Ледяные буквы

В «Мегаспорте» сегодня очень людно. Выросший в спокойном и размеренном Питере Женя за годы спортивной карьеры, наполненные постоянной сменой локаций и лиц, всё никак не мог привыкнуть к ритму Москвы. Особенно он чувствовался на таких мероприятиях: всюду снуют организаторы и их помощники, люди с рациями мелькают перед лицом чаще, чем знакомые спортсмены и тренеры, вокруг бесконечно раздаются команды и окрики. Голова непроизвольно начинает болеть, особенно активно разливая неприятные ощущения в области затылка – чёртова травма прошлого года уже оставила его, но своими последствиями мучать будет ещё долго. Он, как будущий врач, и сам это понимает. Свет вокруг становится слишком ярким, и Женя понимает, что спастись от приближающейся мигрени можно только спокойствием и тишиной. Но как во всём этом бедламе выкроить хоть кусочек такого желанного всеобщего молчания? Ответ совершенно неожиданно оказывается перед ним, когда он возвращается из комнаты, выделенной под зал хореографии, где они с Алексеем Николаевичем и хореографами-постановщиками в очередной раз прогоняли наиболее сложные моменты программы. Дверь с табличкой «Не входить! Рабочее помещение!» так и манит открыть – вероятно, она открыта, в противном случае оставили бы лишь часть про рабочее помещение. Женя решает проверить свою удачу и, оглянувшись и убедившись в отсутствии свидетелей его маленького преступления, дёргает дверную ручку. Замок поддаётся. Женя блаженно выдыхает и заходит в тёмное помещение. Выключатель вслепую обнаруживается на стене по правую руку, и комнатку озаряет тёплый свет. Теперь фигурист может разглядеть интерьер своего «убежища»: небольшой диванчик по левую сторону, придвинутый к стене, перед ним маленький столик, заваленный бумагами, сразу справа и слева от Жени по тумбочке, рядом с которыми стоят табуретки. В правом дальнем углу комнаты стоит большой шкаф, из которого выглядывает бытовая утварь. С потрескавшихся от извечного нахождения на льду губ срывается облегчённый полувыдох-полустон. Мимические мышцы расслабляются, и Женя позволяет себе отпустить дежурную улыбку в отпуск. Он взъерошивает волосы и бегло оглядывается и понимает, что диванчик – единственное и самое удобное место для отдыха. Стоит ему сделать первый шаг, как из дальнего правого угла раздаётся сладкий протяжный голос: – Тоже решил сбежать с бала Сатаны, Мастер? Женя вздрогнул, но тепло улыбнулся, увидев знакомое и такое спокойное лицо с прикрытыми глазами, украшенное не менее сладкой, чем тон девушки, улыбкой. – Как и ты, Маргарита, – отозвался Женя, присаживаясь на диван. – Ты меня напугала. Аня приоткрыла один глаз, взглянув на друга. – А я думала, что хорошо накрасилась. Женя закатил глаза и улыбнулся ещё шире – этот лисий тон ему прекрасно знаком – Аня напрашивается на комплимент. – Ты выглядишь невероятно, Аня, – галантно склонил голову Женя, предоставляя девушке желанные слова. – Благодарю, ты тоже, – Аня вновь прикрыла глаза, откидываясь на спинку мягкого кресла, которое Женя первоначально не увидел из-за заставленного всякой рухлядью большого шкафа. Женя замолчал, ощущая приятную тишину. С Аней в принципе всегда было комфортно – где бы девушка ни появлялась, атмосфера мгновенно разряжалась и наполнялась искрами света и тепла. Она любит людей, любит находиться в их обществе и умело шутит, неброскими словами изолируя даже самую напряжённую обстановку. Сейчас, наблюдая за расслабленным лицом Ани, Женя терялся в попытках понять, почему же она ото всех спряталась. – Ну спрашивай уже, – не выдержала Щербакова, недовольно открывая оба глаза и потягивась. – Прости за моё навязчивое молчаливое