Безответная любовь

       Иван ненавидел себя за то, что ушёл от неё, когда так сильно был нужен. Она плакала, и он ещё какое-то время стоял за дверью, слыша, как она задыхается в собственном стоне. Этого не должно было произойти. Не с ней. Не с той, ради которой он был готов пойти на всё, даже ценой своей жизни.        Сказав ей, что не любит её, он очень сильно солгал. Он любит. Любит её до безумия, до трясучки и боли. Каждый день видеть её — ценный подарок. Смотреть в её зелёные глаза, блестящие от счастья, чувствовать запах её волос… Всё это приносило ему радость в жизни. И сейчас он всё это потерял, когда заболел такой ужасной болезнью.        Она здесь ни при чём, она не должна ухаживать за ним, посвящать свою жизнь калеке, коем он стал, узнав об Альцгеймере. Уж, лучше пусть она будет его ненавидеть и найдёт своё счастье, чем жалеет его и заботиться о нём.        Только он совершенно не подумал о том, что она любит его точно также, как и он её. И они оба сейчас страдают от того, что не могут быть вместе. Она думает, что он не любит её, а он считает, что так будет лучше.        Они ссорились везде. В столовой, в подземелье, на уроках. Их выгоняли из класса выяснять отношения за дверью, и это постоянно заканчивалось тем, что он слишком сильно обижал её, после чего она демонстративно разворачивалась и уходила. Но он знал, что после их скандалов она уходила плакать.        В очередной раз он даже не дал ей поесть своими подколами. Она даже не успела съесть ложку своего завтрака, когда резко встала изо стола, и не скрывая слёз, убежала прочь. Он делал только хуже, он доводил её до трясучки, она ненавидела его, но он продолжал издеваться над ней, словно это может помочь. — Когда ты потеряешь её навсегда, ты поймёшь, каким ублюдком ты был, когда так относился к ней, — сказал ему Маркос, — И никакие провалы в памяти не будут тебе оправданием, потому что её рядом не будет.        Маркос сильно изменился после смерти Каролины, и сейчас говорил из личного опыта. Перед её смертью, они сильно поссорились и он обидел её. Она умирала в лесу одна, обиженная на него, и, честно говоря, он до сих пор не знает, смогла ли она его простить даже после того, как он попросил прощения. Успела ли она, вообще, обдумать, что он здесь. — С чего бы ей не быть рядом? — усмехнулся Иван. — Мы все здесь под колпаком, и не можем не пересекаться, так что… — Я имею в виду, когда она перестанет убиваться из-за тебя, когда ей надоест изводить себя до обмороков, что тебя нет рядом с ней, — начал друг, — Когда она найдёт себе другого и будет с ним счастлива. Что ты будешь делать тогда?        Иван на мгновение задумался. Он ведь действительно хочет для неё счастья, но тот, кто будет рядом с ней, должен быть намного лучше, чем он сам. Она заслуживает замечательного человека. — Я буду счастлив за неё, — говорит он ему, — Потому что она, наконец-то, сможет быть счастливой, коей не может быть со мной. — А ты спрашивал это у неё? — Пасос не унимается, он садится рядом с другом на кровать и глубоко вздыхает. — То, что сейчас я вижу, причиняет ей боль. И ты не можешь быть уверенным в том, что она когда-нибудь пройдёт, потому что Хулия единственная, кто любит тебя таким, какой ты есть. Она всегда терпела твои выходки, прощала тебе абсолютно всё… И я более, чем уверен, что она простила бы тебе даже чёртову измену, потому что она безумно любит тебя. Жаль только, что ты сам этого не видишь.        Нойрет усмехается, но слова друга всё же задевают его. Его девочка, его маленькая Хулия, которую он совсем недавно вытаскивал из плена Евы, которую держал в своих руках, такую холодную и смертельно бледную. Он мог потерять её тогда, но она боролась. Боролась за свою жизнь, чтобы в конечном итоге быть рядом с ним.        Они вернулись в интернат после того, как Мария и ещё несколько из работников провели санитарную обработку. Хулия выглядела слишком уставшей, едва ли передвигая ногами, и он понимал её, как никто раньше. Она только что была на волоске от смерти, почти умерла, когда тепло вернулось в её тело. Было понятно, что её начнёт клонить в сон.        