Когда тебе вздумается

Влад сворачивает прямо в коридоре, но вместо гримёрской натыкается на маленькую комнату, где группа сортирует реквизит и хлам, от которого режиссер не дал избавиться. Здесь Костя, уже щебечет с девчонкой, сидящей на подлокотнике дивана, и помогает скручивать кассеты обратно в диск. Таких кассет ещё три коробки и никто, кроме этой дурочки не решился за них браться. Пыль и затхлый воздух старых вещей мешают глубоко вдохнуть, поэтому Влад прикрывает нос и, переступая через реквизит, захламивший всю горизонтальную поверхность, добирается до своего рюкзака, заныканого в углу. Из-за единственного слабого света над туалетным столиком, Влад пусто шарится взглядом по полу. — Нас отпускают, — не смотря на Костю, он ставит перед фактом ребят в комнате и поднимает наконец рюкзак. — Из-за дождя накладка. Весь навес потёк, сказали перенесут на завтра сцену. Костя почему-то улыбается девчонке. Влад понимает, что она ляпнула шутку, которую тот пропустил. — Что? — Завтра через час, — пожимает плечами Костя, подтягивая рукава толстовки, чтобы удобнее было мотать. — Слушай, если так не хочешь домой, не мне тебя убеждать, — злость и нервяк лезут наружу. Влад — неконтролируемая бомба, слепленная из усталости, комментариев съемочной группы и задевающих шуток. Костя переглядывается с девчонкой, но та не подает вида, что будет как-то вмешиваться в разговор. Он выпрямляется в кресле и заканчивает докручивать диск в руках. От его напрягшихся пальцев с обручальным кольцом на безымянном Влад стыдливо отводит взгляд в сторону, потирает нос и губы, словно пытаясь смахнуть мысли и переключается на незастегнутый рюкзак с поломанным язычком. Со стороны коридора со стуком в дверь приходит ещё один помощник, пальцами подманивает помощницу и шепчет ей на ухо то же, что сказал Влад. — Правда, можно валить домой? — удивляется девушка. — Да, отоспись. В шесть чтобы была тут, а кассеты эти, — помощник заглядывает за её спину на коробки, затем машет рукой и выдавливает, — забей. Завтра закончишь, завтра съёмочный день будет больше суток. Влад бросает быстрый взгляд на Костю, понимая, что тот ни капли не удивлен. На сон оставалось шесть с половиной часов, час из которых уйдет на душ и путь до дома, а у Влада уже ехала кукуха. Девушка кивает, переступает через коробки и поднимает свою сумочку, затем доброжелательно прощается и выходит, указывая пальцем на свет над туалетным столиком, единственный оставшийся в помещении. — Не выключайте только. Влад кивает и отворачивается. В павильоне ещё работает ночная смена, для них всегда остаются фонари. Только дверь хлопает за спиной, как Костя поднимает на Влада взгляд. — Все в норме? — кассета с треском летит на дно соседней коробки. — Да. По мне не видно? — Да не особо, — со смешком заканчивает Костя, доставая ещё одну черную узкую ленту. Повисает пауза. Не хочется уходить, но если ещё хотя бы минута уйдет на бессмысленное стояние посреди захламленной бывшей гримерки, Влад не выдержит. Между сном и Костей, хочется выбрать второе. Между сном и Костей, хочется выбрать отдых. Хотя секс больший отдых, но вот сон точно реалистичнее. — А ты не идёшь? — Я живу в десяти минутах ходьбы, — прерывает Костя с видом, словно всю жизнь посвятил работе заматывальщика пленки. — С каких пор? — Снял комнату в отеле на время. Влад усмехается и думает, что это довольно удобно. Ему вдруг начинает хотеться, чтобы Костя пригласил его к себе, но у того наверняка только одна кровать и стоит представить, как они окажутся в одной комнате, вынужденные спать вместе, так ноги предательски подгибаются. Может и хорошо, что Костя не предложил. Костя поднимается с кресла, оставляя кассету на диване и подходит вплотную со спины. Влад замирает, боясь даже вздрогнуть. Руки обнимают его, а нос утыкается в плечо. Дыхание перестает существовать, как действие. — Мне нужно… — Костя хватает с туалетного столика зажигалку и сигареты и отпускает Влада из объятий. Хочется спросить что это было. Хочется понять откуда Костя узнал. Хочется развернуться и ударить его. — Мог попросить, я бы передал, — хрипло произносит Влад, не поворачивая головы. Костя знает. Костя точно знает. — В следующий раз так и сделаю. Они прощаются друг с другом так, словно ничего особенного не произошло. Словно Костя не признался, что знает какие всплески волнения вызывает у Влада. Однако стоит покинуть павильон и вызвать такси, как Влада начинает трясти. Этой ночью осталось спать шесть часов, два из которых он проведет с бессонницей.

