Гейская головоломка

NCTU — очень занимательное местечко: что ни тусовка, так новое скандалище. И слухи об этих скандалищах реально расползаются очень быстро. Особенно в молодёжном коммьюнити. Особенно, если у этого молодёжного коммьюнити есть университетский инстаграм.  Компрометирующие фотографии и снятые исподтишка (и не очень) видео — вот, что получает комната 304 с утреца пораньше вместо ароматного завтрака. На одном из них они втроём. На втором он заталкивает Тэёна в ванную комнату. На третьем — Ли в разорванной рубашке выскальзывает из-за двери, волосы в полнейшем беспорядке, а за его спиной довольный Чон. — Пиздец, пиздец, пиздец!!! — бранится Джэхён. Он вышагивает по гостиной, вертя в руках мобильник.  Все сожаления о содеянном вчера теперь приходится выслушивать неудачно заглянувшему в гости китайскому товарищу. Сычен, укромно примостившись за обеденным столом, провожает взглядом наворачивающую кругали фигуру. Он тянется к упаковке хумуса, спокойно открывает её и: — Что ещё? — спрашивает Дун и обмакивает в нутовую гущу мини-морковку. Юно тут же останавливается. — Ты же слышал: пиздец! — его брови подлетают вверх, и он трясёт телефоном.  Сычен снова лезет в тару пальцами, зачерпывает невменяемое количество хумуса бедным огрызком овоща и молча хрустит. — Мне льстит, что ты принимаешь меня за Алана Тьюринга или, на худой конец, за эксперта матерщины, но мне всё же понадобится более развёрнутый ответ. Он тянется за салфеткой. Стул напротив грохает, когда его резко отодвигают.  — Блять, Сычен, — раздражённо выпаливает Чон, плюхаясь на сидушку. — Да там уже весь универ в курсе, что мы с Тэ того! Эти видео у каждого дебила в телефоне!  — "Мы с Тэ того" что? — решает уточнить.  — Спим, Сычен, спим!  — Спите? — меланхолично переспрашивает Дун.  — Трахаемся, переустанавливаем винду, пьём чай, в конце-то концов!  — А кофе вы пьёте? Или всё же только чай? Винвин издевается. Ему, понимаете ли, смешно.  Юно шлёпает мобильник на стол, а потом прикладывается о деревяшку лбом. Сычен рядом тихонько прыскает.  — Ну, хорошо. Спите и спите, какая кому разница? — интересуется он.  — Да такая: все думали, что я натурал. Их хлебом не корми, дай мне в трусы залезть. — Я тоже думал, что ты натурал. — Ну так и я так думал! Правило "один раз не пидорас", оказывается, не работает, потому что после первого обязательно случается второй, третий, десятый... И так уже год! Если бы Джэхёна спросили, на что похожа его насущная проблема, он бы сказал, что на маленькую чихуахуа. Казалось бы, мелкая шавка, делов-то... Ан-нет, именно такие собачонки готовы вас догнать, как бы быстро вы ни бежали, и цапнуть за задницу. Да так, сука, больно... Вот и Юно сейчас бежит, бежит и бежит, только проблема в два раза скорее его. Вчера он очевидно думал не первой своей головой, и теперь он пожинает плоды сполна. Ох, такому урожаю позавидовали бы даже владельцы лучшей чернозёмной земли... На одном его плече сидит довольный фермер с дьявольским хвостом, который хвалит его за наливные сплетни, сахарные взгляды мальчиков и быстрый перепихон высочайшего сорта, а на втором — расстроенный здравый смысл с ангельскими крылышками. Чуть ниже, на Джэхёновом предплечье, словно куры-наседки, жмутся ждущие внуков мама и папа...  Боже, а что он будет делать, если всё же...  Чон измучено стонет и ещё раз бьётся лбом о стол.  — Блять! — снова выпаливает он. — Голова? — Родители!!!  Надолго в комнате 304 Сычен не задерживается. Он уходит ровно тогда, когда Юно доедает ему мозг, а сам он — морковку и гороховую закуску. Больше его там ничего не держит, поэтому он может с чистой совестью подняться на пятый этаж к Сюйси, чтобы поиграть в плойку, поболтать о всяком разном и, может, проверить, как именно работает именитое правило. Судя по укоренившимся тенденциям, к концу учебного года весь гетеросексуальный пятый превратится в кое-что менее консервативное.  Кстати, о чём-то менее консервативном.  Джэхён не знает, хорошая ли это идея, но она у него, откровенно говоря, единственная. Он бежит по ступенькам вверх, сворачивает один раз, потом второй — ноги несут его сами, потому что добраться до этой зловонной комнатушки он может даже пьяным в зюзю. А это, поверьте, много о чём говорит. Он тарабанит в дверь так, словно это его, а не карлика-индуса, упаковали в голубой латексный костюм и отправили на карамельную лодку умпа-лумпов лупить в барабан. Нехилый банковский чек и бумажка с похвалой от Бёртона наверняка пылятся в его почтовом ящике.  