Как же хочется простого человеческого…

      После обостряющей чувства темноты и всполохов прожекторов, блуждающих по ней и словно бы тасующих карточную колоду ночи, наподобие перепачканных стойкими пигментами пальцев, после иллюзорной бескрайности концертного зала просторная, ярко освещенная комната кажется физически неправильной — слишком замкнутой, слишком тесной, слишком заполненной. Причем людей здесь немного, как сказал тур-менеджер, нераспроданные билеты на «Meet & Greet» оставались даже за час до открытия дверей, а вот от звуков и запахов голова идет кругом. Особенно если, оставаясь внешне безучастным, внимательно прислушиваться и вникать в их бурное многообразие. Речь уже не идет о поиске иголки в стоге сена. Тот, по меньшей мере, статичен и не противится воздействию извне — к примеру, его можно просканировать, сжечь или кропотливо перебрать по одной соломинке, если у какого-нибудь безумца достанет времени и сил на произведение подобной манипуляции. А вот с подвижным и, стоит заметить, весьма своенравным человеческим морем это не пройдет. Оно кипуче, непостоянно, деятельно… И в прямом смысле полнокровно.       Крис смотрит на толпу сквозь затемненные стекла очков. В сущности, они не являются для него предметом первой необходимости, потому что ни электрический, ни солнечный свет не причиняет ему боли, — скорее, приятным дополнением образа, которое придает ему толику загадочности, и вдобавок средством маскировки. Окружающие люди: зрители, охранники, организаторы мероприятия — рискнув показаться нетактичными и хорошенько приглядевшись, могут различить лишь очертания глаз, но не движения зрачков, в то время как он сам будто стоит перед односторонним зеркалом в камере полицейского участка, наделенный привилегией беспрепятственного наблюдения и выжидания. Если опустить тот факт, что именно к этим двум занятиям в целом и сводится вечная жизнь, — а Крис достаточно лет попирал земную твердь, чтобы вполне пресытиться ими, — следует признать, что сегодня они даже носят оттенок азарта. Новизной, естественно, тут и не пахнет, ведь любым развлечениям в один не слишком прекрасный момент приходит конец, зато в небесной канцелярии еще не запретили до бесконечности прокручивать их несколько видоизмененные в зависимости от конкретного исторического витка вариации. Вот и теперь у него впереди очередная игра.       За автографами подходит компания юных девушек, почти подростков, одетых во все черное. Сегодня этот цвет безоговорочно преобладает в толпе над проблесками алого, золотого и, реже, белого. Это цвет траура и небытия, цвет, символизирующий нечто столь глубокое и непостижимое, — на языке смертных оно именуется потусторонним, хотя никто целенаправленно и не создавал изнанку мира, потешными мыслями о которой они иной раз компенсируют собственную неспособность выйти за рамки рационального мышления, — что в период его популяризации в массовой культуре Крис чувствовал себя практически оскорбленным.       Впрочем, вскоре он обрел успокоение, поняв, что для кого-то черный не утратил сакрального значения, не превратился в знак априори конформистской принадлежности к якобы нон-конформистскому течению. И по сей день люди продолжают относиться к нему почтительно. С годами не угасла их память о наследии прошлого, которое даровало современному обществу, помимо смехотворных суеверий и дополнительных глав в учебниках по истории и культурологии, древние книги и разбросанные по миру оккультные артефакты. Разумеется, социальные сети и тематические интернет-порталы пестрят громкими заявлениями псевдоколдунов и доморощенных некромантов, обещающих всем и каждому быстрое и безболезненное решение проблем, проявляя чудеса скорее маркетинга, чем истинной магии. Однако даже среди плевела иной раз да попадается чистое зерно.       О фестивале готической музыки и искусства «Wave Gotik Treffen» не слышал разве что человек, крайне далекий от мира субкультур, а заодно принявший на себя бремя добровольного остракизма в виде отказа от интернета, телевещания и прочих средств массовой информации, которые вводили бы его в грех регулярного чтения свежих новостей. Так, раз в году улицы Лейпцига неизменно наполняются, по словам горожан, бесконечными похоронными процессиями, участников которых, стремящихся попасть к месту ключевых событий, не одолевает ни летняя жара, ни усталость, ни безмолвное порицание консервативных прохожих. В целом, этот фестиваль известен точно так же, как английский «Whitby Gothic Weekend» или американский «Convergence», и потому, когда «Lord of the Lost» предложили выступить на главной его сцене и к тому же представить публике приличных размеров сет-лист, а не две или три наиболее популярные композиции, запоминающиеся, но не способные в полной мере погрузить слушателей в атмосферу творчества группы, отказ приравнивался к преступлению.       