Жёлтый закат

      Солнечный закат восхитительно окрашивал небо и плывущие по нему облака в приятный мягкий жёлтый оттенок. Свет заката падал на листву деревьев, полевые цветы и траву, шелестевшую от слабого ветра, такого же уютного, как этот закат и объятия двух мальчиков-подростков.       Мидосуджи Акира и Онода Сакамичи сидели на просторном лугу недалеко от шоссе, по которому ехали на своих велосипедах, а теперь оставили их стоять у дерева, пока сами мальчики любовались видом. Высокий наслаждался и впитывал неморгающим взглядом любимые краски заката, а низкий прижимался к его боку, с улыбкой разделяя с ним это удовольствие.       Маленький отаку не мог понять такой сильной любви Акиры к жёлтому цвету, но всегда был рад видеть завороженное выражение на лице жуткого мальчика каждый раз, когда небо на некоторое время окрашивалось в жёлтый. И Сакамичи был очень рад, когда Мидосуджи был не против посидеть вместе и просто расслабиться на лугу.       Синие глаза за стеклом круглых очков посмотрели вверх, на высокого мальчика, чтобы уловить душевное спокойствие в его тёмных глазах. Улыбнувшись шире, Онода был готов сиять так же, как заходящее за горизонт солнце, и крепче прижался к боку своего сгорбившегося парня. Тот, бездумно обнимая его за талию всё время, бросил на низкого мальчика взгляд с коротким вопросительным ворчанием, слетевшим сквозь зубы.       Сакамичи хихикнул ему, открыв рот в своей милой широкой улыбке. В тёмных глазах Акиры он и вправду засиял солнцем, и щёки высокого мальчика заплыли в румянце смущения. Мидосуджи ненавидел смущаться, но не мог ничего с собой поделать, ведь Онода действительно был для него очаровательным комочком яркого жёлтого солнца и занимал особенное место в сердце, казалось бы, бесчувственного парня.       — Ты мерзкий. — Проворчал Акира, прежде чем отвернуться обратно к закату. Маленького отаку это нисколько не смутило, а только сильнее повеселило, ведь он прекрасно понимал, что Мидосуджи не всегда может выражать свои эмоции правильно.       Впрочем, и это Сакамичи тоже в нём любил.       Его смех вызвал очередное бессловесное ворчание у высокого мальчика. Его длинная рука чуть сжала талию Оноды, а затем поднялась и хлопнула по его макушке. Тот слегка дёрнулся, но прильнул к прикосновению поглаживающей его по голове руке. Длинные пальцы зарылись в короткие тёмные, как у Мидосуджи, волосы, медленно вороша пряди.       Его маленький парень обнял его обеими руками и начал ластиться щекой о его грудь.       — Сакамичи. Что ты делаешь? — Без особого энтузиазма спросил Акира, не отрывая взора с заката. Сакамичи остановился и вскинул голову, прижав подбородок к его груди.       — Ничего. Я просто очень счастлив быть здесь с тобой! — Искренне ответил он с счастливой улыбкой.       Мидосуджи фыркнул в новой волне смущения и больше ничего не сказал, позволяя низкому мальчику крепко обнимать его под боком.       — Акира-кун, — позвал Онода спустя несколько минут уютного молчания между ними.       Акира промычал в знак своего внимания к нему, но продолжения не последовало, пока он не посмотрел вниз на наблюдающего за ним очкарика.       — Что? — Раздражённо спросил он, зная, что его тон не подействует на настроение мальчика.       — Я люблю тебя.       Эти слова были единственными, что хотел сказать Сакамичи, и высокий мальчик заплыл краской до ушей, чувствуя волну мурашек на затылке. Жёлтый свет приятно ложился на кожу маленького отаку, а большие синие глаза сияли счастьем и любовью. Мидосуджи нахмурился, неспособный справиться с этим и злобно сжал голову Оноды своими пальцами. Тот начал ойкать и вертеть головой, чтобы отстраниться.       — Мерзкий Сакамичи, ты такой мерзкий! Как ты можешь говорить такие вещи?! Мерзко, мерзко, мерзко! — Ругался Акира, сдавливая и дёргая в стороны череп Оноды до тех пор, пока тот не начал скулить.       Остановившись, он смотрел на лицо Оноды, которое немного скривилось от недавней несильной боли. Из-под густых ресниц зажмурившихся глаз виднелись капельки слезинок. Они блестели на свету заката, придавая меньшему мальчику ещё более очаровательный вид. И Акира сжал челюсть, чтобы снова не сжать чужую макушку.       — Сакамичи… — Ровным тоном проворковал он, сразу привлекая внимание своего парня. И не успел тот спросить, как длинные пальцы вновь зарылись в его волосы. Мидосуджи наклонил его голову и сам склонился, прикоснувшись своими губами к мягким приоткрытым в лёгком удивлении губам Оноды.       Поцелуй был нежным, мягким, по-настоящему любящим, и, конечно же, Сакамичи ответил на него, обняв высокого мальчика за шею, пока рука Акиры ласково гладила его по голове.       Длилось это не долго, и вскоре они отстранились друг от друга, оставшись в объятиях и подарив друг другу улыбки. Онода — широкую и яркую, а Мидосуджи — маленькую и застенчивую, как в детстве, когда его хвалила мать.       Мальчики продолжили обниматься и смотреть в своём уюте на солнечный закат, всё ещё заливающий окружение жёлтым. Тёплый ветер был единственным шумом вокруг этой парочки. И Мидосуджи любил это. Любил Оноду Сакамичи так же сильно, как любил жёлтый цвет и этот закат.