Никогда в жизни ничего не бывает просто и сказочно. Достаточно посмотреть вокруг, присмотреться чуть внимательнее – сразу увидишь эту грань между мечтами и реальностью.
– Я могу отказаться, верно? Зачем ты делаешь это, я же просил отстать от меня. — Я вылечу тебя, дорогой. Я дал тебе слово, и сделаю всё, чтобы его исполнить. Вот увидишь, ты поправишься. Пожалуйста, не противься, я не так много прошу, – вторит Ли, протягивая младшему стакан с водой и небольшую порцию таблеток. Джисон на это лишь недовольно фыркает, отворачивается. — Я просил не лезть ко мне, – привычная уже грубость и холод в его голосе совсем никак не влияют на Минхо, он терпеливо ждёт, пока парень исполнит его просьбу. Нервные выпады и агрессия стали проявляться чаще в последнее время, поэтому Ли всегда находится на связи с психотерапевтом, который постоянно даёт ему наставления. — Я не лезу. Я просто хочу помочь. — Иди со своей помощью знаешь куда? – повысив голос, шипит младший, но тут же резко смягчается, рвано выдыхая, – тц. Чёрт с тобой, давай сюда, – почти грубо вырывает протянутые предметы, опрокинув в два глотка стакан с водой и поморщившись от вяжущей горечи на языке, – доволен? — Молодец. – Ли мягко потрепал младшего по волосам, нежно улыбнувшись. Злой, заспанный Джисон будоражит его сердце каждый раз с большей силой, чем предыдущие. Старший улыбается своему парню так же ярко, как и раньше, продолжает заботиться и милашничать, не показывает вида, что что-то не так. А внутри всё осыпается. Хан болен. Нестабильное психическое состояние не даёт ему жить полноценно, и, как младший считает, мешает и его любимому. Он постоянно находится между двух миров, часто выпадает куда-то в свои мысли. Чёрт знает, о чём он там думает, но Минхо всегда остаётся рядом. Он знает, что нужен ему. Джисон мало спит, в основном, просто лежит на кровати, пока очередные панические атаки, длящиеся по несколько часов и захватывающие в свой тёмный омут мрака и вечной агонии, не заставляют его тело вырубиться и провалиться в беспамятство. А Минхо всегда рядом, крепко обнимает, сжимает в тёплой ладони чужие пальцы, нежно шепчет на ухо успокаивающие слова. Джисон винит себя за то, что приковал к себе парня, он ненавидит, что из-за него единственный любимый человек жертвует своим здоровьем. Он ненавидит всё это. Ненавидит каждый день, когда он просыпается в холодном поту после очередной тяжёлой для них обоих ночи. Он всерьёз думал о том, чтобы прекратить всё это, отпустить любимого парня и позволить ему жить нормально. Но Ли не позволил. Тогда под напором старшего Хан пообещал, что ни за что не расстанется с ним, и всё, что будет ждать их впереди, они пройдут до конца. Вместе.И пока Минхо мечтает о том, чтобы он выздоровел, Хан мечтает наконец умереть и перестать быть обузой. Наблюдательный Ли за столь долгое время приметил, что состояние Хана колеблется циклами, включающими в себя определённые фазы. Всего он выделил их три. В первую младший просто становится чуть тише, неприметнее, начинает отдаляться и уходить в себя. В этот период он спокоен, почти неразговорчив, много и подолгу спит. Ест мало, и то через силу, потому что старший просит. Во вторую начинаются большие волны агрессии, сопровождающиеся нервными срывами, слезами и попытками неосознанно навредить себе. А может и осознанно... Минхо уж и сам не знает. В это время он беспрерывно почти 24/7 должен ходить за младшим по пятам, что очень тому не нравится, они часто ругаются, но Ли не смеет обижаться. Он же не маленький и всё понимает. Он просто старается держать дистанцию, оставаясь на безопасном расстоянии. Энергетики и кофе становятся его основными батарейками, а под глазами расцветают бледно-серые синяки. Третья фаза более щадящая: в эту пору он совсем не отличается от того Хана, которого он помнил при знакомстве. С нотками дерзости, забавно щурящий глаза, язвительный и очень тактильный. За исключением того, что он явно очень измотанный, без того живого блеска в глазах... Минхо больно. Больно смотреть на его страдания. Старший отдаёт всего себя, чтобы младший чувствовал себя нужным и любимым. Он готов отказаться от всего, лишь бы его парень улыбался. Надежда на лучший исход – единственное, что даёт Ли мотивацию и заряд бодрости. Он сам уже иногда теряется в пространстве, не помнит, когда последний раз искренне радовался, когда слышал задорный смех младшего. Душу дьяволу продаст, чтобы ощутить всё это снова. В глубине подсознания какой-то чертенок шепчет о безысходности, но он старается не слушать и просто ждать.Будет нелегко, так что лучше держись.
