Разность положений

Мягкие лучи закатного солнца, что посылает на Землю великий Гелиос, вместе с каплями воды плавно стекали по стройному телу любимой дочери Зевса прекрасной Афины-Паллады. Спокойное лицо её, будто выточенное в мраморе, выражало степенную мудрость, даже ресницы не трепетали на прикрытых веках, и вся она была неподвижна, подобно работе искусного скульптора. Воды Гаргафского грота, сокрытого от смертных и богов завесой из деревьев и живого кустарника, омывали застывшую в неподвижности богиню, и только жидкое золото волос, струящихся вслед за потоками шаловливого ветра, и едва вздымающаяся под толщей воды грудь выдавали в ней дыхание жизни. Но не суждено было Афине оставаться в одиночестве надолго. Ощутив чужое присутствие богиня открыла глаза, и перед ясным взором её тут же возник, во плоти, сам бог войны кровожадный Арес, ненавидимый даже отцом своим Зевсом, за жестокость деяний своих. Высокая фигура его отделилась от тени деревьев, замерев у самого края берега. Честолюбивый бог был весь облачен в золотые с красным одежды, отливающие богатством в лучах теплого солнца, тяжелый плащ кроваво-красным потоком тек вслед за хозяином, а голову венчал боевой шлем, что скрывал половину лица, однако два сверкающих алым огнем ярости и презрения глаза неотрывно смотрели из-под него на любимицу Зевса. -КАК СМЕЛА ТЫ?!- начал он громогласно. Умиротворяющая тишина грота была разрушена за мгновенье, и тут же стая щебечущих на ветвях деревьев птиц в ужасе взмыла в небо, спасаясь от возможной опасности. -благословить смертного, что дерзнул убить моего змея?! Да не просто благословить, а даровать убийце целое царство! Только чьими трудами воздвигнуты его стены? Не мой ли змей в новом обличье теперь служит своему же убийце? ОТВЕЧАЙ МНЕ АФИНА!! Громом ударили его слова, разлетаясь вокруг, и даже ровная водная гладь, казалось, задрожала от этого рокота, но ни один мускул не дрогнул на лице совоокой богини. Всё также пронзительно смотрела она сквозь пышущего злобой Ареса, будто не замечая его присутствия. В молчании, степенно вышла Афина на берег, совершенно нагая после купанья. Не удостоив бога войны и взглядом, прошла она мимо, лишь чтобы поднять искусно сотканную ей самой белоснежную тогу с земли, и только накинув ее на плечи, также не глядя на него, начала речь свою. -Если лишь за этим ты потревожил мой покой, то ты такой же искусный глупец, насколько искусный ты воин - только теперь она обернулась к нему, и тень огромной ивы, что возвышалась у нее за спиной, тяжелой маской легла на бесстрастное лицо мудрейшей из богов. -О, брат мой, - начала она почти ласково - неужели свет славы этого смертного бросает тень на твою божественную гордыню? Афина шла к нему осторожной поступью, как идут к свирепому зверю, но ни тени страха не промелькнуло на её лице, напротив, взгляд ясных глаз становился всё тяжелее и горел божественным лазурным огнем. И вот уже стоя лицом к лицу, возвышаясь над ним едва ли не на пол головы, видит богиня как бесстрашный, закаленный тысячами сражений Арес напряжен, как ощетинился, словно ягуар готовый к броску. Рот его исказил страшный оскал и желваки выступили на шее, однако отчего-то бездействовал воинственный бог, давая Афине шанс продолжить. -От того ты так зол на меня? Я причина того, что царство Кадма процветает,-она помедлила мгновенье, безучастно смотря на него из-под прикрытых век-но не позабыл ли ты кто даёт нам ту силу которой ты так гордишься? Чьи жертвы, Арес, будут питать нашу божественную мощь, если по твоей милости не останется никого из рода людского?