Языковой барьер

Скрип половицы. Тихий стук в окно. Чьё-то дыхание доносится прямиком из шкафа. Ничего необычного по рамкам этого поместья. И даже так, осенний воздух неведомым образом делал все эти вещи гораздо более нервирующими, чем они есть. Очевидно, в особняке обитали призраки – все его обитатели это прекрасно знали, предпочитая подолгу прятаться в своих комнатах, подальше от возможного вреда, что могут принести ныне мёртвые, но все ещё далеко не безобидные сущности. И можно подумать, что абсолютно все жильцы были максимально осторожны в этом плане. Что ж, они и вправду были. По крайней мере, большинство из них... Стук в дверь заставил Виктора едва ли не подпрыгнуть на месте от неожиданности. Вскоре, взяв себя в руки, почтальон осторожно обернулся на входную дверь комнаты. Вик, виляя хвостом, громко лаял – кто бы это ни был, питомца их запах не отпугивал, а значит, опасности они не представляют. Парень открывает таинственному незнакомцу, чтобы узнать, что им оказалась садовница, что встретила его с милой улыбкой на лице и стопкой бумажных листов в руках. "Доброе утро, мистер Гранц," сказала она. 'Доброе утро,' – отвечает юноша жестами, медленно и чётко, дабы собеседница всё поняла. Многие выжившие понимали положение немого и усердно старались, чтобы банально поговорить с ним. А для тех, кто не знал языка жестов, он мог просто использовать записки. "Прошу прощения за такую внезапность, однако, у меня есть кое-какая просьба для Вас." Виктор вопросительно склонил голову. "Вы ведь знаете, какой сегодня день?" Кивок. "29 октября! Всего два дня до Хеллоуина." Эмма подняла два пальца вверх, явно желая показать произнесённое более точно. "Я просто обожаю Хеллоуин! Что же насчёт Вас?" Активно кивая, тот улыбнулся ещё сильнее, чем до этого. Будучи как любителем праздников, так и костюмов, Гранц постоянно примерял на себя всё новые и новые образы – в его список входит костюм вампира и даже демона! Ему всегда нравилось веселиться от всей души, даже если это позволялось всего-лишь на денёк. "Так вот. Что Вы думаете..." Девушка слегка приблизилась, "...насчёт вечеринки в честь этого? Общей для всех : и для выживших, и для охотников. Что-то вроде... Простого отдыха для нас всех, где мы сможем позабыть о нашем заточении в смертельной игре!" Вечеринка? Ещё и общая? Паренёк в сомнении невольно нахмурил брови. Собрать всех выживших в одной комнате итак было непосильной задачей, а если прибавить к ним охотников... Он вздрогнул от одной такой мысли. С другой стороны, у Виктора будет возможность увидеть его. Почтальон непроизвольно замялся, стоило в мыслях появиться излюбленному охотнику. Может быть, это неправильно – иметь чувства к кому-то из вражеской фракции, но... Юнец ничего не мог с собою поделать. Так сильно похоже на пресловутых Ромео и Джульетту, что аж тошно. ‌Смущаясь, он мечтательно улыбнулся, представляя, как пойдет на праздник вместе с Джозефом. Им никогда не удавалось провести достаточно времени вместе – ни за рамками изнуряющей игры, ни в ней самой. Но всякий раз, когда именно Гранц оказывался в матче, фотограф шел на попятную, в зависимости от настроения щадя либо всех, либо... только Виктора. И это по-настоящему давало надежду на взаимность со стороны охотника. Пару раз они встречались и вне матчей, имея возможность перекинуться только парой слов (с огромным трудом, ведь английский был не родным языком француза, а почтальон не умел говорить вообще), а после просто расходились. Вот и всё. Этого недостаточно для того, чтобы разжечь чувства, этого недостаточно для того, чтобы