За деревяшкой в конечном итоге показывается таец.  — О-о, Джонни, погляди, — оборачиваясь, ёрнически тянет Тэн, — Джэ наконец пришёл забрать отсюда остатки своих тряпок. Ему же в последний путь собираться, как никак, надо всё-всё прихватить!  Следом из глубины прихожей выплывает Ёнхо. Он зевает, потом внимательно рассматривает запыхавшегося друга.  — Бро, перед смертью не надышишься, — издевается Со, упираясь ладошкой в косяк. — Проходи, как раз заберёшь свою кружку «я люблю мужчин».  Идея отвратительная, думает Чон.  Идея просто наихуёвейшая.  Через пять минут он уже сидит на незнакомом ему диване с — спасибо, Всевышний — обычненькой тарой чая в руках. Ни радуги, ни надписей, ни пошлых картинок. Обычная чёрная кружка.  Ещё через двадцать пять минут в комнате собирается консилиум. Подтягиваются почти все: владелец Эдема Чэнле, Джено и Джемин — любители побаловаться пошлостями на вечеринках, Марк, эксперт в позоре, за ним Хэчан, ну и Ли Тэён.  — И что вы будете делать? — спрашивает Нана и теребит краешек Дженовой футболки. Расцепить этих ребят задачка непосильная. Они и сейчас сидят так, что понять, где начинается один, а где — второй, невозможно. — А я ебу?! — вспыхивает Джэхён.  — Ну, очевидно еб- — Только попробуй закончить эту фразу, Ли Донхёк, — тут же встревает в разговор Ён.  Джонни начинает ржать, за что получает тычок под рёбра от Читтапона. Так он, как хороший человек, попытался отстоять честь Тэёна — одного из ближайших его друзей. Всё же, как никак, дело касается его достоинства. И того, что для публики, и того, что в штанах.  В дверь вдруг стучат, и все в комнате понимают, кто за ней, потому что на такую любезность мог расщедриться только один человек.  — Ну что, решил свою гейскую головоломку? — говорит зашедший, стягивая обувь. — О, да ты тут собрал всех опидорасившихся?  Да, любезность — определённо изюминка Сычена. Второе имя, которое он гордо носит прямиком с рождения.  — Эй! — возникает Марк. — Не надо тут всех под один голубой гребень счёсывать!  — А ты, я так понимаю, не отстаёшь, раз припёрся к нам, опидорасившимся, — выплёвывает Юно. — Расскажи-ка, как там Лукас поживает? — говорит он и ехидно улыбается.  — Один-один, сучок.  — Отвечу на вопрос за него: нет, не решил, — Джемин подтягивает ноги к груди, и Джено тут же ползёт ладонью по его коленке. — Мы тут как раз помогаем, если это вообще можно так назвать.  Он подбирается поближе к Джено и что-то шепчет тому на ухо.  — Слушайте, а зачем с этим вообще что-то делать?  Если подумать, Чэнле задал вполне себе резонный вопрос. Какова вероятность того, что родители Чона зайдут в инстаграм и просмотрят публикации с вечеринки? В парадигме адекватного человека вероятность нулевая. В парадигме параноика — сто десять процентов.  — Я позвоню им и сам обо всём расскажу. Занавес. В комнате тут же виснет тишина. — Хён, ты сделаешь что? — переспрашивает Джено.  Все мальчики задаются про себя тем же вопросом, наблюдая за тем, как Юно ставит кружку на столик и принимается выскребать телефон из прорехи между диванными подушками.  — И нафига весь день сопли жевал... — недоумевает Джонни. — Пластырь надо отрывать быстро. Всё, тихо, я... Я звоню. Девять пар глаз устремляется на мобильник. И на дрожащие руки его владельца. Он слушает монотонные гудки. — Мам? Привет, — пауза. — Папа тоже там? С-супер... Тут, мам, эм, такое дело... Ну, в общем, я гей.  Восемь пар глаз округляется по пять копеек, две ладошки шлёпают по двум лбам, вздыхает один Дун Сычен. Знаете, Юно всегда был в ладах со словами, вот честно. Номер один в ораторском мастерстве, эксперт в выборе корректных формулировок.  — Идиот... — шепчет Тэён. — Пиздец... Джэхён сидит молча и жуёт нижнюю губу.  — Что значит "с тебя три тысячи"? — вдруг говорит он. — В смысле "это не тебе"? Мам?! Джонни сразу догадывается о том, что происходит на том конце провода. Он прижимает ладонь ко рту, чтобы не заржать пуще прежнего. Хотя тут уже не выдерживает никто.  Юно вешает трубку. — Сказала, что отец торчит ей деньги, — в шоке бормочет он. — И что натуралы не пользуются клубничным скрабом для губ... И не носят в кармане своих штанов смазку для анального секса.  Парни вокруг покатываются со смеху.  — Это прекрасно, конечно, что ты у нас мистер я-готов-всегда-и-везде, но дальше-то что? — снова подаёт голос Сычен. Он всё ещё стоит у двери.  — А я ебу? — спрашивает теперь уже Тэён. — Нет, ебу я, — на автомате говорит Чон. А потом, осознав, смущённо жмурится.  — А меня вообще не ебёт, кто кого ебёт, друзья, — продолжает китаец. — Я даже не про это говорю. Год. — Что "год", Сычен? — хихикает Джемин. — Год вот это всё продолжается.  Немногие в этой комнате знают, что случившееся между ними вчера происходит не впервые. Тэн в курсе просто потому, что он в курсе, а вот Винвин... Винвин буквально сегодня из первых уст узнал, как долго варится во всей этой каше Джэхён. Парни затихают, чтобы послушать что же Дун скажет дальше.  — Целый год Джэхён, натурал, который с мальчиками до сего ни-ни, спит с Тэёном. Целый год всё это дело успешно скрывается под простынями, никто никому ничего не рассказывает и даже не планирует. И тут, — Сычен проходит вперёд, присаживается на подлокотник дивана рядом с Юно и кладёт тому руку на плечо, — он вытворяет сами знаете что у всех на виду. Вопрос: с чего вдруг?  Сычен наклоняет голову и смотрит на друга, улыбаясь.  — Мне кажется, я знаю, что вам надо сделать дальше, — заявляет он. — Вам надо поговорить.  Китаец стискивает его плечо, и Джэхён сглатывает вязкую слюну.  Он попал, потому что Тэёну тоже было интересно, зачем он это сделал. Вчера ему удалось ускользнуть от ответа, но теперь, когда их вдвоём выставляют за дверь, ему кажется, что сбежать во второй раз уже не получится. И как преподнести факт того, что он ревнует Ёна? Вам на блюдечке с голубой каёмкой или завернуть с собой?.. — Пойдём к нам или?.. — Тэён прислоняется спиной к стенке и внимательно смотрит на друга.  — Да. Не думаю, что говорить в коридоре об этом хорошая идея.  В тишине они спускаются на свой этаж и заходят в комнату.  Как же, сука, неловко.  Парни идут на кухню. Джэ наваливается на холодильник, а Тэён остаётся стоять у стола, уперевшись в него поясницей. Он опирается руками на столешницу и, опустив голову, принимается разглядывать свои белые носки.   — Если я спрошу тебя о том, почему ты меня при всех поцеловал, ты скажешь правду? — А ты, если я спрошу, зачем ты смотрел мне тогда в глаза? — держит оборону Чон. — Скажу, — выдыхает он. — Я хотел вывести тебя на эмоции, потому что и сам был на взводе. Приревновал, вот и решил поиграть, хотя знал, что права на всё это не имею никакого. Так что прости. В первую очередь за то, что я перешёл дозволенные границы.  У Джэхёна внутри что-то ухает вниз, оседает в животе тяжеленным камнем.  Приревновал? Да ну нах...  — А хотел бы иметь? — не выдерживает он. Слова так и рвутся из него. Голову дурманит каким-то совершенно глупым чувством эйфории.  Тэ прикрывает глаза. Всё или ничего. — Да.  Юно подходит ближе и встаёт напротив. Встаёт слишком близко. Между ними всего пара сантиметров.  — Получается, теперь моя очередь? — берёт парня за запястье. Тот ослабляет мёртвую хватку на столешнице, и они переплетают пальцы. Джэхён получает растерянный взгляд. Глаза в глаза. — Я думаю, ты знаешь, что мной двигало вчера… И сам не понимаю, как это произошло, но мне просто сорвало крышу, когда я увидел вас двоих, — свободной ладонью он касается впалой щеки Тэёна. Дышать становится чуть тяжелее. — Сегодня я уже сделал одно признание… Наверное, надо сделать и второе?.. Он придвигается ближе, но Тэён останавливает его пальцами на губах.  — Ты же понимаешь, что сжигаешь сейчас последний мост? — спешно спрашивает он дрожащим голосом и чуть крепче сжимает чужую руку.  Вместо ответа Джэхён мягко целует подушечки, следом — по-тёплому в щёку. Он убирает в сторону спадающую на лоб чёлку и оставляет ещё один поцелуй у виска.  Он улыбается и, прошептав "Понимаю", подаётся вперёд.  Вдруг кто-то тарабанит в дверь, и мальчикам приходится прерваться.  — Э! — орёт этот кто-то, — Вы там уже того, нет? А то мы на вас поставили, нам надо знать!  — Йа, Ли Донхёк! Вы там совсем оборзели?! — кипятится Джэ. — Вам моей матери было мало?! Тэён смеётся и прикусывает губу.  — Кто на что? — громко спрашивает он.  — Я на то, что вы теперь вместе! А Марк на то, что оставалось! — Тогда скажи ему, что он лох!  Ён обнимает Юно за шею, тянет на себя и целует.  По ту сторону слышится победный ор и громкий стук. Видимо, Марк решил пару раз приложиться лбом об их входную дверь.  — Он всё сам слышал, хён! — ржёт Хэчан.