Она сходила в душ, переоделась в чистую одежду и привела в порядок волосы, но уснуть так и не смогла, выходя во двор интерната. Там она его и нашла, курящего на лавочке. — Курить вредно, ты же знаешь? — тихо сказала она, встав перед ним и заведя руки за спину. Он поднял на неё взгляд и улыбнулся. Ни капли косметики, эти длинные локоны, такие родные черты лица. Она улыбнулась ему в ответ и он похлопал рукой рядом с собой, приглашая её сесть.        Сначала они молчали, и эта тишина ни капли их не напрягала. Она сложила ноги вместе и по обе стороны положила руки, наклоняясь вперёд. Иван наблюдал за ней искоса, чувствуя себя невероятно счастливым, ведь она сейчас сидит рядом живая. — Мне было так страшно, — вдруг начала она, — Тогда в ванной, подо льдом. Всё казалось таким… Я не могла дышать.        Иван напрягся, вспоминая те ощущения, которые испытывал, когда ворвался в ванную и увидел её подо льдом. Тогда он на мгновение поверил в то, что опоздал, когда вытащил её на поверхность и увидел синие губы и серое тело. Она была невероятно холодной, он бы сказал смертельно, потому что ни один живой человек не замерзал настолько сильно, как она.        Она шмыгает носом и он замечает слёзы на её щеках. — Спасибо тебе, — продолжает она, вытирая влагу рукавом от кофты. Иван тянется к ней и крепко прижимает к себе, утыкаясь лицом в её макушку, всё ещё немного влажную после душа. — Ты же знаешь, что я никогда не брошу тебя, — говорит он ей, — Я всегда буду рядом, малыш.        Это было первым разом, когда он так её назвал, и единственным, когда он понял, как сильно ей идёт это прозвище. Именно такой она сейчас и была: маленькой девочкой, которую он так сильно любил. — Если ты так говоришь, значит мы… — Мы вместе, — не то вопрос, не то утверждение, но ей было всё равно, когда она обнимала его в ответ. Он спас ей жизнь, он был рядом с ней, когда она нуждалась в помощи, подбадривал её и делал всё возможное, чтобы она не засыпала. Он нес её на руках, когда она уже не могла самостоятельно идти, и продолжал подбадривать. Она любила его всегда, и никогда не переставала. — Я люблю тебя, — прошептала она ему и он усмехнулся. — Я тоже люблю тебя, Каспер, — он прижал её ещё сильнее, оставляя невесомый поцелуй в её волосах. Она сжалась рядом с ним, становясь невероятно крошечной в его руках, доверяясь ему полностью. Это был его самый счастливый момент за всю историю их отношений.        Иван ненавидел себя, когда шёл к ней в комнату, и стал ещё больше ненавидеть, когда застал её за разборами бумаг по урокам с такими печальными глазами. Он не помнил, когда видел её настолько грустной, потому что, возможно, никогда. — Пришёл издеваться? — прошептала она. — Не подходящие время.        Она шмыгнула носом и вновь отвернулась от него. Её плечи были напряжены, как если бы он был маньяком, и ему хотелось подойти к ней и сделать всё, чтобы она расслабилась, но он оставался на месте. — Нет, — говорит он ей и она снова смотрит на него. Её губы, её глаза. Они абсолютно такие же, какими были раньше, но уже без того озорного и счастливого блеска, — Я хотел предложить тебе стать друзьями.        Хулия смотрит на него с недоумением, а потом плотину прорывает. Она кричит на него, сдерживая рвущиеся наружу слёзы, и он понимает, насколько сильно он навредил ей. Он сломал её. — Конечно, друзьями! — заканчивает она и вновь отворачивается. Он замечает, как одинокая слеза всё же скатывается по её щеке и ему хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть её слёз. — Мы не можем быть друзьями, Иван, — продолжает она спокойным тоном, — Потому что, когда я вижу тебя, я вспоминаю какими мы были раньше, и как сильно я любила тебя, и от этого мне больно, потому что мы не вместе. Я не могу смотреть на тебя, не могу видеть тебя… Не могу, — она обессиленно опускает руки по швам и поджимает нижнюю губу, которая трясётся от подступающей истерики.        Иван не может больше видеть её такой, поэтому просто разворачивается и уходит, и, каким же дураком он был, когда оборачивался назад и видел, как она закрывает покрасневшее лицо рукой, беззвучно рыдая. — Прости меня, — молвит он, перед тем, как закрыть дверь.

