Спешу на место наших встреч

Утро началось не с кофе. Хуа Чэн и вовсе забыл, когда в этом доме утро начиналось не с воплей матери, звона стеклянных бутылок и вечной ругани отца. Со временем это стало заменять будильник. Тяжёлый вздох. Хуа Чэн, кое-как разлепив глаза, разблокировал телефон, чтобы посмотреть время. Время собираться и топать на учебу, этого никто не отменял. Каждое утро он старался вести себя как можно тихо и не попадаться родителям на глаза. Вечером аналогичная ситуация. Так проще. Лучше его пусть совсем не замечают, чем он услышит невнятное приглушённое «стоять» или «сейчас же подойди» и получить пощёчину или что-то в этом роде. Впрочем, всё это — внутри дома, вне — совершенно другая картина. Картина, которая людям нравится. Картина, историю которой не знает никто. Издав мучительный стон, Хуа Чэн всё же поднялся с кровати. Ему, может быть, и хотелось поспать подольше, отдохнуть, набраться сил, но не здесь. Отсюда хочется бежать. Как можно дальше и туда, где тебя это не настигнет. Наспех собрав сумку, одежду, он бесшумно спустился и на цыпочках добрался до ванной комнаты. Ему невероятно повезло, ведь она была расположена прямо напротив лестницы и не контактировала ни с одной из комнат, где могли бы находится родители. Приведя себя в более менее порядочный вид, Хуа Чэн прошмыгнул к входной двери и тут же скрылся за ней. Быстрым шагом, чуть ли не бегом, он отдалился от дома. Теперь можно сделать глоток воздуха и почувствовать, как пара рук: худощавые жилистые и более крепкие, сдавившие бледную шею, немного ослабевают. Родительские руки служили ему кандалами, что мёртвой хваткой вцепились в его юношеское тело. Хуа Чэн нередко приводил такое сравнение, от которого тут же истерически усмехался. Абсолютно ничего смешного. Собрав мысли в кучу, он постарался направить их в нужное русло и подумать о чём-то другом. Да, довольно, пора бы уже прийти в себя, привыкнуть... Не сказать, что Хуа Чэн совсем не привык, просто в глубине души он всё ещё надеялся на лучшее и не знал, чего ожидать от нового дня. Но постепенно мысли о семье начали уходить на второй план. Ведь в голове промелькнули события вчерашнего дня. А что собственно было вчера? Невольно перед глазами появился силуэт мягко улыбающегося парня. А затем...Его сверкающие в сумерках глаза, запах, тепло его ладоней, мокрые от дождя волосы, которые так и лезли на лоб, то, как на нём сидела его кожаная куртка, которая была больше него раза в два. Незаметно уголки губ приподнялись. Стоп. Конечно, Хуа Чэн не отрицал, что у него вполне отличная память, но чтобы помнить всё настолько детально...Да и что помнить? Вернее, кого? Се Ляня? Вот уж докатились. Хорошенько встряхнув головой, вместе с этим куда подальше отбрасывая подобные мысли, Хуа Чэн похлопал себя ладонями по щекам, окончательно придя в себя. Но мысли возвращались. Да и Хуа Чэн не такой человек. Он не обманывал себя и не мог отрицать, что интерес к этому парню рос в геометрической прогрессии ещё со вчерашнего вечера. Он думал, о том, как они встретятся, как опять заведут непринуждённый разговор, обменяются улыбками, взглядами... «Мы ведь встретимся сегодня?» – пронеслось в голове. И эта мысль его порадовала. Хуа Чэн и вовсе забыл, как радовался подобным вещам. Единственную радость он находил лишь в своём внутреннем мире, в живописных местечках далеко от дома, как тот пруд, удавшимся художественным работам и тому подобное. Это служило и до сих пор служит главной отдушиной в жизни и так до краёв наполненной вечными