беспокойство, но почему ты спряталась? Аня склонила голову, изучающе скользя по лицу парня напротив. Женя ненароком напрягся, словно физически ощущая эти рентгеновские лучи карего взора. Единственным отличием Ани от препарата ионизирующего излучения было то, что она не травила его организм радиацией. Хотя, зная Аню довольно близко, Женя был готов уверять, что он защищён исключительно свинцовым фартуком дружбы с ней. – Думаю, наши причины одинаковы, – пожала плечами Аня, вновь приветливо улыбаясь другу. – Не знал, что ты всю жизнь провела в городе размеренности и тихих голосов, отчего теперь ощущаешь мигрень в подобных условиях. – Не знала, что ты так грамотно можешь завуалировать раздирающую изнутри ревность, – парировала Аня, лукаво улыбаясь. – Не понял, – Женя внезапно смутился, прячась от наполнившихся чем-то тяжёлым, но оттого не менее заманивающими в омут правды карих глаз. – Врёшь. Аня откинулась на спинку кресла, поправляя кофту на своих плечах. Женя лишь недоумённо хлопал ресницами, глядя на подозрительно спокойную девушку, учитывая её только что сказанные слова. – Саша? – Лишь спросил Женя, грустно поджав губы. – Марк? – Тут же бросила Аня, не изменившись в лице. – Откуда ты..? – Боже, Женя, если ты думаешь, что твоя симпатия к мистеру Кондратюку такая скрытая, то советую тебе погуглить значение этого слова, – Аня закатила глаза, легко хмыкнув. – Правда? – Вот теперь да. Женя ярко покрылся красной краской, поняв, что сам выдал себя с потрохами, поддавшись на такую лёгкую уловку. Аня же тепло улыбалась, словно не поймала друга на чём-то неожиданном и в неком смысле компрометирующем, а рассказала ему о выбранной на сегодня программе. Наблюдать за растерянным Женей было интересно: парень сначала поалел, затем слегка побардовел, а сейчас активно сбрасывал краску, бледнея всё сильнее. И как же ей нравится, что даже в таком разговоре между ними не чувствуется никакого напряжения – только комфортная атмосфера. Да, со стороны Жени сила тока поднялась по своему параметру, но на общую картинку это не влияло. Нужно просто дать Жене время понять, что она не хочет ничего выпытывать – только помочь. – И как вы до сих пор не переплюнули нас с Сашей по количеству шипперов, ума не приложу, – мягко продолжила Аня, вгоняя Женю уже в зелёную краску. Пока он продолжал молча открывать и закрывать рот, девушка тихо хихикала. – Так, мистер Хамелеон, давай-ка приходи в себя и спокойно обсудим. Женя кивнул, вновь поалел, осознав ситуацию, и постарался глубоко вдохнуть и выдохнуть все переживания. Всё же такое явное раскрытие тайны, которую он таил глубоко внутри себя, не посвятив в неё вообще никого, пугало и сбивало с толку. – А что обсуждать, Ань? – Грустно улыбнулся Женя через пару минут, когда сердце вернулось к нормальному темпу, забирая со щёк всю красную краску. – Он знает? – Нет конечно! – Планируешь ему рассказать? Женя удивлённо уставился на Аню. Девушка выглядела абсолютно расслабленной, словно они обсуждают не показные отношения парня и девушки, которые им нравятся, учитывая, что женская часть этого четырёхугольника взаимно любит друг друга, мучаясь, будучи заложницами ситуации, а погоду или чей-нибудь костюм. Жене же в этой геометрии чувств оставалось бросать на Марка тоскливые взгляды, отрицая факт наличия любой тёплой искорки в его небесных глазах вследствие неверия даже в гипотетическую возможность её существования. – Не знаю, – тихо выдохнул Женя, пряча лицом в ладонях. – Ань, я не знаю… Женя зажмурился, пытаясь спрятаться от этой жестокой реальности. Сердце в груди начало пропускать удары, не вынося тяжесть, упавшую на него – ту прежде сдерживали