***

— Как спалось? — Отвратительно, — Влад протирает руками глаза и без стеснения плюхается в кресло к гримерам. — Сегодня тяжёлый день, — кивает девушка, откидывая его волосы назад и встречаясь с ним взглядом через зеркало. — Готов трудиться? От её наивности губы трогает мягкая улыбка. — К труду и обороне, — в шутку отвечает Влад, сбивая желание уснуть прямо в кресле. Немного теней и пудры и его отпускают к дивану. Его смена все равно во второй половине дня, за это время передых в дремоте на пару часов небольшая плата. Влад подбрасывает мяч размером с кулак и ловит его той же рукой, сворачивает от гримерки в сторону вчерашней каморки с кассетами. От желания зайти туда и посмотреть на Костю ладони начинают зудеть. Он обходит комнату стороной, к главной площадке, но завидев знакомую фигуру замедляется, растеряв набранную во время общения в гримерке уверенность. Он был уверен, что Костя отдыхает в каморке. Но Костя стоит напротив режиссера в длинном пальто и высоких ботах, у него на лице побелка, а волосы залачены и подняты к потолку. После вчерашнего расслабленного Кости в джинсах и худи, этот Костя выглядит диковато и опасно. Влад ловит быстрый взгляд и тут же отворачивается, едва ли не отплевавшись от внезапного волнения. — Если нужна помощь, можешь подать знак оператору, он укажет с какой стороны будет двигать камеру. — Не нужно, это все равно останется на вечер, — Костя поправляет джинсы влажными руками, прячет усмешку и глаза за наклоном головы и бездумно кивает режиссеру. Ловит ещё один взгляд, но упрямо его игнорирует. Влад удаляется так же легко и быстро, как и появляется в поле зрения, и когда разговор с режиссером заканчивается, Костя спешит к выходу. — Сигарету? На озадаченный взгляд и слабый моток головой пачка открывается. — Тогда я сам. Влад смотрит с любопытством, облокотившись о металлические перила ограждения, а затем вдруг чешет нос, пытаясь отмахнуться от дыма. Они на задней части павильона одни — сейчас во всю снимают сцену для команды и массовки, объясняют правила поведения и расставляют свет. Настройка и проверка оборудования для пары часов неудачных дублей из-за вчерашнего дождя. — Холодно, как ты в одной футболке стоишь? — Сбивает желание спать, — щурится Влад. На Косте тоже футболка, только под плащом, маска из грима, ирония, едкие замечания Горшка и обручальное кольцо, к которому пальцы настолько привыкли, что уже даже не чувствуют. Стоит Косте сигарету поднести к губам, как взгляд на неприлично долго цепляется за золотой блеск. — Забыл снять? — Владу внезапно курить начинает хотеться, что просто жуть. После озадаченного взгляда и повернутой к лицу тыльной стороны ладони следует слабое пожатие плечами. — Может и забыл. — А может и нет, — передразнивает Влад, начиная злиться. Вопреки своей злости он прячет глаза в руках и наклоняется прямо к ограждению. Костя мягко хлопает его по спине пару раз, затем стряхивает с сигареты пепел и выдыхает в сторону дым. Вчерашний разговор всплывает, как никогда не вовремя, хотя какое может быть время вовремя, если он без конца зудел на подсознании. Костя говорит с этим неуместным костюмом и зажатой между губ сигаретой: — Я заметил раньше чем ты. Влад напрягается, но чувствует, как на его лопатки давит рука, заставляющая расслабиться. — Как? — Смотрел много. Глупо. Так себе отмазка. — А ещё, — продолжает Костя, — касался. — Касался? Костя поднимает холодные пальцы к его шее и мягко массирует кожу, переходит на волосы, пока всей своей огромной ладонью не запутывается в белобрысых прядях. — Да, у меня опыта гораздо больше. Я влюбленность быстро распознаю, — словно это ничего не значит обозначает Костя, стряхивая последний пепел с сигареты. — Ты забудь это. Не получается, почти рычит Влад, краснея в цвет своей футболки. — А если не хочу? — Тогда будешь мучиться. Костя убирает руку раньше, чем Влад успевает ещё что-то придумать на этот аргумент, но дверь не скрипит, а шаги не отдаются гулом, тогда, пока момент не упущен, он оборачивается и выпаливает: — И это всё? Всезнающий ты наш. Больше ничего не скажешь? Костя на автомате жмёт плечами и приближается, предугадывая, что будет сказано. — Да ты же сам меня первый поцеловал на той вечеринке, — ругается Влад, повышая голос, — у нас даже до дрочки не дошло, а ты уже сливаешься. Серьезные вещи говоришь, кольцо это дурацкое носишь… — Шшш, — шипит Костя, вжимая Влада в перекладину и пережимая ладонью губы. — Не кричи так. — Ты хочешь этого не меньше моего, так что не надо всё сваливать на мою влюбленность. Он хмурится, но внимательно разглядывать не перестает. — Я знаю почему ты злишься. — Конечно знаешь! Ты просто играешь, сначала целовал, теперь делаешь вид, словно ничего не было. Жду когда свалишь все на алкоголь. — Не свалю. Я хотел этого так же, как хочешь ты, но… — Но? Влад толкает его в плечи, заставляя отступить в сторону. — Но это неправильно, потому что мы работаем вместе? Потому что у нас разница восемь лет или потому что ты женат? — выплевывает он. — Не надо было тогда лезть ко мне, если это все для тебя препятствия. Я бы как-нибудь справился сам. Чувствует руку, сжимающую его запястье. Руку, заставляющую остаться и стоять на месте. — Это твоя влюбленность, ты пожалеешь. — Да иди ты в жопу, Костян. Какие-то тупые у тебя оправда… Влад не успевает договорить, как Костя прижимается к нему губами, затыкая словно на зло. Они кусаются и давят друг на друга. Влад пытается оттолкнуть, Костя не даёт сдвинуться, пока наконец не побеждает и не успокаивает лёгкими поглаживаниями больших пальцев по щекам. Поцелуй становится мягче и плечи расслабляются, устало опускаясь вниз. Теперь Влад жмется теснее, мелко дрожа от холода и волнения. Дождь начинает моросить, путая укладку и побелку на коже. Они целуются глубоко-глубоко, медленно, растянуто, касаясь горячими влажными губами губ с привкусом тяжёлых сигарет. Горчит. Когда Костя отпускает его, взгляд ещё остаётся затуманенным и отстранённым. Они продолжают молчать, даже когда начинается ливень, а группа съемочной площадки вылезает из-за дверей обеспокоенные и громкие. — Ребят, вы чего там? Возвращайтесь давайте, режиссёру надо экстренно поменять план съёмок. — Сейчас будем, — выдавливает Влад, утирая рукой саднящие губы. — Идите, мы догоним. Но Костя ждать не собирается, он разворачивается и захлопывает дверь за собой, разделяя их. Влад остаётся стоять на улице один.