***

       Они больше не ссорятся. Он больше не издевается над ней, не говорит гадких слов, а она просто молчит в его присутствии.        Они спускаются в подземелье, за мужиком, который им всем снился, чтобы выяснить, кто из них предатель и на крутом спуске она единственный раз соглашается, чтобы он помог ей. Он крепко держит её холодную ладонь, пока она спрыгивает с высокого уступа, а потом встаёт ровно и поправляет свою юбку.        Её волосы неизменно волнами спадают с плеч и он не может перестать смотреть на неё, пока она идёт впереди вместе с Вики. Вчера он слышал их разговор о том, что он злой, и ему так хотелось ворваться в тот момент и рассказать ей обо всём, но вместо этого он лишь положил ладонь на дверь и опустил на неё голову. Он ненавидел себя за все её слёзы, за все её страдания.        Предателем оказывается Роке, и, честно говоря, не хочется верить, что этот карлик смог убить Кароль. Он направляет на них пистолет, когда Маркос хочет напасть на него, и Иван рефлекторно закрывает собой Хулию, встав перед ней и удерживая Маркоса заодно. — Роке, прошу тебя, опусти пистолет, — просит она, подняв руки, как этот полоумный и просил.        Санчес бормочет что-то о том, что он не хотел этого, угрожает им пистолетом, а после запирает их вместе с этим мужиком в подземелье, откуда, из-за завалов, выходов больше нет.        Какое-то время они злятся на бывшего друга. Маркос кричит и крушит всё вокруг, пока девочки не находят дыру сверху, откуда они могли бы выбраться, будь у них верёвка.        Они пытаются докричаться хоть до кого-то, но их явно никто не слышит, поэтому Вики с Хулией остаются кричать дальше, а Маркос с Иваном разбираются с мужчиной, который их всех сюда привёл и рассорил.        В конечном итоге всё сводится к тому, что они остаются здесь на ближайшую ночь одни без лекарства. — Хулия, — обеспокоенно говорит Вики, сидя рядом с подругой, — Ты что — не приняла лекарство? — она указывает на нос и Медина тут же проводит рукой под указанным местом. Кровь отпечатывается на её пальцах. — Я не успела, когда вы все побежали сюда, — отвечает она, — И я не думала, что всё так получится. Я планировала принять его, как только вернёмся.        Иван подбирает именно этот момент, чтобы появиться вместе с Маркосом и замечает то, как Хулия пинает Вики ногой, когда та собирается что-то сказать. — В чём дело? — спрашивает он.        Вики колеблется, но всё же решается ответить. — У нас огромная проблема, ребят, — начинает она, — Хулия не приняла лекарство с утра.        Ивану кажется, что в этот момент его словно бы облили кипятком, потому что единственное, о чём он может думать, это о том, что делать дальше. Вероятность того, что их хватились искать, совершенно нулевая, потому что время ещё только десять. А если и хватятся, то здесь их явно никто искать не будет. Если только Роке не соизволит рассказать, где они находятся. — Почему? — спрашивает он, спустя минуты две после того, как все перестали говорить. — Что почему? — уточняет Хулия. — Почему ты не приняла его? — А это имеет сейчас какое-то значение? — бурчит она, отворачиваясь к стене, по которой позже скатывается спиной, чтобы сесть. — Я ведь так и знала, что нужно кого-то предупредить, — Вики первая, кто начал паниковать. Хулия закрыла лицо руками, чувствуя, как сил становится всё меньше. У неё кружилась голова даже при условии, что она сидит.        Остальные начали паниковать, когда она впервые потеряла сознание. Её голова просто упала на плечо подруги и та закричала от испуга. — Хулия! — Иван упала рядом с ней на колени, схватив её лицо в руки и слегка хлопая по щекам. — Хей, не пугай нас так. Давай, очнись, милая.        Она открыла глаза лишь спустя пару минут таких манипуляций и застонала от того, что снова чувствует все прелести вируса. На этот раз Иван остался рядом, перетягивая её к себе на колени, когда случайно дотронулся до её холодной ноги. Он снял с себя кофту, тут же одевая её на неё и её голова упала ему на плечо. Всё это чертовски напоминало ему тот день, когда они были заперты в клетке, а она под влиянием Евы. — Помогите! — закричала Вики, поднимаясь на ноги. — Помогите, кто-нибудь!        Всё было бесполезно. Время шло, и состояние Хулии лишь только ухудшалось. Иван понимал, что до утра, когда их хватятся искать, она точно не дотянет. — Давай, Хулия, борись. Ты же можешь, — усмехнулся он, — Помнишь, как ты делала это с Евой? Помнишь, как холодно тебе было, но ты продолжала бороться?        