Гости из Bleach или "Добро пожаловать в психушку"

16 июня. 11:56. Моя комната. —Ты знаешь какие-нибудь легенды вашего народа? — спросил Роуз у меня, задумчиво смотря в потолок и жуя пончик. Пончики принесла Лариса, и Роуджиро они понравились. Он даже решил больше не обижаться на свою кличку. Решение прожило вплоть до следующего употребления «Пончика». —А тебе когда-нибудь доводилось читать русские сказки? — спросила я, отвлекаясь от рисования. —Сказки? — переспросил Роуз. —Да. —Я бы хотел послушать что-нибудь такое, — ответил капитан и устроился на кровати поудобнее. Я быстро сунулась в одну из полок и достала сборник сказок, а потом забралась на постель рядом с Роуджиро, свернувшись рядом с ним, словно довольная кошка. Мне так нравились эти уютные моменты, когда никто никуда не спешил, и мы могли просто вот так валяться, обсуждая что-то, или просто молчать. Иногда он цитировал что-то из того, что читал ранее, над чем думал, и мне очень нравилось слушать его голос, но сама я никогда ему не читала. И вот теперь, наконец, представилась такая возможность. Я откашлялась и прочитала название: —Колобок. —Прости, — сказал Роуз, — но я не понял названия. —Это главный герой. — Забавное имя. Оно очень распространено? — полюбопытствовал капитан. Я почесала в затылке. —Нет… не то что бы… Это не совсем имя. —Все, не перебиваю, — сказал Роуз и снова улегся. —Жил-был старик со старухою. Просит старик: «Испеки, старуха, колобок». «Из чего печь-то, старый? Муки нету». «Э-эх, старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберется». Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две. —Наташа, я ни слова не понял, — вставил Роуджиро, — Каким крылышком старуха поскребла по… сусеку? Это что? —Я тоже не понимаю, если честно, — призналась я, — Подозреваю, что птичьим крылышком. —А… у вас принято отрывать птицам крылья, чтобы ими что-то подметать? —Да нет, в общем-то… Это, наверное, какой-то старинный обычай. Я про такое никогда не слышала. Роуз опять лег, и я продолжила: —Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошечко постудить. —Я понял! — вдруг воскликнул Оторибаши, — Колобок — это еда. Какое-то блюдо? Никогда о нем не слышал. Я решила не комментировать и стала читать дальше: —Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился — с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца — на двор, со двора за ворота, дальше и дальше. Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц: «Колобок, колобок! Я тебя съем». «Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою!» — сказал колобок и запел: «Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон, Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я от дедушки ушел, Я от бабушки ушел, И от тебя, зайца, не хитро уйти!» —Любовь моя… я, конечно, понимаю, что здесь использована аллегория, потому что животные не могут разговаривать… но говорящая еда? —У нас в сказках всякое бывает, — буркнула я, начиная злиться, потому что не могла дать удобоваримых объяснений. — Не перебивай, пожалуйста. —Прости, но я многого не понимаю. И не хочу совсем запутаться. Я почувствовала укол совести за то, что разозлилась, потянулась и поцеловала его в щеку. —И покатился себе дальше; только заяц его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему волк: «Колобок, колобок! Я тебя съем!» «Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!.. Дальше Роуджиро слушал, молча, сосредоточенно, лишь изредка ворочаясь и наматывая на палец прядь моих волос. —…И опять укатился; только медведь его и видел!.. Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса: «Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький». А колобок запел: «Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон, Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я от дедушки ушел, Я от бабушки ушел, Я от зайца ушел, Я от волка ушел, От медведя ушел, От тебя, лиса, и подавно уйду!» «Какая славная песенка!» — сказала лиса, — «Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на мою мордочку да пропой еще разок по громче». Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню. «Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок», сказала лиса и высунула свой язык; колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса — ам его! и скушала. Я наконец замолчала, глядя перед собой и размышляя о том, что прочитала. Глубинный смысл этого творения ускользал, едва я нащупывала его. Почему я не удосужилась обдумать это ДО того, как читать Роузу?! И почему в детстве не понимала какая это ахинея? Он деликатно кашлянул. —И это должно научить детей… добру? —Да, — твердо ответила я. Если уж садишься в лужу, то садиться надо уверенно. —И каким образом съеденный Колобок этому учит? Блин, ну знает, как поставить меня в тупик. Зачем я вообще выбрала эту сказку? —Не колобок. Сама история говорит о том, что нельзя быть заносчивым. Колобок тут вообще... отрицательный герой, пусть и заглавный. Он дерзит потенциальным врагам, нарывается на неприятности. И в конце концов он их нашел. Если бы он слушался бабушку с дедушкой, была бы совсем другая история. —И? —Ну наверное!.. Бабушка с дедушкой… Съели бы его сами…— тихим неуверенным шепотом закончила я. —Бедный. Бедный, наивный, доверчивый Колобок,— заулыбался Роуджиро. —Да ладно. Подумаешь — Колобка сожрали. Сказки врут,— я открыла содержание книги и пробежалась по нему глазами. Роуз тоже кинул туда мимолетный взгляд, и замер. —В-война грибов?! —Я не буду это читать!!!— моментально среагировала я. —Тогда, позволь я сам,— он выхватил книгу у меня из рук и принялся искать нужную страницу. Я робко тронула его за плечо. —Роуз, может лучше почитаем древнегреческие мифы? А? Историю музыки? Русскую поэзию серебренного века? Ну… У меня есть сборник немецкой прозы! — я попыталась вернуть книжку, но капитан лишь усмехнулся и свободной рукой придавил мою голову к подушке. —Не беспокойся, Наташа. Уверен, мне случалось слышать и о более абсурдных вещах…— он помолчал, очевидно читая,— Хотя наверное я ошибся… Дверь тихонько скрипнула, и в комнату заглянул смущенный Укитаке. —Роуз, не мог бы ты подойти на минуту? —В чем дело?— спросил Оторибаши но внезапно замолк на полуслове,— Ах, да. Сейчас,— он поднялся и вышел вслед за Джууширо, предварительно поцеловав меня в щеку. Едва Роуз переступил порог, в комнату, таинственно шушукаясь и обмениваясь взглядами хорошо понимающих друг друга акул, проникли Алиса с Ларисой. Сердце тревожно екнуло. «Господи. Что они от меня хотят? Что мне делать?» «Позитивнее, позитивнее...» «Куда позитивнее-то? Щеки щас треснут…» «Хозяйка, не истери, улыбайся... Загадочно улыбайся... И не размахивай руками, как мельница!» «А может их того?» «Что «того»?» «Ну... Чем-нибудь по голове тихонечко?» «Что? Уголовщина ты все-таки... А если силы не рассчитаешь? Еще убьешь, а это статья!» «Делать-то что, скажи, раз ты такой умный?» «Улыбайся!!! Позитивнее, позитивнее...» «Ну, что в этом можно найти позитивного? Что эти малявки задумали? Опять какой-то дебильный тест!» —Все поняла? Главное — честность!— с этими словами маленькие мегеры покинули мою комнату оставив меня один на один с тестом. Правда вскоре рядом появился Тайо, но его я решила не брать в расчет. —Так-с… Ну-ка, что у нас там?— он взял листы и озадаченно нахмурился,— Любимое животное? Любимые цветы? Любимая книга?.. Да ладно. Не так уж и сложно… —Солнце. Триста. Вопросов. Т-р-и-с-т-а. Три сотни. Понимаешь? —Ничем не могу помочь,— расплылся он в ядовитой ухмылке,— Крепись! Я пока пойду, погуляю,— и сиганул в окно. 16 июня. 12:15. Кухня. Укитаке сидел за столом и задумчиво смотрел в окно. Перед ним стояла остывающая чашка с чаем, и капитан тринадцатого отряда периодически подкладывал туда сахар. Нельзя сказать наверняка о чем он думал, но пару планов как «отмазать» Роуза в случае если он решит остаться здесь, в светлой голове Джууширо уже созрело, хотя что-то подсказывало ему что ничего такого не понадобиться. Недалеко, скорее всего, на крыше тускло мелькнула знакомая реацу. Мгновенно оказавшись у окна, Укитаке высунулся из него едва ли не целиком. Снова… Обладатель этой реацу, кто бы он ни был, уже довольно давно выводил из себя капитана, появляясь время от времени в разных концах дома, а потом и вовсе исчезая. Вот и сейчас он стремительно переместился, кажется к комнате Алисы. Недолго думая Джууширо кинулся за ним. 16 июня. 12:20. Моя комната. —Любимый сорт чая?! Да вы издеваетесь…— нервно хохотнула я. В окно влетел Тайо и шипя «больной ублюдок» спрятался в медальон. В ту же секунду дверь распахнулась и передо мной предстал взволнованный, запыхавшийся Укитаке. Он пару секунд стоял, растерянно глядя в никуда, а затем изумленно выдохнул: —Исчез… —Кто исчез, Джууширо-сан?— осторожно спросила я, предчувствуя худшее. Он встрепенулся. —Нет-нет! Никто! Я хотел что-то спросить, но вот что забыл! Ах, ну ладно! — Укитаке глупо улыбнулся и ушел. —Снова меня оставили одну-у…— громко протянула я, втайне надеясь на возвращение беловолосого, и мысленно обратилась к Тайо. «Этот урод меня заметил! Пять минут по всему дому за мной гонялся, насилу ноги унес!» У него был такой жалобный голос, что я невольно смягчилась. «Не переживай, родной. Все ведь обошлось!» «Ну да, — Тайо зевнул, и продолжил,— Как же мне скучно. Не понимаю, почему ты так боишься рассказать про меня?» «Я не боюсь». «Да без разницы. Бойся-не бойся. Все равно мне придется просидеть здесь еще очень долго. Ты бы смогла сутки на пролет сидеть на одном месте? Я ведь не занпакто, и нахожусь не в твоем внутреннем мире, а в медальоне,— он вздохнул,— Тут пусто, но есть не большое окно, оно отражает то что видишь ты, но очень нечетко, и почему-то в фиолетовом цвете. Твои сны — единственное стоящее развлечение, но после сегодняшних зомбаков и гигантских тараканов, я туда ни ногой». 