сосредоточенность на работе и учёбе, но сейчас, в тишине коморки и приятной близости Ани, цепи разрушились, выпуская зверя на волю. Послышались лёгкие шорохи, и диван рядом с Женей немного просел под лёгким весом тела Ани. Спустя ещё мгновение фигурист почувствовал тепло обнимающих его рук и прижавшегося к его спине корпуса. – Расскажи мне, – шепнула Аня, поглаживая друга по спине. – Станет легче, правда. – Я не знаю, когда это случилось, – отозвался Женя, чувствуя исключительное доверие в адрес Ани – как можно не доверять этой прекрасной девушке, на которую свалилось точно такое же испытание? – Просто в какой-то момент я понял, что на каждой встрече ищу его общества больше всех остальных. Я упустил тот момент, когда стал потакать всем его порой безумным выходкам, чтобы слышать этот задорный беззаботный смех, видеть его яркую улыбку и искрящиеся глаза. Ань, ты видела его глаза? Они такие светлые, такие чистые, сквозь них действительно видно его душу – она такая же славная. Я, кажется, готов смотреть в его глаза бесконечно. Они же такие голубые, яркие, я каждый солнечный день в Питере вижу его глаза в безоблачном небе, и как же это невероятно! Женя поднял на Аню уставший и сломленный взгляд. Она понимающе кивнула – в её жизнь тоже есть такие глаза, только они зелёные, напоминающие летний лес и драгоценный малахит. – Он так поддерживает меня, – продолжил Женя. – Тогда, в Пекине, он был тем человеком, который держал меня на плаву. Я ведь вплоть до прилёта на Игры не верил в то, что действительно отобрался, и до самого первого проката и его восхищённых глаз не мог признать даже самому себе, что я этого достоин. Он помог мне всё это осознать, понимаешь? Он и только он. И даже во время всей этой ужасной ситуации с Ками он находил время не только на себя и неё, но и на меня, потому что глаза всех были направлены на неё, и никто не видел проблемы всех остальных фигуристов, а нам тоже было далеко не просто. Нет, я не сравниваю, лишь констатирую. А он беззаветно помогал, не убегая от затраты моральных сил на близких людей. Я восхищаюсь этим мужеством и такой силе воли. Женя вновь прикрыл лицо ладонями, словно пытаясь спрятаться от собственных разрушающих мыслей. Признаваться оказалось тяжело, и какая-то часть сознания упорно кричала о том, что это признание было ошибкой. Но млея под теплом Аниной заботы, Женя мысленно конвертировал её в образ другого человека, и дышать становилось проще. – Я даже говорить не буду о том, как меня вдохновляет его катание и то, как он весь отдаётся процессу работы и прокатам, иначе мы отсюда не уйдём, – Женя позволил себе лёгкую улыбку, чувствуя, как улыбается в ответ Аня. – А ты читала его стихи? Видела его картины? Они уникальны! Он присылал мне несколько работ с автографами и книгу я получил в числе первых, и мне так приятно, что он помнит о своём обещании радовать мир своим творчеством. – Когда он тебе это пообещал? – На Играх, после произвольной. Он был истощён морально и физически, всё происходящее изнурило его, и мы долго говорили в тот вечер, раскрыли друг другу свои переживания и мысли. Он так искренне радовался за мои результаты, несмотря ни на что. Это поражает до сих пор. И то, что он тогда сказал о мыслях взять перерыв, меня поразило не меньше. Аня ахнула, прикрыв рот ладонью. Об этой части истории она не знала, но видела, каким был Марк после произвольной, и боялась, что подобные мысли захватят его голову. Она была сильно удивлена, когда он уверенно заявил ей о том, что возьмёт реванш, в их дружеском разговоре на чествовании олимпийцев. Эта перемена тогда удивила, но порадовала, и сейчас Аня узнала главный мотиватор к