Скатертью дорожка

      С высоты паучьего гнезда своего трона Палпатин с чувством глубокого удовлетворения наблюдал за происходящим поединком. Разумеется, всё шло по плану. Безусловно, он в этом ничуть не сомневался. В своё время он манипулировал десятками тысяч джедаев, добившись их полного уничтожения. Подумаешь, ещё один?       Впрочем, этот «ещё один» держится лучше, чем большинство его предшественников вместе взятых. Внутри себя Император с готовностью признавал, что этот сопляк довольно талантлив, если сравнивать с другими джедаями. Увы, мелкий паршивец унаследовал упрямство своей матери. Жаль, конечно, но он вполне ожидал подобного. Действительно первоклассный материал, вроде его нынешнего ученика — море способностей и практически полное отсутствие стержня… ну, с таким сочетанием повезло только Лорду Ситхов, и он вряд ли рассчитывал встретить в своей жизни второй такой же экземпляр.       Была у него слабая надежда, совсем слабая… в конце концов, эти двое были кровными родственниками… но если бы он действительно решил, что юный Скайуокер окажется пригоден, то никогда бы не позволил Вейдеру отправиться в погоню за своим отпрыском. Что бы там ни думал его ученик, зарождающееся стремление младшего Тёмного Лорда избавиться от своего Мастера не было ни тайной, ни неожиданностью. В конце концов, ученики ситхов с незапамятных времён предавали своих учителей. Скорее, он был даже несколько разочарован тем, что Вейдеру потребовалось столько времени, чтобы всерьёз взяться за это дело. Это навевало скуку.       Да, когда правишь известной галактикой, вокруг тебя обязательно появится свора подручных, надеющихся всадить нож тебе в спину… ну, или в другой удобный жизненно важный орган — большинство из них не отличаются особой щепетильностью. Но с той последней партии в голошахматы со своим покойным Учителем у безупречно виртуозного ума Палпатина не имелось достойного соперника. На протяжении нескольких нудных десятилетий он ничего не упускал из виду, даже такую мелочь, как вечерняя маска для лица. Конечно, после того случая с Винду кремы для лица стали практически бесполезны, но за столько лет регулярного применения он полюбил свой коррелианский какао-крем против морщин от D'Orlay по семь тысяч кредитов за флакон как ничто другое в своей жизни. Хотя и это ни о чём не говорило — он очень много внимания уделял деталям, чтобы хоть к чему-то или кому-то испытывать доверие или привязанность.       Кроме того, он сознательно избегал употребления таких слов, как «воспитание», «доверие» и «привязанность», с тех пор как перестал носить подгузники и перешёл на трусы.       Но несмотря на то, что этот юный джедай давно уже распрощался со своими подгузниками (во всяком случае, Палпатин искренне на это надеялся), оказалось, что он так и не вычеркнул из своего лексикона подобные детские термины. Идиот-идеалист только что забрался на помост и уже объявил о наличии «добра» в своём биологическом родителе. Император печально покачал головой. Хотя ради отвлечения Вейдера от его вероломных замыслов он и сделал вид, что привёл мальчишку сюда и попытался его обратить, стало ещё более очевидно, чем он предполагал, что назойливый мятежник безнадёжен. Энакин Скайуокер никогда не был настолько откровенным идеалистом, даже в десятилетнем возрасте.       Мальчик может и похож на своего отца, но, по-настоящему, он — сын Падме Амидалы. «Жаль, что это не девочка,» — размышлял Палпатин, — «да, девочка, с впечатляющей внешностью матери и темпераментом отца. Вот это была бы идеальная комбинация. Функционально практичная, и, при этом, эстетически привлекательная.» Он с сожалением посмотрел на отца с сыном. Что ж, не стоит огорчаться по этому поводу. У Вейдера хватает мастерства, если не сексуальной привлекательности, и не похоже, что у этого сопляка есть где-то неизвестный близнец, сделанный по его лекалам. Подобная мысль должна была прийти ему в голову, пока родители были ещё пригодны к воспроизводству. Он мог бы поручить каминоанцам создать в точности такого ребёнка, какого бы пожелал.       