***

Они не разговаривают вне съемок весь день. Стараются оказываться минимум на расстоянии трех десятков камер и общаться с кем угодно, но не друг с другом. От суток остается ноль часов, а от Влада остается только усталость и физическая безвольность, он ложится на диванчик во вчерашней маленькой каморке с убранными в темный угол коробками, переполненными кассетами. Со стороны коридора гудят голоса помощников и актеров, сливаясь с шагами и смехом. Влад прикрывает глаза, молясь всем богам, чтобы никто не решил потревожить его тело, свесившее с подлокотника ноги, и проваливается в сон так быстро, что забывает где находится. Прикосновение ко лбу прохладной ладони и тихий голос Кости возвращают его в реальность: — На сегодня все закончилось, пора уходить. — Я здесь останусь, — мягким голосом отвечает Влад, накрывая рукой на своем лбу Костину ладонь. Заставляет растянуть прикосновение. — Завтра съемки в городе, нужно хорошо отоспаться и быть готовым провести день в разъезде. — Костян, мне все равно. Влад проваливается обратно в сон. Тогда Костя наклоняется над ним и втягивает в томительный медленный поцелуй. Владу кажется, что это игра подсознания. Он расслабляется и высвобождает руку, безвольно роняя её на живот. Плавные движения холодных пальцев, проникающих под футболку, мешаются с приливающим к щекам жаром. Не открывая глаз, Влад поднимает голову, стоит Косте начать отстраняться, и пытается урвать ещё хотя бы касание. А затем вновь проваливается в сон.

