***
Музыка била по ушам. Было ощущения, что внутри тебя что-то бьется, это возникало от битов. Обычный бар, где тусуются все подростки. Употребляя, бухая и куря дешёвые сигареты. Виолетта была не исключением. Она не выделялась особо среди сверстников, может быть только немного. Из-за того что жила в детском доме всю жизнь. Она не помнит ничего. Как попала, кто родители, есть ли они вообще. Слишком маленькая была. Поэтому все воспоминания связанные с детством девушка хочет стереть из памяти. Над ней издевались, унижали, били. А она ничего не делала. Терпела. Из-за этого в этом детском доме её прозвали терпилой. Даже сейчас. Когда она выросла, может спокойно дать пизды кому хочет, её так могли называть. И это бесило. Раздражало. Но Малышенко смеялась. Обычная её реакция на всё. И так было мало радостей… Возможно это привлекло Киру в ней, помимо внешности. В тот вечер её громкий смех раздавался на весь небольшой бар. Он был запоминающимся, отпечатывался в памяти. Медведева всегда была серьёзной, сдержанной на работе. Одним словом без каких либо эмоций. Она всегда была сосредоточенна. Слушая музыку на фоне, смешивая новые непонятные коктейли. Но в тот вечер её заинтересовала эта особа. Было интересно наблюдать за ней. Рассматривая внешность, по немного замечая что-то новое в ней. Виднелись на лице татуировки. Темные волосы с каре закрытые чёрной шапкой, а в ней сигарета. На глазах очки. Темноволосая с новой компанией сидела в углу. Достаточно далеко от барной стойке. Половину имен не помнит, да и смысл запоминать. Всё равно потом хуй увидится, может кто-то уже и помрёт. Это же наркоманы, люди которые могут уйти из жизни неожиданно резко. Как она такой стала, сама не помнит. Помнит только классные ощущения и чувство под ними, употребляя третий год. — дарова терпила, — с ноги вышибая дверь в бар заходят двое парней. Главные обидчики вилки с детского дома. Против них хуй пойдёшь, оба шкафа стоят. Высокие до пизды. — заебали! — А девушка никогда не лезла на людей сильнее её. Ебанутая что-ли. Но как известно под дозой, ещё и не такое вытворишь. — язык появился? — сказал один из парней, подходя ближе к темноволосой. — ёбну так, что не встанешь потом! — Или выебу, — добавил второй парень, который был близко к лицу девушки, проводя своей грязной рукой, по чужому чистому лицу. Виолетта стояла со стаканом, ели держа его. Руки тряслись. Толи от дозы, толи от страха. — щас тебя выебу, — неожиданно раздался хриплый голос. — отошли нахуй от неё! — кажется Медведева впервые вышла из-за своей зоны комфорта, выйдя в зал к людям. — а то что? Хочу и стою, — долго ответа ждать не пришлось. Блондинка ударила несколько раз по лицу первому, второму в живот коленкой, что парень согнулся. После чего Медведева с таким же спокойным видом вернулась к работе. А вот вилка пошла к барной стойке. Человек было немного, пять, шесть. — спасибо, Виолетта, — в знак знакомства девушка протянула руку, но та лишь кивнула. — красивое имя, Кира, — всё также следя за движением своих рук говорила блондинка. — тебе бы компанию лучше поискать, — действительно, компания где была темноволосая даже не шевельнулись. — да я половину не помню как зовут, — улыбалась девушка. — тогда понятно, — отдав коктейль клиенту, бармен впервые посмотрела на неё за время разговора. Напротив были зелёные глаза, болотистого цвета. По зрачкам было понятно, что дурью балуется. — впервые вижу тебя здесь. — ты знаешь каждого в этом баре? — спросила темноволосая оглядываясь. — нет, просто тебя бы точно заметила раньше, — переводя взгляд опять на свои руки. — подальше бы держалась от этих парней. — я бы с удовольствием, но с одного детского дома, ещё год мне их терпеть, — с ноткой грусти сказала девушка. — но спасибо за совет. — значит семнадцать тебе, — слегка задумчиво произнесла блондинка. — недавно исполнилось, а тебе сколько? — девятнадцать стало вчера, — Малышенко начала вспоминать вчерашнее число, шестое апреля. — с прошедшим тебя, — делая глоток горькой жидкости и посмотрев на время