Она кашляет. — Тогда мне было за что бороться, — пробурчала она. — Вот ещё! — возмутился он. — А сейчас не за что? — Я всегда хотела умереть раньше тебя, — продолжила Хулия, — Потому что знала, что не смогу жить без тебя…        Его сердце на мгновение перестаёт биться от её слов. — Но… — она перебивает его. — Но я не думала, что умру, так и не узнав, что значит настоящая любовь, — маленькая слезинка скатывается по её щеке и она всхлипывает, — Всё то время, пока мы были вместе, я думала, что, наконец-то, меня кто-то смог полюбить так, как никто никогда не любил, и я, как последняя идиотка, влюбилась в тебя в ответ. Только, как оказалось, любила только я.        Нойрет молчит, поднимая взгляд на Маркоса, который смотрит на него с презрением, намекая ему, что сейчас самый подходящий момент, чтобы признаться. — Ты что такое несёшь? — возмущается Вики, взяв подругу за ледяную руку. — Что ты говоришь? Ты не умрёшь, слышишь? Никто больше не умрёт! Мы выберемся отсюда, выздоровеем, и первым же делом отправимся с тобой на пляж, как ты и хотела. Помнишь? Яркое солнышко, тёплая водичка. М? — Точно, — усмехается Медина, прикрывая глаза. — Вот, — соглашается с ней Вики, — Ты обещала мне, помнишь? А ты всегда сдерживаешь свои обещания. Так сдержи и это, черт возьми!        Струйка крови снова струится к её губам и Иван спешит стереть её, подтягивая девушку повыше, когда понимает, что её голова лежит уже на его груди.        Он смотрит на Маркоса, и тот всё сразу же понимает. — Вики, может оставим их ненадолго? — он подмигивает подруге и та тут же кивает. — Конечно, — соглашается она, поднимаясь на ноги, и они оба уходят к мужчине.        Какое-то время Иван молчит, до тех пор, пока его не прорывает её очередной кашель. — Ты сказала, что не знаешь о настоящей любви, — начал он, стирая с её лица новую партию слёз. Она не хотела умирать, и он ещё сильнее не хотел, чтобы она умирала, — Но ты не знаешь всей правды, детка.        Последнее слово заставляет её прислушаться к нему, потому что последний раз, когда он так её называл, было ещё до их расставания. — Ты как-то спросила меня, что я буду делать, если мы расстанемся. Тогда я отшучивался, потому что не верил в такой исход, но потом я сказал тебе самую настоящую правду — я буду страдать. Всё это время, которое мы не вместе, я страдаю. Страдаю от того, что ты так далеко от меня, страдаю от того, что делаю тебе больно, от твоих слёз… Я не хочу обижать тебя, не хочу, чтобы ты плакала, но я должен был сделать всё, чтобы ты меня ненавидела… — У тебя не получилось, — пробурчала она, прикрывая глаза, — Потому что я никогда не смогу тебя ненавидеть.        Он грустно усмехается и теперь уже по его щекам текут слёзы. — Моя девочка, — бормочет он ей, — Всё это нужно было для того, чтобы не обремлять тебя на страдания. Я болен и это не изменить. Из-за лекарства, которое мы принимаем, я теряю память, и в скором времени могу забыть не только то, кем я являюсь, но и тебя. Именно поэтому я сказал тебе все те ужасные слова.        Хулия сглатывает, снова сползая головой ему на грудь и он снова подтягивает её, чтобы она лежала на его плече. — Я люблю тебя больше жизни, люблю до бесконечности. Всегда любил и буду любить, милая, — он целует её в скулу и она снова плачет. — И ты не собирался мне об этом рассказать? Ты собирался молчать… — она икает от истерики, — Тогда, когда наши жизни висят на волоске, когда лекарства осталось совсем немного, ты решил, что будешь молчать! — кричит она. — Я знаю, что поступил ужасно, — признаётся он, — Я знаю, что сильно обидел тебя, что сделал тебе больно, но я хотел, чтобы ты была счастлива. А со мной… — Я счастлива с тобой! — говорит она ему на последнем издыхании перед тем, как обмякает в его руках. — Хулия! — кричит Иван. — Хулия, очнись! Хулия, пожалуйста. Любимая, родная! Слышишь меня?! Проснись.        Он трясётся её в разные стороны, хлопает по щекам и целует её, но она не приходит в себя. Из её носа снова течёт тонкая струйка крови и теперь уже нет сомнений в том, что он последний кретин, а Маркос был прав. Чертовски прав, когда говорил, что он потеряет её.        Тяжёлые шаги слышатся где-то сверху, а после крик Амайи. — Хэй, вам нужна помощь? — смеётся она. — Ты даже не представляешь, как ты вовремя, — с небольшим облегчением выдыхает Иван, подзывая за собой ребят. Они спасены, и, вероятно, они ещё успеют помочь Хулии.

