***
Прошла уже почти что неделя. Они не разговаривали, не писали друг другу письма и не встречались в библиотеке в конце учебного дня, как это было раньше. Да и у Маши началась практика, вынудившая её остаться в пределах Мышкина и проводить там исследования для зачётной работы. Девочки, конечно, ошивались где-то рядом, но должной поддержки от них она, признаться честно, никогда не получала. Да, Сказочный Патруль стал для Маши новой семьей, но в семье этой все было совсем не так, как было принято в нормальных семьях в представлениях юной заклинательницы. И никто даже не мог предположить, какие глубокие душевные переживания сейчас испытывала Маша. Она всё время останавливалась у зеркала, долго думала, разглядывая своё нелепое отражение. И почему же она такая неприметная на фоне остальных девочек? Это из-за того, что её интересы разнятся с интересами девочек? Или это из-за её скромной прически и невзрачной одежды? Но Маше ведь неудобно каждый день ломать голову над новым прикидом, да и в случае неожиданной опасности портить дорогущие блестящие платья совсем не хотелось. Она не обладала чудесными способностями Алисы, помогавшими ей спасать не одно модное платье из новых коллекций известного Шляпника. Маша считала, что для учёбы достаточно простой и комфортной одежды. Ей не нужно было оказывать на каждого встречного неизгладимое впечатление. Маша поворачивалась и вправо, и влево, стоя обнаженной перед зеркалом в ванной. Она видела перед собой одни лишь недостатки: грудь её была маленькой и такой же незаметной, точно как и её обладательница; талия была не такой утонченной, как у Вари, а ноги были не такими стройными, как у Снежки. Маша вспоминала его руки на своём теле, и от этого становилось ей плохо. Как так вышло? Она не могла найти причин. Она просто ему позволила, нет, поддалась моменту, поддалась мимолетному желанию, какой-то странной иллюзии столь желанной любви и ласки… Дождливый день вынудил Сказочный Патруль сегодня остаться дома. Где-то назойливой мухой летала Аленка по комнате, в углу удобно устроилась Снежка, принявшаяся в сотый раз перечёсывать своего зайку, а слева, у окна, расположились Варя и Алиса. Кажется, обе с упоением делились каким-то девчачьими секретами. По идее, где-то рядом должен был и находиться Влад, но видно его не было. Да и черт с ним, пусть гуляет где душе его угодно. Маша же, попивая остывший травяной чай, сидела перед экраном ноутбука и неторопливо печатала тонкими пальчиками текст для её зачётной работы. Видимо, только ей и была интересна назначенная колледжем практика. Но долго заниматься этим она не могла. В голове была полная неразбериха. Ей всё время хотелось плакать и выть, лишь бы это странное и мучившее её не один день чувство поскорее отпустило ее. Чтобы она могла спокойно вздохнуть и вновь сесть за любимый монитор и вновь начать с удовольствием впитывать в себя новые знания. Какие-то подавленные эмоции прожигали грудь девушки, и она была совсем не в том расположении духа, чтобы начать делать хоть что-то, чтобы избавиться от этого ужасно тоскливого ощущения. Пальцы в очередной раз промахнулись. Не та клавиша. Почему он не пишет? Даже если он занят учебой в колледже, даже если у него какие-то неотложные дела, разве он не может найти хотя б минутку, чтобы написать ей? Маша, рвано выдохнув, выключила ноутбук и поплелась на кухню со своей кружечкой. В глазах ее стояли горячие слезы. Увы, никто из девочек не заметил такого странного поведения Маши. Да и навряд ли они это заметят — у них свои проблемы! Маша всунула свои холодные ножки в зелёные тапочки и продолжила идти. Она подошла к чайнику, а затем проверила, насколько он горяч. Руку обожгло — значит, кто-то уже заварил себе