дальнейшему пути Марка. Мотиватор, который, кажется, и сам ничего не понимает из-за застлавшего глаза страха. – Я попросил его подумать и не делать поспешных выводов, сказал, что хочу кататься с ним на одном льду и, как раньше, бросать друг другу вызовы и становиться лучше, – Женя мягко улыбнулся своим воспоминаниям. – Знаешь, он почти не думал. Только внимательно посмотрел на меня и согласился с моими словами, сказал, что мы ещё поборемся за лидерскую позицию. Аню распирало от желания рассказать наконец, кажется, ослепшему Жене о значении всех этих маленьких историй, но искренне хотелось, чтобы он пришёл к этому сам, без чужого вмешательства в сокровенную часть его жизни. – Как ты отреагировала на Сашу и Марка? – Вдруг спросил Женя. – И что у вас происходит? Аня растерялась. Этот вопрос она в принципе ожидала, но не так резко и не в такой момент. Ей оставалось лишь хлопать ресницами и пытаться собрать разбежавшиеся мысли в кучу. – Мы… – неуверенно протянула она, но голос сорвался, и Аня прокашлялась. – Мы повздорили, когда приехали домой, причём вообще не из-за медалей, мест и так далее. – А из-за чего тогда? – Не поверишь, не смогли выбрать, в чьей квартире жить, – Аня усмехнулась, но следом тут же уронила на пол несколько слезинок. – Мы разругались в пух и прах, высказали друг другу все недовольства, потом бурно исследовали сначала мою, потом её кровать, а после опять поссорились. В общем, поиграли в молчанку, а потом она уехала на отдых и появились эти чёртовы фотографии. – У них что-то было? – Боязливо спросил Женя, затаив дыхание. – Нет, – покачала головой Аня. – Она бесилась и решила заставить меня ревновать, я не повелась на эту детскую манипуляцию и это в итоге переросло в недетский идиотизм со стороны всех троих. – А Марк? – А он, как ты верно подметил, любит помогать другим. – И это его помощь? – Женя непоминающе скривился. – Сама в шоке, выдумщики чёртовы. Аня встала с дивана, чувствуя вновь обжигающую все внутренности ревность, которую было потушило желание помочь Жене. Сейчас же, когда он изъявил ответный интерес к её проблеме, это снесло все выстроенные для неконтролируемого пожара преграды. – Что будем делать? – Спросил Женя, когда Аня ударила дверцу шкафа, потёрла ладонь и села обратно в кресло. – Тебе нужен мальчишка, мне – девчонка, – протянула Аня. – Предлагаю пойти и взять. Кажется, Мастер и Маргарита нашли новое приключение. *** Женя прячется за кулисами, смотря номер Марка. Жаль, что он не может открыто наслаждаться прокатом, как Саша, например. Хотя, возможность откатать свой номер манила не меньше, и удачно исполненная задумка дарила приятное послевкусие. Но отказать себе посмотреть номер Марка Женя не мог. Задумку он узнал случайно, сегодня днём, когда они проводили последние прогоны: Женя умудрился оставить олимпийку где-то у льда и поспешил забрать её, позабыв, что выходить к катку во время репетиций других спортсменов строго запрещено. Об этом он вспомнил, когда нашёл потерянную вещь и сквозь шум собственных мыслей услышал незнакомую музыку, а взгляд выловил яркий костюм Марка на льду. – Семененко! Быстро вон, пока тебе организаторы уши не надрали! – Крикнула ему Светлана Владимировна, пытаясь спасти застывшего в наблюдении за её учеником Женю, пока на площадке не появился кто-то из вышестоящих лиц. – Простите, – едва найдя в себе силы оторваться от остановившего прокат и с улыбкой смотрящего на него Марка, выдал Женя. – Ты чего тут забыл? – С улыбкой спросила Соколовская, подходя к пареньку. – Олимпийку, – виновато улыбнулся Женя, демонстрируя вещь тренеру. – Ох, горе ты луковое, беги скорее, пока не получил за такую мелочь, – женщина