* * *
Омеги столь нежные и хрупкие создания, что, кажется, сломаются от малейшего прикосновения к ним, стоит лишь слегка дотронуться до их плеча. В их сторону порой даже дышать страшно было, не дай Бог, рассыпятся или, чего хуже, улетят от легкого дуновения ветерка. Омеги созданы для любви. Их следует одевать лишь в самые дорогие шелка, осыпать различными драгоценностями и добиваться годами, одаривая особым вниманием. И альфы, стремясь его оказать, готовы перегрызть друг другу глотки, ревностно поглядывая и порыкивая на своих конкурентов. Любой человек, живущий в достатке, скажет вам, стоит его лишь спросить, что быть омегой — это настоящий дар, а семья, в которой родился такой, несомненно, редкий, действительно редкий и желанный ребенок, была благословлена небесами.* * *
Тринадцатилетний Сяо Цзю, свернувшись в клубок на полу холодного сарая и сдерживая позорный скулеж, крепко стискивая зубы и не обращая внимание на стекающую по его бедру кровь вперемешку с белесой жидкостью, был сыт по горло всеми сказками об омегах, счастливо живущих под крылышком своего альфы. Он больше не верит альфам. Не верит людям. Не верит Ци-гэ.* * *
По сравнению с распространенными представлениями об омегах и их взаимоотношениях с альфами у молодого господина семьи Цю было другое мнение на этот счёт. Омеги не достойны того, чтобы за них боролись. Они не были достойны всех благ и сокровищ, которыми их одаривали другие. Они не были достойны этой любви, этого восхищения и обожания. Зачем так стараться в покорении и завоевании чужого сердца, если омегу можно было просто купить у работорговцев, сделав ее своей собственностью, вещью, о которой забывали, стоило лишь ей выполнить свою функцию? И ей уже больше не были нужны шелка и драгоценности. Она по первому же твоему требованию раздвинет свои ноги, позволяя делать с собой все, что душе угодно. Зачем просить, если можно приказать? Это не он, а омеги должны умолять его о чем-то большем, чем просто мимолётный взгляд в их сторону. И они должны быть ему за это благодарны, что именно он обратил свой взор на них, позволяя быть рядом с собой. Они должны с улыбкой на лице и радостью в глазах принимать от него все то, что он готов был им дать. Даже если это клеймо как у скота. Тем более, если это оно. Шэнь Цзю так не считал. Поэтому поместье Цю сейчас горит. Поэтому Цю Цзяньло убит. Шэнь Цзю было глубоко плевать на все то, что он должен или не должен был делать по мнению этого ублюдка. Он лишь удовлетворённо прикрывает глаза, стоя перед горящим поместьем, и вдыхает запах близкой свободы вперемешку с удушающей гарью, стараясь прикрыть руку порванным рукавом.* * *
Шэнь Цзю ненавидит всех этих людей, что окружают его в Цанцюн, где, как он думал, все должно было стать хоть немного лучше. Ну или мечтал, ведь его бывший наставник успел показать, так сказать, на своем примере, что заклинатели — это те же люди, натура которых завернута лишь в более красивую обертку. Не стало. Он ненавидит все их взгляды и шепотки за спиной, все их обвинения и брошенные ему прямо в лицо оскорбления. Они все просто отвратительны. И альфы, что кичатся своею силой, стремясь продемонстрировать ее при каждом удобном или не очень случае. И омеги, что лишь стреляют глазками в сторону альф и кидают на него неприязные и надменные взгляды, слыша за спиной подбадривающие рыки. И беты, что всячески делают вид, что им плевать на всех вокруг, задирая нос, гордясь своей большей «человечностью», хотя на самом деле они ничуть не лучше остальных. Он ненавидит их всех. А также глотает подавители напополам с черной завистью, отлеживаясь в каком-то сарае, корчась от боли в животе и стараясь не смотреть на свое предплечье от греха подальше. Слишком много искажений ци на него одного.* * *
