицу приглядывать за двухсоткой хотя бы минут пятнадцать он не посмел. Расплата за любопытство пришла, когда Олег покупал самую-пресамую последнюю плитку шоколада. Он положил на пластиковое блюдце двухсотку, и в это же мгновение ему на предплечье легла тяжелая ладонь. – Так, – многозначительно сказал над ухом до боли знакомый голос. – Развлекаемся, Олег Давидович? – Да я… – Олег с досадой матюкнулся про себя. – Я… завт… то есть обед себе покупаю. – Правда? – без капли сочувствия переспросил майор Гром и заглянул в шоппер (Олег отдал без сопротивления). – С ума сойти, а некоторые говорят, что это я неправильно питаюсь. Пройдемте. Пока они шли вдоль очереди, одна женщина предположила, что Олег стянул чужую скидочную карту, вторая – что он намеревался ограбить кассу, но забыл дома пистолет и чулок, а белобрысый амбал в красной водолазке громко заявил, что неразменная зеленушка – это фигня, вот кабы неразменный хабаровск… Майор Гром строго посмотрел на амбала и шикнул, тот оскалился в ответ на все шестьдесят четыре. Олег думал, что они поедут в участок, но его отконвоировали обратно в «Тренерскую». В каморке Дима Дубин быстро освободил стол, а майор Гром вывалил на него Олеговы покупки: три шарика мыла ручной работы, пригоршню мелких военно-морских сувениров, двести граммов вяленой корюшки, полкило свежемороженой – но уже подтаявшей, десяток шоколадок, четыре марципановых сердечка, несколько наборов пирожных, тюбик крема, брусничный джем, памятные монеты, мерч «Зенита», две бутылки нагревшегося пива и питерский воздух в баночке. – Занятное обеденное меню. Собрался закусывать корюшку шоколадом и мылом? – вскинул бровь майор Гром. – Воздухом питаюсь, – процедил Олег, – остальное – подарки друзьям. Они уставились друг другу в глаза, и в воздухе запахло дракой (читай: нападением на сотрудника полиции при исполнении), но тут в дверь, ведущую к номерам, заглянул Игнат. – Слышь, дорогой, – укоризненно осведомился он, полностью проигнорировав накалившуюся атмосферу, – ты почто простынку спер? – Это не я, – безнадежно сказал Олег. – Ее какой-то мужик спер. Вместе с диваном. – С диваном? – удивился Игнат. – С диваном? – хором спросили майор Гром и Дима Дубин. – С диваном, – кивнул Олег. – Угловым, серым. – Ну-ка подробнее с этого момента, – прищурился майор Гром. – А вам-то какое дело? – А такое, что мы сейчас расследуем пропажу двенадцати диванов из зон отдыха «Вместе», – отчеканил Дима Дубин. В его руках будто по волшебству возник то ли большой блокнот, то ли маленький альбом. – Итак, что вы знаете о пропаже двенадцати диванов? Похитителя описать сможете? – Да вон он стоит, – Олег указал подбородком. – Только тогда он был в халате. У стены материализовался ночной гость. Выглядел он как в свой второй визит, но носил черные брюки и белую рубашку. Он приблизился к столу, окинул его задумчивым взглядом и рассеянно сцапал одно из сердечек. – В халате? – уточнил майор Гром. – В тигровом, – добавил Олег и задумался. Он не помнил, было ли на ночном госте надето что-то еще. – Снова гнездо вьет, что ли? – спросил Дима Дубин. Олег недоуменно нахмурился, но спрашивали, оказалось, не у него. – Выходит что снова, – ответил рыжий. – Закрывай дело, Игорь. Надо просто подождать, пока он заберет диваны из нычек по городу и стащит их к себе. – Ну ок, – пожал плечами майор Гром. – Собирай манатки, Олег Давидович. Поедем в участок составлять протокол о хищении, произведённом с применением вспомогательных средств. Статья 158 УК РФ. – Каких еще средств? – опешил Олег. – Двухсотки, что ли? – Неразменной банкноты Банка России номиналом двести рублей образца две тысячи семнадцатого года, – занудно поправил майор Гром. – А где вы работаете? – вдруг спросил рыжий. – Военная служба, – механически отозвался Олег. Недосып, ночные глюки и перспектива быть привлеченным к уголовной ответственности за, очевидно, незаконное использование неразменных двухсот рублей привели к тому, что он вообще перестал понимать, на каком свете находится. – Отлично, – сказал рыжий. – Бросайте свои контракты и идите работать ко мне. Мне позарез нужен начбез, чтобы диваны не тырили. – Да я уже… – растерялся Олег. – А вы чем занимаетесь? – Счастьем человеческим. – Что-то с наукой? Космосом? – Интернетом в основном. Олег моргал. – Это я компенсирую, – рыжий царским жестом обвел содержимое стола. – Сердечки, если не возражаете, заберу. – Возражаю, это улики, – пробормотал майор Гром, но без огонька. Олег подавил желание показать ему язык. Рыжий заплатил за покупки и – по настоянию Игната – за простыню. Олег забрал сумку и встал у двери. Он подсознательно ждал, что рыжий растворится в воздухе, однако они по-простецки вышли на улицу, где рядом с машиной Олега пристроился красный «Феррари» с шофером. – Ваш автомобиль подгонят потом, отдайте ключи шоферу, – сказал рыжий. – Садитесь. Когда машина подъехала к той самой новенькой сверкающей башне, Олег почти не удивился. – Как расшифровывается ВМЕСТЕ? – только и спросил он. – Никак, – рыжий впервые улыбнулся, у него была милая, немного нервная улыбка. – Это означает, что постепенно мы изменим нашу жизнь к лучшему. Вместе, – он показал пальцами «викторию». Так Олег начал по мере сил помогать менять жизнь к лучшему. Но это уже совсем другая история.ИСТОРИЯ 2: СУЕТУ НАВЕСТИ ОХОТА
Дед Мороз у психотерапевта: «Помогите! Я не верю в себя…» (с) автор не указан
Было около двух часов дня, но из-за густой метели за панорамными окнами приходилось жечь свет. Марго снова поймала какой-то страшный вирус, вокруг нее суетились сервисные инженеры, спецы по ИБ и кто-то еще, а Олег сидел на диване и наблюдал. Диван был черный, кожаный – не из тех двенадцати, которые с боем таки удалось вернуть летом, выменяв на гигантское кресло-гнездо с декоративными подушечками в виде яиц. – Олег, перенаправляю вам звонок, – внезапно ожила Марго. На экране появился Серёжа. Инженеры, ИБшники и кто-то еще зафыркали, а Олег больно прикусил язык. Серёжа сидел за своим огромным рабочим столом, закинув ноги на столешницу с вделанным прямо в нее экраном. Скудный наряд из черных перьев прикрывал те места, которые в приличном обществе обычно не показывают, но и только. Олег надеялся, что это страшный вирус повлиял на изображение, но что-то сильно сомневался. – Волков, — сурово сказал Серёжа, — почему вы опять не на мес-с-сте? — Как это не на месте? — обиделся Олег. – Я вот… слежу за безопасностью. — Вы это прекратите, — нахмурился Серёжа. — Вам уже пять минут назад надлежало явитьс-ся ко мне на инс-с-структаж. Олега никто про инструктаж не информировал, в дневном плане этот пункт тоже не значился, но с начальством спорить не хотелось. Олег вскочил с дивана, а Марго, выполнив волю создателя, снова мигнула траурным синим экраном. * Когда