***
На изготовление свадебного платья для Элизабет ушло несколько томительных дней ожидания. Сделанное по большей части из шёлка и расшитое золотыми узорами оно было достаточно лёгким, но объёмным. Снимать его — дело трудное и долгое, а трясущимися разгорячёнными руками — и подавно. Элизабет это раздражало, а Джеймс всю свадьбу не сводил с неё глаз. Мучения стоили того: она была неотразима и невероятно красива. Впрочем, как и всегда, как и в любой другой одежде. Корсет не сильно затягивал талию: все помнили, к чему в прошлый раз привели изыски моды. Джеймс развязывал шнуровку корсета и расстёгивал замки́; его сердце билось где-то в висках: всё это слишком интимно, слишком волнующе, и оттого — слишком притягательно. Ухоженные, но чуть огрубевшие пальцы нежно прикоснулись к оголённой коже живота. Джеймс, как зачарованный, провел ими вниз, а затем, Элизабет задохнулась от лёгкого поцелуя, оставленного обветренными губами. Джеймс, подняв глаза, следил за её реакцией, оставляя всё больше поцелуев. Он уделил внимание и тонким ножкам Элизабет, на что та игриво улыбнулась и шепнула: «Джеймс! Джеймс, ты не должен…» Его дыхание тяжелело, он ответил: «Я хочу сделать тебе приятно». Элизабет словно не понимала, какое ценное сокровище досталось Джеймсу. Он дорожил ей больше, чем всем остальным: шпагой, должностью, даже морем. Всё, что ей казалось важным, Джеймс принимал как данность, как что-то, чему нельзя перечить, что нельзя опровергнуть. Она была его маяком, его якорем, который спасает от разбития об утёсы, от унесения в открытые беспристрастные во́ды. Джеймс любил эту девушку, а она любила его. От этой мысли, от осознания, мир обретал новые краски, так непохожие на серо-синие тона, наполнявшие его жизнь. Элизабет здесь; она сжимает ладони на его запястьях и так сладко выдыхает его имя, и Джеймс не отдаст её теперь никому, защитит её от несправедливости и жестокости мира. Но только если Элизабет сама не захочет упорхнуть, как делала несколько раз до этого. Взмахнёт своими золотистыми волосами-крыльями и улетит, утечёт сковь пальцы, оставив лишь влажный песок воспоминаний. Джеймс не будет её держать, не будет догонять и просить остаться. Данность. Тихие вздохи наполнили комнату. Они отражались от стен, от потолка, врезались в уши и протекали в вены. Столь любимый шум волн показался Джеймсу чем-то несущественным. Ветер, надувающий паруса рассекающих воду судов, ушёл куда-то глубоко в сознание и утратил значение. Абсолютно всё, что было за пределами комнаты, потеряло сейчас право на существование.Часть 1
3 апреля 2023 г. в 06:51
— Моя дочь уже дала вам ответ?
— Нет, не дала.
— Ну, день у неё выдался тяжёлый.
В ответ Джеймс лишь усмехнулся. День у Элизабет и вправду был не из лёгких. Сначала чудом не разбиться о скалы, а потом быть спасённой грязным пиратом, который, ко всему прочему, ещё и использовал её для побега. Так низко и подло, кажется, при Джеймсе ещё никто не поступал. Он сам готов был в тот же момент броситься вслед за Элизабет, и сделал бы это, если бы сослуживцы не остановили его от игры практически в русскую рулетку.
Все последующие события: нападение на порт, похищение Элизабет, её поиски и захват корабля с проклятыми моряками — смешались в большой и спутанный клубок мыслей, как волны, в самый сильный шторм. И этот глупый самонадеянный мальчишка — Уильям Тёрнер — не ведает, что творит, вечно мешается под ногами. Строит из себя героя и ломает свою жизнь. Он — лишь кузнец, который изготавливет отличнные шпаги. Там ему и место — а ведь Уильям претендует на сердце Элизабет.
Джеймс ждал ответа. Всё его существование сейчас будто вертелось только вокруг этого. Они стояли на той самой башне, в окружении гвардейцев. Те не сводили оружия с пиратов, решивших так нагло явиться и сорвать казнь одного из них. И его милая, драгоценная Элизабет встала между ним и его главными врагами. Джеймс заглядывал ей в темные глаза-за́води, а она смотрела на него, но как-то иначе. Исчезла в глазах беззаботная искорка. Дыхание в этот момент, кажется, замерло у всех.
«Мой ответ — да», — голос Элизабет дрогнул. Джеймс не отвёл глаза, на его лице даже не дёрнулся ни один мускул. Он не заметил, как поражённо ахнули все присутствующие, как губернатор Суонн довольно улыбнулся, как Уилл обречённо осунулся, смирившись со своей незавидной участью. Джеймс смотрел в глаза Элизабет. А она подалась к нему, обвила его шею руками, оставила на губах невесомый поцелуй. Такой же невесомый, как лёгкий утренний бриз, освежающий, приносящий ясность в затуманенную голову. Но сама Элизабет не была этим бризом, наоборот, она опьяняла, она забирала весь воздух себе. Рядом с Элизабет Джеймс чувствует себя маленьким, слепо любящим мальчиком.
Откуда-то издалека, как сквозь сон, слышались поздравления от губернатора, пиратов заковывали с зачитыванием обвинений. Может, это действительно лишь хороший сон, который воспринимается так реально. Оттого будет больнее и нежеланнее пробуждение. Теплый шёпот послышался над самым ухом: «Моё сердце выбрало вас». Джеймс готов был поклясться, что это не сон, готов был отдать всё, что угодно, чтобы это не было сном. Он положил руки на щёки Элизабет, прижался губами к её губам, будто в последний раз, будто после этого её заберут, или её сердце решит, что сделало неправильный выбор. Но этого не произошло, Элизабет всё так же стояла в объятиях Джеймса.
«Я полагаю, вам нужно время, чтобы побыть одним», — тихо проговорил губернатор Суонн, будто ему было неловко прерывать единение влюблённых. Только тогда Джеймс обратил внимание на то, что гвардейцы разошлись. «Если вас не затруднит», — понемногу приходя в себя, ответил он, краем глаза замечая, что Элизабет не отрывает от него взгляда. «Что вы, коммодор, конечно нет», — губернатор спустился по ступенькам, обернулся, подмигнул Джеймсу и скрылся за каменной стеной.
Джеймс перевёл дух, прежде чем снова взглянуть на Элизабет. Он ничего не сказал по поводу её ответа, и это нужно было исправлять, хотя, конечно, все было и без слов понятно: «Кхм, Элизабет, твоё согласие очень значимо для меня…» «Не нужно формальностей, Джеймс», — она прервала его. Джеймс осторожно обнял её за талию, чуть прижимая к себе, уткнулся носом в пряди её отливающих золотом волос, чем немного испортил причёску, но это было не важно. Он вдохнул такой приятный запах каких-то трав и морской соли, сразу показавшийся родным. «Нам следует найти более укромный уголок, — пробормотал Джеймс, немного подумал и добавил, — и назначить дату свадьбы».