Пробираясь через лес с помощью Сюя, что рубил особо непроходимые заросли, в поисках очередной твари, что покусилась на жизни мирных жителей маленькой деревеньки, Цинцю старался не смотреть в сторону своего напарника, что прямо-таки пылал яростью, как поля в особо жаркое лето, не сдерживая свои феромоны. Цинцю тошно от того, что омега внутри него дрожал от запаха альфы, что так близко находился к нему, стремясь низко опустить голову, демонстрируя свою полную покорность. Ему приходилось каждый раз одергивать себя, когда он замечал, что бросает слегка заинтересованные взгляды на своего шиди или принюхивается к нему, но не мог что-либо сделать с этой частью своей сущности. Блокаторы подавляли только его запах и не давали начаться течке, это не говоря уже о многих побочных действиях, которые у него явно проявлялись, стоит взять хотя бы его вечную головную боль или ту же бессонницу. Всё-таки после стольких лет их приема иначе и быть не могло. Ему оставалось лишь напряжённо сжимать веер в свободной руке, да думать о задании, одновременно с этим декларируя у себя в голове всевозможные стихи, что он знал, чтобы хоть как-то отвлечься. А их, слава всем Богам, было предостаточно. Недалеко от хребта Цанцюн, рядом с одним из селений, ненадолго разверзлась Бездна, выпуская из себя бесчисленное множество опасных тварей, что не прочь поживиться человечинкой, что местным жителям, само собой, не очень-то и понравилось, и они обратились к школе за помощью. Цинцю не знает, о чем думал в то время Глава Юэ, что счел это прекрасной возможностью их хоть как-то примирить, но все, что оставалось ему делать в такой ситуации, это злобно коситься на Ци Цинци, которая кидала на него поистине злорадные взгляды все собрание, да сдерживать себя от желания разбрасываться едкими речами, все-таки начинать новую миссию с очередной ссоры не входило в его планы. Абсолютно всем было известно о непростых отношениях между Лордами Пиков Байчжань и Цинцзин. Лю Цингэ, как истинный дворянин, считал подлые трюки и уловки низменностью для альфы, коим и притворялся все эти годы Цинцю, обливаясь с ног до головы искусственными феромонами. Лишь его учитель, Юэ Цинъюань да бывший Лорд Цаньцяо знали правду, Му Цинфан может и догадывался о чем-то, но, честь ему и слава, молчал об этом, лишь кидая на него задумчивые взгляды время от времени. И как и любой альфа, Лю Цингэ всячески стремился ринуться в бой, чаще всего выбирая своим соперником самого Цинцю из-за стойкого отвращения и презрения, а также, видимо, чувства собственного превосходства, ведь каждый раз этот Шэнь безбожно проигрывал, стараясь хоть как-то спасти свою честь этими самыми жалкими фокусами, как однажды сам Бог Войны высказался о них. И круг замкнулся. Лю Цингэ не устраивали его уловки, поэтому он кидал ему вызовы, желая столкнуться в честном поединке, чего, по мнению омеги, не бывает в реальной жизни, так что он не видел чего-то плохого в своих действиях, он пытался выиграть хоть раз, используя все, что только можно, всё-таки он во многом ему уступал, и было это связано не только с его вторичным полом, Бога ради, Лорд Цинцзин не считал, что омеги могут уступать альфам в совершенствовании, лишь в физической силе, коей Лю Цингэ и славился, но также это было и из-за его не совсем стабильной основы, которую в свое время смог подорвать У Янцзы за время своего, так называемого, наставничества. И как разорвать этот порочный круг, Шэнь Цинцю не понимал. Ведь все его уловки не раз спасали его от более серьезных травм, чем он в итоге получал. Если у него будет достаточно сильное увечье, то придется обратиться к Му-шиди, и тогда секрет о его сущности перестанет быть таковым, чего он всячески пытался избежать. К тому же, каждый раз, когда Лю Цингэ заводил свою излюбленную шарманку о том, какими же должны быть альфы, Цинцю хотел придушить его голыми руками. Он ненавидел притворяться одной из этих похотливых тварей, что стремилась доминировать над всем и вся, искренне веря в свою исключительность и безнаказанность. Но быть омегой он ненавидел еще больше, поэтому ему лишь оставалось молча проглатывать все едкие слова о том, что все ожидания Бога Войны к нему не относятся, кидаясь