мучениями и испытаниями. Хуа Чэн не был каким-то пессимистом, вовсе нет. Иногда он любит помечтать, не без этого, но в основном смотрит на вещи реально. Очень редко он позволяет себе просто выплеснуть накопившиеся отрицательные эмоции, когда уже становится невыносимо держать этот сгусток пережитого в себе. Это уже когда совсем доходит до края. А так, Хуа очень усердно работает, даже более уместнее сказать «пашет», вкладываясь в себя и в своё будущее. Ещё будучи ребенком, когда бизнес семьи только потерпел крах и всё пошло по наклонной, он чётко поставил себе цель, что выберется, встанет на ноги и будет жить полноценной жизнью, забыв о прошлом, как о страшном сне. Да и не сказать, что его жизнь - это сплошная чёрная полоса, в которой нет ничего хорошего. Есть и то, что Хуа Чэна радовало, помимо своих интересов. Он общался со своими одноклассниками — Хэ Сюанем и Инь Юем. Причём, общался с самого начала учёбы и мог называть их своими товарищами. Иногда они собирались у Инь Юя дома и играли в приставку или же просто бродили по улицам, что-то обсуждая и просто болтая ни о чём серьёзном. Он чувствовал, что мог на них положиться и в то же время, что и они могут положиться на него. Телефон завибрировал в кармане. — Вспомнишь солнце, как говорится. — Пробормотал он себе под нос. На экране высветилось: «Инь Юй». Взмахнув пальцем вправо, Хуа Чэн поднял трубку и в тот же миг услышал знакомый голос. — Хуа Чэн, ты опаздываешь... — Что... — Ошарашенно он глянул на время. Урок через десять минут, а ему до школы как минимум ещё двадцать. Парень сбросил трубку, не сказав больше ни слова. Неторопливый шаг тут же сменился бегом. Хуа Чэн выбрал кратчайший путь, который только мог быть. За все годы проживания здесь, он выучил это место наизусть. Где лежит какой камушек знал. В итоге он опоздал на пять минут урока. Зайдя в класс, поздоровавшись и попутно извинившись перед учителем, Хуа Чэн сел на своё место. Сидел он с Инь Юем. А сразу за ними, на последней парте — Хэ Сюань. Много кто претендовал на место рядом с ним, но тот предпочитал сидеть в одиночестве и все кандидатуры были отклонены, к тому же, ему хватало двух «идиотов», как он частенько их называл, сидящих перед ним. Ну, единственным исключением был Ши Цинсюань, уж с кем, но с ним совладать было невозможно. Поднять руки с белым флагом было безопаснее, мол: «Я сдаюсь, только пощади мои уши...И нервы». И это учитывая, что Цинсюань учится совершенно в другом классе. Но были и свои плюсы. Хэ Сюаню много чего перепадало в виде разных вкусняшек, на что он никак не мог жаловаться. Знает же эта заноза, что это запретный приём, на который сам Хэ Сюань всегда ведётся. — Сегодня опаздываешь...На тебя не похоже. — Бросил Хэ Сюань, сужая глаза в подозрении. На что Хуа Чэн лишь пожал плечами. Урок шёл мучительно долго. Кто-то записывал в тетради то, что им диктовал учитель, кто-то перешептывался, тихонько смеялся...А Хуа Чэн наблюдал за минутной стрелкой часов, которая казалось, замедлилась в сотни раз и никак не хотела идти. Он весь будто на иголках и ему совсем не терпится. И вот, спустя минуты три, урок подошёл к концу и заветный звонок прозвенел. Хуа Чэн, не теряя ни капли времени, повернулся к Хэ Сюаню. — Мне срочно нужен Ши Цинсюань, ты наверняка знаешь где он сейчас. Хэ Сюань опешил и недоверчиво глянул на друга, но лишних вопросов задавать не стал. А смысл? Ши Цинсюань ему сам всё разболтает. — Скорее всего у себя в классе, третий этаж, четырнадцатый кабинет. Если там нет, то ищи на