Король вечеринок

Последние дни перед вылетом были самые нервные, тревожные. Ожидание - сучья пытка - дергало и без того натянутые тонкими струнами нервы. В черноте и безмолвии кабинета было невозможно спрятаться от мыслей, сбивающихся в ком, скачущих в безумном танце. Вдруг он все таки допустил ошибку и всё не так, как кажется? И это не лезвие гильотины сверкает острым у головы? Вдруг ему просто пригрезились те пристальные, хищные взгляды и ухмылки Рыбина? Высокомерно-покровительственные советы и ненавязчивые вопросы о ближайших планах от жены? Все эти мелкие неприятности, посыпавшиеся последнее время как из рога изобилия, спихнутая на него ответственность за чужие неудачи. Иногда казалось, что это просто чудовищное стечение обстоятельств, а не усердно выстроенная ловушка. Может, это всего лишь мелкие подлости и подколы, которым всегда есть место в любом коллективе? Алексей так и не смог понять зачем. Он никогда не претендовал на место главврача, не строил честолюбивых планов, не мечтал о блестящей карьере за рубежом и совершенно точно не планировал наживать смертельных врагов. Он очень любил свою работу и считал главной её ценностью благодарность в глазах людей. Однако сейчас нужно было учесть каждый возможный вариант развития событий, даже самые невероятные обстоятельства, которые могут ему помешать. Иначе все достижения, мечты, многолетняя работа – смысл последних десяти лет его жизни пойдет прахом. Его наглый и до смешного простой план должен был сработать. От везения, замешанного на железобетонном расчете, зависело все. Табак из так и не зажжённой, замусоленной пальцами сигареты лежал на столе неопрятным крошевом. От курева уже тошнило, а от черных тягучих мыслей хотелось выть и лезть на стену. Все – или ничего, жизнь – или наверняка очень неприятная смерть в неволе. Сложный выбор или наоборот – слишком легкий? Алексей знал, что рано или поздно придется его сделать, но оттягивал момент как мог. Возможно, решение для всех очевидное, только не для него. Но пора перестать себя оправдывать, смириться и наконец выпустить из самого дальнего, скрытого ото всех чертога его разума свою суть. Признать, что за все эти годы он так и не смог вытравить из себя воспоминания о том пьяном поцелуе на прощальной вечеринке, горячечных, нервных словах, что падали с грохотом бетонного жемчуга, раскатываясь по углам такой же темной и тихой комнаты. Сползающую на затылок чужую картонную корону с надписью “Чертова Принцесса” и его, с такими же криво выведенными буквами, “Король вечеринок”. Чертовы приколы студенчества! Забыть человека, вцепившегося в его плечи, прижимающего собой к стене, и так и не отпустившего до сих пор. Алексей усмехнулся. Изо дня в день он так старательно топил это в памяти, бубнил утренние заклинания перед зеркальным отражением в ванной, устраивал для закрепления эффекта ледяной душ: прочь сокровенные мысли! в его жизни им не место! Ведь почти получилось. Одна чертова СМС, ядовитой стрелой выпущенная с незнакомого номера, – и рушатся так прилежно воздвигнутые стены из семейных завтраков, отпускных фотографий, новой машины для нее и отдельного личного кабинета для него, из ссор и обещаний все исправить, примирительного секса и нелюбви. Летит к чертям вся долбаная жизнь, остается лишь чертов план и чертов выбор. – Лёш, чего это ты в темноте сидишь? – Машкина голова вынырнула из-за приоткрытой двери. – Забежала сказать, что главный собирает всех большом зале. Доставили пригласительные на конференцию. Эх, везет же некоторым прокатиться в Европу. – Машка, хочешь вместо меня поехать? С