без тебя

      его не стало неделю назад. подумать только, неделю. целых семь дней... на янове теперь совсем невыносимо. серо, пусто, холодно.       с погодой всё было так же плохо. лил бесконечный дождь, как будто сама зона оплакивала его. сталкеры, приходившие на станцию, жаловались, что скоро вся земля превратится в одно сплошное болото. все они теперь сидели в плохом настроении, больше не рассказывали анекдоты. гитара была заброшена в дальний угол. а может быть, мужики злились вовсе не из-за плохого хабара. может быть оттого, что станция янов, славившаяся как место равновесия между двумя противоборствующими группировками, стала обычной долговской точкой. будто бы "сто рентген" номер два.       командиру отряда долга, подполковнику шульге, стоило радоваться и отмечать свою победу над анархистами, начинать наводить новые порядки, но... что-то мешало ему этим заниматься. после разгромной битвы, когда все отмечали, он закрылся в своём кабинете и не выходил оттуда. думал.       всю неделю шульга ходил сам не свой, как в воду опущенный. а когда стало совсем невыносимо, отправился в башню зулуса. с момента ухода своего владельца в припять она пустовала и служила местом уединения для долговского подполковника.       шульга сел на скрипучую кушетку, такую сейчас пыльную. но это было последнее, что его волновало в этот момент.       вчера к нему заходил майор дегтярёв. сначала они молча выпили по одной, не чокаясь. потом по второй, по третьей... в итоге майор всё так же в полной тишине встал, подошёл к шульге и дал ему пощёчину. да такую, что у подполковника в ушах зазвенело. а дегтярёв развернулся и ушёл. и в принципе, правильно поступил. шульга бы сам себя ударил, если б мог. да тут избить мало за то, что он натворил.       шульга обхватил себя руками, опустил голову и прикрыл глаза. почему же так тяжело... он ведь сейчас по уставу должен отмечать победу со всеми. но невыносимая тоска никуда не уходила. а появилась она ровно в тот момент, когда локи начал хрипеть, захлёбываясь собственной кровью, закатил глаза и его сердце навсегда перестало биться. и шульга в полной мере ответственен за произошедшее - ведь это он выстрелил в свободовца.       подполковник сам не понял, как это случилось. просто загнал локи в угол, откуда он уж точно никак не мог убежать, и рука долговца с пистолетом поднялась сама. "костя, ты уверен?" - спросил локи дрожащим от страха голосом. в этот момент палец подполковника, лежащий на курке, дёрнулся. выстрел. испуганные глаза свободовского лидера в последние мгновения его жизни навсегда запечатлелись в памяти шульги, словно отпечатались на внутренней стороне его век. каждый раз, когда подполковник закрывал глаза, перед ним возникала одна и та же картина. шульга зажмурился, пытаясь избавиться от наваждения.       – я не верил - ты выстрелишь в меня, – раздался голос в полной тишине. и он показался шульге знакомым.       долговец резко дёрнулся - кто здесь?! никого не должно быть, все из его отряда празднуют на станции, а если это кто-то из одиночек решил пошутить, то ему сейчас несдобровать...       подполковник распахнул глаза и ему тут же захотелось закрыть их обратно. перед собой он увидел локи. живого. свободовец грустно смотрел прямо на шульгу, словно заглядывал в его душу.       – всё могло бы быть лучше, могло бы быть проще, могло быть по-человечески... – произнес он, не отводя от долговца взгляда.       – ты... как ты тут..... я же... ты живой?... – подполковник не мог поверить своим глазам. он точно сошёл с ума, такого просто не может быть!       – костя, как ты мог? – вместо ответа спросил локи. сердце шульги болезненно кольнуло. свободовец часто называл его по имени, хотя он сто раз просил его так не делать.       – я... я не знаю, володь... – долговец всё никак не мог отойти от шока. как локи может быть тут, если подполковник самолично убил его и убедился, что свободовец стопроцентно мёртв?       – я не заслужил этого, – снова его взгляд, от которого не спрячешься. локи не злился, он выглядел очень грустным. – я не хотел умирать так рано.       – володя... прости меня, я сам не знаю, что на меня тогда нашло, – шульга не заметил слёз, текущих по его щекам.       – зачем ты так поступил? – локи будто не слышал слова долговца.       – я не знаю, сказал же! словно наваждение, я не понимал, что делаю, – вскрикнул шульга, затем опустил глаза и всхлипнул.       – от тебя я не ожидал такого, костя. я ведь спас тебе и твоему отряду жизнь тогда, когда начался выброс, пустил на нашу станцию, а ты мне отплатил этим? – продолжил свободовец, вздохнув.       – володь, я....       – тебе нет оправданий, – заключил локи и наконец отвёл взгляд в сторону. – а ведь у нас могло быть будущее, – заметил он.       – я всё разрушил, – прошептал шульга.       – да, ты. собственноручно. что мешало тебе сохранять нейтралитет между нами? – локи снова посмотрел на долговца.       – я выполнял приказ... – подполковник снова пытается найти причину своего поступка, зная, что никаких оправданий, как сказал локи, быть не может.       – приказ ценнее моей жизни? ценнее благодарности? – свободовец продолжал наступать. и у него было полное право это делать.       – прости меня, прости, я такой дурак... – шульга закрыл лицо руками и его плечи затряслись.       – ты просто марионетка в руках воронина, – отчеканил локи. – уму непостижимо, делаешь благое дело, а вместо благодарности в тебя пускают пулю, – при этом свободовец всё еще не злился, он просто смотрел грустными глазами на шульгу.       – да... я просто отвратителен... – шульга снова всхлипнул и убрал руки от лица, чтобы взглянуть на локи.       – ты прав.       – я так не смогу, – прошептал долговец, тотчас же выхватил пистолет из кобуры на поясе и резким движением перезарядил его, приставив к своему виску. тяжело дыша, он смотрел на всё такого же грустного локи, который хоть и был плодом его больного воображения, но выглядел очень правдоподобно.       – ты заслужил, – свободовец отвернулся от него.       раздался выстрел.