Ночь перед совершеннолетием

«Его руки всегда были холодными, как у покойного. Не помню, когда именно мне впервые захотелось согреть их. Только, кажется, в тот момент я отвел глаза. И больше уже не мог спокойно выдержать его взгляд. Я был почти уверен, что он знал это. Он знал все заранее, с самого начала, умея читать не только мои мысли, но и мысли всех, кто окружал его. Знал все те страшные тайны, которые они пытались скрыть даже от самих себя. Его слова тоже были ледяными. Каждое слово его страшного признания пронзало меня, словно ледяная игла. Я до сих пор не могу поверить в них. Человек, казавшийся мне воплощением загадочности и благородства, тот, кого я считал другом! Как все могло быть спланировано с самого начала?! Как мог он спасать мне жизнь и улыбаться, в душе люто ненавидя, как?! Как мог протягивать мне руку помощи и рассказывать сказки, заставлявшие меня без стыда показывать ему свои слезы? Почему именно он был единственным, кто не отвернулся в трудную минуту?! Неужели я был на столько слеп, что не замечал, как вся его забота оставалась лишь еще одной его сказкой?.. Волею этого страшного человека я оказался втравлен в – страшно подумать! – любовный треугольник 25-летней давности! Треугольник из моей собственной матери, отца и Эдмона Дантеса! Скрывшегося под красивым именем благородного миллионера, оказавшимся предателем, запросто насмехавшимся над всеми, надо мной!! Игравшим с моим сердцем!.. Его ледяной смех до сих пор стоит у меня в ушах. Но даже сейчас я не могу, не хочу думать о том, что он спланировал даже дату моей смерти. Посмеялся надо мной, решив преподнести мне в мой день рождения мою собственную гибель! Что ж, пусть насладится ею. Сейчас он наверняка ликует, ожидая завтрашнего утра…» Утерев беззвучно катившиеся слезы, Альбер де Морсер продолжал неотрывно смотреть на пелену ливня, падавшую с черного, как смоль, неба. «Ну и пусть… Завтра на рассвете я успею высказать ему все! И мне не важно, чем закончится наша битва – я буду драться, как бы больно мне не пришлось… Не важно точно так же, как и то, что произошло 25 лет назад между ним и моим отцом. Того, что было между нами, нельзя отменить! Я докажу ему, что не марионетка, которой можно распоряжаться как угодно! Я не плел интриг за его спиной, и готов погибнуть в честном поединке». С лестницы послышались торопливые шаги Франца. «Франц снова будет отговаривать меня… И почему я тебя не слушал? Только и мог злиться на твои наставления и предосторожности… Прости меня, Франц. И пусть я не увижу света завтрашнего дня, сегодня мы с тобой в последний раз вместе отпразднуем мой день рождения». Снова тщательно утерев слезы, Альбер постарался придать себе как можно более уверенный и беззаботный вид. С шумом, перекрывшим на мгновение шипение ливня, Франц распахнул дверь…