по-настоящему полюбить. Но не для Виктора. Возможно, он просто не имел должного опыта. Возможно, он просто не любил кого-либо прежде. Ранее, парень всегда был занят работой. Сейчас же, он постоянно занят беготней от собственной смерти в проклятой игре – у него банально нет времени даже на мысли о романтике. Но, как ни странно, именно мысли о Дезольнье всё равно каждый раз проникают как в черепную коробку, так и прямиком в сердце бедного выжившего, неспособного противиться чужому шарму. "Мистер Гранц?" Спросила Вудс, возвращая того в реальность. "Вы слышите меня?" Юноша кивнул, не желая, чтобы садовница догадалась об его грёзах, связанных с возлюбленным. Это... было бы невероятно унизительно. Девушка вновь просияла в улыбке. "Ох, прекрасно, я знала, что Вы согласитесь!" Та протянула ему стопку бумаг, а после энергично хлопнула в ладоши. "Прошу, сделайте так, чтобы каждое письмо было персонализированно под каждого из жителей поместья. Но не забудьте также ясно выразить главную мысль всех сообщений! Запомните – вечеринка начинается 31-ого, в восемь часов вечера. И убедитесь, что у всех хватит энергии продержаться до полуночи." Она помахала руками у его лица, "Я подготовлю декорации, а мистер Мортон и мистер Баден займутся едой. Как же замечательно, как прекрасно мы проведем этот Хеллоуин!" Не успел Виктор одуматься, как садовница уже упорхала прочь, напевая себе под нос хеллоуинский мотив. Почтальон уставился на кучку листов в своих руках. Похоже, ему правда придётся написать уйму приглашений для всех охотников и выживших... Со вздохом, Гранц вернулся в свою комнату и принялся за работу. В кармане у него всего два дня на все сообщения и по этой причине, ему лучше преступить прямо сейчас. Юноша не был уверен, нужно ли приглашение для самой Эммы, а потому, оно было отличным вариантом для пробы пера. 'Дорогая миссис Вудс, 'Вы были сердечно приглашены-' Нет, чересчур официально. 'Мисс Вудс, У нас вечеринка!' Слишком прямо. 'Бу!' А можешь ещё хуже? Откинувшись на спинку кресла, тот глубоко вздохнул, задумавшись. Как же лучше всего написать приглашение на Хеллоуинскую вечеринку? Что-то формальное, но при этом весёлое. Что-то жуткое, но при этом подходящее... Вскоре, парень взял ручку и попробовал снова. 'Мисс Эмма Вудс, Не беспокойтесь о том, откуда я знаю Ваше имя. Я знаю столько, что Вы даже не сможете себе вообразить.' Виктор не смог сдержать смешок от этой части. 'Особняк Олетус желает видеть Вас в обеденном зале 31-го октября, а именно, в Хеллоуин. Уверяю, Ваше ментальное благополучие для нас на первом месте, поэтому, мы проведём этот праздник как можно менее травмирующим. Мероприятие начинается в 8 часов вечера. Ох, и боюсь представить, что с Вами случится, коль вы не явитесь, дорогая. Искренне ваш, Спектер.' Спектер? Похоже, Гранц невольно придумал себе псевдоним для этого дельца. Только он начал переписывать слова на ещё одну бумагу, как слова Эммы прозвучали в голове. Она сказала, что каждое сообщение должно быть персонализированным, личным. Как же это сделать... 'Мистер Фредди Райли, Почтенный Лео Бек будет рад увидеть Вас в обеденном зале в ночь Хеллоуина для небольшого разговора.' 'Мистер Лео Бек, Фредди Райли будет ждать Вас в столовой 31-го. Вы окажете нам огромную услугу, если встретите его там, живым или мертвым.' Отличное начало. 'Спектер' продолжал, придумывая оригинальное послание для каждого приглашения. Если кто-то сначала и не хотел приходить, то после получения бумаги они наверняка явятся посмотреть, кто же написал такое провокационное письмецо. И вот, довольно быстро вся работа была закончена – вместо данных двух дней он справился за одну ночь. Очень продуктивно. ...