— Хани, солнышко, ты должен поесть. — Нет, спасибо. — Надо, дорогой. Пожалуйста, я сделаю всё, что ты захочешь. Прошу. — Всё, что захочу? – воодушевлённо спросил младший, задумавшись. Ли подметил, что парень охотнее соглашается на просьбы, если предлагать ему что-то взамен. А Минхо для парня ничего не жалко. И слово он всегда держал. Если младший просил съездить в лес – они ехали и гуляли вместе за руку, просил почитать ему на ночь – Минхо не замолкал, даже когда уже слышал тихое сопение, продолжал с интонацией вычитывать каждую строчку, снова и снова поджигая одинокую свечу с мятным запахом. — Хорошо. Пойдём, – младший сам соскочил с кровати и крепко сжав руку парня, побрёл с ним на кухню. Еду уплетал слишком охотно для того, кто сам говорил: "не могу есть, в рот кусок не лезет". И фиолетововолосый ощущал какой-то подвох, но тем не менее, не сказал ему ни слова, лишь молча кивнул в знак одобрения, заметив на себе пронзающий вопросительный взгляд. — Ну и чего ты хочешь, радость моя? — Хочу секс... – без капли стеснения задумчиво бросил Хан под удивлённый вздох старшего, – и на луну посмотреть... с тобой. На крыше. Можно? – с ноткой надежды в голосе спрашивает Джисон, теребя футболку в тонких пальцах. — Можно, но только если ты абсолютно точно уверен в этом. — Я уверен, Хён. Честно-честно, – пропищал он, наклонив голову вбок и потянув одну руку в его сторону, заправив за ухо выбившуюся непослушную прядь. — Хорошо. Минхо боялся, что потеряет своё маленькое чудо. Он несколько раз вытаскивал парня с того света после неудачных и неумелых попыток наложить на себя руки. Правильнее было бы, конечно, оставить тяжело больного Хана в специальном учреждении под присмотром врачей, но Минхо не мог просто бросить его там. Ведь знал, что там никто не позаботится о нём, не поговорит, не погладит по голове, не заточит в самых нежных объятиях и не почитает любимую сказку про гномов. Ли был уверен, что поступи он так, новость о его смерти встретила бы его меньше чем через месяц. К Джисону нужен особый подход. Да и на контакт он не шёл активно ни с кем, кроме Минхо, это ещё одна причина, почему ему было так важно находиться всегда рядом. Если Джисон умрёт, Минхо никогда себе этого не простит. Хан Джисон. 21 год. Тяжёлая депрессия: Апатия/Повышенная агрессия/РПП/ПА. Минхо заботится о младшем, как о брошенном котёнке. Он ценит его больше всего, что когда-либо имел до этого. Он знал, на что согласился, и вариант у него оставался только один. Он верит, что Хан поправится.Если глаза – это зеркало души, что ты видишь, когда смотришь в мои?
Джисон ластится к старшему с самой тяготеющей любовью и нежностью, с таким жадным трепетом сминает его губы, пробегаясь пальцами по шее. Его растрёпанные волосы закрывают затуманенные страстью глаза. Сердце, готовое вырваться наружу, трепещет, заставляя рассыпаться. Его любовь, кажется, сильнее, чем желание жить. Это пугает и воодушевляет одновременно. Минхо всегда даёт своему котёнку то, что он хочет, никогда не отказывает ему в удовольствии и тактильном контакте. С особой осторожностью, словно в первый раз, изучающе пробегается по периметру горячего тела, на котором его руки ощущаются так правильно. Джисон очень податливый, он любит быть хорошим для своего парня, любит смотреть за его наслаждением, и очень любит этот его загадочный взгляд, который выбивает из головы абсолютно все переживания. В эти незначительные, как казалось бы, моменты, он ощущает себя живым и очень счастливым. — Могу же я...? – отрываясь от дурманящих разум губ, спрашивает старший, подцепляя пальцами футболку. — Тебе можно всё, – выдыхает, притягивая за волосы ближе, не в силах терпеть прожигающий насквозь жар. Ненужная одежда отлетает в неизвестном направлении, разгорячённые тела прижимаются друг к другу, а руки беспорядочно шарят по знакомым до малейших очертаний рельефам. Шрамы на теле Джисона обдаёт лёгким холодком каждый раз, когда пальцы старшего касаются их. Младший терпеть их не может. Но когда Минхо шепчет на его ухо самые светлые слова, полные любви, он принимает их, как ещё одну свою историю из жизни, пускай и не самую приятную. — Прелесть, ты снова подвис. Пожалуйста, не делай так, а то я чувствую себя некомфортно, – голос Минхо приятный, успокаивающий, ласкает слух и непроизвольно заставляет улыбаться. Хан откидывает