он ускоренными темпами знакомился с новой работой, так неожиданно на него свалившейся, то увидел, что в списке сотрудников на первом месте значится директор – Разумовский Сергей Викторович – с карандашной пометкой «три экз.». Олег немедленно вспомнил ночь у Игната. – Они тройняшки, что ли? – спросил он у майора Грома – уже просто Игоря – который бывал частым гостем в башне, хотя технически во «Вместе» не работал. – Нет, это один человек, – уверенно отозвался Игорь. – Почему тогда их трое? – Так уж вышло, исторически, такскзать – пожал плечами Игорь. – Мы зовем их Серёжа Р., Серёжа П. и Серёжа Т. – В смысле? – Разумовский, Птица и Тряпочка. – Но тогда это три разных человека, раз у них разные фамилии, – указал Олег. – Говорю тебе, человек один. И не фамилии это, а прозвища, чтобы как-то различать, – закатил глаза Игорь. – В смысле, фамилия одна – Разумовский, а остальное для удобства. Понял? – Понял, – сказал Олег, который понял только то, что ни фига не понял и вряд ли когда-нибудь поймет. Игорь фыркнул, явно не поверив, но комментировать не стал. – Чаще всего рулит Разумовский, – продолжал он. – Хороший чувак, чуток застенчивый, но головастый и строить всех умеет, если очень надо. Птица и Тряпочка – те пореже вылезают, но ты их на три пука узнаешь. Один желтоглазый, орет птеродактилем, шипит как кобра, бегает чуть ли не голяком, постоянно норовит что-нибудь поджечь и тырит все мягкое, блестящее, яркое… Да вообще все, что не приколочено. Другой вечно в модусе пижамной вечеринки и рыдает по любой причине, без причины тоже. По делу советую обращаться к Разумовскому, он лучше всех в своем детище шарит. – Ясно, – кивнул Олег. – Значит, слушать надо только Разумовского? Птицу и Тряп… Тряпочку можно игнорировать? – Зачем игнорировать? – удивился Игорь. – Это же твой начальник. По нему не видно, но он мужик принципиальный, когда дело касается работы. Турнет – где ты еще такое козырное место отыщешь? – Ясно, – снова кивнул Олег, потому что сообразил, что выспрашивать подробности – только больше запутываться. Вот есть директор «Вместе». Но их трое. Они совершенно разные. Но это один человек. Что может быть непонятного? * Увы, дело было не в страшном глюке. В кабинете начальства Олега встретил вне всякого сомнения Серёжа П. Он соизволил набросить тигровый халат, но тот, незастегнутый, распахнулся и не прикрывал ничего вообще. Птица теперь сидел прямо на краю стола, широко раздвинув колени, и Олег, войдя, первым делом уперся взглядом ему в промежность. К счастью, кроме густых черных перышек там ничего видно не было. – Так-с-с, Волков, — проговорил Птица, насладившись реакцией, — с-с-сегодня Новый год, вы зас-ступаете дежурным. Дежурство по учреждению во время праздников — занятие ответс-с-ственное. Это вам не крос-с-с-сворды разгадывать. Не допус-скать с-самовозгорания. И вообще ничего и никого не допус-с-скать. И не выпус-скать. Во вс-сей башне чтобы ни одной живой души. Мертвой тоже нежелательно, но если она тихонько лежит и не нарушает пожарную безопас-снос-сть, то можно. Понимаете обс-становку? Живые души не должны входить, а вс-се прочие не должны выходить. Потому что уже был прецедент: с-сбежал Чумной Доктор и начал лечить зажиточных горожан от избытка финанс-сов пос-средс-ством чес-снока и прижигания вс-сего тела. Широко извес-стный прецедент, даже в кино отражён. И в комикс-сах. Птица всегда очень радел за пожарную безопасность. Наверное, не терпел конкурентов. Олег в то время был далеко от России и даже новости не смотрел, но по компании ходили слухи, что под маской Чумного Доктора скрывался Серёжа П. собственной персоной. Игорь и Дима, изловившие беглеца, наверняка знали правду, однако молчали как партизаны. Птица выдал еще некоторое количество инструкций и список из двух десятков сотрудников, допущенных к ночным работам. Правда, с комментарием, что допущенных к ночным работам в эту конкретную ночь все равно к работам допускать нельзя. Потому что Новый год. Первым в списке значился директор и учредитель «Вместе» Разумовский Сергей Викторович с карандашной пометкой «три экз.». Вторым шел майор Гром Игорь Константинович (который сотрудником вообще-то не был), третьим – Вадим, фамилия и отчество которого почему-то никогда не пропечатывались. Остальные люди из списка, насколько Олег знал, проживали в разных точках мира и работали удаленно. – Я должен слетать в Эстонию и убедиться, что… э-э… Анника Трумаа не осуществляет ночные работы? – уточнил Олег. Птица утомленно закатил ярко-желтые глаза. – Не паяс-сничайте, – сказал он. – Если задача яс-сна, занимайте с-свой пос-ст. Поздравляю вас-с, Волков, с-с-с нас-ступающим Новым годом и желаю вам ус-спехов как в работе, так и в личной жизни. На двух последних словах он откинулся на локти, потянулся и посмотрел на Олега так томно, что тот вымелся в коридор, забыв про ответное поздравление. Ладно, он поздравит Серёжу в другой раз, когда тот будет Серёжей Р. или на худой конец Серёжей Т. В иных обстоятельствах Олег решил бы проблему с недопуском и невыпуском живых и прочих душ при помощи Марго, попросив ее никого не впускать и, соответственно, не выпускать. К сожалению, Марго хоть и подлатали, но обещали закончить ремонт только после праздников, а пока настоятельно просили ее не перегружать. К тому же, с Птицы станется потребовать записи с камер и лично проследить за исполнением должностных инструкций. Поэтому ближе к семи, когда немногочисленные сотрудники покинули башню, Олег отправился в первый обход. Он побродил по вестибюлю: инфостойка, экраны, автоматы с прохладительными напитками – и, не найдя ничего стоящего внимания, вознесся вверх. Как известно, снаружи башня выглядела двадцатиэтажной. На самом деле в ней было не менее сотни этажей. Выше двадцатого Олег просто никогда не поднимался, потому что лифт начинало подозрительно потряхивать и у него возникало неприятное впечатление, что тот с налета пробьет крышу и зависнет над городом, как в фильме «Чарли и шоколадная фабрика». Ни летать, ни аппари… тьфу, телепортировать Олег не научился, поэтому предпочитал не рисковать. Ему и на двадцати этажах работы хватало. Необъятные пространства башни занимали конференц-залы, коворкинг-спейсы, спортзалы, бассейны, зеленые зоны и зоны отдыха, фуд-корты и так далее и тому подобное. Помимо этих и прочих общественно полезных мест, здесь располагались двенадцать рабочих отделов. По крайней мере, к этим двенадцати у Олега имелся полный доступ. Что примечательно, ни один из отделов не имел ни малейшего отношения к ай-ти сфере. На втором этаже находился отдел Защиты Персональных Данных, представляющий собой огромный архив, похожий на библиотеку. Любой желающий мог беспрепятственно войти сюда и посмотреть любую информацию о любом человеке. Правда, информацию эту до сих пор никто не удосужился оцифровать. Олег, подавив слабые угрызения совести, порылся в фолиантах и с удивлением вычитал, что Серёжа тоже родился в девяносто первом, но при этом, когда он примерно в девяносто девятом спалил каких-то ребят в сарае, расследовать дело пришел отец Игоря, который трагически погиб в девяносто шестом, хотя Игорь продолжал писать про их с папой совместное времяпрепровождение в девяносто седьмом… Нашлись в книгах и фотографии: Олег перевел взгляд с карточки, запечатлевшей маленького Серёжу в компании собаки и усталого, умудренного опытом мента, явно разменявшего пятый десяток, на полароидный снимок, на котором красивому холеному мужику, застывшему в танцевальном па, было не больше тридцати пяти. Если верить книге, на обеих карточках был отец Игоря, причем второй снимок сделали чуть позже. – Н-да, силен ты, крем от морщин, – пробормотал Олег и нашел статью о себе. Та на голубом глазу информировала, что Волков О.