- она чеканила каждое слово всё громче, и голос ее ледяными стрелами разил невидимых врагов насмерть. -«Нашу» говоришь ты, сестрица? В одно мгновенье от былой злости не осталось и следа, холодной сталью теперь отливали слова его, бликами недовольства отражаясь во взгляде Афины. -О, мудрейшая из богинь Олимпа! Если по праву нарекли тебя твоим именем, рассуди справедливо, чью силу питать будет царство под покровительством великой Афины-Паллады? Царство, что стоит на жертве моего змея! Он неторопливо обходил ее по кругу, испаряясь на мгновенье, и вновь возникая невдалеке от места исчезновения. Афина же застыла в неподвижности, едва скользя незаинтересованным взглядом вслед за движениями Ареса. -Кому принесет подношенья благодарный за слуг своих царь? Слуг рожденных из зубов моего змея, слуг что ты, сестрица, даровала ему! Он, наконец, остановился, возник перед ней, и всегда мертвенно-бледная Селена светом своим отделила его от окружающей черноты ночи. Ногами он едва касался кромки водной глади, и рябь туманом плыла, по еще мгновенье назад, кристально ясной поверхности. -Расчетливая Афина, тебе ли не знать, что боги никогда ни во что не ставили меня?- насмешливы и ядовиты стали слова его, но не ему принадлежали они. -«Арес? Его дело - война и раздор. Всё что занимает мысли его - как бы пустить кому-нибудь кровь»- он продолжал - «О, недалекий Арес, не стоит считаться с ним, разве равен он нам, великим богам Олимпа, что вершат судьбы людей?», но это место моё, моё по праву рождения, и я…-но не смог он докончить, ведь звонким смехом Афины прервалась его речь. -О, несчастный Арес! - выдохнула богиня, и последние следы снисходительной улыбки покинули губы её - обреченный, сильней всего ты жаждешь того, что неспособен получить. Протянув к нему руку, в обманчиво сострадательном жесте, совоокая Афина сбила шлем с головы Ареса, обнажив худощавое лицо, покрытое множеством светлых рубцов, что в бледном мерцанье луны, казалось, и вовсе горели мертвенным светом. Одними кончиками тонких пальцев провела она вдоль щеки грозного бога, не касаясь кожи. - Признание богов. Любовь отца. Чужая жена. И взгляд, что устремлен на меня сейчас, горит той же жаждой, но, как и всё остальное, моё смирение не постигнет тебя, Арес. Те нестерпимые стенанья, что для тебя подобны смертоносному шторму, для меня, что рябь на поверхности кувшина. Впрочем, тем веселее будет смотреть, как ты в нем утонешь. - Как только нарциссы не растут на пути твоем, женщина?- едва слышно произнес он – самодовольство - страшный порок, сестрица! И цена за него всегда выше, чем можешь заплатить, поверь, об этом мне известно достаточно. И тут, в, на мгновенье, опустившемся молчании, звонко пропела сталь меча Ареса, но вовсе не битва влекла бога войны. Одним верным движеньем воткнул он клинок в землю, проведя между ними с Афиной незримую черту. Даже воздух вокруг задрожал от божественной силы Олимпийского бога. -Так внемли же словам моим, богиня мудрости Афина-Паллада!- начал он громогласно, и плотные клубы алого тумана стремительно окутали обоих богов, вторя каждому произнесенному слову – Я, сын Вседержателя Зевса и властительницы Геры, бог войны и раздора, Арес, клянусь перед лицом всех богов Олимпа - или первой из них смиришь ты гордыню, и раскаяньем к чужой судьбе наполнится каменное сердце твое, сестра, или страшная кара настигнет тебя, и по доброй воле принесешь в жертву мне самое драгоценное, что имеешь сама! Кровавое облако исчезло, вместе с Аресом растворившись в прохладе ночи, и лишь оливковое дерево , окруженное белоснежно-бледными нарциссами, что возникло на месте, где, еще пару мгновений назад, был воткнут меч, было свидетельством состоявшейся страшной клятвы. Одинокая стояла Афина, в тяжелом молчании глядя на «прощальный подарок», что оставил ей брат её, и вот уже небесно-голубое мерцанье разорвало темноту ночи, и тонкое деревце, сраженное, припало к земле, сминая под собой хрупкие цветы. А любимица Зевса, прекрасная Афина-Паллада, обернувшись совой, тут же стремительно взмыла ввысь, в последний раз нарушив тишину ночного Гаргафского грота.