Disparité

Гай был белым, как мел, но даже это не смогло удивить Какаши. Только когда его взгляд зацепился за пару рук, обхватывающих ногу Гая, его брови поползли наверх. — А что здесь происходит? — осторожно спросил он. — Кажется, Ли выпил сакэ… — Майто дрожал осиновым листом. Совсем нетипично для него, но так ожидаемо, ведь дело касается Ли. — Я отвернулся всего на мгновение… — Вот, что значит подростковый возраст… — многозначительно протянул Хатаке. Его не тянуло заниматься чужими проблемами сегодня вечером. — Нет, Какаши, ты не понимаешь… Нельзя ему пить алкоголь! Он ему противопоказан… — Я знал, что ты суров к Року Ли, но чтобы настолько… По-хорошему тогда никому из ниндзя нельзя алкоголь. — Ты опять меня не понял! — сквозь страх пробился настоящий Гай, но лишь на секунду, и его гнев быстро сменился ужасом. — Если Ли сделает хотя бы глоток алкоголя, он становится совершенно неуправляемым! — Вот оно что! — пусто ответил Какаши. — Не делай вид, что тебе не все равно! Это ещё хуже правды… Рок Ли выглядел… слишком расслабленным для обычного себя. Не оставалось сомнений, что он перебрал. Бинты на одной руке размотались и волочились за ним шлейфом, и пыль, следующая за парой в зелёном трико по пятам подтвердили слова Гая о его неуправляемости — все выглядело так, будто Ли только что вернулся с марафона в пустыне. Гораздо вероятней была бы внезапная потасовка. От последующего выпытывания деталей Какаши освободили подоспевшие Неджи и Тен-Тен. — Учитель Гай! — Вы как, молодежь? Извинились за… случившееся? — нервно усмехаясь, спросил Майто. Его заметно потряхивало, и то, как он старательно не замечал Ли, прилипшего к его ноге, добавляло картине странности. — Поправили пару столов, нас отчитали… — вздохнула Тен-Тен, а ее глаза опустились на землю. — Ли… кто же знал! — Всякое случается, главное не беспокойтесь, — Гай показал ученикам большой палец, — я обязательно расплачусь с владельцами заведения из своего кармана! — Мы на это и рассчитывали… — снова вздохнула Тен-Тен. Какаши с интересом наблюдал за развернувшейся мизансценой. Несмотря на причуды Гая, его ученики, кажется, все равно искренне признавали его авторитет и верили в него. А ещё были болезненно честными и верными здравому смыслу, что нередко ставило Майто в неловкое положение. Правда, обычно он оставался в нем не один, а вместе с Роком Ли. Теперь же царила совсем другая динамика. Проницательный взгляд Какаши остановился на Неджи, который все это время сосредоточенно молчал, не отрывая глаз от Ли. — Надо что-то с ним делать, — Хьюга кивнул головой в сторону своего напарника, игнорируя Хатаке. — Одного его оставлять ни в коем случае нельзя… — в ответ снизу раздалось невнятное, протяжное мычание. — А почему бы не отнести его, скажем, к сенсею Гаю? Майто побелел ещё сильнее, теперь становясь белее бумаги. Какаши усмехнулся. — Как бы я не хотел помочь своему любимому ученику в беде, мы не должны забывать о личных границах! — он драматично сжал кулаки. — А для вас, ребята, это будет отличной практикой помощи друг другу в трудной ситуации… — Гай-сенсей прав, — вздохнула Тен-Тен, — если Ли попадет в его дом, то точно съедет с катушек… — Тен-Тен, — обратился Какаши, — а ты что скажешь? — Что? У меня? — она улыбнулась так широко, как могла, но по цвету лица стала напоминать своего учителя. Яблоко от яблони… — Если честно, то я давно не убиралась… Да и вряд ли Ли понравится спать в комнате у девушки. Мало ли что себе нафантазирует. Тогда Какаши снова посмотрел на Неджи. Они обменялись долгими взглядами. Хьюга весь напрягся — казалось, что сенсей прочитал его мысли. — Делать нечего, — вздохнул он, качая головой, — придется тащить его ко мне. Все вокруг только и ждали, когда он согласится, да