Но, на самом деле, оставалось одно, последнее письмо. То, что мозолило глаза Гранца с самого начала. Прожигая взглядом лист перед собою, почтальон совершенно не представлял, что ему написать. Как он должен был написать личное приглашение для Джозефа, при этом не сделав его совсем уж смущающим? Он старался придумать что-нибудь жуткое, зловещее или даже смешное. И он не смог. Единственной мыслью было признаться фотографу в любви прямо в этом письме. Глубокий вздох. И Виктор начал писать. 'Дорогой мистер Дезольнье,' Нет. 'Хей, Джо,' Как глупо. Может, ему просто нужно быть честным? Просто быть искренним... 'Дорогой Джозеф,' Пока всё идёт хорошо. 'С Хеллоуином! Я не знаю, празднуешь ли ты его, но миссис Вудс попросила меня написать каждому приглашение на Хеллоуинскую вечеринку, что будет проходить в обеденном зале 31 числа. Лично я считаю, что это отличная возможность получить хоть немного спокойствия нам всем вместе. Для каждого другого письма я создал отдельную "личность". Называл себя глупой кличкой и дразнил получателя. Но, прошу прощения, я не могу проделать так же с твоим приглашением. Надеюсь, ты не возражаешь' 'Почему же я пишу его по-другому? Потому, что ты другой. Не такой, как все остальные.' Юноша почувствовал, как к щекам прилила кровь. 'Я помню нашу первую встречу – прямо перед моим первым матчем. Ты подошёл к нашему столу и я чётко запомнил ту дерзкую ухмылку на твоём лице. Чёрт, от неё моё сердце пропустило удар. А затем, ты заговорил. Ох, если бы я мог запомнить этот мелодичный голос навеки, я бы без колебаний сделал это. Ты говорил на французском. Я понял совсем мало и этого не хватило, чтобы понять тебя. Наверняка это была угроза, но... Знаешь, как говорят? Французский – язык любви. И, какой бы не была любовь, её язык в ту секунду зачаровал меня. 'Я не могу говорить. По крайней мере, не привычным способом. Но я могу писать. О, да, ещё как могу.' Ему пришлось на секунду схватить свою до ужаса дрожащую руку, дабы успокоить её. 'И, раз я не могу говорить, позволь мне написать.' 'В августе мы провели ночь вместе, помнишь? Мы столкнулись совершенно случайно – мне нужно было выгулять Вика, а тебе сделать фотографии на природе. Мы не проронили ни слова. Лишь обменялись взглядами, кивками и продолжили стоять в молчании.' 'Мне очень хотелось взять тебя за руку. Ты выглядел таким холодным на вид и, честно, я неимоверно сильно желал согреть тебя в своём тепле.' 'Джозеф, я знаю, мы не разговариваем столь часто, но меня всё равно тянет к тебе. Твоя печаль, твоя злость и твой страх – имея всё это, ты выглядишь до прекрасного живым. Ты прекрасен.' Парень напряжённо выдохнул. 'Ты прекрасен.' написал он снова. 'Как бы мне хотелось написать тебе это письмо раньше и при других обстоятельствах. Как бы мне хотелось больше встречаться с тобой лично. Может, прямо на одном из балконов особняка, когда все бы спали... Хотя, я просто хотел бы увидеть тебя. Неважно, где именно.' Откинувшись назад, почтальон взглянул на приглашение – нет, любовное послание – ещё раз. Виктор заполнил обе стороны бумаги и сейчас краснел, как сумасшедший. Он никогда не писал подобного, но, кажется, вышло нормально. Наверное. Может, ему не нужно было это писать и вообще, вся эта затея глупая. Но пути назад нет. Он уже всё написал, а на новое письмо у него нет бумаги. Гранц продолжил, 'Ещё раз, 31-го в 8 часов вечера. В обеденном зале. Я очень надеюсь увидеть тебя там. Искренне, Виктор