в очередное сражение. Также он ненавидел и презирал Лю Цингэ за то, что тот практически при каждой их встрече не уставал затрагивать больные темы для Цинцю — и его поздний возраст, и его слабость как альфы, хотя знай зверь о том, что он омега, то слова про слабость приобрели бы другой характер. И это бесило Цинцю еще сильнее — заведомая снисходительность к забавным попыткам омеги, что должен дома сидеть да детей рожать, чего-то добиться. Лучше уж так. Лучше он будет жалким альфой, чем еще более жалким омегой. Глубоко погрузившись в свои отнюдь не радостные мысли, Цинцю чуть было не пропустил атаку какой-то твари, лишь на одних рефлексах и инстинктах, прямо-таки вопивших ему об опасности, увернувшись от летящей в него острой иглы. — Не отвлекайся, — недовольно сверкнул своими глазами альфа, без оглядки кидаясь на демоническую тварь, а это была именно она. Своеобразная ци как бы намекала на это, да. На его действия Шэнь лишь недовольно закатил глаза и поджал губы, лихорадочно придумывая план действий. Цинцю заметил, что они вышли на небольшую опушку леса, рядом с которой была пещера, что, скорее всего, и являлась логовом этого монстра, присмотревшись к которому, Лорд Цинцзин слегка побледнел. Им прямо-таки крупно повезло наткнуться на Ташиа*, которая хоть и не являлась легендарным существом, но убить ее было не очень просто. Стальной она была названа не просто так — все ее тело было покрыто толстым слоем весьма прочного металла, пробить который не представлялось возможным, да и атаки с помощью ци также мало на нее влияли. Помимо этого всего все ее тело было усыпано тысячами маленьких игл, которые было трудно заметить, а еще сложнее было от них уклониться. Но самая главная их опасность заключалась в одном пренеприятнейшем яде, покрывавшим эти самые иглы, который еще называли леденящим ядом. Он буквально заставлял заледенеть все внутренности за несколько часов, если достаточное его количество попадет в кровь, чего Цинцю на себе испытывать не хотелось, но вот за шкурку байчжаньского божка он не переживал совершенно. С того, как с гуся вода, пережил же он как-то все остальные свои встречи с различными тварями, что явно были посильнее и пострашнее этой. Но все же слабость у этой змеи одна была. — Бей ей в глаза! — крикнул Цинцю, также кидаясь на нее. Единственным слабым местом, помимо мягкого неба, но туда бить себе дороже, все-таки клыки тоже были пропитаны этим ядом, были глаза, через которые можно было достать до мозга, а там и дело с концом. Лю Цингэ ничего не ответил, но, судя по его изменившейся тактике, услышал и, самое главное, прислушался к его словам, чего он периодически не делает, будь это просто очередная колкость или же его предостережения о возможной опасности. Но надо отдать ему должное — к его советам о самом действенном способе убить какую-либо темную тварь он прибегал исправно, вовремя отбрасывая свою собственную неприязнь к нему лично. Сегодня явно был не его день, думал Цинцю, в очередной раз уклоняясь от огромного хвоста змеи, что пыталась его задавить, что один раз у этой твари практически получилось. Все же часть яда в него попала, но недостаточно, чтобы заморозить его органы, но хватит для того, чтобы придать заторможенность его действием. И, как он мог заметить, не он один начал потихоньку тормозить — Лю Цингэ тоже успел поймать пару тройку игл. С каждой новой минутой боя, он чувствовал, как усталость брала свое. В последнее время он очень плохо спал, подумывая в ближайшие дни, вот прям на этой неделе, как освободится, посетить девушек в борделе. Их особыми услугами он ни разу так и не воспользовался, чтобы не говорили другие, особенно Лю Цингэ, огромное ему спасибо за то, что пустил эту весть по всей Поднебесной, для которого эта тема являлась еще одним поводом для драки. Куртизанки лишь играли ему и пели, помогая измученному разуму наконец расслабиться и уснуть. Все же годы, проведенные в поместье Цю, оставили на нем глубокий след, как бы сильно