и не казалось, что Неджи против. Взвалив пьяного друга на плечи, Хьюга коротко попрощался с учителями и направился к своему дому. Тен-Тен была рядом, готовая помочь Неджи в любой момент. Какаши наблюдал за всем этим с пристальным вниманием. Рядом послышался облегченный вздох. — Вот те на, как же быстро они все выросли, — мечтательно протянул Гай, потягиваясь. Он был так обеспокоен, что совсем забыл про то, что и сам недавно выпивал. Только сейчас, когда наступила тишина, он почувствовал, как сон подкрадывается к нему. — Я всегда могу на них положиться. — Чтобы ты, да отдал Ли кому-то на попечение? Да я сплю, — тихо усмехнулся Какаши, вновь открывая книгу. — Все непросто, Какаши-сан, — покачал головой Майто. Его задумчивое выражение лица захватило внимание Хатаке, и Гай продолжил, — как ответственный и любящий своих учеников учитель я принял решение не мешать им познавать все чудеса и радости юной поры… — Так плясать вокруг да около можешь только ты… Гай напрягся и покосился на своего друга. — Ты уже заметил? — Трудно такое проглядеть… Двое мужчин в последний раз за вечер увидели Тен-Тен, Неджи и Ли, прежде чем они скрылись за поворотом. Тем временем в деревне воцарилась прохладная, летняя ночь. Гай глубоко вздохнул, Какаши тоже. — Ну что, пойдем выпить? — Не откажусь, спасибо.

***

Душистый летний воздух бил Ли в лицо. Он не осознавал, что именно с ним происходит, где он и почему — веки были неподъемными. Однако же сон не шел, ему было неспокойно. Кажется, совсем недавно он держался мертвой хваткой за своего любимого учителя, а теперь… впрочем, это не так важно. Тен-Тен перехватила Ли, когда Неджи окончательно выдохся. Они уже были у дома клана Хьюга. Он грозно возвышался над ними, света не было ни в одном окне. — Кажется, придется всех разбудить… — обречённо вздохнул Неджи. — А я и не спал! — вяло отозвался Ли куда-то в шею Тен-Тен. — У меня есть идея, — она кивнула на окно. Это был самый простой вариант — пробраться в комнату через окно. Неджи пришлось поступиться своими незыблемыми принципами и правилами приличия, чтобы доставить Ли до кровати без лишних приключений. Страшно было даже подумать, сколько шума они бы наделали, если бы зашли через главный вход. Тен-Тен устало рухнула на подоконник, когда Ли, наконец-то, оказался в постели. Он сопел громко и прерывисто, но не выглядел спящим. Ей не пристало умиляться тому, что ее другу неважно, но Неджи был рядом, поэтому беспокоиться было больше не о чем. — Что же, удачи! — она кивнула. — Потом расскажешь, как оно! Она намеренно не дала Неджи время на ответ, выскочила из окна — и след ее простыл. Пока в нем сражалась благодарность и раздражение, он, наконец-то, закрыл окно. Иногда ему казалось, что об этом знали все и даже больше, чем все. Это раздражало. В конце концов, чего в этом такого необычного? Единственной, кому это прощалось, была Тен-Тен. Казалось, ещё вчера они все были детьми, Гай маялся с ними, они с ним, и ничего, кроме тренировок, их не объединяло; но вот, прошло время, и их отношения стали многогранными и сложными, а в голове у каждого стали формироваться свои собственные приоритеты. Неджи мог понять Тен-Тен. Он бы тоже был в неописуемом восторге, если бы его лучший друг нашел в другом своем лучшем друге нечто большее. Лучшей пары не найти, верно? Неджи представлял себе отношения, но никакие фантазии не шли в сравнение с объективной реальностью, которая, как всегда, оказалась гораздо сложнее полуночных выдумок. Конфетно-букетный период? Признание в любви под сакурой? Необузданное либидо? Звучит смешно. Впрочем, необузданное либидо имелось, но только у Ли. Рок не был бы Роком, если бы не относился к любви так же, как и ко всему, что ему дорого — с усердием и упорством. Первый