потрепала Женю по голове, приветственно приобняв. – Спасибо, Светлана Владимировна, – отозвался Женя и выскользнул в сторону гримёрок. Тренер с лукавой улыбкой покачала головой и вернулась к ожидавшему её ученику. – Всё в порядке? – Стараясь отдышаться, спросил Марк. – В полном, мистер Олимпийка, – усмехнулась тренер. – Что? – Ничего, давай работай. Этот диалог Женя уже не слышал, конечно, и полную версию номера увидеть не смог, однако сейчас он довольствовался настоящим ледовым мини-шоу. – Слюнки подбери, мистер Фантом, – раздался позади знакомый сладкий голос. – Только после Вас, миссис Штирлиц, – ухмыльнулся в ответ Женя. – Один-один, – пожала плечами Аня. – Любуешься номером? – Так же, как она любовалась твоим. – Два-два. Друзья тихо рассмеялись, наблюдая, как Марк заканчивает программу и собирает свою порцию оваций и комплиментов от Мити Хрусталёва. Аня молча укладывает голову на плечо к Жене и взглядом сверлит сидящую в первом ряду Сашу. Та поднимает взгляд в ответ, и обе забывают обо всём происходящем, наслаждаясь немой и дистанцированной компанией друг друга. – Снимите номер, – хмыкает Женя, наблюдая эту немую сцену. – На своего принца смотри, не мешай мне любоваться моей королевой, – фыркнула Аня, стукнув друга кулаком в плечо. Женя закатил глаза и хотел было ответить, но отвлёкся и сосредоточился на Марке и Мите, когда ведущий всё же озвучил, наверное, самый очевидный вопрос: – Марк, а эта роза, кому бы ты её подарил? Женя, кажется, перестал дышать и привстал в коньках на цыпочки, наплевав на абсолютно все законы физики, внимая каждому слову Марка. Тот сначала смутился и малость поалел, затем ухмыльнулся и невнятно и запинаясь выдал: – Эту розу я, разумеется, подарил бы… Саше, она вон там где-то сидит. Он махнул рукой в сторону зрителей, и Саше пришлось оторваться от игры в гляделки с Аней, чтобы «влюблённо» взглянуть на парня, пытаясь понять, почему все так визжат. Жене показалось, что этим лёгким жестом Марк столкнул его хрустальное сердце, лежавшее на блюде перед ним, на пол. На твёрдый и блестящий в свете софитов пол. А сверху проехался коньками по осколкам. – Жень, ты же понимаешь, что… – начала было Аня, но Женя уже развернулся и скрылся в направлении той самой тайной комнаты, не желая ничего боле слышать и видеть. Конечно, он не был идиотом, который верил в то, что Марк сейчас наплюёт на свой и его статусы в обществе и положения дел и перечеркнёт все их заслуги к чертям расплескавшими словами о любви к нему, но… Хорошо, Женя этого хотел. Тайной стороной своей души, которая устала ждать взаимности. Год, два, три, скоро у него будет своя олимпиада – олимпиада его выжидания ответных чувств. Да, он осознавал, что такой перфоманс Марка повлечёт за собой серьёзные последствия, но Жене просто надоело. Марк ведь мог сказать что угодно, отшутиться или перевести разговор в другое русло, но нет, он выбрал сказать про Сашу. – Партизан недоделанный, – злобно шепчет себе под нос Женя, с грохотом захлопывая за собой дверь комнатушки. Доселе мягкий диван теперь казался неудобным и жёстким, воздух в помещении внезапно наполнился запахами хлорки и чистящих средств, само помещение сжалось до крохотных размеров и теперь словно и ноги было не вытянуть. Женя горестно вздохнул и лёг на диван, закрывая глаза и прячась за своими ладонями от чересчур яркой лампы. В голове опять разразился шторм, сносящий все адекватные мысли и порывы волнами ревности и злобы. Отрава затапливала мозг, и Женя ничего не хотел с этим делать. Надоело. Надоело ждать, молить, мечтать. Надоело терпеть и довольствоваться малым. Надоело любить одному за двоих. Женя тихо бормотал