Увы, дорогой Падме больше нет. А что касается её мужа… что ж, несколько конечностей — это не всё, потерянное им на Мустафаре. «Бедняга,» — с наигранным сочувствием подумал Палпатин, — «неудивительно, что с тех пор его характер настолько испортился…»       Хмм… Младший Скайуокер — здоровый экземпляр. Его, наверное, можно оставить для разведения. На несколько мгновений Палпатина ослепило яркое видение дюжины маленьких светловолосых, голубоглазых, по-собачьи преданных вундеркиндов, но затем он поспешно отмахнулся от него. Он, сумевший одурачить целую галактику, сомневался, что ему будет по силам сдержать буйство малолетнего Скайуокера. Энакин носился на подах ещё задолго до того, как осчастливил галактику своим присутствием, а этот подростком взрывал боевые станции размером с планетоид. От нормальных детей можно ожидать, что катастрофы отложатся, по крайней мере, до стадии ползания, но Скайуокеры, похоже, начинали рушить дома ещё в колыбели.       Нет, нет. Не без некоторого сожаления, но, заботясь о покое собственной старости, Палпатин решил, что Люка Скайуокера придётся всё же списать со счетов. В таком возрасте обращение и обучение ещё одного буйного юнца — верный путь к катастрофе. Конечно, ради Вейдера ему придётся доиграть этот фарс — его ученик далеко не безупречен, но ведь нельзя же просто так взять и выбросить на ветер три десятка лет собственных трудов.       В конце концов, как ни жаль, но эта двух с половиной метровая протезированная ходячая мелодрама в маске оставалась будущим Ордена Ситхов.       Что ж. В конечном счете он не собирается бросать всё на самотёк. Тёмная сторона знает, что Вейдеру предстоит ещё многому научиться, прежде чем он окажется достаточно хитёр, чтобы застать врасплох своего Мастера. Ничто, даже малейшая угроза безопасности, не ускользало от внимания Императора, а уж тем более неуклюжие происки его воинственного ученика. Придётся смириться и дожидаться, пока Вейдер поднатореет в коварстве.       Эта перспектива почти убедила его оставить в живых юного Скайуокера, чтобы сразиться в другой раз. Честно говоря, этот шкодник оказался самым удивительным событием, произошедшим в Империи с момента её основания. Этот вздорный мальчишка полнился сюрпризами. Палпатин ожидал, что на Беспине он и пяти минут не продержится против Вейдера, но эта ничтожная личинка джедая выжила и увлекла весь Имперский флот в весёлую шестимесячную погоню за гизками по всей известной Галактике. В своей наглости он превзошёл даже уничтожение Звезды Смерти: пробрался на Корускант прямо в Имперский квартал и взорвал «Небесный крюк» — третью по величине постройку планеты — заодно с хитрюгой Ксизором, после чего убрался восвояси. А теперь, судя по оглушительному грохоту рухнувшего подиума, этот сопляк провоцирует своего папашу разнести на куски тронный зал Палпатина…       Хмм.       Если подумать, ему не терпелось испепелить это отродье до тлеющих угольков. Он побарабанил пальцами по подлокотнику своего трона, и решил, что хватит уже позволять дышать этой чувствительной к Силе ходячей заразе.       Пока Вейдер рыскал в обвалившемся дюрасталевом лабиринте, пытаясь отыскать своего неуловимого отпрыска, Палпатин неторопливо поднялся и направился к лестнице. Всё складывалось идеально. Он позволит своему ученику выманить мятежника из укрытия и нанести мальчишке поражение, а затем — когда упрямец неизбежно вновь бросит ему вызов — воспользуется предлогом, чтобы поджарить юнца, как крысу на мощном поле для борьбы с вредителями.       Это была простая, незамысловатая и, несомненно, безупречная комбинация. Ни одна деталь не осталась неучтённой. Через несколько мгновений его Империя вновь, как и прежде, будет в безопасности. Флот мятежников превратится в космическую пыль, последний джедай — в иссушенную Силой тушку, у его ученика не останется опасных отвлекающих раздражителей, а сам он сможет спокойно поразмышлять о более насущных проблемах, например, о том, стоит ли ему попробовать новый альдераанский увлажняющий крем для ног от D'Orlay…       И тут совершенно внезапно произошло нечто непредвиденное. Сам факт этой неожиданности вновь удивил его, настолько, что впервые за двадцать лет он закричал, что, разумеется, удивило его опять. А потом он ощутил вспышку ужаса, потому что когда нечто удивительное произошло в прошлый раз, он потерял четырнадцать триллионов кредитов и миллион человек личного состава из-за одного подростка на устаревшем истребителе, выпустившего одну торпеду. А поскольку сейчас он был удивлен трижды, эта катастрофа должна оказаться втрое хуже.       Предпоследней его мыслью стало: «Будь ты проклят, Люк Скайуокер!»       Последним же, что он подумал, было: «Я был должен предвидеть, что это случится, когда сегодня утром закончился D'Orlay».             