16 июня. 12:23. Кухня. Вернувшись на кухню, Укитаке долго стоял в проходе, а потом одним махом допил уже совершенно холодный чай. Горло больно резануло. —Ками-сама… — капитан подавил приступ кашля,— Сколько же сахара я положил?..—он заглянул в кружку, примерно треть которой была заполнена вязкой сахарной массой, и схватился за голову. 16 июня. 12:56. Гостиная. —Девочки? Я закончила! —О, отлично! —Лариса выхватила у меня листы, и бегло пробежалась по ним глазами,— Слушай, может сбегай по быстрому в магазин… Ну… М-м-м… —Может я просто по округе погуляю? — с надеждой спросила я,— К озеру схожу, воздухом подышу, а? Мои сестренки переглянулись. —Ладно, иди,— наконец сказала Алиса, с видом самой доброй на свете сестры,— Я потом сама в магазин сбегаю! 16 июня. 14:48. Окрестности дачного поселка. День был просто чудесный. Ни хмурых облаков, ни холодного ветра — рай. Везувия я с собой не взяла, он сгрыз кусок ковра в прихожей, и попал под домашний арест. Причины такого поведения мне были упорно не ясны, но возможно сказалась тоска по хозяину. Восторженный Тайо носился вокруг, срывая цветы и на бегу плетя венок. Вскоре он замер и заливаясь звонким смехом, погнался за большой ярко-синей бабочкой. —Как ребенок, честное слово… — пробормотала я с улыбкой наблюдая за ним. Он отбегал все дальше, дальше… Дикий, полный боли, вскрик страшно резанул по ушам, а, внезапно ставший полу-прозрачным, юноша упал на колени прижимая руки к груди. —Тайо!!! — на долю секунды сердце остановилось, а затем заработало с удвоенной силой, и я ринулась к нему,— Что с тобой?! — стоило мне приблизиться, его силуэт уплотнился, но лицо осталось бледным и искаженным от боли. —Вот черт… Что… Случилось?..— он приоткрыл мутные глаза и озадаченно потер щеки. —Это я у тебя должна спросить! —Прости, Наташа,— он поднялся и обнял меня,— Наверное… Это был мой предел… —П-предел? Ты можешь оставаться материализованным только определенное время? —Нет, не в этом смысле,— он попытался улыбнуться,—Тридцать два метра… Это максимальное расстояние, на которое я могу удаляться от тебя. Если быть точным от медальона. Предел… Но я не думал что так мало… Прости, надо было сказать тебе раньше… —Надо было!— губы предательски задрожали,— Я не знала что и думать!!! Уже успела попрощаться! —А если бы знала, что бы сделала?— осторожно спросил он. —С тобой бы бегала,— я шмыгнула носом и помогла ему встать. —Давай поймаем бабочку,— наивно улыбнулся он и одел мне на голову венок. 16 июня. 16:53. Окрестности дачного поселка. —Вот ты где!— Тайо рванул за потерявшейся было бабочкой. Энергии у этого позитивогенератора хоть отбавляй. А вот мои силы были уже на исходе. Два часа погони за этим треклятым мотыльком, это вам не шутки. Я сделала пару шагов назад и едва не упала, сзади был довольно-таки крутой склон, который я попросту не заметила. Пришлось опереться на дерево, благо бабочка была метрах в двадцати, не больше. Пытаясь отдышаться, я перевела взгляд на виднеющиеся вдалеке дома, и застыла с открытым ртом. Прямо на меня несся огромный, жужжащий шмель! Несильного удара в лоб и небольшого шока хватило, чтобы нарушить мое хрупкое равновесие, и я покатилась вниз. В какой-то момент меня что-то задержало, и шею сильно сдавило, но уже через секунду я летела дальше. 16 июня. 17:21. Окрестности дачного поселка. Не оглядываясь по сторонам, я медленно шла по лесу. Что не прогулка, так приключение на мою задницу… Так как забраться обратно, мне не представилось возможным, я решила сделать крюк, и обойти с другой стороны, где склон не такой крутой. Движение за спиной я почувствовала лишь в тот момент, когда на меня набросили толстую колючую ткань, приглушившие вскрик и опутавшую ноги. Я попыталась вырваться, но оказалась стянута как стальными обручами. Меня понесли без особых церемоний, вниз головой. Крик, приглушенный несколькими слоями толстой ткани, раздался изнутри как нечленораздельное бормотание, это тем не менее чрезвычайно разозлило незнакомца. 16 июня. 17:21. Окрестности дачного поселка. —Это что, шутка?— на всякий случай спросил Роуз. —Какие шутки?! Видишь же, ясно написано: «Любимые цветы — Гимнокалициум»!!!— взорвалась Лариса. —Но… это же кактус... — расстроенно пробормотала Алиса,— Красивый конечно, но… В общем, признаваться мне в чувствах с кактусом в руке, Роуз отказался. —А где собственно Наташа?— вдруг подал голос Кераку,— Что-то ее давно нет… —Да расслабьтесь! Она может часами гулять, а тут еще и к озеру пошла. Наверняка хочет посмотреть на закат!