Клэри
Моё детство закончилось в шесть лет, когда я узнала о существовании сумеречного мира. Пока другие девочки играли в Барби, выбирали им наряды и делали прически, я учила историю Ангелов и Демонов, сумеречных охотников и прочих мифических созданий, в существование которых психически здоровому человеку поверить было достаточно сложно. Я изучала руны, боевые искусства, географию, языки: из меня делали идеальное оружие. Друзей я практически не заимела: свободного времени у меня было мало, а в школе со мной мало кто общался, называя "отшельницей". Нет, я не была серой мышкой, я просто была д р у г о й. Густые рыжие волосы, "как у ведьмы" (сказал однажды мой одноклассник), бледная кожа, зелёные глаза были скрыты под очками, которые подавляли мои возможности видеть что-то скрытое от человеческих глаз. В добавок ко всему я была заучкой, а такие мало кому нравились. Но в двеннадцать лет кое что поменялось. В школу перешёл новенький – щуплый мальчишка с каштановыми волосами, в очках, похожих на мои, любивший историю, мармеладных мишек и всё странное. Саймон Льюис. Своим внешним видом он напоминал мне Гарри Поттера, вот только шрама не было, да и очки у него квадратные. Хоть мы сидели за одной партой (по счастливой случайности в классе более не оказалось свободных мест), мы редко разговаривали. Я не хотела пр вязываться к человеку: впускать кого то в свою жизнь, значит – доверить ему свои тайны, а я совсем не понимала, как кто-то может поверить в то, что демоны и ангелы действительно существует, что есть сумеречные охотники, которые контролируют нежить (вампиров и магов), защищая тем самымобычных людей; и не принять меня за сумасшедшую. Но Саймон Льюис смог. В шестнадцать лет мы были неразлучны, и многие видели в нас нечто большее, нежели просто лучших друзей, повёрнутых на мире фэнтези, вот только меня всегда забавляло это. Моя судьба была написана ещё до моего рождения, и в ней ни слова не говорилось о ботанике-муже. Не подумайте, я люблю Саймона, но как друга, как старшего брата, которого мне всегда хотелось иметь, а ботаником называю его ласково. Ему даже самому это нравится, честно-честно. В десять лет я узнала, что браки в нашей касте заключаются не совсем по собственной воле. Ангелами предначертан твой соулмейт, привилегия сумеречных охотников в том, что мы можем знать, кто это, и упростить себе жизнь, не тратя годы на его поиски. Тогда же я узнала, кто станет моим супругом, когда мне исполнится девятнацать лет: "какой урод", – подумала я, взглянув на его фото. На меня смотрел черноглазый мальчишка, года на три старше меня. И от его безжизненного взгляда становилось не по себе. "Александр Гидеон Лайтвуд", – примечание под фотографией — имя моего мужа. Будущего мужа. Больше я его никогда не видела и ничего о нём не слышала. Да и не хотела. Я понимала, что рано или поздно, мне придётся познакомиться с ним, надеть кольцо на палец, родить от него троих детей и завести собаку или как там всё происходит у взрослых, но мне мало этого хотелось. Я старалась не задаваться вопросами: где он, с кем, что любит, растят ли его в такой же строгости, как и меня, знает ли он обо мне, видел ли меня и что дцмает обо мне. Но сейчас, сидя в тразитной зоне, ожидая начала регистрации на рейс Нью-Йорк – Париж, который задерживали уже на два часа, поток моих мыслей было сложно остановить. — Мам, – я обратилась к женщине, сидящей рядом, читающей какой-то модный журнал. Эта женщина меня всегда поражала. Десять минут назад она рассказывала о том, как сражалась с опаснейшим желтоглазым демоном, а сейчас смотрит, какую обувь лучше прикупить этим летом для пляжа. Она что-то промычала и только через десять секунд оторвала свой взгляд. — Он знает обо мне? — Клэри, конечно, что за глупости, он сын высокопоставленных людей, – Джослин с теплотой смотрит на меня. Должно быть она тоже нервничает, всё же, спустя девятнадцать лет она возвращается в Аликанте, а всё ради того, чтобы выдать меня замуж. Странное чувство. — И я уверен, они уже подготовились к нашему приезду, – встревает в разговор отец, отдавая кофе сначале маме, а затем мне. Он садится рядом, приобнимает меня и целует меня в макушку, от чего становится немного спокойнее. — Кларисса Адель Моргенштерн, ты нервничаешь? — Звучит, как что-то нереальное, – я смеюсь и делаю глоток холодного кофе из старбакс, ещё немного и начинается регистрация. Мы могли воспользоваться порталом, но я понимала, что как только переступлю черту Аликанте, о нормальной человеческой жизни можно