улице. — Спасибо! — Крикнул, уже выбегающий из кабинета Хуа Чэн. На что ребята лишь странно переглянулись. Беготня по этажам и кабинетам довольно вымотала, ведь каждый раз на вопрос: «Ши Цинсюань здесь?», — Хуа Чэн получал невнятное: «Не знаю», «посмотри там», «он был здесь недавно» и всё в этом духе. Осталось проверить последнее место. Школьный двор. Выйдя на порог, Хуа Чэн внимательно осмотрел окрестности и всех находящихся здесь людей. И, наконец, свершилось. В толпе показалась знакомая кудрявая макушка, которая могла затеряться в любой момент. Это же Цинсюань, на месте ему редко когда сидится. Преодолев препятствия в виде ступенек и нескольких человек, рука Хуа Чэна легла на плечо что-то бурно обсуждающему Ши Цинсюаню, от чего тот крайне неприятно для слуха взвизгнул. — Да не визжи ты. Это всего лишь я. — Тут же успокоил перепуганного юношу, Хуа Чэн и едва ли не рассмеялся, глядя на его забавное выражение лица. — Хуа Чэн, я ещё молод, чтобы вот так взять и умереть от инфаркта! — Уж слишком драматичная интонация для такого рода ситуаций. — Я понял, понял...Но давай обсудим это позже. Мне срочно нужно у тебя кое-что спросить. — Хуа Чэн схватил ничего не понимающего Ши Цинсюаня за запястье и потащил в сторону. — Послушай! Куда ты меня... — Чш. Это вопрос жизни и смерти и только ты можешь мне помочь. — В сияющем тёмном глазе, что сейчас походил на глаза кота из Шрека, отражалась вся надежда и безысходность. Как тут не помочь? — Ай...Ладно, чего ты от меня хочешь? — Цинсюань цокнул языком и скрестил руки на груди, внимательно смотря на Хуа Чэна. — Хэ Сюань говорил мне когда-то, что ты хорошо общаешься с Се Лянем, это правда? Ши Цинсюань заторможено моргнул пару раз, будто войдя в транс, но в то же мгновение из него вышел. Нахмурив брови, он возмутился: — А какое тебе дело до Се Ляня? Учти, если ты собрался ему хоть как-то... — Нет, нет, нет! Не пойми меня неправильно, я не сделаю ему ничего плохого. — Тут же перебил Хуа Чэн. Он понимал, что репутация у него не самая лучшая и множество слухов ходят по школе, так что понять Цинсюаня можно. — Я забыл у него свою вещь и хочу вернуть. Не мог бы ты сказать, в школе он сейчас или нет?— Без подробностей пояснил он. — Какую ещё вещь? — Цинсюань своей позиции не сдавал. — Как твоя вещь могла вообще оказаться у него? Хуа Чэн издал вымученный глухой стон, помассировал средним и указательным пальцами висок и с поразительно серьезным видом продолжил разговор: — Послушай. Мне ты не веришь, я понимаю, но это действительно так. Сейчас же позвони ему и обо всём спроси. — В голосе прозвучали нотки холода. Ши Цинсюань нередко пересекался с Хуа Чэном, ведь сам общался с Хэ Сюанем, а тех часто можно застать вместе на переменах, да и не только, но тем не менее, никто не знал, как Хуа Чэн себя может повести в любой момент, поэтому каждый, кому дорога своя жизнь, с ним старается не сталкиваться. В том числе и Ши Цинсюань. Пусть ему Хэ Сюань тысячу раз скажет, что он не такой уж и плохой парень, лучше быть осторожнее. — Ладно, ладно, позвоню я. — Заверил Цинсюань и под пристальным взглядом тёмного омута глаза напротив, набрал номер. Несколько томительных гудков и трубку на другом конце подняли. — Кхм...Цинсюань? — Послышался знакомый голос, от которого в груди странно потеплело. — П-привет, Лянь, ты как? Принял уже лекарства? — Начал издалека Ши Цинсюань. Брови Хуа Чэна стремительно поползли на лоб и он шепотом, глядя на парня напротив, спросил: — Лекарства..? Ши Цинсюань лишь жестом показал, чтобы тот замолчал. — Выпил? Отлично, я надеюсь тебе станет лучше как можно скорее, а то как же я без тебя! Цинсюань тут же перешёл к делу, ведь Хуа Чэну уж больно не терпелось и всем своим видом он показывал, что нужно поторапливаться. — Лянь, в общем, тут такое дело...