Гранц.' Выживший смотрел на послание ещё очень долго. Очевидно, он не должен этого делать. Так сентиментально, так сопливо. Что, если Джозеф и понятия не имеет, о чем он написал? Что, если он не помнит их первую встречу? Или ту встречу во дворе особняка? Что, если у фотографа уже кто-то есть или ему просто-напросто не нравится Виктор? Чересчур рискованно. Ему не следует отправлять это. Но, прежде, чем он смог передумать, Гранц вложил бумагу в конверт и отдал Вику, что уже вовсю побежал в сторону корпуса охотников. Как только собака убежала, парень уронил голову на руки. Его не покидало чувство, что прямо сейчас он совершил огромную ошибку.

***

Ничего. Прошло два дня, а ответа так и не было. Ожидал ли он его? На самом деле, да. Утром, перед торжеством, Виктор осознал, что ужасно боится приходить. Нужно было отдать письмо Джозефу лично или хотя бы попросить прислать ответное... Что угодно, лишь бы просто увидеть реакцию фотографа. Будет хуже всего, если его разозлило письмо. Виктор мог принять отсутствие ответных чувств – это было бы вовсе не проблемой. Но если бы Джозеф начал испытывать к нему отвращение, если бы больше никогда не посмотрел на него, если бы начал жестоко избивать его в каждом матче... Это была бы катастрофа. Но вдруг Дезольнье всё-таки любил его в ответ? Хотя бы немного? Как это было бы прекрасно. Может, они могли бы держаться за руки. Может, они могли бы целоваться. Может, они всё-таки и впрямь могли бы встретиться на том самом балконе и разделить романтический момент вместе... Или нет. Скорее всего, Джозеф даже не упомянул бы письмо. Притворился бы, что и не читал вовсе. Мог ли он вообще его прочитать? Гранц даже не подумал, умеет ли он читать на английском. Чёрт, чёрт, чёрт, какой же он идиот! Он не может пойти. Ни в коем случае. Даже под дулом пистолета, он бы ни за что не пошёл на вечеринку, на которую может прийти Джозеф. Что бы почтальон сказал ему? Да ничего, очевидно же... Может, ему уже стоит начать писать письмо-извинение. Да, хорошая идея. Что-то вроде : "Прости за всё, что я сказал и пожалуйста, не ненавидь меня!" И, прямо в тот момент, когда Виктор уже хотел поискать бумагу для письма, в дверь комнаты постучали. Как и вчера, парень подпрыгнул от громкого лая Вика – приказав тому быть тихим, Гранц прислонился ухом к двери, чтобы услышать, кто же к нему пришёл. И услышал он два знакомых голоса. "Я не знаю, почему Вы решили, что будет хорошей идеей написать письма вот так. Я имею ввиду, серьёзно?! Вы серьёзно?!" "Мистер Райли, прошу, успокойтесь. Я уверена, если мы поговорим с мистером Гранцем, то-" Стук в дверь стал гораздо сильнее и громче. Вик аж забился под кровать от испуга. Вздохнув, почтальон открыл дверь за секунду до того, как кулак Фредди не прилетел ему в лицо. "Кхм." начал адвокат серьёзно, "Я так понимаю, это Вы – тот, кто написал эти нелепые приглашения?" Виктор вздрогнул, а затем, кивнул. "Хм! В таком случае, у Вас прекрасно вышло оскорбить всех через них!" Почтальон лишь посмеялся в ответ. "И что это должно значить?!" "Мистер Райли, пожалуйста, успокойтесь," Эмма настояла, держа Фредди за руку так, чтобы он не смог никак ударить собеседника, "Мистер Гранц просто решил немного пошутить! Разве не так?" – кивок в ответ – "Видите? Он не хотел никого обидеть!" "В любом случае," сказал Райли сурово, "Я хочу узнать, почему мы все получили в приглашениях насмешки и издёвки, а этот чёртов охотник получил любовное письмо!" Виктор побледнел. Любовное письмо? Нет. Нет, он не мог... Как он узнал? "Что?" спросил Фредди, нахмурившись, "Вы не знали? Удивительно, ведь эта новость уже разлетелась по всему особняку." ... Разлетелась? Эмма заметила испуганный взгляд юноши и быстро попыталась взять ситуацию в свои руки, "Мистер Райли, может, будет лучше, если я поговорю с мистером Гранцем насчёт писем? В конце концов, это я поручила ему их написать." "Я не доверяю вам, миссис Вудс." Виктор поднял руку, обращая внимание на себя. Слишком много напряжения. Ему нужно, чтобы этот разговор прекратился. 