Дисциплина

Подержав над огнем свечу из красного воска, Ирвин повозил ею над конвертом, запечатывая. Воск мгновенно затвердевал. Поставив печать с эмблемой разведки в виде крыльев, он отложил письмо на край стола. Сказать, что Смит был не в самом хорошем расположении духа – значит ничего не сказать. Ирвин был раздражен и недоволен последней вылазкой за стены. Все прошло не так, как он планировал. На этот раз жертв было меньше, но изначальный план пошел крахом. Он всегда просчитывал ходы, но иной раз не мог предугадать дальнейших действий титанов. Сорвалось ли это из-за новоиспеченного капрала? Было ли это хорошей идеей, поставить его во главе отряда? Так или иначе, в этот раз вылазка была напрасной тратой времени и жизней. Несколько его доверенных людей были сожраны гигантами вместо новичков. Хоть он и беспокоился за капрала, который в тот момент возглавлял группу, но был уверен, что Леви выберется из любой передряги. Скорее всего, это даже было не беспокойство, а так, небольшая тревожность за задницу капрала. Морально он потрепал ему нервы. Их отношения сложно было назвать чисто рабочими, а слово "любовь" даже не обсуждалось. Ирвину было сложно признаться даже самому себе в том, что он завел отношения на рабочем посту. Хотя отношениями это тоже сложно было назвать. Их чувства вспыхивали, как салют на дворцовой площади за стенами, загораясь, потухая и снова разгораясь еще сильнее. Они могли целый вечер провести в спальне, игнорируя всё и всех вокруг, а на следующее утро даже не обращать внимания друг на друга в общих коридорах. А столь опрометчивые поступки капрала заставляли задуматься: а не слишком рано Леви занял эту должность? Иногда дисциплина давала сбой. Слишком ли жесток был он с ним? И как следовало поступить с солдатом за невыполнение приказа? Любой другой солдат не вызвал бы у него и мысли по поводу этого, но не Леви. Тот, за кого он поручился и взял под свою ответственность. Сложив в стопку отчеты и отложив карты в нижний ящик стола, Ирвин ослабил галстук на шее. Встав из-за стола и прихватив с собой пишущее перо, он, пройдя пару метров, опустился на диван. Покрутив перо между пальцами, Ирвин засунул его между обивкой и подлокотником. Коснувшись головой спинки дивана, он расслабился и сделал глубокий вздох. Капрал Леви много на себя брал, и с этим нужно было что-то делать. Дверь скрипнула, пропуская в кабинет посетителя. Твердой походкой Леви подошел к Смиту. - Ты меня вызывал? Смит оторвался от спинки дивана и кивнул на дверь. - Закрой на замок. Леви закатил глаза, демонстрируя свое недовольство и предчувствуя очередной выговор. Отойдя к двери и защелкнув задвижку, он возвратился на место, сложа руки перед собой. - Ну что? Ирвин покачал головой. - Леви, я позвал тебя, чтобы обсудить невыполнение приказов. Почему ты с группой новичков сменил курс? - Ирвин. Потому, что это было похоже на самоубийство. Или ты решил избавиться от меня? Мне кажется, что я поступил верно. - Мой приказ был не таким. - Я подумал, что… - Меня не волнует, что ты там подумал и что тебе показалось. Твое мнение в этих вопросах даже не обсуждается. Я приказываю - ты выполняешь. Это понятно? - Понятно. - А теперь иди сюда. Леви подходил, сокращая расстояние между ними, когда Смит шире раздвинул ноги, чтобы капрал подошел как можно ближе, касаясь коленями дивана. Расстегивая ширинку на его брюках и ослабляя ремни крепления, Ирвин резко потянул его на себя, и Леви, не удержавшись на ногах, навалился на Смита. Закидывая ногу на ногу, капитан устроил Леви поперек своих ног, сдвигая его вбок. Придерживая его ноги, Смит перевесил их через край дивана. Ноги неудобно висят в воздухе. Бедра покоятся на подлокотнике, а грудь упирается в колено Смита. Ирвин снимает с себя галстук боло и перетягивает Леви кисти рук, заведенных назад. Заматывая шнурком и завязывая на узлы. Кожаная веревка больно впивается в кожу. - Сильно не дергайся, - подытоживает он. Приспустив брюки вместе с бельем, он гладит гладкую кожу ягодиц, проникая между половинок. Леви дергается. - Леви-Леви, когда же ты усвоишь, что командую здесь я, - сказал Ирвин, надавливая на связанные руки. - Давно усвоил. - Почему тогда ты поступаешь так, как считаешь нужным? - Я же сказал, что я подумал… Не успев капрал договорить, его задницу обжег сильный удар. Леви проглотил свои недосказанные слова и уткнулся лицом в обивку мягкого дивана. За одним шлепком последовали другие. Леви схватил зубами ткань дивана и потянул, враждебно зарычав. - Прекрати драть диван. Ни за что не поверю, что тебе больно. Неприятно? Может, тебя это унижает? Не стыдно лежать с голой задницей перед своим капитаном? Леви отпускает обивку и, повернув голову на бок, касается щекой влажной ткани от своих зубов. - Слушай, замолкни. Кажется, ты сказал, что мое мнение тут не учитывается. - Правильно. Хороший мальчик. Ты быстро учишься. Обжигающая боль вновь навалилась с новыми ударами. Леви старался не акцентироваться на боли, а просто перетерпеть, как обычно. В последнее время капитан Смит часто преподавал ему такие уроки. Но из-за этого хотелось все делать с точностью до наоборот. Никому прежде не удавалось его обуздать, а он изо всех сил старался показать себя. Доказать, что он способен на что-то большее, чем