чай. И этот кто-то преспокойно раскинулся на стульчике за маленьким столом. Он отвлёкся от созерцания посеревшего от дождя городка за окном, и потому тут же перевёл свой заинтересованный кошачий взгляд на вошедшую волшебницу. — Неужто проблемы на личном, а, Марья? — с усмешкой спросил Влад, отпивая из кружки какую-то дребедень, которую Аленка ему усердно впихивала под видом чая. Увы, это и чаем подавно назвать нельзя было! Влад красноречиво выдохнул, предавшись воспоминаниям, — вот раньше такой был чай… Эх! Всё утеряно, всё не то… — Влад любопытно облизнулся и всмотрелся в лицо вошедшей на кухню девушки, — твой воробушек улетел, аль чего? — лукавая улыбка так и не сходила с бледного лица. Маша замерла, едва услышав слова Морока. «Стоп, откуда он вообще знает? Вот черт! Как он обо всем прознал?! Даже девочки не были в курсе!» — мысли в голове сиюсекундно перемешались в кашу, а вызванная наглым вопросом тревога тут же отразилась в пролитом на свою одежду кипятке. Девушка тут же взвизгнула и кинулась к раковине, поскорее включив кран с холодной водой. Влад тактично промолчал (а ведь Маша ожидала, что он рассмеется!), а затем перекинул ногу на ногу. Волшебница, продолжая подрагивать от испуга, плавно опустилась на место рядом с Мороком. Чай пришлось заваривать заново. Кожа всё ещё горела из-за ожога. — Как ты узнал, Влад? — шёпотом спросила Маша, заглядывая в холодные голубые глаза. На её лице отразилась глубокая печаль, а страх, засевший в мешках под глазами, придавал ей крайне уставший вид. Маше так хотелось задать всего лишь один вопрос дорогому человеку, но как это нужно было сделать — ответа она не знала. И боялась, что вопрос этот с ее стороны станет крайне неуместным, — я даже девочкам ничего не говорила. Они до сих пор думают, что мы просто друзья. — Как узнал, спрашиваешь? У тебя на лице всё написано. Да и в тот день ты вернулась только под утро, ведь так? Намеренно, чтобы девочек не будить. И пахло от тебя, Марья… Только дурак бы не понял, — совершенно безразлично произнёс Влад. Иногда эта пустота в голубых глазах очень пугала и настораживала. — я прекрасно знаю, что вы оба в лекарне выпрашиваете справки и сидите в библиотеке, вместо того чтобы приходить на мои уроки. Эх, Марья… А я тебе по блату пятёрочки ставлю, между прочим! — Хах, — девушка слабо улыбнулась, в очередной раз убедившись в исключительных способностях Влада к анализу. Одно Маша знала про Морока точно: он мастерски считывал чужие эмоции и мог в нужный момент как приободрить человека, так и опустить его на самое дно парой метких слов. Но второе ей, к счастью, испытывать на себе не приходилось, — мне кажется, что я ему вообще не нравилась. Иначе…. Я не знаю, зачем я это сделала. Мне хотелось быть рядом. Я позволила, я… — И что? Главное, что без последствий! — Морок громко откусил печенье, — раз он такой несмелый, то вместо того, чтобы сидеть и ломать голову, надо бы тебе поскорее со своей работой закончить и вернуться обратно к нему. Увы, Марья, без труда и рыбки не выловишь из пруда! — Влад поднялся, а затем подошёл к раковине, чтобы вымыть кружку. Он лениво потянулся, почесался, заправив непослушную прядь за ухо, а потом схватился за ручку двери, посмотрев назад, — коли он окажется мудаком, то сразу же скажи мне об этом. Я ему зад надеру уж точно, — произнёс Влад это так тихо, но так чётко, чтобы Маша могла расслышать. Морок потянул ручку, громко скрипнув дверью, а затем мгновенно скрылся за ней, — Э-эй, Блестяшка! Пойдём гулять, ты же так хотела! Маша осталась в раздумьях. И действительно, Влад говорил разумные вещи. С виду и не скажешь, однако был он очень умным, но при этом чертовски страшным человеком. Никто из Патруля даже представления