С учетом того, что «Wave Gotik Treffen» проводится с начала девяностых годов, каждый из музыкантов успел хоть однажды посетить его на правах гостя, — у всякого уважающего себя вампира порой наступает период обострения интереса к человеческим пародиям на их уклад жизни, — но приглашенными артистами они оказались в первый и, к сожалению, в последний раз. Нет, «Lord of the Lost» вовсе не планируют в ближайшее время огорчить поклонников вестью о распаде, взять длительную паузу или просто поставить крест на концертной деятельности, ориентируясь исключительно на выпуск студийного контента. Просто в век бурного развития медиапространства и увеличения его содержимого в геометрической прогрессии, когда на протяжении одного лишь выступления фанаты делают сотни фотографий и снимают столько же видеороликов, большая часть которых загружается в социальные сети, представляется невозможным, «засветившись» в составе того или иного коллектива, не вызвать подозрений при появлении на сцене спустя тридцать, пятьдесят или семьдесят лет, даже под другим именем.       Впрочем, когда после саундчека Крис отправился немного поблуждать по отведенной для фестиваля территории, он вряд ли думал именно об этом. Напротив, он с любопытством разглядывал собравшихся, которые принимали его за равного себе и потому практически не замечали, и испытывал своеобразную гордость — особенно если ему на глаза попадалась бутафорская кровь, накладные когти или вставные пластиковые клыки. Смертным была свойственна гиперболизированная романтизация всего пугающего и непонятного, и, рассматривая их причудливые костюмы, подчеркнутую или в принципе созданную при помощи макияжа аристократичную утонченность черт, Крис невольно удивлялся, что они придерживались хорошего мнения о подобных ему существах — по крайней мере, об их внешности. На деле же вампирам далеко не всегда жилось сладко, и Крис мог назвать несколько оставшихся в прошлом эпизодов, когда дворянский титул, дорогие одежды, изобилующий нулями счет в банке или любое другое свидетельство материального процветания ему только снились.       В какой-то момент до его слуха долетела музыка, но не громкая, отчасти хаотичная, с вибрирующими басами, как если бы кто-то из его коллег по цеху начал свое выступление, разогревая толпу, а более отчетливая и выразительная. Первые ноты походили на тягучий и гулкий стон, напоминавший утробное, журчащее пение синих китов под водой, а затем, задавая ритм, вступил барабан, и ему вторили глухие удары о землю, которые воспроизводились уже не в записи, а непосредственно кем-то или чем-то затерявшимся среди человеческой круговерти. Посреди знойного летнего дня в лицо Крису словно бы повеяло ледяной свежестью скандинавских горных хребтов, облаченных в снежные мантии, и соленым ветром, надувавшим паруса драккаров викингов. Правда, через несколько мгновений в канву мелодии вплелся пронзительный голос скрипки, перенесший слушателей обратно на европейские просторы, в мир прекрасных баллад на балах феодалов и разгульных пирушек в трактирах, где по праздникам собирались земледельцы и ремесленники, и все же заунывный напев рога и мерное сердцебиение барабана подсознательно отсылали к чему-то северному — древнему, самобытному и мистическому.       Пробираясь к источнику звука, Крис оказался у плотного кольца людей, окруживших небольшой участок, где разворачивалось действие. Поверх голов гостей фестиваля, украшенных черными широкополыми шляпами и замысловатыми прическами, к которым у нескольких женщин крепилась кружевная фата, этакая изящно сплетенная паутинка, Крис увидел группу девушек в темных одеждах, которые под аккомпанемент привлекшей его внимание композиции исполняли медленный, грациозный танец, пока от расположенных позади них дымовых шашек над примятой травой, подобно низким дождевым облакам, расползались пепельные клубы. Каждая из танцовщиц держала жезл с набалдашником в виде прозрачной сферы, похожей на те, которые неизменно заполняли прилавки сувенирных магазинов в канун Рождества и завораживали покупателей завихрениями бумажных снежинок, и, постукивая им по земле, словно превращалась в повелительницу стихий, чары которой создавали приглушенные раскаты далекого грома. Девушки носили длинные облегающие туники, которые доходили им почти до щиколоток, и покрывали головы капюшонами, отчего усиливалось впечатление того, что случайный зритель попал на ведьминский шабаш. Впрочем, посмотрев по сторонам и заметив двух операторов, снимавших танец на профессиональные камеры, а не на телефоны, которыми вооружились собравшиеся вокруг люди, Крис убедился в том, что это был хорошо отрепетированный перфоманс — даже пиар-ход, если брать в расчет прикрепленный к одной из колонок плакат, где было указано название коллектива и его контакты в социальных сетях.       И, тем не менее, танцевали красиво. Отточенные движения рук, то плавные, то резкие, будто вспарывавшие воздух, и покачивания стройных девичьих фигур пленили и гипнотизировали. Танцовщицы действовали синхронно и словно олицетворяли элементы единого живого организма. Когда же они начали перемещаться по импровизированной площадке, то оказалось, что за спиной у каждой скрывался прежде туго застегнутый тюлевый плащ, к которому и прикреплялся капюшон, и, кружась в дыму, девушки перевоплотились в юрких летучих мышей. Однако представление на этом не заканчивалось — они перестроились и образовали ровный треугольник, в точке вершины которого остановилась танцовщица, успевшая заменить жезл на стеклянный шар. Крис не заметил, как она это сделала, — возможно, реквизит прятал от чужих глаз как раз-таки искусственный туман, — но пытаться раскрыть чужой секрет не стал. Когда девушка показательно подняла и слегка покачала шар на правой ладони, после чего, изогнувшись, позволила ему прокатиться по груди и обеим рукам поочередно и ловко подхватила левой, он понял, что, пожалуй, хотел быть обманутым, хотел поверить в магию — в то, что внутри сферы действительно клубились сгустки тьмы, а не преломлялись под воздействием дыма и света контуры складок ее черного платья.       