Р. погиб в Сирии три года тому назад. – Еще и «Р», – фыркнул Олег. Ему стало неуютно, он вернул книгу на место и сделал вывод, что защита персональных данных осуществляется в этом отделе, очевидно, посредством отчаянного их перевирания. Четвертый этаж отводился под отдел Бухгалтерии и Финансовой Грамотности. Отдел располагался в роскошных многокомнатных апартаментах, битком набитых антикварной мебелью, золотыми статуями и гигантскими парадными портретами заведующей отдела, Ольги Исаевой. Исаева проживала на рабочем месте и два раза в месяц созывала мотивационные собрания, во время которых пыталась убедить сотрудников, что, поскольку организация предоставляет бесплатные питание и досуг, а ночевать можно на диванах в зонах отдыха, заработная плата им ни к чему и вообще, трудиться нужно за великую идею, а не за бренные рубли. Пятый этаж занимал отдел Современной Журналистики. Здесь работала популярная блоггерша Юля Пчелкина. Кажется, именно она была причиной частых визитов Игоря. Юля раскрывала захватывающие тайны других отделов и раз в месяц рисовала стенгазету «Мы ждем перемен», которая проецировалась на специальные экраны в публичных зонах. Олег задержался перед свежим номером, прочел заметку о дебошире Кирилле Гречкине, демонстративно коллекционирующем штрафы за превышение скорости, и хулиганах Зигги и Шмыге, которые уничтожили не то пять, не то десять вселенных. Висел тут и слоган полугодовой давности, должно быть, он так понравился Юле, что она решила его не убирать: «Диваны – наши, Долой кражи! У наших диванов Встанем на страже!». Седьмой этаж вмещал отдел Внутренней Безопасности. Именно к этому отделу был прикреплен Олег, но своего начальника вживую пока не видел. Август ван дер Хольт постоянно бывал занят и недоступен для личной встречи: то он взапой конструировал боевые костюмы из серий «Бэтмен» и «Айронмен», то пропадал в заграничных командировках, где обменивался опытом с оружейными магнатами и главами ЧВК. На девятом этаже располагался отдел Первой Помощи и Охраны Здоровья. Заправлял им Поэт при посильной помощи старшего ассистента Володи Кризалиса и младшего ассистента Кошьки. Здесь лечили исключительно рифмованным кодированием и разговорным гипнозом. Если же Поэту не удавалось вспомнить подходящее к случаю стихотворение периода Серебряного века, он не гнушался заговоров попроще, типа: «Животик, животик, боли у *невезучего рандомного сотрудника*, а у *обратившегося за помощью сотрудника* не боли» или «Икота, икота, перейди на Федота». Несчастный Прокопенко, начальник Игоря, икал таким образом каждый божий день. Да, его звали Фёдор, а не Федот, но заговор был вовсе не привередливый, его устраивал и Фёдор. В особо сложных случаях, когда не помогал гипноз, страдальца лечили наложением Кошьки на больное место, а если не действовала даже эта панацея, Поэт с прискорбием заявлял, что всему виной нервы, стресс и психосоматика, а потому «Володя, будь добр, проводи пациента этажом выше». На этой фразе всем мигом легчало, потому что этаж выше был отведен под отдел Экстренной Психологической Помощи, которым заведовал Вениамин Самуилович Рубинштейн, светило науки, опытный врач. Рубинштейн пришел работать во «Вместе» прямиком из психиатрической больницы для особо опасных преступников, разницу между психологом, психотерапевтом и психиатром не признавал, и вовсю ходили слухи, что он вынашивает какие-то коварные планы в отношении Разумовского. С собой Рубинштейн привез ассистентку Софочку. Неизвестно как Рубинштейна, а её Серёжа – в частности Серёжа П. – боялся как огня, кхм, то есть как чумы, кхм… то есть боялся, короче. Должно быть, после того самого случая, как она сумела впихнуть в него таблетку от головной боли, предварительно замотав его – скрежещущего и плюющегося – в смирительную рубашку, словно агрессивного кота в полотенце. Шептались, будто Рубинштейн держит своих пациентов в клетках и проводит над ними эксперименты. Во время обхода Олег действительно обнаружил клетки, правда, довольно уютно обставленные, и занята была только одна: в ней в компании бутылки шампанского скучал уволенный три месяца тому назад пироман Огнепоклонник, он же Огонек для хороших знакомых. Кажется, его сдал доброму доктору Птица, чтобы избавиться от конкурента. Олег пожелал Огоньку счастливого нового года, выпил с ним шампанского, а заодно конфисковал зажигалку, огниво, патрон, батарейку и самодельную линзу из презерватива. Тринадцатый этаж занимал отдел Воинствующей Адвокатуры. Молодой и амбициозный юрист Альберт Новак защищал сотрудников от клиентов, клиентов от сотрудников, начальство от сотрудников, сотрудников от начальства, а когда делать было нечего, ходил по отделам и защищал не упрятанные в холодильник ссобойки от угрозы испортиться. Четырнадцатый этаж вмещал отдел Золотого Резерва. На самом деле золота здесь не водилось, зато водилась огромная оранжерея, а в оранжерее водился Алтан «его Золотейшество» Дагбаев. Алтан пытался вырастить денежное дерево с пятитысячными купюрами вместо листьев или на худой конец папоротник, цветы которого указывали бы на клады. Устав от селекционных подвигов, он возился с захиревшими от полива неподходящими жидкостями фикусами, драценами и суккулентами, которые ему тащили со всей башни. Кроме того, сюда частенько захаживал тот самый Вадим, чьи фамилия и отчество почему-то никогда не пропечатывались на документах. Они с Алтаном вместе сидели под денежным деревом, вейпили (Алтан), жевали зубочистку (Вадим) и мечтали о свежих хрустящих листочках номиналом в пять тысяч. На пятнадцатом этаже располагался отдел Универсального Решения Проблем. В нем царствовали братья Рековы – Стикс, Коцит, Флегетон и Ахерон. На братьев они походили меньше, чем Олег на своего гипотетического пятиюродного деда. Никто