не имел, какие бесчинства мог творить Морок в прошлом. Маша могла лишь предполагать, что одними казнями и насилием все правление Тёмного Владыки не ограничилось. Как-то Влад даже говорил, что и дети у него были, половина которых погибла ещё в младенчестве, а другая половина — в кровопролитных междоусобицах и борьбах за престол. И когда он рассказывал об этом, на лице его не вздрагивала ни одна мышца. Видимо, он уже не придавал этому большого значения. Чувства его за сотни лет притупились, а может, их и не было вовсе — никто, кроме него не знал. Маша тут же помотала головой, попытавшись отогнать ненужные мысли. Она уткнулась в тёплую кружку, а столбящийся пар тут же согрел ее нежное грустное лицо. В глазах ее стояли горячие слезы, напоминавшие своими четкими бликами разбитый вдребезги ограненный алмаз. Она понимала, что без сложного разговора у них обоих ничего не выйдет. Заклинательница посмотрела в окно и увидела, как неторопливо и грациозно шел по грязной улице Влад, а рядом и его близкая подруга Алиса, которую он с любовью прозвал «Блестяшкой». Конечно, у всего Патруля возникли соответствующие вопросы, а Аленке сдуру хватило смелости спросить у Влада о любовных отношениях между ним и розоволосой девчонкой. В тот момент он прыснул со смеху, с размаху шлепнув себя по гладкому лбу. А Алиса, как раз таки сидевшая позади на мягком диванчике, театрально поперхнулась клубникой и расхохоталась. Вся команда в очередной раз стыдливо втянула голову в плечи, а Аленка, так и не услышавшая конкретного ответа на вопрос, нахмурила брови и с недоверием оглядела Морока. Упертости ей не занимать! Маша, подумав об этом, тяжело вздохнула, как только представила будущие разговоры с ней, с непробиваемой Аленкой, с рыжей молнией, с вечным двигателем на двух костлявых и вечно побитых ножках. Маша встала, а затем вновь с печалью оглядела свою пострадавшую от пролитого чая одежду. Зато теперь, после короткой и мозговправительной беседы с Мороком, пробудившей в ней прежнюю трезвую оценку ситуации, мыслила она предельно ясно, теперь ей было понятно это чувство и эта ноющая холодная боль в груди. Шум тем временем в доме не утих, а наоборот, усилился в разы и тут же разбавился раскатистым как гром хохотом Аленки. Маша глупо улыбнулась и направилась на рабочее место с кружкой чая.***
В очередной раз книга выпала из рук. Перед глазами все плыло, превращая ровные и красивые буквы в безобразных скачущих вдоль строк лошадок. Казалось, что любая мелочь была способна отвлечь его от занятий, будь то лёгкий ветер, игриво зашелестевший занавесками и напомнивший спокойный голос любимой девушки, или чьи-то громкие шаги в коридоре. Корвин зарылся рукой в копну тёмных волос и тихо выругался, прикрыв перенапряженные от усердного чтения глаза. В груди щемило от невиданной силы тоски, ему хотелось лежать в постели и просто спать целый день. Было ли правильным с его стороны так поступать? Хотела ли этого Маша? Он, безусловно, хотел этого и потому, поддавшись своей слабости и непомерному эгоизму, очернил своими грязными руками прекрасный и невинный цветок. Он антрацитовыми крыльями закрыл ей необходимый для жизни свет, мощным клювом растерзал девственную почву, решив, что почему-то именно она должна принадлежать ему. Он бесконечно любил ее и старался проявлять это не так очевидно, но так, чтобы люди вокруг понимали, что лезть к ней не стоит. Он был действительно счастлив в те пару часов, которые они провели вместе. В тот день главные тусовщики колледжа устроили грандиозную вечеринку в особняке чьего-то отца и приглашение, конечно же, не обошло стороной и Корвина. Он узнал от Несмеяны, что и Сказочный патруль придет на вечеринку в обязательном порядке. От