Последний лепесток

Соня бежала в центр с хорошей музыкой в ушах. Последние лучи осеннего солнца мягко касались ее лица, заставляя ярко рыжие волосы переливаться. Сегодня она была в неплохом настроении, ведь было чему радоваться: вчера она не получила ни единого нового синяка на своем теле. Ее жизнь тяжело было назвать плохой. По десятибалльной шкале «хорошей жизни» балл был глубоко отрицательным. Ее жизнь была ужасной. Постоянные избиения и ежедневная ненависть от родного отца-алкоголика не давали девушке спокойно жить. Нечаева постоянно сбегала из родительского гнезда, попадая в очередные неприятности. Центр стал для нее отдушиной, возможностью на нормальное существование. Остальные подробности ее жизни прикрывала большая черная толстовка, купленная на распродаже какого-то дешевенького магазина на последние карманные деньги. Соня никогда не жаловалась, не просила помощи. Она просто жила. - Сонь, блять, - нарушил кто-то из друзей ее покой, выдергивая наушник, - Я уже пять минут тебя зову. - Ой, Платош, я не заметила, - мило улыбнулась рыжая, нежась в объятиях друга. По правде говоря, никто и никогда не понимал их дружбы. Любитель закладок и травки, считающий свою работу маленькой радостью, и это рыжее солнышко с несколькими приводами в ментуру за мелкие кражи и драки. Егору она была как младшая сестренка, которой у него не было. Только Нечаевой было позволено так мило коверкать его погоняло с Платон на Платоша, будто бы он маленький мальчишка. - Как сегодня? - положив руку на ее плечо, ушастый продолжал путь к центру. - Без новых синяков, - тихо откликнулась Соня. Егор был одним из тех немногих людей, кто знал ее настоящую жизнь. Не раз парень предлагал уйти от отца-алкаша и жить у него. Кто бы узнал-не поверил, он даже смог договориться об этом со своей бабушкой, отношения с которой были мягко говоря так себе. - Ты звони, если что, Сонь, - прикурил Платон, - Не чужие ж люди все таки. Кстати, как с Никитосом? Все так же шпили вили? - Хочу сегодня сказать ему о своих чувствах, - призналась Нечаева, натягивая рукава толстовки на кисти рук, - В конце концов мы уже давно с ним… - не могла она подобрать слов. - Трахаетесь, - закончил за нее Егор, от чего та немного скривилась. - Ну короче, хочу это сделать. - Чайка, ты меня прости, конечно, - туша окурок о стену, начал он, - Но, объективно, хоть вы и оба мои друзья, тебя я люблю ясен хуй больше, Никита не твой человек. - Почему? - Твой человек прежде чем трахать, хотя бы там, я не знаю, сводил бы тебя на свиданку там. Ты ж у нас любишь всю эту книжную хуйню. А Никитос у нас не такой. - Привет, - прервал их тет-а-тет Макеев, здороваясь с Платоном за руку, - Соня, привет. Потрясно сегодня выглядишь. - Привет, Даня, - скромно улыбнулась девушка. Она понимала, что это он из вежливости или из очередного прикола сделал комплимент. Вид у рыжей был далеко не потрясный. - Я тебе тут это, - протянул футболист ее любимый шоколад, - Принес в общем. Ты постоянно на них засматривалась, подумал, что ты это любишь. То ли от смущения, то ли от шока с такого жеста Нечаева покраснела, принимая в руки шоколад. Никто и никогда не дарил ей сладостей. Да и в принципе подарков никто не делал. - Давай как-нибудь погуляем? - вдруг вырвал ее из раздумий голос Дани, - После занятий, к примеру? - Сегодня я вряд ли смогу, - замялась девушка, переводя молящий о спасении взгляд на Егора, - Мне в семь надо быть дома. - Тогда завтра? - ещё раз попытал надежду Макеев, - Значит завтра. После занятий, - подмигнул он и скрылся в дверях центра. - И что это сейчас было? - кое-как выдавила из себя рыжая. - Кажется наш мажор тебя на свиданку позвал, - ухмыльнулся Платон, спрыгивая с перил, - Каким бы он ни был раньше, это лучше, чем Никита. Но во всяком случае это не будет изменой, так? Просто погуляешь с ним. Тем более завтра у меня дела и вечером тебя будет некому провожать. Не ссы, Чайка, если что, я ему вмажу. На занятии у Вероники Александровны Соня, как и всегда, сидела в одиночестве, внимательно слушая материал. Преподаватель очень тепло относилась к девушке, узнав, что та мечтает о поступление на журфак, блондинка, не думая ни минуты, согласилась готовить Нечаеву к ЕГЭ, а потом и к вступительным. Не смотря