***

Из-за мокрого снега съемки в городе отложили. — Я знала, что так будет. Влад растирает глаза руками, сидя во вращающимся удобном стуле. Девушка-гримерша понимающе улыбается: — Проще на графике нарисовать, чем погоду предугадать. — Но так в разы дороже и вряд ли получится хорошо, — не соглашается он под свист раскрывающийся молнии косметички. — Всем привет, как настрой? — Костя в дверях поднимает руку в доброжелательном жесте, бодрый, словно просыпаться в шесть утра равносильно приему дозы и с каждым днём доставляет все больше и больше кайфа. Они встречаются глазами и Влад в мгновение покрывается пунцовыми пятнами, закрывая ладонью рот от воспоминаний вчерашнего полусонного видения — холодная большая рука под футболкой, оглаживающая плоский живот, горячие губы, желание… Его захлестывает от стыда — он был в сонном бреду, но Костя был трезвее и живее каждого присутствующего в комнате. Влада почти тошнит. Он переводит взгляд на себя в зеркале так резво, что, кажется, им же и порежется. — Кофе? — предлагает помощник. Влад отрицательно качает головой, а затем поднимается на ноги, покидая гримерку. Пятна на лице и жар внутри, но зеркало ни того, ни другого не передает. Он дружелюбно хлопает девушку рядом по плечу и бросает ей улыбку. Влад делает вид, словно ничего вчера особенного не было, а уйти ему хочется только потому что пудры от бликов при съемке нанесли достаточно. — Эй, стой, ты куда? — слышит он голос Кости за спиной. — Отлить, — незадумываясь ляпает Влад, обходя его стороной. Влад не ускоряет шаг в коридоре, даже когда остается один, не сворачивает в каморку или за угол, продолжает идти, пока не чувствует, как его толчком прижимают к стене. Костя смотрит настороженно глаза в глаза, пытаясь выведать о чем тот, черт возьми, думает. — Может отпустишь? — как ни в чем не бывало шепчет Влад ему в губы, потому что они близко-близко стоят друг к другу. Словно играть может только Костя. Рука пережимает ему грудь, и посмотри кто со стороны, подумает, что они чего-то не поделили. Хотя не поделили они скорее друг друга. — Нам надо поговорить. — О чем? О том, что ты целуешь меня, когда тебе вздумается, но до секса не доводишь? Костя прижимает руку сильнее, внимательно рассматривая глаза напротив, случайно бросает быстрый взгляд на губы. Владу кажется, что его разрывает на части — ему и больно, и волнительно, и безумно. — Хочешь, но взять боишься, — шипит Влад. Его ладонь перехватывает Костину руку и заставляет отпустить грудь. Теперь они просто стоят и смотрят друг другу в глаза, ожидая кто первым наклонится вперёд. Оба. Целуются с остервенением и жестокостью, переходя на плавные поглаживания и скупые попытки углубить поцелуй. Влад обхватывает Костю руками, все продолжая целовать-целовать-целовать, пока не становится горячо и тесно в широком коридоре. Хочется насытиться до дурмана, до ожогов, до страха. — Шшш, — шипит Костя, стоит почувствовать на джинсах тянущуюся к ремню руку. Он оглядывается. Они в середине коридора ранним утром и через полчаса он станет людным и шумным — каждый метр площадки заполнится глазами. Влад понимающе кивает и отстраняется, не выпуская лица из рук. Смотрит-смотрит-смотрит. Каким будет следующее действие? Костя бросает быстрый взгляд на одну из дверей и толкает их туда, поспешно закрываясь. Чертова каморка с кассетами. Со стороны коридора стучат каблуками туфли и кто-то зовет волонтёров, чтобы помочь с декорациями. Костя вжимает Влада в стену так, что у того хрустят позвонки, дышит в плечо, едва касаясь губами горячо-горячо. Становится невыносимо жарко и дыхание от пыли и духоты замедляется. Они прижимаются друг к другу, продолжая дико целоваться, путаясь пальцами в волосах и одежде, забываясь где находятся. — Чувствуешь, как я тебя хочу? — шепчет Костя, основательно прижимаясь вставшим членом под джинсами к бедру. — Ничего не могу с этим поделать и да, взять чертовски боюсь. — Почему? — Потому что мне не нужен только секс. — Твою мать, — на выдохе отвечает Влад, запрокидывая голову и закрывая глаза от слабого света. Он дрожит. Со стороны коридора раздается стук в дверь и настойчивая тряска с попыткой ее открыть. Они отстраняются друг от друга, словно вспоминая где оказались. — Идём, — Костя, утягивая его обратно к гримерской. На нём нет кольца. — Рабочий день впереди.