этой новости в груди разлилось приятное тепло, заставившее его попытаться скрыть довольную улыбку. Когда они оставались наедине, он мог позволить себе легонько коснуться ее нежной руки, мог помочь ей поправить прическу после тяжелой тренировки или же просто приобнять ее, когда она устало плелась из библиотеки после усердной подготовки к очередной контрольной работе. Был и один раз, когда глубокой ночью он прилетел к ней, осторожно присев на перила балкона. Она тогда не спала и грустно улыбнулась ему, как только заметила знакомую фигуру слева от себя. Его огромные черные крылья будто сливались с темным небом, отражая на жестких перьях редкие звездочки. Он стянул тогда с себя толстовку и дал ее Маше, после чего поднялся на ноги и предложил ей полетать. Маша тогда завороженно протянула ему руку, после чего тут же взмыла с ним высоко-высоко в небо, пугливо уткнувшись ему в грудь. А Корвину хотелось смеяться, и смеяться громко, ведь это неизведанное ранее чувство почти всегда превращало холодного парня в счастливого дурака. Он бесповоротно влюбился. Он помнил, как хорошо ему было, когда она тесно прижималась к нему и еле слышимым голосом просила не останавливаться. Ему вновь хотелось вкладывать в каждый поцелуй как можно больше нежности, ему хотелось обнимать ее и ощущать рядом любимый и такой необходимый запах сушеных трав. Хотелось чувствовать на кончиках пальцев ее мягкие шелковистые волосы, хотелось смотреть в ее бесконечно зеленые глаза. Хотелось любить ее открыто. Но он не был уверен в своем поступке. Они оба в тот день, в отличие от других, ничего не выпивали и оставались в ясном уме. Громкая музыка, духота, запах алкогольных напитков и сигарет, куча танцующих людей — быть может, это и вскружило им обоим голову. А может, им обоим в тот момент хотелось тепла. И как только они оба поднялись по лестнице и оказались в пустом узком коридоре, Корвину сорвало крышу. Он медленно подошел к Маше, бережно повернул ее маленькую голову к себе и со всем трепетом, таящимся в его холодном сердце, робко поцеловал ее в щеку. А она, не растерявшись, тут же поймала его губы в свои и крепко обняла. А после того, как дверь за ее спиной отворилась и они упали на оказавшуюся в комнате по удачному стечению обстоятельств широкую кровать, время для них обоих остановилось. Корвин гладил мягкие волосы Маши, охраняя ее безмятежный сон. Как ворон, он был готов отдать ей всю свою жизнь без остатка и посвятить себя всего заботе о ней. Он чувствовал, как она спокойно дышит и как ее нежная обнаженная кожа соприкасается с его. Корвин мог только мечтать о подобном. Но тревожные мысли не давали полноценно наслаждаться тихим и таким интимным мгновением. Корвин отодвинул от себя книги и тяжело вздохнул, посмотрев в сторону откинутого подальше смартфона. Ему нужно было написать ей. Хотя бы спросить, как у нее дела, как она себя чувствует и пообедала ли она. А потом нужно предложить сходить в библиотеку, позже прогуляться в лесу или же перекусить в кафе. А после, когда солнце начнёт медленно садиться, остановиться и рассказать ей все секреты, которые он так долго хранил в своем сердце. Именно так он и поступит. Корвин потянулся к смартфону и напрягся. А как он ей напишет? Возьмёт и просто объявится спустя столько времени? В голове зазвучал ехидный голос Несмеяны, заставивший Корвина нервно съежиться. Несмеяна была остра на язык и почти всегда в словесных перепалках оставалась в выигрышной позиции. И она вне всяких сомнений сломала бы Корвину нос, если бы узнала, как он поступил с Машей. «Была не была, напишу ей, а потом расскажу все как есть…»***