будет забыть на долгое время, как минимум пока тебя не отправят в какой-то из институтов мира (вроде, как моих родителей), но мне до безумия хотелось сохранить в памяти остатки этого мира. Полёт занимает двенадцать с половиной часов, я успела выспаться, посмотреть сериал и даже привести себя в порядок. Всё же, люди придумали прекрасные вещи: самолёты, вай фай, кофе и чипсы принглс, которые продают на борту самолёта. Выйдя из транзитной зоны, забрав багаж, мы направляемся на улицу, где нас уже ждут с табличкой "Моргенштерн" возле белой ауди. А как же черный лимузин с тонированными стеклами? Всё как-то не слишком клишированно, как я могла ожидать. Я сажусь внутрь, втыкаю наушники и мнгновенно отключаюсь, не слыша, что мне говорят родители, погружаясь в глубокий сон.Алек
Я метался по комнате: туда-сюда, не в состоянии прийти в себя от злости. Нет, подумать только, как люди, скрывающие тот факт, что мне предстоит свадьба в мои двадцать три года, могут называть себя моими родителями. Рядом сидела Изабель, пытающаясь что-то донести до меня, чтобы успокоить, но я не мог. Это даже злостью было сложно назвать, скорее встревоженность и осознание того, что впервые в жизни у меня нет контроля над ситуацией. — Алек, у меня уже голова кружится, – жалуется сестра, заставляя меня остановиться и, наконец-то, сесть рядом с ней. — Иззи, как такое может быть? – в моём голосе слышно раздражение и непонимание. До сегодняшнего утра я считал, что моя судьба – посвятить всю жизнь себе и сумеречному миру... Ну, и красивым, одиноким девушкам, желающих согреться в моей постели. Однако мои родители обрушили на меня эту новость, словно гром среди ясного неба. Я посмотрел на папку, что они оставили мне утром, где была вся информация о моей жене. Я невольно скривился, пробуя на вкус это слово. Противно. — Я не готов впускать кого-то в свою жизнь, – уверенно произношу я, откидывая её (папку) в сторону. — У тебя нет выбора, братик, – брюнетка пожимает плечами. Она умеет утешать. — Кларисса не просто очередная девушка, она — твоя судьба и... — Конечно, каждый из нас имеет соулмейта и бла-бла-бла, – я прерываю сестру, смотря ей в глаза. — Изабель, ты же знаешь, как я не люблю эту ванильную хрень. Я не верю в эту чушь. — А я ненавижу, когда ты называешь меня полным именем, Алек. Веришь, или нет, но уже завтра тебе предстоит взять в жены девушку и, будь лапочкой, постарайся не довести её до суицида в первые пять минут знакомства, – на выдохе произносит она, а я улавливаю в её голосе ноты раздражения. — Я пойду проверю, всё ли готово к приезду гостей, а тебе предстоит приготовить свои мысли и немного отдохнуть. Я бы на твоём месте уже десять раз открыла эту папку, чтобы посмотреть, как выглядит твоя ненаглядная. Я вновь скривился и бросил ей подушку в след, а после лёг поперек кровати, тяжело выдыхая и смотря в потолок. Это казалось мне чем-то невозможным, похожим на сон. В голове крутился поток вопросов, ответ на которые мог бы находиться в той самой красной папке, но открыть её я так и не решился. Я закрыл глаза, представляя себе свою будущую невесту: высокая стройная блондинка с голубыми глазами, длинными волосами, идеальным телом... Ммм. Это было бы прекрасно. Мои мысли прервал гул с улицы. Из открытого окна донёсся звук скольжения шин, а затем голоса. Не стоило труда сложить два плюс два и догадаться, что наконец то пожаловала моя невеста. Любопытство заставило встать с кровати и пройти к окну, чтобы посмотреть на неё и разочароваться. Конечно, вместо девушки моей мечты, это была серая мышка, небольшого роста, порядка пяти футов, и рыжей копной волос, убранных в хвост. Хвост это конечно удобно, но на первую встречу с судьбой всей жизни могла бы немного и заморочиться. Они проходят внутрь особняка, и мне тоже необходимо спуститься, чтобы познакомиться с этой бледнокожей морковкой и её семьёй.Клэри