удовольствием уступлю местечко. – Ой, да ладно, перебьюсь, ты сувениров привези лучше. Тебе, кстати, пакет принесли, на столе оставлю. – Она втиснулась в кабинет и щелкнула выключателем, комнату залил холодный голубой свет. Алексей поморщился, глядя на небольшой пакет: вот и все, тянуть дальше некуда. Непонятно, чего хотелось больше: взять его в руки или никогда не видеть. – Пять минут, Леш. Ты же знаешь, главный не любит ждать, а без тебя не начнет. Пришлось засунуть нераспечатанный сверток в ящик стола, отсрочить критический момент. В зале было шумно, обсуждали последние сплетни и новости, завистливо гадали какими путями смогли попасть в список от их больницы те пять счастливчиков, закрывшие квоту для поездки на медицинскую конференцию в Германию. Главным докладчиком и звездой конференции был молодой, по их меркам, хирург, сумевший за десяток лет покорить врачебный Олимп и стать одним из ведущих специалистов в своей области, - доктор Дэниел Петерсон. Алексей помнил его еще Денькой Петровым. Невыносимый доктор Петерсон в разных ипостасях околачивался по краю Алексеевой жизни, то нагло врываясь, то стремительно исчезая, оставляя за собой прах и пепел. Денька-а-а-а! Безмерно талантливый, нескладный, с соломенными вихрами и солнечной улыбкой. Влюбленный и наивный, слишком хороший, чтобы рушить старательно воздвигнутые Алексеем стены. Алексей думал, что все пройдет – подумаешь, блажь! мальчишеский максимализм! – забудется, перемелется. Прошло, перемололось, но не забылось. И сейчас, слушая разборы полетов, километры текучки и бесконечные понукания, Алексей думал, а имеет ли какое-либо отношение к вражеским планам (ну а как ещё их называть? попытка посадить нелюбимого мужа в тюрьму – явно злодейская инсинуация) этот звездный заокеанский доктор, что летит с другого континента на конференцию, или опять стечение странных обстоятельств. Он уже шел к выходу когда его остановил главный. – Алексей, задержись на минутку. Есть вопрос. – Он был явно чем-то взволнован. – Да, Михаил Валентинович, слушаю. –Ты же в курсе, что мы провели внутреннее расследование о недостаче опиатов? Все документы по этому делу были в моем сейфе, но сейчас их там нет. Люда сказала, ты был уменя вчера вечером. И Рыбин забегал. – Вы прекрасно знаете, что это не я. – Знаю, потому и предупреждаю. Будь осторожен. – Понял, спасибо. – Алексей крепко пожал руку главному и укрепился в мысли: “Что ж, интуиция не подвела”. Он припарковал машину, когда кухонное окно его квартиры оставалось одним из немногих, где еще горел свет. Домой идти не хотелось. Она не спала, значит молчаливых упреков сквозь плотно сжатые губы не избежать. Хлопнула подъездная дверь. Неверный, но вполне узнаваемый силуэт поплыл в темноте к другому краю парковки. Взревел мотор, мелькнули красные огни знакомого авто на выезде из двора. Предчувствие нехорошего не отпускало. Алексей хмыкнул, выкинул окурок и зашагал к дому. – Здравствуй, Анна. – Алексей окинул взглядом кухню. Жена сидела с бокалом вина за столом, сервированном на двоих. – Надо было не ждать. Зачем сидела так поздно? – А я не тебя ждала и, если честно, дождалась и уже проводила. – Твое чувство юмора меня всегда восхищало. – Алексей сжал ее холодные пальцы. – Сегодня пришли пригласительные на конференцию, завтра должны вернуться из консульства паспорта. Нужно собрать вещи в поездку – поможешь? А то я, как всегда, что-то да забуду. Жена пристально смотрела на Алексея, словно подглядывающая из-под повязки Фемида. Весы, похоже, склонялись не в его пользу. – Лёш, может ну ее, эту твою конференцию? Поедем лучше