'Подождите' – показал он жестами аккуратно, медленно и чётко, чтобы садовница смогла понять его. Только садовница, потому что адвокат явно не заинтересован в понимании языка жестов, 'Письмо. Оно разлетелось?' "Ну... Я уверена, что не все его видели. Но... большинство. Прямо сейчас, это –" она показала глазами в сторону обеденного зала, "– главная тема для обсуждений." О, боже. 'Как?' и когда Эмма не ответила, он показал ещё более агрессивно, 'Как?' "Я не знаю, как, я-" "Просто скажи, что Дезольнье не смог его прочитать," Фредди прервал её, "И, поэтому, он попросил Кровавую Королеву перевести ему письмо. А она, знаете ли, очень говорлива для женщины с разрезанным горлом." Джозеф... Джозеф не мог читать по-английски. Он, чёрт возьми, не мог читать по-английски. Виктор тут же схватился за волосы. Не может быть, не может быть, не может быть, не может быть! Фредди засмеялся, скрестив руки на груди, "Какой бедняжка! Похоже, это и есть наказание для Вас. Повезло Вам, Гранц, что я не настолько злой, чтобы и дальше Вам угрожать." Он повернулся и, уходя в противоположную сторону, язвительно помахал рукой, "В следующий раз, не пишите таких 'интимных' писем. Ну, а я отправляюсь дальше обсуждать со всеми вашу личную жизнь!" Не может быть... Виктор уже хотел было захлопнуть дверь, но Вудс остановила его. "Мистер Гранц," она вздохнула, "Простите, я не думала, что такое произойдет..." Виктор поднял руку, говоря ей, чтобы она замолчала, но девушка продолжила, "Но всё хорошо! Никто не говорит ничего плохого. Напротив, многие думают, что это мило! Вы правда написали очень хорошее письмо, мистер Гранц." Даже она читала его. "Вы должны прийти сегодня на вечеринку." почтальон со всей силы замотал головой в протесте, "Нет, Вы правда должны! Фотограф тоже там будет, я уверена. Вы точно должны поговорить с друг другом после... такого." Парень взглотнул и ещё сильнее вцепился в дверь. Он почувствовал, как его лицо горит, а в уголках глаз появляются слёзы. Это было ужасно. Он не должен был отправлять то письмо. Он знал, что не должен был! "Мистер Гранц, все хорошо." Эмма произнесла мягко, заметив состояние выжившего, "Послушайте... Вам необязательно приходить, если Вам так стыдно. Но, всё же, я думаю, что Ваш приход был бы замечательным. Письмо было очень красивым и я уверена, что фотограф-" Почтальон захлопнул дверь и тут же упал на свою кровать, заставив Вика, что сидел под ней, подпрыгнуть. Вскоре, пёс вылез и начал облизывать руку Гранца, что свисала с кровати, но никакие собачьи нежности не заставят парня чувствовать себя лучше. Он не пойдёт. Ни при каких обстоятельствах. Он просто не сможет выдержать взгляды всех, кто читал его глупое признание. Особенно взгляд Джозефа. Нет. Нужно заплатить ему миллион долларов, чтобы хотя бы заставить задуматься о приходе. *** Нужно заплатить ему миллион долларов, чтобы заставить его вытащить слюнявый конверт из собачьей пасти. Когда Вик, виляя хвостом, прибежал к Джозефу, он был готов стошнить. Но, с огромным нежеланием, мужчина всё-таки взял конверт. Если письмо было не от Виктора, он убьёт отправителя. Однако, оно