девушка поняла, что надо идти. — Приятно было пообщаться, — она встала со стула, но холодная рука успела её схватить. Из под одежды открылся вид на забинтованную татуированную руку. — какой номер детского дома? — Медведева лишь сделала вид, что ничего не заметила. — четвёртый, — вилка поспешила покинуть заведение. Надеясь на то, что та холодная рука ничего не заметила. Но чужая рука всё заметила и поняла, когда та слегка скорчилась от боли, трогая запястье. Резалась значит. Кира сама этот грех совершала. Довольно часто. Лет так до пятнадцати. Когда за каждый косяк её ставили на гречку или заставляли извиняться на коленях. Будто чья-то собака. Это было слишком жалкое зрелище. Каждый раз когда она это делала, будто унижая себя ещё больше. Понимала что Виолетта, резалась. Понимала что ей пиздец тяжело. Подруга одна была из детского дома, которая рассказывала постоянно оттуда жуткие истории. И Медведева правда жалеет, что не успела забрать её оттуда. Хотя обещала. Ведь подруга не дождалась, всего пару месяцев до восемнадцати блондинки, и покончила с собой. Больно. Очень. А Кира запомнила тот заразительный смех, те широкие зрачки, татуировки, да и в принципе весь образ девушки. И понимала, что хочет её спасти. Будто бог сам послал её, давая второй шанс. И в этот раз она его не упустит. Нет, девушка не занималась волонтерством, но вытащить её хотелось. Она будто чувствовала, что ей это необходимо, и была права. Вилка ещё с самого детства пыталась покончить с собой. Каждый год. В 2016-2018 наглоталась таблеток. В 2019 пыталась утонуть. В 2020-2021 ловила передоз. В 2022 сердечный приступ, клиническая смерть на семь минут. В 2023 порезалась, слишком глубоко, чудом успели спасти. Видимо бог решил, что ей надо ещё пожить. И так каждый год. Будто какое-то дело на земле ещё не выполнено. А Кира ебнутая. Зная какую-то наркоманку от силы минут десять, идёт забирать её из детского дома. Чтобы удочерить. Гениально, правда? Уже на входе, блондинка чуть не втащила каким-то грубым парням, но сдержалась. Она же скоро будет мать. — здравствуйте, в такой солнечный день хотелось бы удочерить кого-нибудь, — в кабинете, говорила Медведева. — добрый день, действительно сегодня слишком солнечно, — поворачиваясь назад к окну говорила женщина в возрасте. — какие ваши предпочтения? — осматривая вид Киры. Хоть и выглядела она ни сколько не женственно, но стиль очевидно был. Чёрное пальто, распущенные волосы, очки и сумка. Ну она пыталась. — знаете, нравится имя очень Виолетта, — разыгрывая сцену перед женщиной, но имя ей действительно понравилось. — есть такие? — ну есть конечно одна только девочка… — женщина хотела что-то добавить, но не успела. — отлично, могу ли я взглянуть на неё? — та лишь вздохнула, вставая с кресла. — знаете, она немного проблемная, если не понравится, могу другую предложить, — она говорила, идя впереди по тёмному коридору. На самом деле всё это казалось дико. Будто Медведева выбирала её себе для личных целей. Хотя кто знает… В комнате сидела в серой толстовке и в шортах сама Виолетта, под шум тату машинки. Кажется новую татуировку бьёт. — она у нас творческая личность. — вздохнувши сказала женщина. — это замечательно, ну здравствуй Виолетта, — Темноволосая подняла голову и вообще с начала не поняла кто это. Но когда блондинка сняла очки, она увидела те карие глаза цветом коры. — Малышенко, ваш опекун, — женщина в возрасте, показала на Медведеву. А вилка, стояла и не вдупляла что происходит. С того момента всё поменялось. Жизнь зелёных глаз, цветом болота, и карих глаз, цветом виски. Кира внушала той, что спасла её. И если она не будет её слушаться, то в конечно итоге будет исход. Любой абсолютно. Девушка считала это правильным. Она любила дисциплину людей, которые находятся вокруг неё. Слушаются и повинуются. Это доставляло удовольствие. Так эго Киры росло выше неба. У каждого свои причуды. А Малышенко не любила это всё. Не любила когда ей командируют, тычут пальцем доказывая как лучше. Как лучше знает только она. Ведь это