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем бесконечные поля плавно сменились горами, а затем мы проехали какой-то тонкий барьер (я не видела его, но почувствовала, словно что-то тёплое прошло сквозь всё тело), и я поняла, что мы наконец прибыли в Аликанте. Ещё пару часов, и пустынная дорога начала заполнятся поодинокими особняками: красно-белые, кирпичные, с тёмной крышей, внушающих размеров и большими окнами дома, словно целые дворцы. Мы заехали во двор одного из таковых, ни чем не отличавшимся от остальных, и вышли из машины. Нас уже встречал персонал, забирая наш багаж, и приветствуя в поместье Лайтвудов. Я ощутила на себе чей-то взгляд, но подняв голову на окна никого не заметила. Я поёзжилась то ли от холода, то ли от страха, и нас наконец то позвали внутрь. От усталости не было ни сил, ни желания рассматривать дом (хотя признаемся, я проспала большую часть дороги). — Изабель, – мне протягивает руку сногсшибательная брюнетка с обворожительной улыбкой, она словно сошла с обложки журнала: идеальная фигура, мягкие черты лица, блестящие длинные волосы. Она — просто идеальна. Я жму её руку, отмечая про себя, какая у неё бархатная кожа, и неловко улыбаюсь в ответ. — Кларисса, но ты можешь звать меня Клэри, а ты... — Сестра Алека, – она не даёт мне договорить и подмигивает, а затем тянет на себя, заключая в объятиях. — Я всю жизнь хотела себе сестрёнку, надеюсь, что мы подружимся. Ой, прости, – она обняла меня настолько сильно, что я начала задыхаться, и заметив это, наконец отпустила, я лишь посмеялась. Она идеальна. — Добрый день, – она наконец здоровается с моими родителями, а дальше сообщает, что мистера и мисис Лайтвуд срочно вызвали на совещание, но они непременно будут к ужину. — Вас проведут в ваши комнаты, а тобой, –она указывает на меня, — займусь... — Я, – её перебивает грубый мужской голос, от чего по спине пробегает потолок. Я сглатываю ком в горле и нерешительно перевожу взгляд на его обладателя, замечая перед собой кареглазого брюнета в черной обтягивающей футболке, открывающей вид на его подкачанное тело и руны. Конечно, это же магический город, здесь можно не скрывать их. — Мистер Моргеншерн, мисис... — Зови меня Джослин, а это Валентин, – прерывает его моя мама. — Рада знакомству, жаль, что твоих родителей ещё нет дома. — Взаимно, – холодно произносит брюнет и кидает на меня равнодушный взгляд. — Александр, – он делает два шага вперёд и протягивает мне руку, в тому времени родители уже поднимаются в свою комнату, а Изабель куда-то изчезает. — Кларисса, – я пожимаю его руку, не в состоянии смотреть ему в глаза. И чем я только думала, когда представляла его всё тем же мальчишкой лет четырнадцати, которого видела на фото. — Я думаю, нам стоит обсудить некоторые детали, прежде, чем ты познакомишься с моей семьёй. Хочешь выпить чего нибудь, возможно ты голодна? – он сводит руки за спиной, заключая их в замочек, выравнивается. — Нет, спасибо, – на первый взгляд всё не так уж и плохо. Он серьёзен, красив, полагаю, умён. Он кивает, и я иду за ним, поднимаясь по лестнице. Он открывает одну из комнат на второй этаже, проходя первым. Ничего особенного: светлая, просторная, с большими окнами и... О господи, это что, собственная ванная? Мои зрачки немного расширяются, я непроизвольно улыбаюсь, чем вызываю его усмешку. — Здесь ты будешь жить до... – Алек морщится, прежде, чем произнести это слово: — бракосочетания. Буду с тобой честен, я не знал о предстоящей свадьбе, о тебе в частности, до сегоднешнего утра и, честно сказать, я ошеломлён этой новостью, – он даже не смотрит на меня, вальяжно развалившись на диване. Взгляд карих глаз устремлён куда-то за мою спину. Мне становится неприятно от такого, к тому же в голову закрадываются мысли, будто бы я ломаю ему жизнь. — Я привык, как бы это мягче сказать... К свободе. Делаю, что хочу, хожу, куда хочу, сплю с кем хочу и прочее. Контролировать тебе меня не получится, – отчеканивает он, и не передыхая, продолжает. — Такие девушки, как ты, – он слишком выделяет эту часть фразы, от чего становится ещё более неприятно, — не в моём вкусе, тыковка. Я никогда не влюблюсь в тебя. Мы с тобой — чужие люди, с одной фамилией и отметкой в графе "семейное положение", ты не лезешь в мою жизнь, я в твою. — Во-первых, я тебе не тыковка. У меня есть имя, и впредь, используй его, когда общаешься со мной, – от возмущения перехватывает дыхание. Это он только что намекнул мне, что будет изменять? Уж извини дорогой, не знаю, что у тебя за высокопоставленная семья, но и я себя не на помойке нашла. — А во-вторых, мне не нужно твоей любви, но ты о б я з а н уважать меня, поскольку я — твоя будущая супруга. Измен в собственном браке я не потерплю, нравится тебе это или нет. — Тыков... Кларисса, – в глазах парня я вижу насмешку. Он делает шаг вперёд, заправляя прядь волос за моё ухо, смотрит снизу вверх и скалит зубы. — Милая, то был не вопрос и не предложение о бартере. Я поставил тебя перед фактом. Сейчас отдохни, к шести спускайся на ужин, если захочешь чего-то, вызови прислугу, – он захлопывает дверь, оставляя меня наедине со своими мыслями. Кажется, я попала в лового зверя.