было от Виктора. И Дезольнье не мог не улыбнуться, осознав это. Он, аккуратно, чтобы не задеть остатки собачьих слюней, убрал печать и достал само послание. И... Он не смог уловить ни одного слова. Фотограф тихо ругнулся про себя. Гранц написал ему целый роман в одном письме, а он даже не может его прочитать – ему нужна помощь, как бы сильно он не любил за нею обращаться. Мэри могла помочь ему, ибо она умеет читать по-английски и сразу переводить текст на французский. Джозеф нашёл её разговаривающей с Робби, который усердно выпрашивал конфет. "Нет-нет, ты уже ел, тебе нельзя конфеты. И не разговаривай со мной в таком тоне!" "Мэри." позвал её Дезольнье, подходя к ним, "У меня есть просьба." Подняв ребёнка на руки, она повернулась к французу. "Просьба? Ты же знаешь, никакиз просьб бесплатно." "Замолчи." Джозеф протянул ей письмо, что было лишь наполовину сухим, "Мне прислали очень красивое письмо... Настолько красивое, что я даже не могу его прочитать." Королева цокнула. "Разве я не говорила тебе регулярно практиковать своё чтение?" "В чём смысл говорить это сейчас?" он нахмурился, "Письмо пришло мне от выжившего." "Ох, неужто какая-то интрижка?" "Никаких 'интрижек', только если... Я сам не уверен. Но не радуйся, вряд-ли там будет источник для твоих новых сплетен." "Хмф. Как скучно." охотница развернула письмо одной рукой, другой всё ещё удерживая Робби, "'Дорогой Джозеф,' – ох, боже, как этот выживший близок с тобой!" Дезольнье ощутил, как его щёки краснеют. "Читай уже." И она прочитала. И с каждым переведённым ею на французский предложением, фотограф всё больше и больше жалел, что попросил именно её о помощи. Похоже, интрижка всё же намечается... Во рту француза неожиданно стало очень сухо. Ох, конечно же он помнит их первый матч вместе. Джозеф был так увлечён этими светлыми, как яркое солнышко волосами и такими красивыми глазами, что едва-ли мог нанести кому-то удар. И, конечно, конечно же он помнит их совместную ночь. Как же это было волшебно – лишь они вдвоём, наедине... Если бы Виктор всё-таки взял его за руку, Джозеф бы растаял на месте. Почему же Гранц этого так и не сделал? Встреча на балконе? Как романтично. Дезольнье пришлось схватиться за живот от одной мысли о встрече с Виктором там, тихой ночью. Это должно произойти. Как этого может не произойти? Как Джозеф может не пойти на эту вечеринку? Легко. Как только Мэри рассказала об этом всем и он стал объектом бесконечных насмешек, фотограф тут же решил, что ни за что не явится на торжество. Мэри рассказала всем охотникам, а Робби рассказал как минимум одному выжившему, что потом разнёс это всем остальным выжившим... И новость о том, что Джозефу признались в любви разошлась быстрее молнии. Бёрк подошёл к нему первым. Из всех людей, именно Бёрк... "Эй, в этом нет ничего постыдного. Встречаться с выжившим, я имею ввиду. Я о таком, конечно, никогда не задумывался, но почему нет?" "Спасибо." проворчал фотограф, не зная, что ещё сказать и желая, чтобы от него отвязались. "И правда, Дезольнье, Вам нечего стыдиться. Такой милый жест..." Сё Биань сказал со своей привычной 'милой' улыбкой. "...над которым Фан Уцзю смеётся уже час." "У Мжзфа фмфилсв фвлень!" Робби засмеялся, прыгая с ноги на ногу. Его невнятные слова переводились как : "У Джозефа появился парень!" "У меня нет парня!" не выдержал мужчина, хоть и мысль об отношениях с почтальоном заставила его смутиться, "Это просто письмо. Всего-то... Уверен, что все получили нечто похожее." Молчание. "...