никогда не обращался в этот отдел решать проблемы, потому что сразу по назначению на должность после десяти минут напряженного умственного труда братья вывели старое как мир универсальное решение: нет человека – нет проблемы. Семнадцатый этаж был отведен под Отдел Философии Кручения. Работающих там Юру Смирнова и Костю Грома связывала настолько крепкая мужская дружба, что без стука к ним осмеливался сунуться один лишь Птица, который многими пунктами в группе диагнозов F65 из МКБ-10 не страдал, а искренне наслаждался. Были они мужиками приятными и общительными, Юра учил всех желающих вертеть на пальцах пистолеты, обручи, зонтики и бутылки с дезсредством, а Костя – оказывать влияние на окружающих при помощи одного лишь дара убеждения (и совсем чуть-чуть бетонного блока, неустойчиво закрепленного над головой оппонента). Как и положено хорошим друзьям, Юра и Костя иногда вдрызг ссорились. Юра тогда напивался, зверел, бродил по башне и громко обещал вертеть всё и всех на той части тела, которая совсем не палец, пока Костя не заманивал его в родной отдел посредством удочки и коробки с дорогой импортной туалетной водой. Говорили, раньше Костя насаживал на крючок пачку долларов, но случайно приманил Вадима. Сотрудники «Вместе» судачили, что Игорю Костя Гром вовсе не однофамилец, а родной отец. Олег сомневался. С одной стороны, отчество совпадало и фамилия была редкая, плюс вторая фотка в фолианте из отдела Защиты Персональных Данных изображала танцующим именно Костю. С другой стороны, архивные книги явно не гнушались враньем, да и как подобное возможно, если Костя и Игорь выглядели плюс-минус ровесниками? Олег не успел познакомиться с Костей достаточно близко, чтобы донимать его личными расспросами, а Игорь по обыкновению молчал как шавермы в рот набравши. Восемнадцатый этаж занимал отдел Смысла Смерти. Там стоял аквариум, а в аквариуме жил угорь по имени Игорь. Аквариум был большой, но Игорю Угрю в нем не сиделось: каждый день он выползал на сушу и с ослиным упрямством отправлялся по каким-то неотложным делам. Поскольку Игорь был угрем, то есть рыбой, вылазки завершались быстро и печально. Через пару часов Игорь Угорь воскресал в аквариуме и философски размышлял о смысле своих многочисленных смертей. «Ты рыба, Игорь, – хотел сказать ему Олег, – сиди в воде, тогда и помирать перестанешь, вот тебе и вся философия». Но вслух он не говорил ничего, потому что надо же отделу – в лице Игоря Угря – чем-то заниматься. Если отдел расформируют, куда ему податься? В живой уголок или сразу в Неву? Последний исследованный Олегом этаж вмещал отдел Крепкого Здорового Сна. Лера – студентка медвуза – работала на четверть ставки, но зато на совесть: всем тем, кто за каким-то фигом добрался до двадцатого этажа, она неустанно демонстрировала крепкий здоровый сон на собственном примере. Сейчас здесь было пусто: Лера праздновала Новый год, а может – трудяга – взяла работу на дом. Огромная ортопедическая кровать выглядела настолько привлекательной, что Олег не удержался, прилег, моргнул, а когда выморгнул – обнаружил на телефоне четверть двенадцатого. Черт. В смысле, спешить некуда, Олег мог и Новый год проспать, но если Птица увидит, что он отлынивает от дежурства… Олег поспешил вниз, однако не успел преодолеть и половину этажей, как услышал хорошо поставленный голос. Кто-то под покровом новогодней ночи пробрался в здание, чтобы поработать? Непорядок! Голос доносился из отдела Экстренной Психологической Помощи и принадлежал явно не Огоньку. Олег пробежал по коридору, ориентируясь на звук, заглянул в дверь под номером двести и остолбенел. Его взору открылась возмутительная картина: в лабораторном зале собралась толпа сотрудников. Все они стояли затылками к Олегу и внимали. Когда только успели? Под окном с одной стороны металлического стола сидел Рубинштейн, за спиной которого пристроилась верная Софочка, с другой – Серёжа. Серёжа Т., судя по пижаме в виде черного кролика. Уши его печально обвисли, круглый лохматый хвост торчал из-под спинки стула. Он был накрепко связан мигающей гирляндой и тихонько хныкал. Олег ринулся было на помощь, но его зажало между Вадимом Без-фамилии-и-отчества, выписанным из Ирландии инструктором по стрельбе Мердоком МакАлистером и смотрителем океанариума Аскольдом Фишкиным по кличке Акулодед. Несмотря на прозвище, Фишкин был здоров, молодцеват и телосложением мало уступал Вадиму. Что касается МакАлистера, тот был натуральным великаном ростом хорошо за два метра, и Олег понял, что не способен двинуться с места. Повезет, если не расплющат. – …таковым является проблема двойников во всех оттенках и вариантах, – вдохновенно вещал Рубинштейн, – то есть появление людей, которые из-за своей одинаковой наружности должны считаться идентичными, усиление данной ситуации благодаря скачку душевных процессов от одной из персон к другой – что мы назвали бы телепатией, – так что одна персона овладевает знаниями, чувствами и переживаниями другого, отождествляется с другим лицом, они плутают в своем Я или перемещают чужое Я на место собственного, то есть происходит удвоение Я, разделение Я, подмена Я... Тряпочка громко шмыгнул носом. – Не хочу подмену, хочу какао с зефирками, – жалобно проговорил он. – Так тебя тут никто и не держит, солнышко, – вкрадчиво проговорил Рубинштейн. – Иди пей какао на здоровье, а мы пока пообщаемся с… Серёжа выпрямился и повертел головой. Олег честно не заметил, как это получилось, но теперь вместо пижамы на нем был костюм, настолько простой и элегантный, что явно пошитый на заказ за много денег. – Уже ближе, – удовлетворенно кивнул Рубинштейн. – О чем бишь это я? Ах да, первоначально двойник был страховкой от гибели Я. Создание такого удвоения для защиты от уничтожения имеет свое подобие в описании на языке сновидения, предпочитающего изображать кастрацию путем удвоения или умножения символов гениталий. Но эти представления возникли на почве неограниченного себялюбия, первичного нарциссизма, господствующего над душевной жизнью как детей, так и первобытных людей, а вместе с преодолением этой фазы изменяются признаки двойника, из гарантии загробной жизни он становится жутким предвестником смерти.... – Что здесь происходит? – перебил Серёжа Р. – Вениамин Самуилович, что мы делаем? – Я читаю общественную лекцию на тему «Доппельгангеры в контексте психологии неизвестного», а вы любезно согласились послужить наглядным пособием, – услужливо пояснил Рубинштейн. – Да? – подозрительно переспросил Серёжа. – А почему я связан гирляндой? – Софочка настаивала на иных способах фиксации, но в честь праздника… – К черту гирлянду! Почему я вообще связан? – О, дело в том, что соглашались на демонстрацию не вполне вы, и, если уж быть до конца откровенным, не вполне