Весна

С Сатору тепло. Гето опускает голову на локти, пряча лицо и закрывая глаза. Его волосы распущены, ненадолго. Приятное натяжение чувствуется прямо у кожи головы, когда Годжо вновь возьмется переплетать очередную косу. Это почему-то приносит странное спокойствие в уставшее сознание. Возможно, им обоим, учитывая, как зачем-то старается Сатору. Окно в комнату открыто, и Сугуру слышит далёкое пение птиц, а прохладный весенний ветер играется с чёрной прядью его чёлки, что Годжо специально вытащил из идеальной прически. Пахнет весной и свежестью, тяжёлой лесной влагой от деревьев в округе, и этот запах мягко окутывает очередной неудавшийся выходной, делая все немного лучше. Они могли бы пойти смотреть цветение сакуры и сделать пару памятных фото, но сил не осталось даже на разговоры, и Гето впервые видит Сатору таким спокойным. Непривычно спокойным. Поэтому вместо прогулок они выбирают просто запереться в комнате Сугуру и наслаждаться наступившей весной тут, ловя слабые порывы ветра и затапливая накопленную усталость в уютном молчании, прерываемым редкими фразами. Гето сидит на полу, склонив голову, а Сатору — на его кровати. Вопреки ожиданиям, он не травит идиотские шутки, не жалуется на забитые после трудных дней мышцы, не ворчит на Яга и даже не пытается поддразнить и вывести на эмоции, как обычно любит это делать. Сатору спокоен. А ещё у него в голубых глазах весна — пока что холодная, но уже обещающая скорое тепло. Обнадёживающая. Долгожданная. Эту зиму Сугуру пережил тяжело. Внутри всё сильнее разгорался конфликт новых интересов и заданных самим собой моральных установок, а ответов — как жить правильно — не давало ни собственное уставшее сознание, ни преподаватели в техникуме. Зимняя серость никак не способствовала хоть каким-то улучшениям и появлению позитивных мыслей, наоборот превращая его вынужденное одиночество в своеобразную пытку, подтачивающую и без того натянутые нервы. Годжо рядом теперь почти не бывает, и Гето вынужден признать — без него гораздо хуже, чем с ним. Но когда он всё же рядом, то внутри, вместе с сакурой за окном, расцветает эта чёртова весна — с бабочками в животе, теплом в груди и всей вот этой псевдоромантичной херней, про которую рассказывают в мангах. — Я всё. Смешно, — негромко раздается со стороны Сатору. Заплетённые волосы тяжёлой косой падают на спину. — Что смешно? — У тебя пряди даже из косы умудряются торчать во все стороны. Сугуру хмыкает. И ведет ладонью к затылку — там начиналась его новая причёска. Плетение ровное, крепкое, идеальное, впрочем, иного от Годжо ожидать и не стоило. Пальцы мягко скользят дальше по изгибам косы, внимательно ощупывая каждый участок, а после Гето перекидывает ее через плечо и разглядывает кончик, вновь открывая лицо. Да, некоторые пряди, несмотря на старания Сатору, всё равно упрямо выбивались из плетения и словно чёрные иголки торчали, отказываясь становиться частью идеального. И правда смешно. — Ну и как тебе? Гето оценивающе прищуривается, словно готовясь сделать серьезный вывод. — Не очень. Быстрее и удобнее будет убирать их так, как я обычно это делаю. — Скукота. Годжо вздыхает, а после — Сугуру чувствует — наклоняется к нему, шире расставляя длинные ноги. — Но хотя бы немного походишь так? Я старался, в конце концов. Да и тебе идет. Выглядишь, как настоящая принцесса. — Говорит мне парень с бейби-фейсом. — Не вини меня за то, что я родился красивым. Сугуру тихо посмеивается, вдруг чувствуя горячее дыхание совсем рядом с макушкой и понимая — Сатору смеется тоже. А ещё… он и правда красивый. Может быть, даже чересчур. Поэтому Гето совсем не винит себя в том, что так легко поддается чужим рукам, и послушно задирает голову, когда Сатору призывает сделать это. У него тёплые касания, мягкие губы, а в глазах — холодное весеннее небо. Сугуру вдыхает его запах, отвечая на лёгкие поцелуи, и цепляясь за приятное ощущение безответственности и расслабления. Когда они вместе сидят вот так, отдыхая, он наконец-то никому ничего не должен. Даже себе — разбираться в собственном чёрном запутанном клубке мыслей совсем не хотелось, когда на лице — мягкие прикосновения, а волосы сплетены в идиотскую косу. Хочется только поддаваться и прикрывать глаза, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится. На