***

Когда день заканчивается, Костя предлагает переночевать с ним в отеле. Влад без слов кивает. Они идут под дождем в плащах, не подозревая что можно было бы сказать, но точно зная, чем закончится вечер. — Слушай, то, о чем мы говорили… — Забей, — отрезает Костя. — Ты мне нравишься. Это не только желание переспать. Костя не отвечает, останавливается, закуривает сигарету. Мимо проносятся редкие машины, с дребезгом разбиваются об асфальт капли дождя. Голова гудит от перенапряжения и недосыпа. Влад прячет руки в карманы и ждет ответа. — Как знаешь, — уголком губ улыбается Костя, отступая обратно к дороге. Дальше идут в тишине. Влад жмется так сильно и целует так глубоко, что кажется они в мгновение сольются. В глаза бьет свет из ванной туалета, который они не выключили для уюта — решение так себе, думает Костя, откидывая голову, стоит Владу коснуться его шеи. У Влада кровь — сплошной адреналин, сплошная страсть и буйство, а улыбка добрая и нежная, какой не хочется причинять ни зла, ни горести. Его поцелуи граничат с укусами и едва ощутимыми касаниями. Время растягивается, пока Костя позволяет делать с собой всё о чем тот мечтал — целовать, сжимать, опалять. Когда Влад становится расслабленнее, Костя переворачивает его к себе лицом, вжимая спиной в матрас, тогда и показывает что сам умеет — плавные движения, имитации растянутых толчков. — Не торопись, — шепчет он в шею, чувствуя, как Влад тянет руку вниз, желая ощутить прикосновение кожи к коже. Медленно он прижимается стоящим членом к Владу, а руками давит на его плечи, не давая поднять корпус выше. Щелкает баночка смазки и с хрустом разрывается упаковка презерватива. Пальцы проникают осторожно, плавно растягивая узкие стеночки. Костя внимательно смотрит, как Влад хмурит брови, зажимает рот руками и тяжело дышит от волнения и чертового девчачьего стыда. — Быстрее, пожалуйста. Но поддаваться словам смысла нет. Дрожь и тихий стон от прикосновения к особенно чувствительному месту, поднимают температуру в комнате градусов на десять, пока сам Костя не сдается, добавляя ещё смазки. — Сначала будем аккуратно, — тихо произносит он, медленно входя внутрь. — А потом? Усмешка на губах говорит сама за себя. — Как тебе понравится. Костя и правда держит слово и осторожно проникает с каждым толчком все глубже, пока Влад не расслабляется, закрывая покрасневшее лицо ладонями. Он мелко начинает дрожать от удовольствия, стоит темпу стать немного сильнее. Член проходится по чувствительной точке раз за разом, с каждым движением все быстрее и быстрее. Вязкая смазка стекает на живот и Влад уже практически содрогается, но чувствует, как Костя обхватывает пальцами его член, не давая кончить. — Что ты… — Отведи руки от лица, — от того, каким низким и возбуждённым стал голос Кости, Влада обдает жаром. Фокус меняется. Движения становятся жёсткими и грубыми, тело практически вбивается в кровать и Влад чувствует скопившуюся слюну на уголке рта. Он сглатывает, протяжно мыча, жмурясь от удовольствия. Член раз за разом вдалбливается в его тело, заставляя задыхаться, пока дыхание окончательно не сбивается. Костя наклоняется и ласкает его рукой, продолжая проезжаться по простате, пока не кончает, вбиваяся внутрь. Влад дрожит от оргазма, утирая увлажнившиеся глаза, и просит шепотом осторожно выйти. — Тебе понравилось? — Да, — шепчет он, все ещё пребывая в полурасслабленном состоянии. — Да, очень. Костя озадаченно смотрит на него, а затем наклоняется вперёд, пытаясь губами поймать поцелуй, но руки упорно закрывают лицо ладонями. — Эй, что такое? Влад качает головой из стороны в сторону, словно сам не зная, что на это можно ответить. — Давай, — тихо шепчет он, — давай переспим ещё раз? Тихий смешок служит ему ответом. — Давай. А может не только раз?