он не старался себя обмануть. Но вот, будто бы Боги услышали его молитвы или скорее один конкретный Бог Войны, демоническая тварь была повержена. С противным звуком вытащив свой меч из глаза, который он воткнул туда пару мгновений назад, Лю Цингэ повернулся к Цинцю желая ему что-то сказать, но то, что он увидел, заставило его изменить свои слова. — Сзади! — вновь принимая боевую стойку, крикнул он. Цинцю даже не успел что-либо сделать, кроме как начать разворачиваться, как ощутил сильный удар в грудь, что вышиб из него весь воздух и отбросил его к самой пещере. Врезавшись в нее спиной, он ещё несколько мгновений никак не мог вздохнуть, судорожно глотая ртом воздух. Наконец получив так необходимую ему сейчас порцию кислорода, он ощутил, как по шее начинает что-то течь. Прикоснувшись к своему затылку, Цинцю с удивлением посмотрел на свою руку, на которой осталась бурая кровь. Слегка дезориентировано посмотрев туда, откуда прилетел удар, он увидел двух саблезубых пумозмей. С виду это обычные пумы, если не смотреть на их хвосты, вместо которых были огромные ядовитые змеи. Видимо, именно «хвост» отправил его в недолгий полет. Так сказать, закончил начатое, что так отчаянно пыталась сделать Ташиа. Нетвердо встав на ноги, Цинцю попытался обезглавить одну из тварей, но его планам помешал очередной удар, что пришелся прямо в ту руку, в которой он держал Сюя, оставив на ней три глубоких полосы от когтей, на которых, слава всем Богам, не было никакого яда, хватит ему и прошлого на сегодня пожалуй. Будто бы даже не обратив на это внимание, Лорд Цинцзин лишь перехватил меч в другую руку, вновь атакуя и пытаясь совершить тот же маневр, но этого не потребовалось, так как Лю Цингэ, расправившись с одной, быстро убил и вторую. Стоя напротив него и пытаясь отдышаться, не обращая внимания на острую боль в груди при каждом вдохе и выдохе, Шэнь Цинцю только сейчас уделил должное внимание своему состоянию, что, кстати, оставляло желать лучшего. Встряхнув головой, Цинцю поздно понял, что это была весьма плохая идея, ощутив внезапное головокружение и тошноту, а при попытке сделать хоть один шаг у него лишь подогнулись колени. Почувствовав резкую слабость, он не смог устоять на ногах, теряя сознание во время падения. Последним, что он понял, было то, что вместо того, чтобы ощутить удар о твердую землю, он лишь почувствовал кольцо сильных рук, что вовремя его подхватили. Дальше его сознание накрыла тьма.* * *
Шэнь Цинцю медленно приходил в себя, пытаясь вырваться из плена небытия, хоть и часть его твердила об еще небольшой отсрочке, но пересилив себя, он открыл глаза, чтобы тут же закрыть из-за рези в них яркого света свечи, стоявшей рядом на полу. Проморгавшись пару раз и согнав пелену слез, он наконец смог по-настоящему оглядеться вокруг и оценить ситуацию. Первым же делом он увидел ткань палатки перед собой и то, что находился он в ней один. Аккуратно сев, стараясь лишний раз не двигать головой, сотрясение которой, скорее всего, он и получил, он осмотрел себя. На нем были лишь нижние штаны, хотя и на том спасибо, пока его торс и правая рука были перевязаны бинтами. Видимо, демоническая тварь смогла задеть его сильнее, чем он думал. «Останутся шрамы», — отстранено подумал Лорд Тихого Пика, смотря на забинтованную руку, движение которой приносило сильную боль, напоминая о тех трех полосах от когтей. Но тут его сознание затопила паника. Кто-то касался его. Да даже не кто-то, а сам Лю Цингэ, мужчина-альфа, прикасался к нему. Цинцю задрожал только от одной мысли об этом, пока до его мозга не дошла еще одна догадка, как только его взгляд упал на шрам от клейма на левой руке, оставленный Цю Цзянло. Лю Цингэ видел. Он его видел. И он не мог не знать его значения. Примерно лет двадцать назад на всю Поднебесную прогремела новость о том, что некоторые зажиточные люди, незаконно покупая омег, ставили им подобное тавро, чтобы знающие люди, в случае чего, вернули собственность хозяину, если та убежит, из-за чего разразился такой скандал, что не утихал ещё несколько месяцев, пока власти проверяли всех людей, которых хоть как-то подозревали в подобном преступлении. И теперь всем станет известно о том, что Цинцю входил в то число несчастных омег, что подверглись этой жестокости. В этом он не сомневался, ровно как и в том, что байчжаньский зверь не умеет держать язык за зубами, когда это нужно. Так что нет ничего удивительного в том, что он сбежал.* * *