соглашались… Видите ли, не вы мне сейчас нужны. Точнее, не этот вы, – он полуобернулся к Софочке, взял что-то у нее из рук и показал Серёже. – А смотрите, Сергей Викторович, что у меня есть. Какое блестящее, какое красивое… С пальца Рубинштейна свисал елочный шарик, так щедро обсыпанный глиттером, что по стенам забегали отблески. Серёжа замер, вытянулся и упал грудью на стол. Олег поморщился, надеясь, что лампочки гирлянды не разлетелись вдребезги. Впрочем, через костюм… – Но-но, – Рубинштейн быстро отдернул руку. – Куда же вы так спешите? Костюм замерцал и, истаивая в процессе, начал медленно сползать, как пена морская с Афродиты. – Ух ты мой милый, ух ты мой славный! – казалось, Рубинштейн захлопал бы в ладоши, если б не шарик. У него даже очки запотели. – Ну здравствуй, здравствуй! Как мы себя чувствуем? Как настроение? – Как обычно, – процедил Серёжа П., поводя обнаженными плечами. – Нас-строение праздновать Новый год и рвать глотки. Рубинштейн передал шарик Софочке и все же зааплодировал. – Заметьте, – обратился он к аудитории, – что во всех трех, так сказать, обличьях мы имеем Сергея… Птица похабно клекотнул, и Рубинштейн посмотрел на него с нежным упреком, как на ребенка, который запомнил сальную шутку и выдал ее в гостях. – Сергея, товарищи, а не, скажем, Серафиму. О чем это говорит? Это говорит о том, что в качестве двойников субъекта-мужчины почти всегда выступают лица мужского пола, что в свою очередь свидетельствует о том, что двойник – это своего рода нарциссическая проекция, препятствующая формированию отношений с лицами противоположного пола… – Слушайте, – просипел полузадохшийся Олег, устав трепыхаться, – это вообще нормально, что мы смотрим, как сумасшедший ученый измывается над нашим директором, и ничего не делаем? – Ага, – равнодушно отозвался Вадим. – Они каждый год так. Птица норовит всех выпнуть в новогоднюю ночь и зажилить корпоративчик, док с Софочкой его скручивают и устраивают типа лекцию. Блестяшки и внимание – именно то, что нужно нашему Птичке. А доку нужен Птица для исследований. Эти двое сейчас увлекутся, мы через пятнадцать минут уйдем праздновать, а они останутся до утра друг другу мозги надр… наглаживать. К обоюдному удовольствию. – И так каждый год? – недоверчиво уточнил Олег. – Ага, – Вадим перекинул зубочистку из одного уголка губ в другой. – Не грузись, Поварешкин, они живут свою лучшую жизнь. – Почему Поварешкин? – не понял Олег. – Потому, что новичок в Новый год на всех пиццы режет и салатики вскрывает, – оскалился Вадим. – Эй, Мерди, пришла доставка? Рыжий гигант бросил взгляд на экран телефона. – Подвозят. Минут через десять надо идти, чтоб не остыло. * Олег выходил из лаборатории последним. Он оглянулся: Птица топорщил перья и орал охрипшим птеродактилем, Софочка дразнила его елочным шариком, а Рубинштейн, сияя, лихорадочно строчил что-то в блокноте. За окном медленно кружились крупные хлопья снега. Рассудив, что в чужой монастырь со своим самоваром не ездят, Олег отправился резать пиццу и вскрывать салатики. Но это уже совсем другая история.ИСТОРИЯ 3: ВСЯЧЕСКАЯ СУЕТА
Волан-де-Морт задумчиво прокричал: «Авада Кедавра», а вот Гарри в такие моменты думать не любил и ударил его метлой еще до того, как Темный Лорд сказал: «А». (с) автор не указан
В то утро Олегу снился Серёжа П. Будто он уволил Хольта за прогулы, стал заведующим отдела Внутренней Безопасности и учит Олега стрелять из пистолета. Из десяти попыток Олег не попал ни разу, потому что во-первых, Птица – по обыкновению почти голый – интимно прижимался к нему сзади, якобы поправляя позу, а во-вторых, Исаева урезала финансирование на боеприпасы, поэтому при выстреле из пистолета ничего не вылетало и полагалось просто кричать: «ПИФ-ПАФ!» «Сергей Викторович, – говорил Олег, пытаясь вежливо отодвинуться, – всё, что вы мне советуете, это какой-то болезненный бред. И прикажите закупить наконец патроны, мне скоро подчиненным повышение квалификации проводить, а стрелять нечем». А Птица орал ему на ухо: «Вы мне это прекратите! Нет с-средс-ств! Пус-сть плас-с-стиковыми пульками с-стреляют! Гелиевыми шариками! Водичкой!». От возмущения Олег аж проснулся на полторы минуты раньше будильника. Жил он в апартаментах на седьмом этаже башни, поэтому сперва поднялся в спортзал на восьмом этаже для утренней тренировки, а потом спустился в кафе «200ловая» – второе по популярности среди сотрудников, первое занимал бар «100ловая», но тот открывался в девять вечера – чтобы позавтракать и послушать местные новости, которые озвучивала Марго. Правда, накануне Марго снова подцепила страшный вирус, поэтому Олег с изумлением узнал, что: А) Архив наконец оцифровали. Желающий получить доступ к файлам должен предоставить адрес электронной почты, номер телефона, паспортные данные, три фото (профиль, анфас, в полный рост), медицинскую справку о состоянии здоровья по форме 086, мемуары объемом не менее пятидесяти страниц на год жизни и трех свидетелей, готовых под присягой подтвердить правдивость вышеуказанной информации. Таким образом руководство отдела Защиты Персональных Данных надеется убить двух зайцев: надежнее защитить персональные данные и исправить прокравшиеся в них ошибки. Б) Кошька нашла себе кавалера – кота Шредингера. Поэт и Кризалис уже купили домик, молочную смесь и десяток разноцветных ошейничков, но появление потомства остается под вопросом, потому что кот, во-первых, не вполне жив (в той же степени, что не вполне мертв), а во-вторых, в немецком оригинале не кот, а кошка. В) Костя Гром, Юра Смирнов и Фёдор Прокопенко в приступе ностальгии по девяностым изобрели машину времени и сегодня будут докладывать об этом на семинаре. Г) Птица поцапался с Огоньком за право первым сжечь Рубинштейна. Они едва не спалили весь этаж, но вовремя вмешалась Софочка и запаковала Птицу в смирительную рубашку. Вероятно, правильно сделала, потому что в процессе ссоры Птицын перьевой покров сильно пострадал и хождение по башне в таком виде могло попасть под статью 20.1 КоАП РФ. Д) Из «Вместе» снова сбежал Чумной Доктор. Он сжег Исаеву, сложил купюры из ее сейфа самолетиками и запустил из окна. Юля Пчелкина поймала их сачком и повезла Игоря Грома в «Диснейленд». Чумного Доктора в конце концов скрутил МакАлистер, обидевшийся на то, что золотым самолетиком (слитки Доктор тоже переплавил) ему прилетело по голове. Е) Игорь Угорь, так и не придумав, зачем умирает, понес свою проблему к братьям Рековым. Все сотрудники приглашаются на поминки. В меню заявлены уха из угря, пицца с угрем и угорь в зеленом соусе. Ж) Серёжа Р. выделил энную сумму на благоустройство территории. Серёжа П. на эти деньги планирует разбить за башней сад с аттракционами, где все желающие смогут поучаствовать в увлекательнейшем хоррор-квесте. Марго