подарок — самый лучший, первый поцелуй — самый нежный, первое признание — самое пламенное и яростное, и так далее. Неджи неоднократно приходилось останавливать его, просить расслабить плечи и не плакать, как в последний раз, ведь у них впереди ещё очень много времени. Ли вздрогнул, Неджи тоже. Он уже продолжительное время сидел рядом и любовался — сна не было ни в одном глазу. Ли возмужал. Его черты лица стали строже и яснее, мышечный рельеф — выразительнее и крепче. Неджи наслаждался его красотой, как наслаждаются памятниками архитектуры. А ещё, рано или поздно, у него возникало неудержимое желание все это потрогать. Почувствовать под пальцами учащенное сердцебиение. Словить кожей тяжёлое дыхание. Услышать… Ли осторожно открыл один глаз, не подозревая, что Неджи внимательно следит за ним. На тонких губах нарисовался смешок. — А я только притворялся спящим! — У тебя почти получилось скрыть это от Тен-Тен, — наедине с Ли Неджи позволял себе улыбаться. Ли пробормотал что-то, но язык его не слушался — алкоголь обещал ещё долго бурлить в его крови. Он неловко перекатился на живот, затем на колени, а после сел в позу лотоса. И все так неуклюже. — Неджи, — Рок невинно хлопал ресницами, — ты поцелуешь меня? Неджи застыл в нерешительности. Он редко чувствовал себя неловко, когда дело касалось подобных нежностей, но были и другие причины забеспокоиться. — Ли, я люблю тебя, и я хотел бы, но, — Хьюге показалось, что он слишком пристально смотрит на тело Ли, и пришлось отвернуться, — ты пьян. — И что? Пожалуйста! — Рок стал раскачиваться из стороны в сторону, как капризный ребенок. И без бьякугана было заметно, как щеки Ли налились краской — сквозь алкоголь, видно, пробивалась его истинная, застенчивая сущность. Он, определенно, был ещё слишком пьян, чтобы отдавать себе отчёт в том, насколько приличны его требования и поведение. Это только подстегивало Неджи, приверженца порядка, нарушить все к чертям собачьим. — Мне надо убедиться, что ты понимаешь, чего хочешь, — серьезно сказал он, положив руки на плечи Ли. Он привлек его внимание. Хьюга знал, что Ли хочет близости — он не впервые оказывался в такой ситуации. Неджи «помощь» была нужна гораздо реже, но даже в такие моменты Ли отдавался делу целиком и полностью. Они ещё не прошли тот этап, когда Прекрасный Зверь Конохи пытается как-то отплатить Неджи за его доброту и нежность, пока сам Неджи в этом совсем не нуждается. Убеждения и компромиссы — вот, на чем строились первые отношения Рока Ли и Неджи Хьюга. — Я хочу тебя, Неджи, — уже чуть тише сказал Ли, а его стеклянный взгляд упал куда-то вниз, между ними, — очень хочу, и ничего не могу с этим… поделать, — его пробило на глупый, пьяный смех. — Я тебя люблю! Когда Ли говорил, и все равно, пьяным или трезвым, он всегда говорил слова любви от чистого сердца. Такой, как Ли, никогда не стал бы врать и обольщать. В его стиле сражать правдой наповал. И Неджи любил это в нем больше всего. — Ты выглядишь глупо, — он засмеялся, и Ли застыл, с жадностью впитывая каждую прошедшую секунду, ведь когда Неджи смеялся, это всегда было искренне и от чистого сердца. — Неджи… — протянул Рок, и в следующую же секунду припал к мягким губам. Поцелуй получился медленный и неуклюжий. Это было не так важно, ведь пьяный Ли — это ходчая квинтэссенция упорства и самоотдачи. Для него все что угодно сейчас будет настоящим праздником. Он не знал, как долго длился поцелуй — секунды растягивались в минуты, минуты в часы и обратно. Никаких стоп-кранов у Ли не было, но сейчас ситуация была ещё проще — он без жеманностей голосил прямо в чужие губы, шумно вдыхая через нос. Тело под пальцами Неджи было таким горячим, что была причина забеспокоиться, но отступать больше не хотелось. Рок