Никто из вас... не получил ничего похожего?" "Мы все получили обычные письма," сказал Бёрк, показывая своё, "В моём меня просто назвали старым." "Бонбон получил письмо," вставил робот, "В письме Бонбона написано : 'Приходите на вечеринку'. И всё. Бонбон приглашён!" "Заткнись, 26-й страж." "Можете называть меня Пенпен." "Заткнись или я снова тебя выключу." "Бёрк, будьте к нему подобрее, пожалуйста." Джозеф был слишком погружён в свои мысли, чтобы обращать внимание на балаган. Он медленно покинул комнату, пока мысли беспорядочно метались в голове. Как же всё это было унизительно... Однако, он вовсе не жалеет, что получил то роковое письмо. Было приятно знать, что его чувства к Виктору взаимны. Теперь лишь вопрос в том, что ему с этим делать. Очевидно, ему стоит прийти на эту злосчастную вечеринку. Но что сделать? Что надеть? Что сказать? Он не знал. Неважно. Ровно в восемь часов вечера, все охотники пришли в обеденный зал к торжеству. Глаза Дезольнье тут же принялись искать Виктора по всей комнате. Но от почтальона ни следа. Может, он просто опаздывает? Но минуты растягивались в часы. Восемь вечера превратились в девять, затем в десять, а после и в одиннадцать. Джозеф сел за стол, бутылка довлина в его руке. Виктор не пришёл. Тогда, в чём был смысл этого письма? Чтобы посмеяться над охотником? Вероятно. В этот вечер, фотограф выпил много. Он обычно не напивался так легко, но в этот раз, Дезольнье выпил достаточно, чтобы закружилась голова. Значит, Гранц не имел ответных чувств? Это была для него просто шутка. Хороший способ заставить Джозефа посетить вечеринку, чёрт бы её побрал. Он знал, что не стоило приходить. Но как же он не мог, зная, что здесь мог быть Виктор? Часы почти пробили двенадцать, а от почтальона ни следа. Вздохнув, француз встал со стула, едва-ли не опрокинув его. "Фотограф!" Эмма подбежала к нему, одетая в белую простыню с двумя дырками для глаз, "Вы уже уходите?" "Да. Да, ухожу." "Но мистер Гранц-" "-подшутил надо мной, да, я знаю." Мужчина яростно опрокинул пустую бутылку алкоголя со стола, "Скажите Мистеру Гранцу засунуть своё письмо себе в-" "Джозеф, не перед Робби!" прокричала Мэри на весь зал. Вскинув руками, Джозеф просто вышел из этого безобразия в коридор. И вот, где он нашёл его. Виктор был здесь, облокотившись о перила и смотря в никуда. Фотограф тут же вернулся в обеденный зал, ругаясь себе под нос. Виктор был здесь. Так близко, что стоит только протянуть руку... Как долго он был здесь? "Дезольнье?" Он вздрогнул от голоса, но, обернувшись, увидел лишь Сё Бианя. Какое облегчение, "Не пугайте меня так..." "Ах, прошу простить." после, он выглянул в коридор и ухмыльнулся, "Ваш суженый, к слову, прямо там." "Не думаю, что его можно назвать суженым..." "Тогда, просто возлюбленным?" "Нет-нет, даже не... возлюбленным." "Однако, он должен быть Вашим возлюбленным, хм?" "...Я не знаю." "Очевидно, что должен быть!" Джозеф аж вздрогнул, когда голос Сё Бианя резко изменился. В мгновение ока, перед ним уже стоял другой человек – Фан Уцзю, "Послушай. Когда тебе важен человек – и я имею ввиду реально важен – знаешь, что ты делаешь? Просто идёшь и признаешься ему!" "Признаюсь?" Охотник сомневался. "Ага! Ты просто подходишь к этому парнишке туда, на балкон, и говоришь что-то вроде 'Почтальон, давай встречаться'. Ты же хочешь с ним встречаться? Конечно хочешь, иначе ты бы не переминался тут с ноги на ногу уже минут десять." Фан Уцзю посмотрел на алкоголь в своих руках прежде, чем всунуть его Дезольнье, "На, для смелости." и он сделал глоток, "А теперь, шагай к нему!" "Но не перестарайтесь, хм." внезапно вставил слово Сё Биань, "Он так же смущён, как и Вы, Дезольнье. Будете слишком настойчивы – и он спрыгнет прямо с этого балкона." И они вытолкали Джозефа в злополучный коридор, тут же закрыв дверь за ним. Тот ахнул и попытался открыть её – очевидно, безуспешно. И только мужчина обернулся, чтобы посмотреть, заметил ли Виктор его, он столкнулся глазами с ним. Тот выглядел... испуганно. Делать больше нечего. Джозеф подошёл ближе к Гранцу. "Эм... Доброго вечера." Взмах рукой в ответ. "Довольно веселая вечеринка, хах?" Пожатие плечами. "...