Остальная половина дня прошла будто в прострации. Маша пустым взглядом рассматривала отправленное ей короткое сообщение от Корвина. Она неверяще посмотрела на расположившегося сбоку Влада, только недавно вернувшегося с шоппинга, пытаясь получить от него подтверждение того, что все происходившее с ней прямо сейчас вполне себе реально. Тот, не растерявшись, ухмыльнулся и из ниоткуда выудил огромную плитку шоколада, вызвав у девушки рассеянную глупую улыбку. Маша так и продолжала сидеть на месте, пока неожиданно не получила мягкой игрушкой по голове. — Да что же не так?! Маша, ну я тебя зову уже третий раз! — требовательно закричала Аленка, топнув своей тяжелой длинной ногой. Рыжая молния, будто бы совсем не замечая упаднического настроения подруги, начала тут же болтать о своем, попутно пытаясь распаковать какую-то тяжелую коробку. И как только картон послушно раскрылся (хотя, если быть точнее, Аленка его тупо разорвала, ибо по-другому ее никто коробки открывать не учил!), из него показался блестящий новенький скейт, надежно спрятанный под ворохами пенопласта и укутанный в одеяло пузырчатой пленки, — а там еще твое платье, между прочим, пришло! Вместе с твоими книгами. Я это таскать не буду, Маша! И Владу скажи чтоб игры свои забрал, я вам не грузчик, блин! — торопливо и как-то возмущенно бубнила Аленка. Влад тут же подмигнул Маше и ловкой кошкой метнулся в коридор. Через минуту он вернулся в комнату с большим пакетом и среднего размера коробкой. — Ого, наша прекрасная Марья в кои-то веки решила принарядиться? Или ты заранее все прогадала? — Влад принялся рассматривать сквозь пакет видневшуюся красивую ткань. Он продолжал лукаво улыбаться, будто в его темной голове зрели какие-то нехорошие мысли. В какой-то момент он отдал пакет Маше и хотел было пройти в соседнюю комнату со своей коробкой, но тут же замер, — позовешь меня, как переоденешься? Маша, слабо улыбнувшись, кивнула Владу и прижала к своей груди пакет. Пару недель назад она заказала это платье на ту самую несчастную вечеринку, но его отправку, к ее большому сожалению, сильно задержали. Она надеялась впечатлить своим видом Корвина. Фисташкового цвета платье было простым: прямой вырез подчеркивал бледные выпирающие ключицы, объемные рукава-фонарики скрывали нежные плечи, полуприлегающий силуэт создавал ощущение утонченности Машиной фигуры. Ей это платье понравилось с первого взгляда и она решила непременно его купить. Такая странная забота со стороны Влада в какой-то степени озадачила Машу. Будто бы среди бесконечных девчачьих визгов и периодических волшебных взрывов он был единственным, кто замечал усталость в её глазах. Или ей это так казалось под действием противоречивых эмоций? В самый тяжелый момент он пришел на помощь, приободрив её загадочной полуулыбкой. Она всегда думала, что в подобные мгновения её должны утешать девчонки, но вместо этого её молчаливым слушателем оказывалась Алиса, примостившаяся рядом с внимательным и с виду безразличным Мороком. Когда каштановые волосы были собраны в легкий небрежный пучок, а платье поправлено и рассмотрено со всех возможных сторон, пришло время показаться друзьям. Маша еле коснулась вспотевшего лба сухой салфеткой, а затем завершила последний штрих своего легкого образа одним быстрым движением — она размазала блеск на губах указательным пальцем. Отражение в зеркале ей даже понравилось, ибо такой аккуратной она себя не видела последние пару недель уж точно, если ей, конечно, память не изменяла. То, что было скрыто под одеждой, по-прежнему заставляло заклинательницу чувствовать себя неуютно. Но такова была природа. — Так и думал, — едва заметив смущенную Машу, Влад тут же начал суетливо крутиться вокруг нее. Он, без слов протягивая руку назад и убеждаясь в том, что Алиса подавала ему нужный инструмент, продолжал