в Турцию или Испанию? – Анют, ты же знаешь, я не могу. Отпуск у нас запланирован на сентябрь, да и главный столько сил вложил: документы, паспорта, визы, деньги. Оказывается, часть суммы оплачивает больница. – А остальную? – Не знаю, фонд какой-то, что-то про развитие и инновации в медицине. Красивое и пафосное название – не запомнил и не вникал. – Ты никогда ни во что не вникаешь, но у тебя для этого есть я. Ты у себя будешь? – Да, нужно еще посмотреть доклад. Спокойной ночи, дорогая. – Спокойной ночи. – Она улыбнулась, чмокнула его в щеку и вышла из комнаты. Следующие дни прошли в мучительно затянувшейся суете: операции, бесконечные бумаги, обследования, назначения, пациенты, их родственники, собрания у главного, последние приготовления. Казалось бы, уезжаешь на три дня, а суеты, словно на год. Чуть не забыл тот, так и не распакованный пакет – вспомнил о нем уже на пороге кабинета. Перетряхнуло так, что ноги задрожали. Алексей не успевал заехать домой, так что Анна любезно привезла чемодан сразу в аэропорт. По дороге к таможенному контролю он столкнулся со Славкой Рыбиным - заклятым другом и замом главного. – Привет, Слава, я почему-то думал, что все уже в зале ожидания. О, у тебя почти такой же чемодан. – Леша улыбнулся. – Главное – не перепутать. Выкладывая в лотки багаж, он старался ни о чем не думать. Пан или пропал. Момент истины. Смахнув с ленты поддон с вещами Рыбина, чертыхаясь, пополз на коленях помогать собирать разлетевшиеся в разные стороны бумаги из открывшегося портфеля. Слава, матерясь, копался рядом, но Алексею хватило и десяти секунд. – Какой же ты идиот, Воронцов, не трогай ничего. – Плохо скрытая ненависть колыхалась в Славином взгляде. – Прости, нервы и недосып. Я не хотел. – Отвали, – Рыбин начал переносить свои вещи на соседнюю ленту. — Руки-крюки. И как только ты операции делаешь? Леша пожал плечами и продвинулся вперед на освободившееся место. Когда его досмотрели и отпустили, он не стал оборачиваться на шум, пропустил мимо сбежавшуюся охрану и мимо ушей – Рыбинские возмущенные крики. Все осталось позади - в другой жизни. Стоя на паспортном контроле, он прятал трясущиеся кулаки в карманах. Махнув коллегам, стоящим у прилавков дьюти-фри, пошел к туалетам. Заперевшись в кабинке, все еще трясущимися руками достал из кармана и разорвал тот злополучный пакет – единственное, что осталось от его багажа. А там паспорт с вклеенной визой, распечатанный посадочный талон, контракт, рекомендации, дипломы, пачка денег, ключи от пока неизвестного авто и тонкий конверт с надписью “Открой в самолете”. Он глубоко вздохнул, улыбнулся и вышел, оставив ненужный чужой чемодан. За пару минут до вылета он набрал в последний раз её номер. – Лёша, что-то случилось? – А должно было? - он усмехнулся. – Да нет, все в порядке, я в самолете. – Как в самолете? – Вполне комфортно, а вот Рыбину, я думаю, не очень. Придется объяснять, откуда в его чемодане запрещенные препараты. Прощай, Аннушка, и береги Рыбина, ему сейчас понадобится вся твоя помощь и поддержка. Ну и любовь, куда же без нее. – Ты давно не называл меня Аннушкой. Лёш, скажи, ты меня когда-нибудь любил? Хоть чуточку? Да ты никогда никого не полюбишь кроме, своей ненаглядной работы и своего ненаглядного Деньки. Ты думаешь, я не знала? Ненавижу тебя. Ненавижу! Она что-то еще кричала, но он не стал слушать, отключил телефон. Достал конверт, покрутил, рассматривая, открыл, на колени выпала медицинская шапка с вышитым “Король вечеринок” и визитка. На обратной стороне было написано неровным, расплывающимся, “врачебным” почерком "Жду".