просто быть собакой на побегушках и выполнять все приказы. Приносить палку и вилять хвостом при первом же велении. В этот раз ему удалось отвести группу титанов от новобранцев, но ценой этого стали люди Смита. Кровь приливала к коже, зад начинало покалывать, а он все продолжал наносить удары тяжелой ладонью. По всему телу прошлась судорога возбуждения. От шлепков и трения подлокотника дивана о пах в нем нарастало желание продлить это как можно дольше. После смерти людей Смита он должен был думать о допущенных им ошибках, но он думал лишь о своей нарастающей эрекции. Пульс бешеным ритмом стучал в его крови, распаляя его. Он прерывисто дышал в тот же диван и еще больше отклячивал зад. - А я смотрю, тебе нравится, - усмехаясь, сказал Ирвин. - Заткнись. Леви била дрожь, его лоб покрылся испариной, хотелось закончить с этим делом. Он заворочался, пытаясь выдернуть руки из узлов шнура. - Развяжи меня. - Чтобы ты помог себе кончить? Нет. Что же с тобой делать? - Я повторяю: заткнись и развяжи меня.… Какого?! Леви резко обернулся, насколько это было возможно, и посмотрел на Смита. Ирвин припал к его раскрасневшейся коже, с отпечатками его ладони и поцеловал. Несколько мимолетных поцелуев, за которыми последовал болезненный укус. Леви отвернулся, утыкаясь обратно в диван, чувствуя, как кровь приливает к его лицу. Он дергается и недовольно шипит. После сладостной боли этот укус оказывается ужасно болезненным. Смит задирает рубашку с левого бока вместе с кожаной курткой и гладит обнажившуюся кожу. Связанные руки затекают, и Леви опять начинает ерзать. Ирвин резко прекращает свои ласки. - Следы остались, - говорит он, очерчивая пальцем зажившие полосы, превратившиеся в шрамы. – Ладно, напомни мне, чтобы я вернул хлыст обратно в конюшню,а то Ханджи его обыскалась. Тонкие, зарубцевавшиеся линии тянутся со спины, заходя на бока, продолжая свои очертания на бедрах и дальше вниз, за тканью одежды, скрывающей тело. Ирвин оглаживает ягодицы, запуская руку ниже. Кладет теплые пальцы на его промежность, массируя область между анусом и мошонкой. Чуть надавливая и не прекращая круговые движения, не касаясь его члена. - Ирвин, - тянет Леви, задыхаясь от собственных ощущений. - Ну, не тяни. Давай уже трахни меня нормально. Я не могу терпеть. - Не заслужил. Ирвин переворачивает его на спину, расстегивая рубашку, оголяя грудь. Лежать становится еще неудобней. Ноги висят, разъезжаясь в стороны, позвонки больно соприкасаются с коленом капитана. Его словно дугой перегибает в обратную сторону, а руки начинают ныть. - Капитан, отпустите меня и дайте доделать свою работу, или вы можете трахнуть меня. Я больше не буду повторять. - А то, что ты угробил моих людей, тебя не волнует? - А когда тебя это волновало? Да, я признаю свою ошибку. Был неправ. Но лежать от этого мне не станет удобней. - Тебе и не должно быть удобно. Ирвин наклоняется к нему и обводит языком вокруг ореолов его сосков. Он смотрит, как Леви закусывает губу, прикрывая глаза. Смит подносит губы к соску и слегка прикусывает. Он достает пишущее перо и дует на влажный от слюны сосок и щекочет мягким концом. Леви распахивает глаза и смотрит на действия Смита, затем вновь откидывается на диван. Ирвин целует его обнаженную грудь, чередуя касания пера с поцелуями. Тело Леви покрывается мурашками. Его трясет от этих нежных ласк и собственного возбуждения. Штаны в области паха, которые так и не были до конца сняты, давят на эрегированный член. - Смит, у тебя не получается меня наказывать, если ты все же хотел этого. Всегда всё выливается в какую-то хрень. Прекращай издеваться надо мной. Ирвин рывком ставит Леви на пол. Застегивает его рубашку, отдергивая куртку. Поворачивает его спиной и развязывает шнур, стягивавший его руки. - Одевайся, у тебя еще много дел, - говорит Смит, поднимаясь с дивана. - Что? Почему? – подтягивая штаны и звеня ремнями, спрашивает Леви. - Ты сам сказал, что у тебя много дел, а к вечеру занесешь мне отчет о нашей последней вылазке и твоем самовольном решении. Ирвин обходит Леви и садится в кресло, за стол, возвращаясь к незавершенным письмам. Капрал приводит себя в порядок, потуже затягивает шейный платок и кривит рот, глядя на Смита, уже полностью поглощенного бумажной работой. - Отчет я не буду писать, все равно его перепишешь. И уходит. Ирвин водит кончиком пера себе по носу, смотря на закрытую дверь. Конечно, он перепишет, он всегда переписывает. Размазывание чернил по бумаге не было любимым занятием Леви, а точней было самым нелюбимым. Он скорее покрошит несколько десятков титанов, чем сядет за отчеты. Ирвин отрывается от бумаг, потягиваясь, и, встав из-за стола, подходит к окну. Небольшая группа солдат собирается разведать местность вокруг их штаб квартиры – замка, посреди леса. В группе новобранцев он вылавливает взглядом фигуру, меньше всех ростом. Неудовлетворенный капрал. Дерзкий и своенравный. Леви не замечает на себе пристального взгляда, он даже не глядит в сторону окон. Вставляя ногу в стремя и взгромождаясь на коня, смотрит на Ханджи, которая уже подгоняет свою лошадь. Она выставляет руку и несильно хлещет коня кнутом, срываясь с места. Леви дергается и инстинктивно потирает бедро. - Блядский рефлекс, - говорит он себе под нос, следуя за остальными.