её жизнь. Она ей живёт, она ей управляет. Она была благодарна блондинки. Правда. Зато что забрала её оттуда. Условия жизни стали правда легче. Но был момент который, решал всё. — ты блять где берёшь эту хуйну? — девушка была прижата к холодной стенки. Такой же холодной, как и рука на горле. Эта рука была сильной. И страшно было от того, что нельзя её контролировать. Это может сделать только хозяйка. Как только Виолетта хотела что-то произнести, рука ещё сильнее вцепилась в горло. Как будто указывала на неправильное действие. Она смотрела прямо в глаза, которые сейчас были чёрными. Будто наполнились ненавистью или другими негативными эмоциями. Вилке было тяжело дышать, а Кира продолжала издеваться над чужим горлом. Вырваться не возможно, только хуже сделаешь. Зелёные глаза всё также смотрят на противоположные, которые кусали кубы до крови. Привычка Медведевой, которую она заметила. Будто алая жидкость была подсказкой. И не долго думая, Виолетта накрыла чужие губы своими. Ну дальше только убивать, выбор не велик. Терять все равно нечего. А кровавые губы ответили на поцелуй, только не так нежно. Грубо, перехватывая всё в свои руки. Языки сплылись вместе, но их всё ещё можно было различить. Более сильный язык как у змеи, и слабый обычный язык. Кажется сейчас вилка потеряет девственность во рту. Она плохо соображала, чувствовала, запоминала. Голова болела ещё сильнее, чем обычно, из-за удара головой в стенку. Темноволосая слабо отвечала. Очень. Из последних сил. Она даже не заметила как холодные руки больше не душили её. А были где-то около талии. Воздух давно закончился. А у Киры жажда. Будто бы этого ей не хватало всё жизнь. Светлые прядки волос, полезли на лицо, что было редкостью. Обычно они всегда были тщательно убраны в хвост. — ты ебанная наркоманка, нихуя не чувствуешь. — смотря на татуированное лицо, которое было расслабленно. Доза, которая заставляла погружаться в другой мир, не чувствуя обычные эмоции. — что мне сделать, чтобы ты перестала эту дрянь брать? — хочу хоть что-то почувствовать, — вилки впервые плохо во время дозы. Она чувствовала своё тяжёлое тело, которое она ощущала как мешок. Грязный, порванный и неподвижный. — а что именно? — конечно Медведева не глупа. Она всё понимала, и строила уже свои дальнейшие действия. Но хотелось услышать какую-то мотивацию. — твой язык например, — смотря расслабленным взглядом, чуть ли не засыпая, говорила Малышенко. А этот язык уже облизывал мочку ушей, рисуя какие-то узоры. Спускался ниже, останавливаясь около шеи. Оставляя мокрый след за собой. Блондинка делала это тщательно, будто бы избавляла от грязи ту, которая была с красными щеками. Неужели что-то почувствовала? Но ничего не произносит. Лишь тяжело дышит. Ситуация улучшилась, когда Медведева присела, начав расстегивать пуговицу и ширинку джинс. Медленно, что было слишком мучительно. Стягивая штаны ниже коленок, открывался вид на татуированные ноги. Рисунков на теле было очень много. Было видно, что темноволосая жила ими. Немного рассмотрев худые ноги, девушка провела свои холодные пальцы по уже намокшей ткани. Это не могло не вызвать ухмылку. Всё-таки чувствует, и течёт. А Виолетта изнывала. Будто бы всё тело которое было в заморозке, стало резко горячим и чувствительным. Медведева остановилась в своих действиях, подняв голову на девушку. Будто бы ждала что-то. Какое-то слово. — Кир, пожалуйста, — будто бы закрытым ртом проговорила вилка. — если ещё раз будешь употреблять, больше никогда не почувствуешь таких эмоций, — серьёзный, холодный тон, прозвучал с уст блондинки. Виолетта кивнула. Больше ничего не смогла ответить. И вот, лишний атрибут не одежды стягивается. Открывая вид на набухший клитор, от возбуждения. А белая жидкость текла уже по внутреннем бёдрам. А ноги дрожали, ели как стоя, придерживаясь руками за стену. От такой картины у Киры аж самой ноги подкосились. Раздвоенный язык начал слизывать всю смазку, стекавшую по ногам. Кира свои руки на чужих горячих бёдрах держала. Будто обжигаясь ими. Она не