Сразу же по прибытии, как только доложил Юэ Цинъюаню о том, что с монстрами из Бездны покончено, ловя на себе недоуменные и беспокойные взгляды, всё-таки нервную дрожь не удалось полностью скрыть, Цинцю заперся в своей бамбуковой хижине, радуясь, что удалось избежать неприятных вопросов о Лю Цингэ, лицо которого он бы не хотел лицезреть еще пару лет, а лучше вообще никогда. Впрочем, для всех не было чего-то удивительного в том, что вернулся он один. Как правило, возвращались с заданий они всегда поодиночке, разругавшись в пух и прах, пока его выполняли. И этот раз не стал исключением в глазах окружающих, что сейчас сыграло ему на руку. Все последующие дни прошли в напряжённом ожидании того, что всем станет известно о его сущности. Даже поход в Красный павильон не смог успокоить его метания и разум. Но какого же было его удивление, когда ни через неделю, ни через месяц об этом так никто и не заговорил. Все было как обычно, за исключением непонятных взглядов самого Лю Цингэ, которыми тот провожал его при каждой их встрече, что заметно участились. Цинцю готов был поклясться, что зверь пика Байчжань что-то замышлял. Вслед своему Лорду и его варвары стали несколько тише, почти не устраивая набегов на его Пик, да и количество грубости и презрения, что вылетали из их ртов, также на порядок уменьшилось. Цинцю уже было расслабился, посчитав, что Лю Цингэ в кои-то веки решил переключиться на своих учеников, но не тут-то было. Выходя из бамбуковой хижины Лорд Цинцзин чуть было не споткнулся о мешок, в котором находился кто-то явно уже не слишком живой, о чем ему всячески намекал соответствующий запах. И ладно бы, если бы это было одноразово, так нет же. Регулярно раз в неделю под дверью своего дома Цинцю находил новый такой мешок. Все подозрительные взгляды в свою сторону Лю Цингэ как будто бы и вовсе не замечал, никоим образом не показывая свою причастность к этому, хотя все и так было предельно понятно для тех, кто хоть как-то мог связать одно с другим. Цинцю как раз входил в число таких людей. Байчжаньский зверь ухаживал за ним, веря, что он сразу же кинется ему в объятья, радуясь оказанному вниманию. Шэнь Цинцю доставит огромное удовольствие возможность показать Лю Цингэ то, насколько сильно тот ошибается.* * *
— Лю-шиди, какой неприятный сюрприз, — насмешливо произнес Цинцю, когда у порога собственной хижины встретил этого зверя, возвращаясь с прогулки. Бог Войны же в свою очередь пропустил очередную колкость своего шисюна мимо ушей. — Глава просил передать, что хочет видеть тебя сегодня вечером у себя. Внеплановое собрание. — Да? И с каких же это пор ты у нас стал собачонкой на побегушках? — ядовито поинтересовался у него Цинцю, одним движением раскрывая собственноручно расписанный веер и прикрывая им свое лицо. Зверь же снова ничего не ответил. Вместо этого он резко схватил его за руку, приблизив к себе, и слегка наклонился вперед, как если бы… — Ты что… понюхал меня? — ошарашенно спросил Лорд Цинцзин, даже забыв о том, что ему следовало бы вырываться из стальной хватки сейчас, а не стоять столбом. Его серьезно сейчас понюхали? — Ты не пахнешь омегой. Почему? — Совсем с ума сошел? Тебя это вообще не касается! — даже не пытаясь скрыть свою злость, воскликнул Цинцю. — Неужели подраться не с кем, что ты теперь меня достаешь? Но тот понял его слова на свой манер. — Так ты сразиться хочешь? Так бы и сказал, — встрепенулся Лю Цингэ. Цинцю не хотел. Но его, очевидно, никто не спрашивает. Но это было далеко не самое худшее на