хотела добавить что-то еще, но мигнула, зарябила и выдала синий экран. Покачав головой и допив кофе, Олег отправился работать. День был легкий, никаких конкретных задач в первой его половине Серёжа не поставил. Убедившись (просто на всякий случай), что боеприпасы в сейфе имеются в достаточном количестве, Олег пошел оценить ситуацию с Марго. Ситуация оказалась аховая: Марго безуспешно чинили с вечера. Когда Олег явился в главный электронный зал, невыспавшиеся злые инженеры, ИБшники и кто-то еще сидели на полу и неостроумно поносили неизвестного хакера. Они называли его австралопитеком, питекантропом и неандертальцем, дорвавшимся до высоких технологий. Отчаяние их было так велико, что они даже прислушались к совету включить и выключить Марго. Когда же это не помогло, они порекомендовали Олегу пойти со своим советом куда-нибудь в темный уголок и на него сесть. Олег, пожав плечами, побрел искать темный уголок, но потом решил свернуть к Косте Грому и все же разузнать о его возможной родственной связи с Игорем. Костя был занят. Странное дело, но выяснилось, что они с Юрой и Федей в самом деле изобрели машину времени. Олег попал аккурат перед началом семинара. На экспозиционном стенде стояла машина с седлом, сильно похожая на потрепанный мотоцикл «Восход-3М». Лекция Олега неожиданно увлекла. Он узнал, что машину времени создать невозможно, зато удалось сконструировать машину, позволяющую производить переброску материальных тел в миры, созданные творческим воображением. Демонстрируемая экспериментальная модель в частности позволяла заглянуть в миры, созданные на основе творчества авторов некоего сервиса микроблогов, неких двух некоммерческих архивов литературных произведений и некоего специализирующегося на комиксах издательского дома. Названия этих многоуважаемых организаций по ряду причин пока хранились в тайне. Покончив с вводной частью, докладчик заявил, что теперь хотел бы продемонстрировать машину в действии. Присутствующие замялись, и тогда Олег, немного скучающий по адреналину, вызвался добровольцем. Он взгромоздился на мотоцикл, выжал сцепление, включил первую передачу, прибавил газу и плавно отпустил рычаг сцепления. Мотоцикл не потянуло вперед, но конференц-зал исчез. * В придуманных мирах все было непонятно, но очень интересно. Серёжа одновременно был программистом, скульптором, аватаром бога, кицунэ, русалкой, очковой коброй и морской свинкой. Игорь был полицейским, лесным отшельником, гопником, пациентом психбольницы и овчаркой. Сам Олег был телохранителем, детским инструктором карате, опричником, вервольфом и вампиром. Дима был стажером, художником, собакой, песцом и сардиной в банке. Игорь пел под гитару, горел на работе более чем в одном смысле, спасал Петю Хазина от наркозависимости, а Дениса Титова – от опухоли мозга. Олег занимался йогой и влюблялся в дам на сто лет старше. Серёжа язвил, фехтовал и неудачно падал на кованые ограды. Олег и Серёжа носились по округе с пригоршнями волчат и лисят. Иногда они все вместе принимались рожать детей, а иногда – становились актерами, играли в театре, кино и на барабанах, разбивали бутылки, гитары и фанатские сердечки, снимали фотосессии в ваннах и на унитазах, одевались в ковры и кусали за жопки чучела ежиков. Дальше – больше. Олег летел сквозь выдуманные пространства, сияющие всеми цветами радуги. Вокруг сплетались и расплетались сложные любовные и родственные многоугольники, которые периодически пересекались. Понять отношения в этих фигурах было порой труднее, чем разобрать написанный без запятых тред про горизонтальную экологичную полиаморную сейф-спейс квир-коммуну в Тбилиси. Коварный Олег искушал наивного Серёжу. Коварный Серёжа искушал наивного Олега. Птица, Разумовский и Тряпочка соблазняли Олега и друг друга. Мужья-убийцы Серёжа и Олег, злодейски хохоча, заманивали к себе Игоря. Серёжа, Олег и Игорь обольщали Диму. Серёжа, Олег, Игорь и Дима… Дальше Олег не успел рассмотреть, проваливаясь на уровень глубже. Там Костя ухаживал то за Юрой, то за Федей, то они дружной компанией ухаживали за Фединой женой. Иногда к ним присоединялся Олегов папа Давид. Серёжа встречался то с медсестрой Софочкой, то с журналисткой Наденькой. Дима оказывался сыном Юры, а Юля – дочкой Виктора Пчелкина из «Бригады»… В общем, когда Олега укачало от изобилия информации и он нажал кнопку возвращения, то с любовью оглядел конференц-зал и почувствовал, что живет простой и понятной жизнью, несмотря на директора в трех экземплярах и воскресающего философствующего угря. – Ну? – с любопытством спросил Юра. – Что ты видел? «Как ты позируешь на скутере в неплотно запахнутой сутане католического священника на голое тело», – хотел ответить Олег, но решил, что это разговор для следующего раза. Но это уже совсем другая история.ИСТОРИЯ БОНУСНАЯ: ЯБЛОЧНАЯ СУЕТА
– Но на шарлотку нужно кило яблок. А здесь, кажется, немного больше. – Здесь 2789 килограмм. – Это будет очень большая шарлотка. (с) «Чумной Доктор: Яблочный Спас»
К Игорю Грому у Олега накопились вопросы – целых два. Первый: кем ему приходится Костя Гром. Второй: кем ему приходится Игорь Угорь. То есть ясно, что никем особенным угорь человеку приходиться не может – помимо домашнего питомца или ингредиента для суши – но Олег на днях познакомился с Игорем Угрем поближе… Ну как познакомился, нашел обезвоженным трупиком на лестнице, потыкал палочкой и хорошенько рассмотрел… В общем, познакомился поближе и разглядел, что своими кепочкой, шарфом и бровями он до боли кое-кого напоминает. Сам факт наличия бровей у рыбы Олег предпочел не обдумывать. Итак, он спускался на пятый этаж, где обитала Юля и куда частенько захаживал Игорь, и размышлял, как бы потактичнее задать интересующие вопросы, чтобы не прямо в лоб. «Игорь, а кем твои родители работают?» Нет, похоже на начало плохого подката. «Игорь, а вы с Костиком однофамильцы, что ли?» Нет, глупо, если не знать подтекста, ясно же, что однофамильцы, раз фамилия, блин, одинаковая. «Игорь, а Игорь Угорь – твоя домашняя рыбка, да? А то я слышал, что хозяева и питомцы часто бывают очень похожи друг на друга». Нет, не то. Едва ли Игорь будет рад услышать, что похож на угря. Олег прошел по коридору, заглядывая во все двери. Кабинеты, студии, переговорные, камера пыток… Камера пыток? Так вот почему Юле сливают уникальные секретные материалы, которые другие журналисты выведать не могут… Все помещения пустовали, и только в самом конце коридора Олегу улыбнулась удача. Точнее, улыбнулся Вадим. Точнее, улыбнулась удача в лице Вадима, который высунулся в дверь и замахал ручищей. – Ты к Грому? Он здесь, если что. Игорь сидел на сером угловом диване, явно стыренном… простите, товарищ майор, одолженном из ближайшей зоны отдыха и – Олег вытянул шею – играл в змейку