пропускала ничего. Даже эмоции татуированной, которая прикусила нижнюю губу, так сильно, будто сейчас разорвет её. Как она ещё сдерживается? Язык вёл наверх, по пути обводя татуировки. Было бы больше времени блондинка обвела бы их все, но его было ограничено. Смотря на замученную темноволосую, которая уже сейчас кончит. Но первый стон вылетел из неё, когда Кирин большой палец, надавил на набухший клитор. А дальше Медведева ничего не слышала, будто оглохла, слушая громкие стоны, каждый раз когда она дотрагивалась языком до клитора. А когда набирала темп, Виолетта готова была задохнуться в собственных стонах и удовольствиях. Медведевой и говорить было ничего не надо. Она будто знала точное время в секундах, когда та кончит. Так и случилось. Смазка, которой было слишком много, опять потекла по ногам. А Виолетта не может. И медленно скатывается по стене, на уровень Киры. А Кира испачкала в ней три пальца, которые поднесла к чужим пухлым губам. — слижешь? — а вилка в тумане, берёт чужую руку, и тщательно облизывать длинные пальцы. Нет, они не подтвердили отношения, даже после этого. Будто это им не надо было. Они всё также жили в одной квартире, спали вместе, целовались, ну и всё в таком духе.***
— ты меня разбудила, — бурчала проснувшаяся Медведева. — прости, люблю тебя, — Виолетта это говорила каждое утро. Сама не понимала почему. Просто хотелось сказать. Несмотря на все ссоры, как бы та её не бесила своими принципами, она всё равно говорила это. А Медведева так и не решалась. Она давно поняла, что любит эту вредную девчонку. Которая никогда не слушается и огрызается, с которой так много проблем, но они маленькие. А она не злопамятная совсем. — с днём рождения! — сегодня было шестое апреля. Малышенко к шее полезла, целовать её. Как ребёнок. Слишком тактильная. — и тебе доброе утро, — всё также ворчала девушка, но не сопротивлялась татуированной. — хочу сделать тебе подарок, и сегодня не буду капризной, — вилка знала, что Кира не любит свой день рождения и подарки к нему. — знаешь, впервые мне нравится такой подарок, — приподнявшись с кровати на локти, сказала блондинка. Не зря сегодня она взяла выходной. Чтобы провести с Малышенко, которая часто скучает по ней днём, а вечером выносит мозги. От скуки. Действительно, они мало проводили время вместе. Блондинка хоть и могла спокойно ударить темноволосую, но работала за двоих. Сама не пуская никуда её сокровище. Будто украдут. На улице появилось солнце. Из-за лучей которого была освящена вся квартира. И кажется в первые в этой квартире не было никаких ссор, драк и криков. В общем сплошная драма. Было тихо, спокойно. И в квартире пахло комфортом, ну и конечно запахом сладких печенек с шоколадом, которые приготовила Малышенко. Вечер. Сытые, они лежали на кровати, смотря в потолок. Руки их были соединены, а пальцы переплетены. — у нас завтра год, устроишь мне такой же подарок, — Кире впервые за сегодняшний день не хотелось убить или ударить девушку. — ради тебя могу потерпеть ещё денёк, — вилке аж тепло на душе стало, поняв что её Кира помнит завтрашний день. — жалко, я завтра приду только под вечер, — Медведева больше не могла отпрашиваться на этой недели, иначе из зарплаты вычтут. А её принцесса новые кроссовки захотела. — знаешь, если бы не ты, у меня бы не было вообще счастливых воспоминаний, — уже перед сном говорит татуированная. — а эту жизнь, ты приукрашиваешь. Люблю тебя. В ответ тишина. Лишь поцелуй в макушку. Кира решается. Хочет на их год, сказать красочную речь. И тёплые слова. Только вот пока думает какие. Но она улыбается. И это видит Виолетта, для которой это лучший подарок. Её улыбку редко можно было увидеть. А тут…***