Ты...Знаешь Хуа Чэна? Ха...Правда? Почему мне ничего не рассказал? Понял, но...Да...Держи. Хуа Чэн, и без того бледный, стал белее снега и остолбенел. — Чт...Мне? Нет, скажи, что меня здесь нет! — Суетливо пролепетал он. Но из динамика телефона послышался едва уловимый голос Се Ляня. — Сань Лан. Я знаю, что ты там. Будто ледяной водой обдало, как вчера, в пруду. Хуа Чэн сглотнул и тут же прочистил горло. — Гэгэ... — Привет, Сань Лан, всё в порядке? Хуа Чэн бы не сказал, но главное не подавать вида. — Здравствуй, гэгэ, это я хотел спросить у тебя. В общем, вчера...После всего, что произошло... Неужели ты заболел? — Хуа Чэн запинался, беспокойно перебирая свои волосы. — А...Ты об этом, это действительно так, но ты не переживай...Я... Хуа Чэн в тот же миг ощутил всю тяжесть внезапно свалившейся на него вины за произошедшее. Конечно, Се Лянь заболел, это было вполне ожидаемо, но всё же в глубине души он надеялся, что всё обойдётся. Се Лянь что-то пытался объяснить, но Хуа Чэн его мягко перебил. — Прости...Гэгэ, послушай. В том, что ты заболел есть моя вина и я хотел бы исправить ситуацию. Ты мог бы сказать мне свой адрес? Я принесу тебе чего-нибудь. — Со всей искренностью и серьёзностью сказал Хуа Чэн. — Только, если ты не против. Се Лянь тут же поспешил заверить, что с ним всё в порядке и он как-нибудь справится сам, но Хуа Чэн не унимался и в итоге они пришли к тому, что он просто прийдёт за курткой и тут же уйдёт. Попрощавшись, Хуа Чэн отдал всё ещё не до конца понимающему Ши Цинсюаню в чем собственно дело телефон, поблагодарил и тут же удалился, исчезая за школьными воротами. В общий чат с Инь Юем и Хэ Сюанем он отправил сообщение: «Мне срочно нужно уйти, заберите мою сумку, с меня по лапше каждому», на что получил согласие, уже предвкушая допрос от друзей. Приятный аромат апельсинов доносился из бумажного пакета, что сейчас нёс Хуа Чэн, слегка размахивая им в разные стороны. Ну и что, что они договорились лишь о передаче куртки из рук в руки? Он просто вежливо вручит эти апельсины Се Ляню, надеясь, что он их примет и у него нет аллергии на цитрусовые. Пожелает скорейшего выздоровления и уйдёт, если на том настоит Се Лянь, всё-таки доставлять ему лишних хлопот не хотелось, особенно, когда он болен. Это уже хоть что-то, знаете ли. Улица сменялась улицей и вот, выйдя на нужную, где проживал Се Лянь, Хуа Чэн направился вверх по ней, цепляясь взглядом за дома, пока в поле зрения не показался белый с тёмной черепицей, тот самый, около которого они вчера расстались. Остановившись напротив него, Хуа Чэн отчётливо ощутил, как его ладони слегка взмокли. Странно. Ещё немного помешкав, он поднялся по ступенькам и, поправив выбившуюся прядь за ухо, нажал на дверной звонок. Спустя минуту ожидания и глухого стука...о боже, дверь распахнулась и перед Хуа Чэном предстал запыхавшийся Се Лянь. Его волосы были растрёпаны и забавно торчали в разные стороны, щёки горели красным. У него температура? Одет он был в пижаму с белыми хорьками. В общем, данная картина выбила весь воздух из лёгких Хуа Чэна. Единственная деталь, которая была не обнаружена — куртка Хуа Чэна. Возможно, Се Лянь забыл её, что вполне реально, ведь он выглядит так, будто торопился, но... — Здравствуй, Сань Лан, войдёшь?