* * *

             Вейдер прошёл всего лишь около пяти футов в тени рухнувшего помоста, по-прежнему раздумывая, какой ещё убедительный аргумент он может привести своему непокорному сыну, когда над головой кто-то пронзительно завизжал.       Первой его мыслью было: «Люк!»       Второй его мыслью стало: «Стоп. Это совсем не похоже на Люка.»       «Единственный, кто был наверху, — это Мастер,» — было его третьей мыслью.       До четвертой мысли Вейдер добраться не успел, потому что за криком последовала серия глухих ударов и лязга. Ему удалось вовремя обернуться, чтобы увидеть, как, пролетев последние несколько футов по ступеням трапа, закутанная в мантию фигура Императора с треском впечаталась в палубу.       В полном недоумении он на целую секунду застыл с гудящим световым мечом в руке, прежде чем ринуться к Палпатину.       — Учитель? — прошептал он, опускаясь на колено. Когда ответа не последовало, Вейдер протянул руку и осторожно коснулся плеча.       — Э… Мастер?       Ничего.       Ожидая, что в любой момент его самоуправство будет наказано молниями Силы, Вейдер осторожно взялся и перевернул Императора на спину.       Пустые, немигающие жёлтые глаза уставились из изуродованного лица. Вейдер недоверчиво разглядывал неестественный наклон шеи.       Конечно же, это не могло быть так просто.       Услышав шаги позади себя, он поднялся и обернулся. Из тени нерешительно вышел Люк со световым мечом в руке.       — Эм… он…       — Мёртв, — коротко сказал Вейдер.       Совершенно забыв об их дуэли, Люк подошёл, чтобы самому взглянуть на это чудо.       — Это не может быть так просто, — эхом повторил он удивленно.       Взгляд Вейдера внезапно остановился на небольшом предмете, который упал недалеко от его покойного Мастера.       — Похоже, — сказал ситх, подойдя к нему, — он забыл одно элементарное правило техники безопасности.       — Что это?       Вейдер поднял этот предмет:       — Никогда не оставляйте вещи валяться на верхних ступенях трапа.       Люк едва глянул на предмет в его руке и мгновенно утратил всякое подобие самообладания. Пытаясь сохранить подобающую джедаям серьёзность он отчаянно закрывал рот руками, но не мог перестать хихикать.       Выживший Тёмный Лорд оглянулся на труп своего предшественника. Что ж. Это выглядело довольно иронично… К собственному удивлению, Вейдер обнаружил, что посмеивается. Его вокодер издал странный хрип. Спустя удар сердца до Люка дошло, что это за звук, и он разразился истерическим хохотом.       — И что теперь? — спросил наконец Люк, когда приступ смеха утих и превратился в нечто удобоваримое, — кажется, тебе больше не нужна моя помощь, чтобы избавиться от него.       — Прекрасная мысль, — ответил Вейдер, глядя на распростёртое тело своего Мастера, — предлагаю временное перемирие между нами, пока не представится возможность обсудить сложившуюся ситуацию.       Он повесил на пояс световой меч и протянул руку.       — При одном условии, — сказал его сын.       — Каком?       Люк показал на предмет в его руке — крошечную, незначительную, абсолютно невзрачную вещь, случайно оказавшуюся на пути Императора. Единственную деталь обстановки, о которой он забыл. Единственное орудие тьмы, которое, совершенно внезапно, обернулось против него.       — Я оставлю эти наручники себе.