Седьмое апреля. Ровно год, как девушки впервые встретились. И обе эту встречу помнят хорошо, во всех деталях. Татуированная просыпается от холода. Ночью она совсем выкинула одеяло, куда-то на пол. Теперь слишком холодно. Ещё и одна. Блондинка уже ушла. Не долго думая, она берёт телефон и идёт в ванну. Включает воду, а из тумбочки достаёт лезвие, держа его около рук. Смотря в телефон. Сообщение от неё… Моя любовь, с годовщиной нас. Я тебя люблю, прости что никогда не говорила это. Ради такого сообщения стоило жить. И вилка смело может сказать, что жила все восемнадцать лет не зря. Это того стоило. Терпеть все эту погнанную, гнилую жизнь. Ради улыбки холодной блондинки. Которая дала тепло… И вот любимые татуировки на коже заполняются кровью. Разрезая их, всё своё творчество. Нет, не жалко. На пол падает лезвие, вместе с неживым кровавым телом. А Медведева в тот день, пришла раньше, днём. С букетом цветов и новыми кроссовками. С улыбкой на лице заходит в квартиру. Никто не встречает, да и не встретит больше никогда. Слышится шум воды из ванной… Кровь. Слёзы. Боль. Эти ощущения Кира никогда не забудет, как была вся в чужой крови. Пытаясь оживить свою любовь. Открыть ей глаза. Увидеть зелёные живые глаза. Улыбку, самую прекрасную на свете. Но безуспешно… Эти глаза потухли навсегда… А улыбка скрылась, будто за серыми тучами. Пухлые губы посинели. Они больше никогда не поцелуют её. Больше никогда не пошевелятся. И не скажут о своей любви. Руки были все изрезаны. Они больше никогда не будут готовить на кухне, вкусные блюда. А татуировки были все испорчены, изрезаны. Только осталось на руках живая нетронутая татуировка, которая была набита в честь Киры. «Я люблю своего бармена» Был разблокирован её телефон. А там было не отправленное сообщение. Прости меня, пожалуйста, я тебя до сих пор люблю и никогда не забуду. Спасибо тебе за всё. Ты слишком много для меня сделала. А мне было слишком больно. Ты пыталась меня спасти, а я испортила всё. Я тебя запомню как тёплого человека, который меня действительно любил. Я буду тебя постоянно видеть, просто ты меня нет. Этот год был лучший в моей жизни… Я тебя люблю. С годовщиной нас…. Кажется она больше никогда не увидит её, не услышит и уж тем более не прикоснётся…. Но запомнит её, как единственного любимого человека в своей жизни…***
С этого дня, прошло два года. Как Кира ещё жива, она сама не знает. Она изменилась…. И была забита татуировками, зная и помня как их любила её принцесса. И половина татуировок было связано с ней. Жаль, что блондинка не увидит реакцию своей. Приходит каждый день к той, чьё лицо теперь может увидеть только на фотках, которые каждый день пересматривает. Ежедневно рассказывает своей любви как у неё дела, как прошёл её день, и как она скучает. Винит себя немного, но старается так не делать. Зная, что её принцесса сверху за ней наблюдает, и будет корить за это. И вот вновь седьмое апреля. Медведева с цветами на могиле её. — Любовь моя, я мучаюсь, мне плохо и больно, ты это знаешь. Я не хочу больше мучиться. Прости… С тобой хочу увидеться… — опять красные глаза, на бледной кожи выделяются сильно. А соленая жидкость из глаз стекает в рот. Она плачет каждую ночь. Скорбит о ней… Зная что вечером больше не будет жить. Это мысль радовала. Она уверенна, что они встретятся обязательно. Просто совсем при других обстоятельствах. В другое время и в другом месте. И в другой жизни, где будет гораздо лучше…***
— мне кажется я вас уже встречала где-то, — выпивая коктейль непонятно с чем, сказала темноволосая девушка с каре, и с красивым макияжем. — мы видимся с вами уже второй раз. — делая акцент на этом, блондинка с маленьким хвостом, умело подкидывает стакан. — ваш любимый бар? — нет, просто тут работает мой любимый бармен, — смотря в глаза напротив, они кажутся знакомыми. — мне кажется это судьба, вы далеко живёте? — бар находился в самом центре Питера. Красивого города, с часто хмурой погодой. — на такси минут пять, — подкрашивая губы говорила Виолетта. — я оплачу такси, только если поеду с вами, — Кира получает знак согласия, в виде кивка головы. И берёт с вешалки чёрное пальто. — Денис, закроешь сам! — кидая ключи через барную стойку, какому-то парню. — знаете Кира, у вас очень красивые глаза. — Виолетта, а ваша улыбка сногсшибательная, — Медведева выдыхает на девушку дым от сигарет. — пахнет вкусно, шоколадом…