нередко увлекал его в свой ураган чувств, и совсем необязательно для этого дурмана было выпивать или возбуждаться. Иногда желание порадовать и удовлетворить было гораздо сильнее и сокрушительней. Ли принялся торопливо стягивать с себя костюм, но получалось плохо. — Не торопись, Ли, — Неджи, улыбаясь, ловил сильные, но такие неловкие руки своего возлюбленного, стараясь перехватить инициативу. Ли позволил, стиснув зубы. — Пожалуйста, — шкодничал он, — пожалуйста, Неджи! — У нас вся ночь впереди… Его порядком забавляло, как отчаянно Ли бьётся в его руках, надеясь ускорить процесс. Он помогал, чем мог, но как только руки Неджи оказались под резинкой нижнего белья, Рока обезоружили. Воли, как обычно, ему было не занимать, но, удивительная редкость — с ней в конфликт вступала его абсолютная расслабленность и безвольность тела. Он пьяно бормотал то извинения, то просьбы, то комплименты — все смешивалось в одну несуразицу, перебиваемую резкими вздохами и поскуливанием. В его глазах, как по команде, скопилась влага. Неджи знал, что это значит. — Сильнее? — поинтересовался он, как будто спросил, сколько времени на часах. Изнуренный Ли часто закивал головой, что есть сил зажмурившись. — Хорошо. Неджи знал, что чувства Ли имеют свойство обостряться прямо пропорционально его воле и желанию, но это был исключительный случай — алкоголь не давал ощущениям раскрыться полностью, когда как Рок желал этого больше всего. Хьюге хотелось повлиять на его театральные муки самым лучшим образом. Его ладонь двигалась вверх-вниз в плохо рассчитанном темпе, дразнила точки, о чувствительности которых Ли и сам не знал, а зубы несильно вонзались в огрубевшую от тренировок кожу на загорелой шее. Впечатления становились острыми, как иголки, и то и дело сменялись мягкостью и теплом языка и медленным темпом, отчего Ли потерял голову. Сильными руками он схватился за белые одежды Неджи, как утопающий цепляется за спасательный круг. Он действительно тонул — в острых впечатлениях. Его голос трогательно подрагивал с каждым поступательным движением. Неджи впитывал все до последней капли. Этот момент он запомнит надолго. — Давай, Ли, — самозабвенно зашептал он, — постарайся для меня. Это было последним хорошо рассчитанным ходом Неджи. Мысль о послушании выстрелила где-то в нейронах Рока, и весь его организм накрыло оглушающей предоргазменной волной. Его бедра подкинуло над кроватью, навстречу руке, из горла вырвался громкий, жалобный крик, а сердце Неджи забилось ещё чаще. Красоту сцены, которую ему довелось наблюдать, невозможно было выдумать — она была самой что ни на есть настоящей. Ли часто моргал, ведь на глазах скопилась слезная пелена; не успев толком отдышаться, он снова потянулся вперёд и захватил Неджи в крепкие объятия. Это была самая неуклюжая телячья нежность в мире, но до того искренняя, что Неджи мог только сдаться. — Спокойней, Ли, — усмехнулся он. Тепло, которое Ли источал, было удушающим. — Я люблю тебя. Так люблю! — Року было ни до чего. Пьяный язык вел его за собой, и в его глазах снова скопились счастливые слезы. Неджи был слишком трезв, чтобы поддержать его, пусть желание и возникало — сейчас Ли необходим такой, трезвый и поддерживающий Неджи, который сможет сколько угодно раз укротить его неуемные чувства и желания. — Я с тобой, все хорошо, — Хьюга запустил свою пятерню в копну черных волос. Его собственное дыхание становилось все более размеренным. Буря эмоций стремительно стихала. Неджи ловил каждую прошедшую секунду — запоминал, как Ли перестало трясти, как он стих, и, наконец-то, засопел. Прижимаясь к Ли ещё ближе, Неджи улыбнулся — его сердцебиение ещё не успокоилось. Он запомнил все до последней мелочи — теперь ему будет, что рассказать с утра.