Кроме того, Крис наслаждался, вдыхая витавший над площадкой чудный, немного терпкий запах. Танцовщицы были молоды, от них веяло здоровьем, и к тому же сейчас у них в крови бурлил адреналин, подстегиваемый физическим напряжением, поэтому ее пульсация в их жилах ощущалась особенно явственно и волнующе. На мгновение опустив веки, Крис представил себе, как его клыки, удлинявшиеся в минуты острого голода, оставляют на коже одной из девушек две небольшие дырочки, сквозь которые наружу выплескивается теплая, для него и соленая, с металлическим привкусом, и сладкая, едва ли не сравнимая с каким-нибудь магическим эликсиром алая жидкость. Невольно он подумал, какое недомогание испытал, когда практически две сотни лет назад по неосторожности решил подкрепить силы в дрянном китайском притоне за счет старого курильщика опиума, которого никто бы не хватился и который, на его несчастье, только-только опрокинул в себя кружку чанду. О, какого бы блаженства он, напротив, мог бы достичь теперь, подобравшись к кому-нибудь из танцовщиц, как раз закончивших выступление и кланявшихся перед рукоплещущей толпой!       Ненароком Крис поймал взгляд девушки с шаром, которая вновь спрятала его в тумане и сейчас изящно поводила в воздухе руками, делая реверансы; глаза у нее были карие, неожиданно живые и выразительные для сдержанных, меланхоличных готов. Поймал — и понял, что игра стоит свеч.       Тем же вечером он нашел ее благодаря социальным сетям. Помимо видео с мероприятий, в которых она принимала участие наряду с другими девушками или сольно, танцовщица публиковала рецензии на книги об астрологии, бытовой магии и гадательных практиках, иногда — любительские фотографии натюрмортов, где место привычных фруктов, графинов с вином или водой и чашек занимали горевшие в полумраке ароматические свечи, причудливые амулеты, вырезанные на деревянных плашках или костях руны и иные составляющие оккультного инструментария. Даже имя она носила соответствующее — Гретхен, родственное Грете, Маргарите или просто Мэг, как испокон веков называли колдуний, женщин с дурным нравом и мощные пушки. Крис вспомнил, как, стоя на зубцах еще державшего оборону Фюрстенберга, слышал крики артиллеристов, подбадривавших своих «девочек», и задался вопросом, наделили ее этим именем родители, неосознанно задав вектор ее судьбы, или она взяла его уже намеренно, подчеркивая собственную принадлежность к ведовскому ремеслу.       Как бы там ни было, Крис постарался на славу. Приобрел черный конверт из плотной, но гладкой и приятной на ощупь бумаги, составил текст послания, прибегнув к слегка архаичному слогу и окружив его флером загадочности, заказал печать в типографии — непременно готическим шрифтом, каким нередко подписывали свои полотна средневековые художники, — и, немного подумав, добавил под строкой с полным именем и адресом Гретхен, который ему не составила труда разузнать, небольшое изображение колеса Фортуны. Он не сомневался, что, увлекаясь эзотерикой, она хоть раз держала руках колоду Таро, а потому даже если бы ее не привлек внешний вид письма, то заинтриговал бы скрытый намек на приближение некоего переломного, поистине судьбоносного момента. Как и большинство современных людей, пренебрегавших почтой, она могла бы попросту выбросить стандартный белый конверт, даже не добравшись до содержимого — пригласительного билета на концерт «Lord of the Lost» и пропуска за кулисы на «Meet & Greet». А Крис хотел увеличить вероятность того, что его небольшим презентом воспользуются по назначению. И до сих пор хочет.       Сначала он чувствует ее — лишь потом различает среди толпы очертания изящного силуэта в уже знакомой ему темной тунике, только без воздушного плаща. Легкие заполняет прежний запах — бойкий, жгучий, упоительный. Да, когда отзвучали последние ноты финальной композиции, концертный зал был буквально напоен адреналином, и все же обволакивающий Гретхен шлейф пылкой молодости, неугасимой энергии и деятельного жизнелюбия Крис вспоминает инстинктивно. Она приняла его приглашение. Решилась, глядя на призрачно мерцающую вдали звезду, вступить на путь, ведущий сквозь тернии, даже не подозревая, что скрывается в его полуночном мраке. И Крис, чувствуя, как внутри него просыпается азарт хищника, который достаточно опытен, чтобы без труда заполучить добычу, но чересчур любопытен, чтобы сделать это незамедлительно, уже знает, какие слова напишет на глянцевой обложке афиши, когда Гретхен подойдет к нему за автографом.       Сегодня Фортуна к тебе благосклонна.