сегодня. Ведь зверь поддавался. Это было бы несильно заметно, будь на его месте обычный заклинатель, но Цинцю знал практически наизусть стиль ведения боя Лю Цингэ. И он был полностью уверен в своих выводах. Так что нет ничего удивительного в том, что он смог уложить зверя на лопатки, вонзив свой меч тому в плечо, хоть эта драка и далась ему все равно нелегко. Из раза в раз он ему проигрывал. И тот факт, что впервые он одержал над ним победу только потому, что тот поддался, приводил его в бешенство. Пытаясь отдышаться и опираясь двумя руками на Сюя, Шэнь Цинцю чувствовал, как в нем все сильнее разгорается самая настоящая ярость на этого варвара. Надавив на рукоять меча чуть сильнее и услышав, как зверь втянул сквозь сжатые зубы воздух, Лорд Цинцзин гневно отчеканил. — Не смей. Мне. Поддаваться, — с этими словами он вынул Сюя из раны, не обращая внимание на хлюпающий звук, и пошел в сторону бамбуковой хижины, не оглядываясь, лишь крикнув напоследок. — Прочь с моего Пика! Стоит ли говорить о том, что на то собрание он так и не пошел?* * *
Все последующее время Цинцю занимается, пока не свалится с ног от усталости. Он снова и снова отрабатывает удары до тех пор, пока не начнется судорога. Гнев подстёгивал его тренироваться дальше, тратя все силы на это. Он даже выпросил у Главы пропуск в пещеры Линси на несколько лет, где уже погрузился в медитации, развивая теперь свое ядро, а не тело. Кто бы знал, что тихая ярость, угольки который тлели в его душе, вспыхивая каждый раз, когда он вспоминал свою победу, способна была помочь ему. Зверь поддался, ведь Цинцю омега. Ведь он так слаб и жалок, чтобы рассчитывать на победу в честном бою. Так почему же не подарить ему ее, снисходительно наблюдая за этим, так ведь? Омеги ведь недостаточно умны и наблюдательны, чтобы что-то заметить. Так почему же не потешить свое самолюбие, наблюдая за этим жалким зрелищем? И благодаря этим воспоминаниям, что до сих пор не потеряли своих красок, он совершил прорыв. Выходил из пещер он с твердым намерением взять реванш и доказать, что он не слабый омега, что с ним не нужно играть в поддавки и сдувать с него пылинки. Независимо от его вторичного пола он не нуждается в чьей-либо жалости. Он заставит остальных считаться с собой.* * *
Цинцю избавляется от своих запасов подавителей. Цинцю не обращает внимания на потрясенные взгляды учеников и своей боевой семьи, когда приходит на очередное собрание, даже на осуждающий прищур глаз Му-шиди, как бы намекающий ему о том, что Лорду Цинцзин следует посетить лекаря в ближайшее свободное время, а лучше прямо сейчас, чтобы наконец-то провести хоть какой-то его осмотр. Цинцю стойко его игнорирует. Он лишь смотрит прожигающим взглядом на Лю Цингэ, придумывая способ позвать того по поединок. Но Бог Войны и сам все понимает. И потому вылавливает, когда все начинают расходиться. — Сразись со мной, — предлагает Лорд Байчжань. — С удовольствием, — невольно растягивает губы в улыбке Цинцю, не замечая замершего взгляда Лю Цингэ на них и того, как нервно дернулся у того кадык. Впервые в своей жизни Лорд Цинцзин не использует свои уловки и трюки. Впервые в жизни он так долго продержался против Бога Войны, ловя на себе его взгляды, в которых плескается восхищение. И впервые в жизни он побеждает. — Желаешь взять реванш, Лю-шиди? — лукаво спрашивает Цинцю, склонив голову набок и сощурив глаза, пока его меч был приставлен Богу Войны прямо к горлу. Он старается не обращать внимание на предательскую дрожь, что сотрясает все его тело, заставляя Сюя слегка подрагивать. — С удовольствием, — повторяет его недавние слова Лю Цингэ, хватаясь за предложенную руку и уважительно ее пожимая, окончательно встав на ноги. — Славный был бой. — Да, славный, — эхом повторяет Лорд Цинцзин, обдумывая то, что лишь одно ему ведомо. Смотря в темные глаза напротив, Цинцю признает, что похоже он где-то ошибся в своих выводах об истинном намерении своего шиди. ============= * — Ташиа, 钢蛇 — стальная змея.