на «Нокии». Вадим плюхнулся рядом, откинулся на спинку дивана и задумчиво уставился в потолок, посасывая зубочистку. Для Олега места уже не осталось, и он неловко присел на подлокотник. На столе в слишком маленьком аквариуме дрых временно живой Игорь Угорь и храпел, пуская пузыри, отчего казалось, что вода кипит и вот-вот можно будет становиться в очередь за тарелочкой свежей ухи. – В гости заглянул, – счел нужным пояснить Игорь, не отрываясь от игры. Ну да, приползать в гости трупом даже угрям не комильфо, а его родной аквариум Вадим и Игорь (который человек) не подняли бы. Колесики прикрутить, что ли? Или трио «Очумелые ручки» ака Костю, Юру и Федю припрячь, чтобы специальный скафандр сконструировали? Олег поймал себя на том, что думает о постороннем, все еще не зная, с какой ноги вломиться в дело. А ведь как удачно все собрались: пригласить только Костю – и можно устраивать перекрестный допрос. Рядом с аквариумом были выложены в ряд четыре фотографии, и Олег принялся от нечего делать их разглядывать. Первая была портретом пожилого мужчины с трубкой в зубах, вторая – мужчины лет на десять помладше, третья – примерно их с Игорем ровесника, а четвертая изображала годовалого ребенка. Судя по схожести формы скул и разреза глаз, мужчины с трех фоток были родственниками, а вот про ребенка Олег ничего предположить не смог по той причине, что его лицо закрывал смайлик. – Большой Янковский, Янковский поменьше, маленький Янковский и ваще какой маленький Янковский жесть, – пояснил Вадим, проследив его взгляд. «Пояснил» довольно условно, потому что Олег ничего не понял. Включая то, почему быть самым маленьким Янковским – жесть. – Мы тут с Игорем подумали, – продолжил Вадим. – Дедулю зовут Олег, папашу – Филипп, сына – Ваня, а мелкого – снова Олег. Олег вырастет, и, если у него родится мальчик, его назовут Филиппом, а если девочка? – Так Филиппа же, – невнимательно ответил Олег, у которого начало возникать ощущение, что как минимум младшего Янковского (который маленький, а не который ваще какой маленький жесть) он где-то видел. – Пиздишь, нет такого имени. – За бугром точно есть, – возразил Олег, сделал глубокий вздох и начал: – Слушай, Игорь… – Кстати, – совсем некстати перебил Игорь, оторвавшись от «змейки», – ты почему не у Рубика? У него сейчас все, он там какого-то… этого, аватара создал. Марго утром говорила, что сегодня демонстрация, – он посмотрел на командирские часы. – Вот, как раз только что должна была начаться. Командирские часы, к слову, он носил точно такие же, как у Кости, но удобный момент был упущен. Олег вздохнул. – Я слышал, но решил, что Марго опять страшный вирус подхватила. А вы-то сами почему здесь? – Я его экспериментами не интересуюсь, – чопорно сказал Игорь. – Таких, как Рубинштейн, нужно беспощадно передавать Алтану в качестве экспериментального удобрения. – Нееее, – протянул Вадим. – Он начнет из-под корней лекции о доппельгангерах читать, и у Золотейшества к утру вся зелень подохнет. – Зелень? – внезапно оживился Игорь. – Он долларовое дерево вырастил? – Какое там, даже рублевое пока не получается, – Вадим вздохнул и тяжело поднялся. – Ладно, погнали, Поварешкин, глянем, что там у доброго доктора вывелось. – Я пас, – отмахнулся Игорь. – А тебя и не зовут. Присматривай за тезкой, чтоб – гы-гы – не утонул. Пока поднимались на десятый этаж, Олег раздумывал, что там за аватар такой. Неужели синий и с хвостом, как в фильме? Или лысый мальчик со стрелочкой, как в мультике? Или вообще картинка пользователя? Хотя ради картинки пользователя едва ли стоило устраивать демонстрацию. Они вошли в лабораторию, и толпа любопытствующих оглянулась на них – сперва небрежно и рассеянно, а потом Олег внезапно словил на себе множество очень странных взглядов. Каких-то… сочувствующих, что ли. Немедленно захотелось посмотреть в зеркало. С чего бы ему сочувствовать? Синяки под глазами отрастили синяки под глазами у синяков под глазами? Ну так тут этим никого не удивишь: все, кто трудился во «Вместе», были людьми увлекающимися и летели по жизни, как та птичка с мема, только на силе не гнева, а кофе, энергетиков и энтузиазма. Толпа расступилась, и Олег, давя желание неуютно озираться, прошел в первый ряд. За лабораторным столом он увидел абсолютно голого… Себя. От неожиданности Олег совершенно непрофессионально попятился, но ряд за спиной сомкнулся и пятиться стало некуда. Пахло как в осеннем саду – спиртным и яблоками. Его копия нервно прихлебывала из высокого стакана что-то коричневое – судя по запаху, не чай – и барабанила пальцами по столу. – Эт-то что? – спросил Олег в пространство. – Аватар у Вениамина С-с-самуилыча вылупилс-ся, – охотно подсказал Серёжа П., после чего окинул аватара долгим внимательным взглядом и поинтересовался: – А что, Волков, похож он на вас-с? – Вылитый, – ответил все еще пребывающий в шоке Олег. – Только без шрамов и татухи. – Ах, не в отс-сутс-ствии шрамов и татух с-с-счас-стье, – лирически проговорил Птица. Судя по направлению его взгляда, счастье располагалось у Олега между ног. Но не успел Олег по этому поводу что-нибудь заметить, как Аватаролег грохнул донышком стакана о стол и грозно спросил: – Где яблоки? По толпе пошли шепотки. – А зачем ему яблоки? – Не знаю. Жрет он их, наверное, зачем еще? – Яблоки, кстати, есть. – Много? – Три тыщи кило. – Мне и две тысячи семьсот восемьдесят девять хватит, – великодушно сказал Аватаролег, который, оказывается, не только прихлебывал ром, но и внимательно слушал. – Хочешь сказать, он слопает три тыщи кило яблок? – Да неважно. Где они? – Должны подаваться по конвейеру, но он, похоже, сломан. Аватаролег насупился и застучал пальцами по столу еще более нервно. Кажется, перспектива не воссоединиться с тремя тысячами килограммов яблок его не обрадовала. – Мне. Нужны. Яблоки, – в его голос пробилась отчетливая угроза. В передних рядах возникло движение. Особо нервные потеснились к дверям. – А зачем тебе яблоки? – сладким тоном спросил Птица. – Алма бэлеше. Хочу испечь шарлотку. Птица начал спрашивать что-то еще, но Олега отвлек Вадим. – Эк тебя угораздило, – с сочувствием заявил он. – Ты в последнее время генетическим материалом не разбрасывался? Может, ровнял бороду в общественном тубзике и раковину не ополоснул? Или проходил медосмотр и ватку после анализа крови в ведро в коридоре выкинул? Или соревновался с Огоньком, кто дальше плюнет? – Н-нет, – недоуменно ответил Олег, глядя, как Аватаролег тянется к несуществующей, по счастью, кобуре. – А как Рубинштейн?.. Как он вообще?.. Он же психиатр, а не биолог… генетик… селекционер… или кто там подобным занимается. – Психи подобным занимаются, – философски отозвался Вадим, – а этой беде все специальности покорны. Птица продолжал лезть к Аватаролегу с