голову назад, когда чувствует влажные прикосновения на своей шее. Скулит тихо-тихо, прикрыв глаза, а старший дразнит, руки его держит крепко, не давая возможности прикасаться. Но младший держится уверенно, не пытаясь вырваться из плена, лишь несильно потирается пахом о его бедро, шумно выдыхая. — Хо... — Тише, хороший мой. Сейчас, – и младший ждёт. Терпеливо ждёт, наблюдая, как Минхо величественно нависает над ним, дарит последний глубокий поцелуй и самодовольно ухмыляется с какой-то искрой в глазах, заставив Хана покраснеть и вытянуть губы в беззвучном восхищении. В следующую минуту он, не разрывая зрительного контакта, погружает два хорошо смазанных пальца внутрь, выбивая из уст тихий стон. В глазах Джисона можно заметить смесь немой мольбы с искренней любовью и блаженством. Тысячи маленьких звёзд расплываются в его тёмных радужках. Может, если приглядеться, в них можно разглядеть что-то похожее на счастье, а может, Минхо просто пытается так себя успокоить. Тем не менее, он не перестаёт ни на секунду дарить парню заботу и свою любовь, открывает душу, открывает всего себя, сцепляет их израненные временем сердца, что всё ещё звонко бьются, заставляя себя чувствовать живыми. Они живы. Они здесь, рядом друг с другом. И Хан забывает на это время обо всём, непроизвольно улыбается и говорит какой-то несвязный любовный бред, сам удивляясь от своей реакции. Его пальцы проезжаются по темным волосам, сползая на линию челюсти. Глаза блестят так светло, как кристально-чистая вода. Хочется оставить всё так, застыть в этом моменте навечно, не задумываться более ни о чём и просто наслаждаться жизнью. Минхо всегда с ним предельно нежен, и даже если младший начинает ворчать, он никогда не срывается, любуясь забавно сдвинутыми к переносице бровями. Комфорт Джисона для него самое главное, он раз за разом искусно заставляет его разрушаться, сжимать пальцы до хруста косточек и закатывать глаза от наслаждения. Хан потом, конечно, найдёт, на что пожаловаться, но старший-то знает его реальное мнение и его характер.***
Боишься смерти? А ведь люди живут на самом деле ради того, чтобы умереть. В чём тогда смысл?
Что ты будешь делать, если я умру?
Лунный свет мягко падает на волосы, заставляя их таинственно блестеть. Хан молчит, задумчиво глядя в бесконечное небо, усыпанное яркими звёздными путниками. Вот их, казалось бы, так много, но они одиноки. Каждая проходит свой путь, рано или поздно, они встают на свои места и образуют созвездия, чтобы наутро вновь бесследно исчезнуть. Почти как в жизни, всё как у людей... Минхо слегка дрожит от ночной прохлады, несмотря на плюс четыре градуса на шкале термометра. А может, это и не от холода вовсе. Вроде Хан сейчас с ним, рядом, практически лежит на нём, обвив руки вокруг талии, но на душе почему-то неспокойно... — Эй, душа моя, как ты? – чтобы немного отвлечься, прерывает напряжённую тишину старший. — Как обычно. Всё нормально, не переживай ты так, – вроде Хан смеётся, но душа всё равно чувствует какой-то подвох... что-то явно не то. — Легко сказать. Слушай, дорогой, я недавно нашёл очень хорошую клинику в Пусане, там работают врачи с разных точек мира, может... нам стоило бы... – Джисон тут же, сползая ему почти на ноги, заливается смехом. Ярким, безумным и надрывистым, а от этого смеха у Минхо внутри всё скручивается. Возможно, так звучит отчаяние. — Спасибо, Хо, я откажусь, ты знаешь мой ответ. – Старший недоумённо смотрит на парня, – Забавно. Только вчера как будто цветы цвели специально для нас, а сейчас я не нахожу их такими прекрасными. – он выдержал короткую паузу, поднимаясь с парня и подходит к перилам, смотря в небо. Минхо тоже встаёт и осторожно подходит к нему, взяв за руку. — Хани, пожалуйста... — Минхо, я уже всё сказал. Это моё окончательное решение, – выдыхает Джисон, стиснув пальцы старшего крепче, как бы собираясь с мыслями. Сейчас или никогда... Он должен замкнуть этот круг, – я долго думал, долго ждал, и, не пойми меня неправильно, но... я тебе не нужен. Ты должен отпустить меня. — Совсем что-ли? Что значит не нужен? Ты слышишь себя? — Ты слишком любишь меня, чтобы принять этот факт, я открою тебе глаза Минхо, – они сталкиваются взглядами, а Хан медленно продолжает, наблюдая в родных глазах напротив скапливающиеся слёзы, – моё солнце погасает, я не вижу смысла дальше продолжать