себе под нос всё то, что он думал о происходящем, и совершенно не услышал, как тихо отворилась дверь, так же легко закрылась, и по комнате пробежались шёпотом три осторожных шага. Женя почувствовал лишь прикосновение у своему плечу и тень, закрывшую его от надоедливого света лампы. – Ань, вот сейчас твои подколки мне совершенно ни к чему, шуруй к своей Саше и обжимайтесь где хотите и сколько хотите, – раздраженно выдохнул Женя, даже не открывая глаза. – Думаю, именно этим они и занимаются, а я хотел поговорить. Женя подскакивает на диване, в шоке распахнув глаза, когда понимает, что голос принадлежит не Ане. И не какой-либо другой девушке. – Прости, не хотел тебя напугать, – виновато улыбается Марк, нервно перебирая свои пальцы за спиной. – Как ты здесь оказался? – Игнорируя все слова Марка спрашивает Женя, начиная слегка заикаться. – Мне Аня подсказала, где я могу тебя найти. – А зачем ты меня искал? – Хотел выразить своё восхищение твоим номером, когда закончил своё выступление, но за кулисами тебя не оказалось, и мне помогла Аня. – Оу… спасибо? – Я же ещё ничего не сказал, погоди, – Марк улыбнулся и присел на диван рядом с Женей. – Ты просто Король, Жень. Постановка, музыка, костюм, кукла, посыл – я до сих пор не могу собрать свои мысли в хоть что-нибудь цельное, но я безмерно восхищён! Спасибо за то, что экспериментирует, пробуешь и вдыхаешь что-то новое во все наши классические программы. Преклоняю пред Вами колено, о мой Король! Марк берёт ладонь Жени в свою и прислуживается на колено, склоняя голову. – Твои больные колени явно не рады такому выступлению, маленький принц, – смущённо улыбнулся Женя. Он постарался потянуть Марка слегка на себя и наверх, чтобы тот встал, однако что-то прошло не так, и в итоге на откинувшемся на спинку дивана Жене оказался лежащий и тяжело дышащий Марк. Лицо первого покрылось багряными пятнами, когда он понял, что такие манящие губы Марка находятся всего в паре сантиметров от его собственных, выпуская в них горячий воздух. – Маленький принц ведь был смелым? – Едва слышно спросил Марк. Женя кивнул, не понимая, зачем другу узнавать эту информацию, но в следующую секунду голова вообще перестала соображать, остановив всю мыслительную деятельность после сигнала об одном единственном действии – Марк поцеловал Женю. Его губы ощущались такими, какими их представлял Женя сотни и сотни раз: сладкими, но при этом солоноватыми от капель пота после проката; мягкими, но при этом испещрёнными множеством мелких ранок; обжигающими, но при этом такими отрезвляюще прохладными. Этот поцелуй – битва контрастов: у Жени белёно колотится сердце, но при этом так спокойны мысли; дыхание сошло с ума, в то время как внутри грудной клетки растекается умиротворение. Ощущение, что всё это сон, не отпускает вплоть до того момента, когда Марк опускает свои ладони на плечи Жени и чуть сжимает их. Его пальцы скользят к шее и обхватывают её с задней стороны, вырывая с губ Жени слабый стон. – Марк… – тяжело дышит Женя, когда парень отстраняется из-за нехватки воздуха в раскалённой атмосфере помещения. – Марк… что это… что это было? «Да, да, я люблю тебя. Моя вина, что ты этого не знал!» – Так и хотелось кричать Марку, но Женя не выдерживает и секундной паузы в своей сбывшейся мечте, вновь втягивая друга или уже нет в поцелуй. – Признание, мой Король, – с улыбкой отвечает Марк, на мгновение отстраняется и вновь припадает к таким желанным и наконец ставшим его губам. Люди забираются в скорые поезда, но они сами не понимают, чего они ищут, поэтому они не знают покоя, бросаются то в одну сторону, а то в другую… И все напрасно… Глаза слепы. Искать надо сердцем.