***

       Она лежит под капельницей, когда он заходит в медицинский кабинет. Лекарство, которое она не приняла, теперь вливают ей внутривенно, потому что просто залить его ей в рот будет неэффективным. И Иван всё ещё ненавидит себя за всё это, когда видит, насколько она бледная.        В её тонкую ручку воткнута огромная иголка, глаза плотно закрыты и засохшая кровь под носом, которую она сама потом смоет. Он снова едва ли не потерял её. Она чуть не умерла, думая, что он её не любит. — Как она? — спрашивает он у Люсии, сидящей за столом. — Состояние стабильно, — успокаивает она его, — Ты вовремя принёс её.        Она не знает всех подробностей, но ей было достаточно огромных глаз Нойрета, когда он ворвался к ней с Хулией на руках и тут же положил её на кушетку, моля о помощи. — И долго она ещё будет без сознания? — он подходит ближе, взяв девушку за свободную от капельницы руку и поднося её в своим губам. Такая холодная, но такая родная. — Не знаю, — пожимает плечами врач, — Зависит от неё самой. Может через пару часов, может через пару минут…        Иван кивает и наклоняется, чтобы поцеловать её в лоб. — Не волнуйся, Иван, я обязательно позову тебя, когда она придёт в себя, — говорит Люсия. — А я могу остаться с ней? Пожалуйста, — он смотрит на неё умоляющим взглядом и она сдаётся, — Я не могу быть где-то в другом месте, когда она здесь.        Люсия понимающе кивает и снова смотрит в свои бумаги, в то время, как Нойрет усаживается на стуле возле своей девушки. Он не отпускает её руку, прижимая то к груди, то к губам, и ей кажется, словно он таким образом исцеляет её лучше, чем лекарство, льющееся по её венам. — Ты мне пальцы сейчас сломаешь, — слышит он, и кажется, что не он один, потому что Люсия также резко поворачивается на звук. Хулия смотрит на него полуоткрытыми глазами и слегка улыбается, когда он ослабляет хватку на её руке. — О, Господи! — восклицает он. — Ты меня так напугала. Как ты себя чувствуешь?        Люсия тут же оказывается рядом, слегка отталкивая парня, когда тут же начинает проводить свои манипуляции. Она подпускает его обратно, когда отключает её от капельницы и она самостоятельно принимает сидячие положение.        Её волосы спутались, лицо слегка опухло от капельницы, но она всё также прекрасна, как и всегда. — Прости меня за всё, — говорит он ей, взяв за руки. Хулия опускает взгляд, вспоминая, как всё закончилось. Она всё-таки не умерла. — Ты повторишь всё то, что сказал до того, как я отключилась? — она поднимает на него взгляд, и, если до этого он думал, что она смеётся над ним, то сейчас он видит в её глазах мольбу. Она не до конца верила в то, что слышала. — Я люблю тебя, — отвечает он ей, соприкасаясь своим лбом с ее, — Я очень сильно тебя люблю, и я был идиотом, когда решил всё за тебя.        Она плачет. На этот раз не из-за его идиотизма, а от радости, что всё-таки не была настолько дурой, чтобы безответно влюбиться. Он любил её и этого было достаточно для того, чтобы быть счастливой.        Он поднимает её с кушетки, подхватывая под ягодицами так, чтобы юбка закрывала всё, что нужно. — Я заберу её? — спрашивает он у Люсии и та, усмехаясь, кивает ему. — Доставка до комнаты с комфортом. Как тебе такой сервис?        Хулия смеётся сквозь слёзы, обнимая его за шею. — Я тоже люблю тебя, — бормочет она ему, когда они выходят за дверь.        Когда он приносит её в комнату, Вики уже не спит. Вероятней всего, она и не спала вовсе после всего, что с ними произошло, поэтому, как только она видит их двоих, она не может сдержать слёзы, закрывая лицо рукой. — Хулия, — всхлипывает она, подходя к подруге.        