лице чувствуется лёгкое касание ветра, принесшегося с улицы, и Гето слабо улыбается в чужие губы, просто позволяя себе наслаждаться этим выходным. Завтра все снова пойдет наперекосяк, но пока что у него есть передышка. Пока что Сатору рядом. Пока что все хорошо. Они спят иногда, кстати. В смысле, трахаются. Прям так, словно они в настоящих отношениях, словно это всё не просто подростковый бунт против не ясно чего. Иери их подозревает, но только подтрунивает над их привычкой везде таскаться друг за другом и влезать в перепалки при каждом удобном случае, а остальным либо глубоко наплевать, либо они просто не замечают всего этого идиотизма. Если Гето ещё как-то стремился скрыть их увлечение друг другом, то Сатору было всё равно. Его стоны, уверенно пробивающиеся сквозь тонкие стены общежития, точно кто-то да слышал. Да и эта тупая манера лезть с поцелуями будто бы в шутку никуда не девалась, смотри на них хоть весь техникум. В любом случае, Сугуру открыл для себя, что с Сатору приятно не только меряться силой и выяснять, кто из них больший придурок. С ним приятно просто быть рядом, мягко касаться его кожи и тонуть в странной неправильной лёгкости, которую ему дарили в ответ. Это приятно — пробовать его поцелуи, обнимать за шею, касаться коротких волосков у линии роста волос ниже затылка, проводить пальцами по кончикам слабо розовеющих ушей и слышать, как его дыхание становится более глубоким. Как он раздражённо вздыхает, понимая, что попался в очередной раз. И улыбаться, заставляя его склониться ещё ниже, дотянуться до белой шеи губами и раздражающе выдохнуть туда, где сильно бьётся жилка. — Сугуру, блядь… — шипит Сатору, заёрзав на месте. — А ты и правда собирался мне весь вечер косы плести? — Всё ещё считаю, что тебе идёт. Гето хмыкает, оставляет лёгкий поцелуй у самого уха, а после ослабляет хватку, давая Годжо распрямиться. — Ну как знаешь. И они вновь замолкают. Волосы снова тянет — Сатору принимается расплетать косу, а после погружает длинные пальцы в чёрную копну и просто перебирает непослушные пряди. Чувство приятное. Настолько, что немного тянет в сон. И Гето даже поддается этому, позволяя себе поверхностную дрёму. Вот так, сидя в неудобной позе, пока Годжо там копается в его волосах и, судя по ощущениям, вновь что-то наплетает. В мыслях пусто-пусто, в комнате свежо и прохладно, небо за окном только начинает приобретать оттенки алого, и кажется, у них еще столько времени друг на друга. И всё же где-то на задворках сознания Гето думает о том, что может, у них и правда все серьёзно. В конце концов, они делают почти всё, что делают в обычных парах, разве что на свидания не ходят, и не признаются друг другу в любви. Но наверное, так даже лучше. Без идиотских признаний. Стояли бы тупили оба, пока думали как правильно произносить «я люблю тебя», а после все равно рассмеялись бы, не выдержав неловкости ситуации. Да, так гораздо легче. Без всех этих… — …ты мне нравишься. Сугуру медленно открывает глаза, уставляясь в стену. На той при желании можно разглядеть тонкие трещинки — здесь бы ремонт провести. Примерно такие же сейчас уверенно расползлись по мыслям Гето, сбив только напросившийся вывод. Сатору вообще любит так. Портить все только устаканившееся. — Чего? — Нравишься мне. Ты, — спокойно произносит Годжо, переплетая одну маленькую косичку раз в тридцатый, и это единственное, что выдает его беспокойство. — О, — отзывается Гето, не придумав ничего лучше. На самом деле, он и в первый раз все слышал, просто выбивал себе секунду на подумать. Секунды правда тут явно недостаточно, поэтому он слегка растерянно замолкает. А после задирает голову к Сатору, и встречается с уверенностью в чужих глазах. У Годжо в радужку впечатали весеннее небо. Оно переливается красками и притягивает взгляд, вырывает из реальности и пронзает чрезмерной честностью их владельца, и будь воля Гето — он бы тонул в нем вечность, не отвлекаясь на задания и чёртовых обезьян. Красивые глаза. Без доли интеллекта правда, зато с кучей самонадеянности. Сугуру улыбается этой мысли, а после всё же отвечает: — Ты мне тоже. И смеётся, когда Годжо наклоняется к нему, зарывается лицом в плечо и сжимает его в объятьях так, что становится больно. Сегодня верится, что эта весна и правда даст начало чему-то лучшему.