этот цирк. Прошло уже так много времени и... не поменялось абсолютно ничего. Я не надеюсь на исцеление, и тебе пора перестать отрицать это. Ты разрушаешься рядом со мной. Я не хочу этого, иначе я рано или поздно утяну тебя за собой, пусть и неосознанно. Ты должен цвести, Минхо, цвести, как та сакура в начале весны, когда мы в прошлом году ездили в Японию. Ты должен жить свою жизнь, а не привязываться ко мне, я не хочу быть причиной твоих бед. Так будет лучше, правда. — Нет, замолчи! – старший отворачивается, подняв голову вверх, дабы не позволить предательским слезам так глупо пролиться. Его сердце разрывалось на части от жгучей боли правдивых слов, что ранят хуже самых острых клинков, – ты не можешь оставить меня... после всего этого... просто не можешь, так не должно быть, – он оседает на колени, опустив голову вниз, перед глазами всё плыло. — Такова жизнь, Хо. Прими это, иначе ты до конца жизни будешь страдать, – он встаёт возле старшего, прожигая его холодным взглядом. — То есть ты считаешь, что если я сейчас сдамся, то мне будет легче? После всего... – Ли сжимает кулаки, а перед глазами всё плывёт. — Ты сильный, Хо, я уверен, ты сможешь с этим справиться. Да, это больно, я знаю насколько больно... но ты причинишь себе ещё больше боли, если оставишь всё как сейчас. Меня держит здесь лишь один человек, но в то же время моя совесть и остатки разума велят пойти наперекор своим чувствам в пользу того, кем я так сильно дорожу, – Хан борется с желанием замять этот тяжёлый для них обоих разговор и подбежать к старшему с извинениями за свои глупые слова, сжимая его в объятиях до потеря пульса, но он должен довести всё до конца.Ради Минхо. Всё только ради Минхо... — Ты обещал... – голос Ли предательски дрожит, а сам он наконец поднимает полные отчаяния глаза. — А я и не говорил, что брошу тебя, – безразлично бросает Хан, шмыгнув носом и отводя взгляд, стараясь не столкнуться с щенячьими глазами Ли, – ты знаешь, что именно я этим хочу сказать. Не дурачок же... – осознание сказанных слов ломает Минхо. Это конец? Вот так просто? — Ты не можешь... не можешь просто уйти. Я просил жить, хотя бы ради того, чтобы у нас что-то получилось, я же не... – задумчиво парировал старший, вглядываясь в тёмное, уже окутанное туманом беззвёздное небо. Оно пусто так же, как и его душа, из глотки рвётся судорожный крик, – почему ты молчишь? — Ничего личного, Хён, так должно быть, кто-то должен закончить это. И, Минхо, я люблю тебя, и всегда буду любить. – и Джисон навсегда уходит, оставляя парня одного. А Ли даже не в состоянии встать, он просто не чувствует своих ног. Он проиграл. Судорожный крик застывает в груди, не в силах вырваться наружу. Тело обмякает, делая из него безжизненную тряпичную куклу. Джисон понимал, что это слишком жестоко по отношению к Ли, но иначе было никак, он делал это из лучших побуждений, не желая больше обременять этого парня. Он знал, что излечиться уже не сможет, а так он хотя бы развяжет крылья своему ангелу, что так долго терпел его мучения и разделял их вместе с горячим какао, который они пили вечерами. Хан более не вернётся в их маленькое уютное гнездо, больше не будет встречать рассвет в объятиях Минхо и больше никогда не побывает в Таиланде и Японии. Он устал.***
Младший стоит на крыше, последний раз любуясь разгульной жизнью ночного города без капли зависти и тихо приговаривая в пустоту, чуть заторможенно: — С этой крыши видно как будто весь Сеул... Я рад, что смог прожить свою жизнь здесь. Я многое познал, успел порадоваться, погрустить, узнать, что такое настоящая любовь... Я-.... я хочу отдохнуть немного... – он прикрывает глаза, сдерживая солёные капли слёз,– Надеюсь, ты, Минхо, забудешь меня как можно скорее. Цвети, Ангел, я буду рядом. Может, мы ещё как-нибудь увидимся. – Хан светло улыбается, ощущая предвкушение свободы. Отталкиваясь руками назад, те ничтожные секунды, что он летел вниз, он думал только о Минхо. Он сильный. Он справится.Прощай, моя первая и единственная любовь, моя мечта, мой сон и мой кошмар.
Джисон оборвал свою жизнь тринадцатого апреля, в возрасте двадцати одного года. А страшные демоны, являющиеся ему ночами, больше никогда не смогут его найти.
А Минхо не справился... Пустота, погрязшая в его душе захватила его в свой плен с головой. Жаль, что Джисон об этом так и не узнает...