Иван ставит её на ноги и Вики обнимает её. Обнимает настолько крепко, что казалось бы, готова раздавить. Она потеряла Каролину, и, если бы потеряла ещё и Хулию, точно бы сошла с ума. — Я так рада, что ты в порядке, — бормочет она ей в шею, — Никогда больше не забывай принять лекарство. Слышишь?! Даже, если мы спешим. Твоя жизнь дороже всего этого.        Медина кивает ей, слегка отстраняясь и смотря в сторону кровати. В ней ещё недостаточно сил, чтобы так долго стоять, поэтому они садятся рядышком и Вики снова её обнимает. — А Маркос? — уточняет Иван. Он уверен, что в комнате этого парня явно нет. — Он хотел найти Роке, но я отговорила его от этого. Скорей всего во дворе, — отвечает девушка. Хулия опускает взгляд вниз. Роке был её лучшим другом, который всегда её во всём поддерживал, а вчера он просто позволил им умереть, если бы не Амайя, пришедшая так вовремя. — Я пойду — найду его, — говорит Нойрет, понимая, какие чувства сейчас испытывает парень, — Присмотришь за ней? — Конечно, — соглашается девушка, — Мы найдём, о чём поговорить.        Он усмехается и наклоняется, чтобы поцеловать Хулию в лоб. У них тоже есть много, о чём поговорить, но сейчас точно не то время. Ей нужно придти в себя, возможно, даже поспать. За это время он разберётся с Маркосом.

***

       Всё окончательно встаёт на свои места, когда они смиряются с тем фактом, что Кароль с ними больше нет. Роке, конечно, не получил того, чего заслуживает, но они все выше того, чтобы драться с ним. — А если бы на месте Кароль оказалась я или Вики, ты бы также поступил с нами? — как-то спросила у него Хулия, когда он подошёл просить прощение. — Я не знаю, — честно признался Роке, — Я испугался того, что она меня спалит… — Поэтому вытолкнул её в окно, — заканчивает за него Вики. Они с Хулией шли в комнату после уроков и случайно столкнулись с ним. — Я считала тебя своим лучшим другом, к которому можно было обратиться за помощью, — продолжила Медина, — Но после произошедшего с Каролиной, я поняла, что ты поступил со мной точно также. Более того, я чуть не умерла тогда в подземелье, потому что ты нас запер. Мы все могли бы там умереть, если бы Амайя нас не нашла. И после этого ты хочешь, чтобы мы остались друзьями и доверяли тебе? — Пойдём, Хулия, — зовёт её Вики, отходя в сторону, — Не трать на него время.        Девушка согласно кивает и собирается уходить, когда Санчес с силой хватает её за руку. — Послушай меня, это действительно важно, — он сжимает её запястье и она пытается выдернуть его из захвата, но у неё не получается. — Отпусти меня, — шипит она, — Отпусти, говорю! — Послушай меня, пожалуйста, — молвит парень. — Она сказала отпустить! — слышится грубый голос Ивана, отчего она сама вздрагивает. Роке отпускает её руку и она тут же перехватывает её другой, чтобы потереть. — Что он хочет? — рядом с Иваном также оказывается и Маркос, который явно сдерживает себя из последних сил, чтобы не набить ему морду. — Я хочу сказать вам что-то важное, — продолжает на своём парень, — Они меня не слушают и я… — Поэтому ты решил насильно их задержать? — воскликнул Нойрет. — Ещё раз к ней прикоснёшься, я тебе голову оторву. Понял?!        Он оборачивается назад и осторожно берёт Хулию за руку, рассматривая её запястье. Есть небольшой красный след, но он быстро исчезнет. — Пойдёмте, — он слегка приобнимает её за талию, подталкивая вперёд, и они уходят, оставляя Санчес стоять на месте. Возможно, он действительно хотел сказать что-то важное, но после всего произошедшего к нему больше нет никакого доверия. Оставалось довериться только самому себе. С остальным они обязательно ещё справятся.