что-то колдовать на голове Маши. Той лишь оставалось удивлённо хлопать глазками и дожидаться окончания процесса. Морок отстранился и довольно оглядел проделанную работу, его бледные губы растянулись в гордой улыбке. Маша заметила на своей голове небрежный, но сделанный со знанием дела пучок. В её каштановых волосах оказалась красивая шпилька, выполненная из искусно обработанного дерева и также украшенная простыми цветочными орнаментами. Тут и Алиса поднялась с диванчика, в мгновение ока преодолев все расстояние между ней и Машей. — Ах, ну кто так делает? Машенька, все не так! — розоволосая из глубокой сумочки вытащила причудливые кисти и принялась наводить на её лице красоту. Синяки под глазами были умело скрыты тонким слоем краски из волшебного персика, блеск зелёной радужки искусно подчеркнут сияющим порошком розового кварца. Единственное, что осталось нетронутым умелой кистью Алисы — тоненькие губы. В зеркале на Машу смотрела точная копия её мамы. Она красиво улыбалась. И платье её было прекрасным, незатейливым и одновременно милым. Сзади нарисовались фигуры Алисы и Влада. Марья повернулась к ним лицом и благодарно кивнула. На душе было неспокойно.***
Корвин суетливо крутил книгу в запотевших руках. Он нервно приглаживал челку и постоянно проверял время, пытаясь унять свое волнение. Бледное лицо его, всегда имевшее нездоровый оттенок, стало, казалось бы, еще бледнее. Солнце уже медленно доказывало свой последний рейс до горизонта. Небо окрасилось пылающим золотом, окаймленным по краям сумеречным туманом. Тёплый ветерок разносил тополиную пыльцу по маленьким улочкам Мышкина. И тут сердце Корвина с грохотом провалилось в желудок. Он замер, по-глупому уставившись в одну точку. И если ему казалось, что он залип на час как минимум, то в действительности же прошло не более пары секунд, за которые Маша успела преодолеть все расстояние между ними. Она приветливо улыбнулась ему, заставив его позабыть обо всем, что он хотел ей сказать. Её присутствие рядом, ее приятный запах и излучающее счастье лицо вышибли все слова из его головы, которые он так старательно готовил перед встречей. — Давно не виделись, — еле слышно протянул Корвин. Он оглядел девушку с ног до головы, не скрывая при этом своего трепета и тихого восторга, — ты хорошо выглядишь. — Спасибо! — выпалила Маша, пытаясь унять тревогу, смешанную с радостью. Ей хотелось обнять его, и при этом уйти от него как можно дальше, чтобы больше никогда не видеться. Перед глазами всплыли моменты их близости, из-за чего ей вдруг стало так неловко, что она замешкалась и перестала понимать, что происходит. Зато она хорошо выглядит. Корвин, стараясь не показывать всей своей взволнованности, предложил Маше прогуляться по старой части города. Юная заклинательница почувствовала себя спокойнее, заметив, что её спутник вёл себя непринужденно и пытался хоть как-то поддерживать их немногословную беседу. Улицы сменялись одна за другой. Маша и Корвин вновь привыкли друг к другу и, казалось бы, стали общаться как прежде — без заминок и неловких взглядов. Но одной темы они намеренно сторонились, чтобы не загнать самих себя в еще больший тупик. Им обоим не хватало общения друг с другом за все время, что они не виделись и не разговаривали. Оба считали, что поступили как-то неправильно. Тем временем город давно покрылся вечерней синевой, редкие облачка сгустились и закрыли собой темнеющий небосвод. Как только пара остановилась у пруда в тихом и безлюдном парке, ветер совсем унялся и стало так душно, будто бы их поместили в оставленную на солнце банку. Корвин повернулся спиной к Маше, плечи его странно дрогнули. Маша встрепенулась и напряглась в ожидании всего наихудшего. — Я не хотел, чтобы