Насчёт того письма-" Почтальон тут же потянулся к своей сумке и достал записку, а после, протянул её фотографу. Когда Джозеф взял её, у него закружилась голова. Вероятно, Гранц написал всё так красноречиво, а Дезольнье даже не может это прочесть. "Я не могу... эти слова... эм..." Виктор ударил себя по лбу и быстро достал бумагу и ручку из сумки. Огромными, но аккуратными буквами он написал краткое : 'Прости!' с грустной рожицей рядом. "Простить?" охотник вопросительно поднял бровь, "За что?" 'Письмо. Глупое. Прости.' "Я и не подумал, что оно глупое..." Джозеф прочистил горло. Он мог чувствовать чужой взгляд на спине – наверняка, пару-тройку охотников и выживших сейчас наблюдают за ними через дверь, "Напротив, я был рад узнать о твоих чувствах." Это заставило Виктора покраснеть. "Однако... Есть одна вещь, которую я не могу тебе простить." Гранц тут же побледнела в испуге и посмотрел на мужчину распахнутыми глазами. Джозеф лишь посмеялся, "Ты опоздал на вечеринку." Вздох облегчения сорвался с губ почтальона в ту же секунду. После, тот отвернулся обратно к балкону и облокотился о деревянные перила. Дезольнье потребовалось пару секунд, чтобы рассмотреть его как следует. Чтобы навсегда запомнить все очаровательные детали такого милого личика. "Ты не хотел меня сегодня видеть?" спросил он шёпотом, боясь произносить громче. Виктор напрягся, но промолчал, "Я могу уйти, если желаешь." Как только тот повернулся, чтобы уйти, Гранц схватил его за руку, держа крепко-крепко. Раскат приятного тепла от прикосновения разлился по их телам. Искра, буря. И их взгляды встретились. Как волшебно... Джозефу не хватало воздуха. "Мэри прочла мне твоё письмо. Твои слова... были столь красивы. Но, боюсь, я не могу разговаривать столь же прекрасно – по крайней мере, не на языке, на котором ты бы мог понять меня. Поэтому, прости, но я скажу это на французском." сжав руку Виктора, Дезольнье переключился на родной язык и начал : "Я полюбил тебя с первой нашей встречи. Ты был таким красивым и ярким, словно солнце – прямо тогда я возжелал сжать тебя в своих крепких объятиях и никогда не отпускать. Когда мы встретились снаружи особняка, мне так хотелось сделать хотя бы одну твою фотографию, чтобы я мог навсегда запомнить о той сказочной ночи." "Твои слова прекрасны, Виктор. Да, мы не понимаем друг-друга так хорошо, как хотелось бы, но это не мешает нам желать узнать больше о друг-друге. Не мешает нам любить друг-друга." "Мой прелестный луч света... Всё, чего я хочу – навсегда стать твоим единственным." Конечно, Виктор ничего не понял из сказанного. Но ему это и не нужно было. Дезольнье произнёс всё это с такой страстью и искренностью, что Гранц едва-ли мог перестать улыбаться. Он кивнул в ответ, понимая возлюбленного не на уровне слов, а на уровне чувств. "Как насчёт поцелуя?" спросил Джозеф и уже через секунду, Виктор целовал его. И все недосказанное, всё непонятое выразилось в этом поцелуе. Позади них послышались торжественные хлопки – похоже, выжившим и охотникам очень понравилась данная история любви...