на внимательное слушание и конспектирование материала, рыжая постоянно ловила на себе взгляд одного и того же человека. Дани Макеева. Кто бы мог подумать, мажор и невзрачная девочка. Все пророчили ему висящую на шее Лену, но прогнозы провалились как только Нечаева впервые вошла в аудиторию. Между литературой и физкультурой девушка решительно направилась в сторону курилки и выискивала взглядом Бойко. - Ну что, Сонь, - окликнул ее Фил, - Как подготовка к вступительным? - Продуктивно, - улыбнулась ему рыжая, - Но ещё не идеально. А такими результатами как сейчас рискую пролететь и остаться в дерьме. - Да с твоими мозгами тебе надо к Филу в Бауманку, - прощебетала Фокина, опираясь плечом на Белова, - И это минимум. - А кто-нибудь Никиту видел? - не обращала она внимания не слова друзей, - Я уже по всему центру его ищу. - Вроде как за углом был, - без задней мысли указал ей Макс. Поблагодарив кивком, Соня чуть ли не побежала в сторону, где мог быть не возлюбленный. Опомнившись, что только что сделал, Макс тут же кинулся за рыжей, надеясь остановить. - Никит, - картина маслом: Бойко целовал Яну, сжимая ее в объятиях. Это был не тот поцелуй, который он дарил Нечаевой. Это был поцелуй любящего человека. Маленькая мечта тут же рухнула. Соня стояла как вкопанная в пяти метрах от пары с полными слез глазами. Не дав себя увидеть, девушка тут же развернулась назад, сталкиваясь с обеспокоенным Платоном. - Ты знал? - ответа не было. Он знал. Соня ничего не сказала. Она даже не попрощалась ни с кем. Она просто ушла, включая на полную громкость очередной трек. Отпросившись с урока физкультуры, Макеев бежал туда, где нередко видел Соню. Каждый раз он смотрел на ее слезы издалека, не в силах подойти ближе. Даниил не ошибся, она снова была на крыше. Ее плечи не дрожали от рыданий. Нечаева сидела на бетонном покрытии и курила. Парень подошел ближе и сел рядом с ней. - Соня? - Я в порядке, - на автомате ответила зеленоглазая. - Посмотри на меня, пожалуйста, - просил Макеев, мягко разворачивая ее лицо, - Он не стоит твоих слез. Слышишь? Ни единой слезинки из тех, что ты тут проплакала. Он ебучий мудак. Слышишь? - утягивая ее в свои объятия, говорил парень, - Ты самая лучшая, самая красивая и умная девушка, которую я только встречал в своей никчёмной жизни. Ты в дохуилярды раз лучше Яны, и он это поймёт. - Я в порядке, - снова заплакала Нечаева, роняя жидкие кристаллы на его кофту, - Я в порядке.. А ты знаешь, - отстранившись, вытирала она слезы, - Чем похожи боинг и бумажный самолетик? - Нет. Ты к чему это? - Они оба летают, - с улыбкой на лице сказала девушка, - А знаешь, чем они отличаются? Когда бумажный самолетик падает, он всего лишь мнется. Ты может его починить, пересобрать или сложить новый. А боинг он разбивается раз и навсегда. Когда разбивается самолет все плачут. А когда морально разбивается физически существующий человек, всем все равно. Я хочу быть боингом, Дань. - Ты замёрзла, солнце, - закутал он рыжую в свою кофту, - Пойдём домой? На следующий день Даня дожидался девушку в классе психологии, заранее заняв для нее место рядом с собой. Все уже были здесь и готовились к очередной «интересной» лекции Эдика. Вспоминая вчерашние разговоры с Соней, Макеев улыбался, переводя взгляд на Никиту. Тот был чернее тучи, крутя старенький смартфон в руках. Трель звонка означала начало лекции, но Сони так и не было. Спустя десять минут дверь актового зала скрипнула, и в аудиторию вошел мрачный Ковалёв. - Эдвард Валентинович, я прошу прощения, мне нужно с ребятами.. - Да, конечно, - предоставил ему возможность говорить психолог. - Ребят, - привлек он на себя внимание недовольных подростков, - Вашу одноклассницу, Соню Нечаеву нашли сегодня утром на железнодорожном переезде, - в зале настала гробовая тишина. Макеев выронил из рук телефон, разбивая тот в дребезги, отчего по аудитории разошелся треск, - Она спрыгнула с моста и покончила жизнь самоубийством. Тишину в классе разорвал истерический вскрик Лены. Занятие тут же отменилось. Даня сидел рядом с Антоном, куря уже пятую сигарету подряд. Опоздавший Егор подскочил к ним. - Вы чего такие кислые? Умер что ли кто-то? - Соня, - огорошил его Даниил, отчего Платон чуть не упал, - Соня стала боингом.