— Лапу, лапу!
— Не напирайте, «сержанта» раздавите!
Маленький бежевый диванчик в студии явно был рассчитан на двоих-троих, но со скрипом и стонами, включая пространство своих несчастных подлокотников, героически уместил шестерых. Двое самых массивных и широкоплечих представителей каста — Саша и Рассел стояли в стороне.
До включения в прямой эфир оставались жалкие минуты, и ведущий Комик-Кон обзоров отсчитывал их тиком на собственной щеке. Клятва — живьем содрать кожу с яиц распределителя, и затолкать калькулятор в анус этого косоглазого идиота, отправившего восемь человек в его трио-студию, — уже отзвучала, но не отменяла необходимости спасать положение.
Внесли офисный стул — однозначно где-то пострадал новостной отдел. Забрезжила надежда все же разместить «Гриммов».
— Садись, Рас, ты недавно после операции, я постою, — добродушно предложил двухметровый Ройз.
И тут же волна смущения пробежала по лицам остального каста, как-то так получилось, что об этой детали — прооперированной ноге коллеги все забыли, с мест дружно повскакивали, и с удобством разместили вяло отбивающегося, смущенного Рассела по центру дивана.
Оператор, долго терпевший весь этот балаган и сменивший уже пять линз у камеры, пытаясь выбрать наиболее подходящую, взвыл:
— Делайте, что хотите, но мистера Ройза тоже посадите, ломается композиция!
Каст переглянулся — обычная история, Саша опять не влезал в кадр.
Усаживать его рядом с Расселом было нельзя, они на пару займут весь диванчик, становилось понятно, кому достанется трофейный стул. Остальные со смехом и стонами попытались вновь утрамбоваться на свои места.
После продолжительных мучений и нелепых попыток изобразить двухъярусные шпроты, когда нижний ряд в камеру показать мог только ноги, не по цвету волос смышлёная Клэр заявила:
— Так, хватит. Я к Саше на колени…
Мысль была здравой, с пикантной искринкой и весьма себе перспективной во всех смыслах, о чем тут же сообразила и Битси.
— Почему ты? — возразила она. — Ты меньше меня и лучше разместишься на диване.
Расчет на роскошный комплимент и даже, в какой-то мере, женскую капитуляцию, в этот раз не оправдался.
— Потому что «Джульетта» вернулась к «Нику» и ей неэтично сидеть на коленях у «капитана Ренарда», — коварно улыбнулась блондинка. — Зрители будут возмущены её ветреностью.
— А тебе значит этично?
— А у меня от него ребенок…
— Не у тебя, а Адалинды, и это не причина, а спойлер!
— В конце концов, это моя идея.
— Девочки, у меня два колена, и на диване будет посвободнее, — предложил веселящийся Ройз, по-царски восседающий на стуле. Девушки переглянулись.
Но опередил всех, как всегда, внезапный в своих выходках Дэвид. Он с невозмутимым видом присел Саше на колено и заявил:
— Капитан мой.
Ройз его тут же выпнул, кто-то натужно засмеялся шутке, но Дэвид зацепился ботинком за ковровое покрытие и рухнул назад — в объятия партнера по цеху.
Ведущий, не давая никому опомниться, всхлипнул от счастья и в предвкушении бьющей все рейтинги передачи взвизгнул:
— Время! Эфир!
На камере загорелся красный огонек.
Клэр и Битси, не сводя круглых глаз с парочки на стуле, тихонько синхронно сели, войдя как влитые тылами в образовавшуюся на диване брешь.
Над кастом нависла угроза скандала.
— Приветствую. У нас в студии команда сериала «Гримм». И как вы, наверное, заметили, тут довольно тесно, но мы все же разместились наилучшим образом. Не так ли, ребята?
— Да. Да, все отлично, — в разнобой подал голос укомплектованный диван.
Застывшая композиция на стуле попыталась принять более непринужденный вид: лицо Ройза сменило выражение «Что за пиздец?!», обращенное к Дэвиду, на «а так оно и было задумано» в народ, руки, до того в охапке сжимавшие Джинтоли, разжали свои тиски, и Дэвид из скомканного состояния — готового к выносу тела, оказался внезапно удобно лежащим на широкой груди товарища где-то у него под подбородком, зыркнул глазами в камеру, и с отчаянной решимостью утопающего обаятельно улыбнулся.
То, что творилось в студии в отведенные передаче пятнадцать минут, напоминало комедию абсурда. Ведущий сыпал вопросами об отношениях героев и перспективе их развития, но все стандартные ответы, не единожды звучавшие в других интервью, внезапно приобрели новую окраску и смысл. Саша играл словами, Дэвид… был собой. Диванный каст молился и готовился быть заживо погребённым исполнительными продюсерами и управляющими канала NBC за то, что не удержал двух великовозрастных балбесов от бесчинства.
Финал получился и вовсе фееричным, на лопатно-двусмысленный преувеличено громкий вопрос ведущего:
— Ну, так раскройте же тайну, овладеет ли принц Гриммом?
Джинтоли пожал плечами и с невинным видом стряхнул с чёрной футболки Саши воображаемые пылинки в щекотливой близости от его соска. Ройз перехватил руку, страстно прижал Дэвида к себе за плечо, блокируя тому игривую подвижность, и, ухмыльнувшись, хрипло заявил, что жизнь покажет.
Как только передача окончилась, Саша встал, скинув Дэвида с колен, и, извинившись, быстро покинул помещение, подпинывая Джинтоли перед собой на выход.
***
— И какого черта ты устроил? — прошипел Ройз, зажав его у аварийного выхода из комплекса.
— Да что такого? Случайно же вышло. Ну, немножко подогрели фантазию фанатов.
— Фантазию фанатов? Посмотри вниз на мои джинсы…
Дэвид скосил глаза.
— Ох… Саш, ну прости.
— Иди к чёрту.
— Не злись… Слушай, а знаешь, давай, я это исправлю?
— Что, отсосёшь?
Ехидство в голосе Ройза разбилось о шальной голубоглазый взгляд.
…
— Дэйв, ты без башни.
— Сам виноват, сам и… — весомо не докончил мысль Дэвид и, отсвечивая легким румянцем, потянул его за руку за собой.
***
В автобусе с большой надписью «Гримм» и чёрно-бирюзовым принтом этого самого Гримма, грозно сверкающего взором с борта, на заднем сидении за шторкой, отгородившись от пустого салона и всего мира, темноволосая вихрастая макушка ритмично покачивалась вверх-вниз. Зубы Саши были плотно сжаты, он выдавал себя лишь неровным сбитым дыханием в особо чувственные моменты, а вот Дэвид тихонько мычал и постанывал занятым ртом, чем задавал дополнительную атмосферу и прелесть процессу.
«Повинность» исполнялась с жадностью сластены-ребенка, дорвавшегося до большого гладкого и запретного «леденца». Восторженная искренность, с какой он это делал, ощущалась во всем: в подрагивающих неловких пальцах на ширинке, в нежных поцелуях и ласковом влажном языке на плоти. В том, как неспешны и старательны были тугие движения губ, пропускающее в глубь обволакивающего жара. В том, как трогательно зажмурился Дэвид, прижавшись щекой к большой сильной смуглой руке, неожиданно погладившей его и скользнувшей дальше в вихры — ответить нежностью на нежность…
***
— И не вздумай больше выкидывать подобный фокус.
— Нет, конечно, нет.
Улыбку чеширского кота, с которой Дэвид отвернулся к окну и проносящемуся мимо пейзажу, Ройз уже не видел.