все так вышло, Маш, — с горечью произнёс брюнет, плечи его совсем поникли. Маша же почувствовала сильный укол в грудь, заставивший её сердце болезненно сжаться. На что она рассчитывала? На то, что все так легко сложится? Да, она накрасилась и в кои-то веки нацепила на себя некое подобие платьица, но не должны же ей все теперь кланяться? Маша опустила голову вниз, готовая тут же всхлипнуть и залиться горькими слезами, — стой, ты не так подумала! Маш, ты чего? — Корвин испуганно рванул к ней, чуть не сбив её с ног. Она неверяще посмотрела на него, а глаза её уже заблестели от избыточной влаги, — я не должен был поступать так с тобой. Я виноват перед тобой. Прости меня, Маша. Это было не то, что она хотела услышать. От былого, хоть и наигранного хорошего настроения ни осталось ни следа. По её пылающим щекам скатились первые безмолвные слезы, она с надеждой посмотрела в глаза напротив, молясь, чтобы Корвин наконец рассказал ей о том, о чем она так страстно мечтала в последнее время. — Я повёл себя эгоистично и не подумал о тебе. Но… — тут Корвин ласково посмотрел на девушку и поднес к её маленькому личику свою бледную руку, после чего большим пальцем растер покатившуюся хрустальную слезу, — я хотел сказать, что не жалею. Если честно, я давно мечтал о тебе. Я хочу, чтобы мы могли с тобой зависать вместе не только на уроках, хочу каждое утро просыпаться с тобой в одной постели, хочу, чтобы ты всегда была рядом. Я чувствую себя ужасно, из-за того, что не разговаривал с тобой. Прости меня. И знай, я уже довольно долго… Я… — Корвин тараторил так быстро и непонятно, что Маша едва успевала разбирать его словесный поток, — я тебя люблю. Очень сильно. Ты важна для меня. Я хочу охранять тебя, заботиться о тебе, быть для тебя опорой, хочу вместе с тобой читать все книги. Хочу отдать тебе родовое перо. Повисла тишина. Маша молча смотрела на свои туфельки, вымазанные в сырой грязи. Потихоньку пошел дождь, а поднявшийся ветер застал девушку врасплох. Вечером всегда было холодно. Корвин заметил, как мелко задрожала Маша и молча стянул с себя тёмную джинсовую куртку. На этот жест заботы девушка благодарно кивнула и наконец осмелилась посмотреть в лицо самого дорогого ей человека. — Корвин, — заклинательница приблизилась к парню, а затем, неловко потоптавшись на месте, прильнула к нему своим продрогшим от ветра телом и уткнулась лицом ему в грудь, — я скучала по тебе. Я тоже не решалась написать. Я боялась, что ты подумаешь обо мне плохо, — оба молчали еще долго, пока дождь не вынудил их начать собираться. Но Маша не хотела разъединять столь желанные объятия, — я тебя тоже люблю, — совсем тихо произнесла девушка. Лицо напротив расплылось в улыбке. Вдруг плотные облака выросли совсем рядом и окружили их со всех сторон, сильный ветер начал дуть отовсюду, а затем оглушительный свист заложил Маше уши. А лицо Корвина, оказавшееся неожиданно близко, расплылось в счастливой и почти безумной улыбке до самых ушей. Она никогда его не видела таким. И тут до девушки дошло, что они вновь взмыли в небо. Она прижалась покрепче и услышала над ухом тихий смех. — Пусть небо будет свидетелем, — слов Корвина было почти неслышно, ибо черные крылья рассекали воздух так громко, что звук этот был сравним с ревом лопастей, — что я бесконечно верен тебе и готов поклясться кровью ворона в вечной любви к тебе! — и тут его голубые глаза вновь окрасились майской сиренью, а на лбу засверкала древняя руна. Парень, удерживая возлюбленную на руках, прижал её к себе поближе, сердце его восторженно затрепетало. Он нежно коснулся губами её высокого лба, и тут же она ощутила сотню мурашек и необъяснимый жар в том месте, куда он ее поцеловал. Она ничего не поняла. Небо