расспросами, и Олег подозревал, что в кое-чью рыжую башку вот-вот прилетит опустевший стакан, но тут распахнулась дверь с другой стороны лаборатории и в помещение бодро ворвался Рубинштейн в сопровождении неизменной Софочки. Птица злобно зашипел и растворился в толпе. – О, как замечательно! Как хорошо! – всплеснул руками Рубинштейн и протер запотевшие очки. – Как мы себя чувствуем? Как настроение? – Плохо, – пожаловался Аватаролег. – Ноги мерзнут. Ром кончился. И яблок не дают. – Как не дают? – ужаснулся Рубинштейн. – Почему не дают? Конвейер сломан? Кто сказал, что сломан? И не сломан вовсе, а зашифрован. Чтоб, значит, не всякому пользоваться, потому что витаминчики погрызть все хотят, а яблоки – для аватара. – Мы, может, тоже яблок хотим, – из чистой наглости заявил Вадим. Аватаролег и Рубинштейн уставились на него с одинаковым негодованием. – Вы видели, молодой человек, сколько яблоки стоят? – укорил Рубинштейн. – Хотите фруктов, купите себе апельсинов и не посягайте на чужое, – мгновенно сменив тон, он снова обратился к Аватаролегу: – Будут тебе яблоки, мой хороший, вот как только расшифруют, так сразу, а пока надо одеться, чтобы, значит, ножки не мерзли. Софочка увела Аватаролега за ширму, а Рубинштейн принялся доставать из ящика, которые двое грузчиков водрузили на стол, миксер, ножи, миски, муку, яйца, сахар, разрыхлитель и прочую кулинарную атрибутику. – Как вы все знаете, – попутно вещал он, – мы тут занимаемся счастьем человеческим. Некоторые, – он указал в то место, где недавно стоял Серёжа, – утверждают, что счастье – это Интернет. Но я вам скажу, товарищи, что счастье – это доброта. А где доброта в новостях и роликах про дорожные аварии? Где доброта в, простите, срачах про коз, некромантию и напитки из дохлых кротов? Нет никакой доброты, злоба одна. И этой злобы, товарищи, стало в нашем городе слишком много. Поэтому я создал аватара, избранное, значит, существо, которому яблоко-бог передал силу любви, чтобы он все исправил. Вы спросите как? Я вам отвечу, товарищи. Наш аватар испечет шарлотку, то есть пирог с яблоками. С яблоками и любовью. И сила этой любви будет так велика, что все, кто попробует шарлотку, непременно станут добрее. Однако, поскольку город у нас весьма велик, то и шарлотка должна быть соответствующих размеров, чтоб, значит, на всех хватило. – Сдается мне, – проговорил Олег, – Рубинштейна хватил мозговой паралич. Как следствие напряжённых занятий. – А я думаю, ему просто Птица не дал, – сказал Вадим. – Чего? – Ну, в смысле материала для экспериментов не дал. Вот он заскучал и занялся аватарами яблок-богов. – Вариант, – вынужден был согласиться Олег. – Но пока этот Аватаролег не производит впечатление особенно доброго. – Что ж, добро должно быть с кулаками… Развести дискуссию не удалось: из-за ширмы показался Аватаролег. Одетый. И как! На нем были высоченные красные сапоги на шпильках, красный латексный плащ с зеленой подкладкой, кучей пуговиц и подвесками по краю, обтягивающие желтые лосины, кулон и непонятный головной убор типа рогов у марвеловского Локи, тоже красный. Кулон, подвески и пуговицы были выполнены в форме красных яблочек, красовалась половинка яблока и в центре головного убора. – А ну да, – пробормотал Вадим, – кто ж догадается об аватарстве без костюмчика Сейлор Эппл. В стене открылось окошечко, затарахтел конвейер, и прямо на пол дробно посыпался водопад красных и зеленых яблок. Аватаролег радостно потер руки и развил бурную деятельность над мисками. – По-моему, – заметил Олег, немного оправившись от созерцания себя в сапогах на шпильках, – по-моему, до такого объема яблок количество остальных ингредиентов не дотягивает. Да и посуда маловата. И в какую духовку войдет шарлотка нужного размера? – Наверное, будет печь порциями, – предположил Вадим. – Другое дело, пока он все яблоки переработает, мы тут состаримся. С полчаса они молча наблюдали за процессом чистки яблок и замешивания теста. Рубинштейн то вдохновенно строчил в блокноте, то умиленно моргал на Аватаролега. Вкусно пахло тестом. Хотелось есть. Олег начал раздражаться и скучать. Судя по шепоту и шарканью ног, все остальные тоже, но уйти первым никто не решался. – Может, помочь ему? – нерешительно предложил кто-то. Аватаролег отложил лопатку, стряхнул с плаща муку, изящно обернулся вокруг своей оси и громко воззвал: – Яблоко-бог, дай мне силу! Пусть эта шарлотка будет предназначена для всех! Пусть твое зерно окажется в каждом, чтобы из него однажды вновь расцвела любовь! Миска с тестом засияла, засияла ярче, еще ярче, и Олег зажмурился, чтобы не ослепнуть, а когда осмелился открыть глаза, все торчали у окон и громко удивлялись. Яблок в лаборатории больше не было, Аватаролега – тоже. К тому времени, как Олегу удалось отвоевать себе пятачок у окна, дождь из кусков яблочного пирога уже кончался. Ими, насколько хватало взгляда, был толстым слоем усыпан асфальт. Куски были аккуратно нарезаны и предусмотрительно упакованы в пищевую пленку, чтобы не испачкались. * – А неплохой мужик этот Аватаролег, – сказал Вадим, запивая шарлотку чаем. – Одевается, правда, стремно, зато готовит зашибись. Как думаете, Самуилыч разрешит нам оставить его себе? – Эй, я не хочу, чтобы здесь был второй я, – вяло возмутился Олег. Сердиться всерьез не хотелось: слишком вкусный был пирог. – Мало нам директора в трех экземплярах? – Так нет его, – вмешался Игорь. – Не слышали, что ли? Он отдал всю божественную силу шарлотке, перестал быть аватаром бога и разъеб… разъяблокоплотился. – Да? Жаль… Они пили чай, жевали шарлотку и бросали крошки в аквариум Игорю Угрю. – По-моему, – с удивлением заметил Олег, – я подобрел. Прям чувствую. – И я, – поддакнул Вадим. – И я, – подтвердил Игорь. – Но может, мы просто были злые и голодные, а подобрели, потому что наелись? – Ну это легко выяснить. Подождем, пока снова проголодаемся, и проверим. И они проверили. Но это уже совсем другая история.КОНЕЦ
Примечания: 1) Разбросанные у Игната карты – стандартная французская колода, швейцарская колода и карты таро Райдера – Уэйта. 2) МКБ – международная статистическая классификация болезней. Группа диагнозов F65 – расстройства сексуального предпочтения: эксгибиционизм, вуайеризм и прочие. 3) Юлин слоган про диван – слегка переделанный стих Маяковского. 4) Новогодняя лекция Рубинштейна – минимально измененный отрывок из труда Зигмунда Фрейда «Жуткое». 5) Статья 20.1 КоАП РФ – мелкое хулиганство. 6) Преследующее Олега число 200 – намек на «груз двести», условное обозначение, применяемое при перевозке тела погибшего военнослужащего к месту захоронения. Но Олег совершенно точно жив и здоров, будем считать, что это проявление ПТСР. 7) Если вам показалось, что в тексте содержится 100500 отсылок на все подряд – вам не показалось^^