озарилось фиолетовыми вспышками, будто бы кто-то пустил фейерверки в честь какого-то торжества. И для рода воронов священная клятва была важным празднеством. Сотни полупрозрачных сиреневых перьев взмыли в воздух, после чего мгновенно растворились, осев на облаках аметистовой пылью. Корвин стал потихоньку спускаться на землю, по-прежнему прижимая к себе любимую девушку. Но тут слева шарахнула молния, и приземление пришлось приостановить. А ведь духота всегда предзнаменовала неизбежную грозу. — Люблю грозу в начале мая… — задумчиво протянула Маша, поглядывая в ту сторону, откуда грянула вспышка. Корвин засмеялся и прижал любимую покрепче к себе. Тут со всех сторон раздался пугающий грохот, — может, спустимся? Мне кажется, тут опаснее находиться, чем на земле. — Ты права, — бросил парень и тут же полетел прочь из столпотворения потемневших облаков.***
Они наблюдали за городом в предсонной сладкой истоме с высоты десятиэтажного панельного дома. Оба медленно и задумчиво попивали ягодный чай, посматривая на пролетающие огни быстрых машин. Глухая тишина стояла в Мышкине. — Это же она, правильно? — посмотрев влево, в сторону Корвина, спросила Маша. Она поставила бумажный стаканчик на край бетонной крыши, а затем слегка наклонила голову. Её волосы сильно растрепались из-за сильного ветра, царившего в высоте облаков. Улыбка её была уставшей, но счастливой. — Да, — утвердительно произнёс Корвин, продолжая сверлить пустым взглядом давно погасшие огни в каких-то крошечных окнах. Он вдруг вздрогнул, — теперь я могу быть везде с тобой. Эта метка дает многое, — Корвин выдержал паузу, после чего подошел совсем близко к Маше, приобняв ее со спины и вдыхая едва уловимый запах лавандового шампуня в её волосах, — в том числе власть над моей жизнью. Вороны выбирают одного спутника на всю жизнь, ты наверняка прекрасно знаешь об этом. — Конечно, — выдохнула Маша и оперлась спиной о грудь Корвина. Ей было так спокойно и хорошо, что она была готова прямо здесь и уснуть. Его тёплое тело согревало её. Он приблизился к ее лицу и вновь подарил ей приятный поцелуй в лоб. Город давно уснул.***
Практика давно завершилась. Дом в Мышкине, в котором вел свою нерасторопную жизнь Влад, вдруг совсем неожиданно опустел, как только девочки с горем пополам окончили свои исследовательские работы. Сонливая и умиротворенная атмосфера разнежила Владыку Тьмы, и потому, когда в доме пронзительной трелью прозвенел домофон, глаза его резко распахнулись. В руках мгновенно оказался кинжал. И только лишь спустя минуту он вспомнил, что защищаться сейчас было не от кого: все враги были давно повержены и преданы земле. Это были лишь выработанные с годами рефлексы. Влад лениво потянулся, а затем недовольно фыркнул, глянув в сторону батрачащих на кухне Доспехов. Неужели так сложно было пойти и посмотреть, кто так нагло долбится в дверь? Но все недовольство мигом сошло на нет, когда глянув в глазок, он увидел смущенную и донельзя счастливую Машу. Он открыл дверь, пропустив её внутрь. — Привет, — поздоровалась Маша. Она стянула с себя большую чёрную толстовку, судя по всему, не принадлежавшую ей, сняла аккуратные белые кроссовки и прошла дальше. Пахло от нее по-другому. Влад молча смотрел на её необычно сверкающий лоб, а потом усмехнулся, — я приготовила вам тыквенных кексов, — девушка наклонилась, поставив на низкий кофейный столик красивый контейнер. Она оглянулась вокруг, и, будто бы не найдя нужного, нахмурилась, — кстати, а где Алиса? — Ногти пошла делать, — ответил Влад, а затем, удобно усевшись на диване напротив Маши, посмотрел своими холодными глазами на нее, в то время как на лице его расплылась загадочная улыбка, — а у тебя, видать, звезда во лбу загорелась?