i dont wanna be your friend

— сынмин, давай снимем видос? — блять, сиди пиши молча. сынмину хочется понять очередную тему по физике, которую он через год собирается сдавать в одиннадцатом, а джуену — снять очередное видео в черновики, которому суждено пробыть там, скорее всего, целую вечность, и лишь отпечататься в памяти теплым воспоминанием. он рисует космические тарелки на полях тетрадки, листы которой наполнены лишь записями с условием задачи и столбик «дано», и то, даже его джуен самостоятельно и правильно заполнить не может. — оторвись от писанины и обрати на меня внимание, — джуен дует губы и хватается пальцами за ткань толстовки сынмина, трясет его из стороны в сторону, чтобы тот хотя бы на секундочку отвлекся от решения задачи из учебника. — да ты меня заебал уже, что? — сынмин оставляет на столе ручку, неосознанно повышая тон голоса и оборачиваясь почти сразу же в сторону учительского стола, а затем на джуена: повезло — мужчина, монотонно объясняющий никому ненужные (кроме сынмина) законы термодинамики, отлучился, скрывшись за дверью в углу кабинета — импровизированной лаборатории, в которой хранятся учебники от разных авторов, колбочки, электромагнитные качели, различные аккумуляторы и всё прочее. — смотри! — джуен собирает обеими руками волосы на макушке в два хвостика, смотрит на сынмина немного смущённо, но улыбается во все тридцать два. — ты идиот, — сынмин невольно поправляет сережку-циркуляр с круглыми шариками в губе, потому что она так и норовит перекрутиться и завалиться набок, а ему надо, чтобы все было красивенько. — расчешись, а то похож на метлу. — а ты любил бы меня, если бы я и правда был метлой? — джуен сдаётся, оставляет свою тетрадь безнадежно надеяться, что в ней сегодня напишут ещё хотя бы слово. — скажи пожалуйста, как думаешь, если бы ты был шваброй, какова вероятность, что в моей кладовке оказался бы именно ты? — пятьдесят процентов? — джуен делает слишком задумчивое лицо, поднимая взгляд вверх, чем заставляет сынмина рассмеяться. — ну, теоретически ты прав. — так любил бы? — да. звонок звенит через мучительные пятнадцать минут, за которые в тетради джуёна оказался лишь нарисованный сынмином член где-то на полях после того, как ли чиркнул на его листке, начав этим своего рода войну. джуен закидывает за плечо рюкзак и вылетает из кабинета самым первым, потому что нужно заранее собрать все канцелярские принадлежности, пока сынмин аккуратно раскладывает ручки, карандаши в своём скучном черном пенале с какой-то японской надписью. после четвертого урока всегда следует большая перемена (целых полчаса), во время которой все ученики толпятся в небольшом помещении школьной столовой; бегут туда, чтобы занять самые лучшие места, чтобы побороться за последнюю булку с корицей, чтобы встретить друзей из параллельных классов и поболтать с ними об общих увлечениях, чтобы понаблюдать за учителями и придумать сотню новых шуток, которые если вдруг окажутся услышанными — то точно получат по затылку и пригрозят вызовом родителей. джуен ерошит светлые волосы сынмина, пока тот пытается спокойно поесть рис с кимчи, при этом не выплеснув тарелку с миёккуком прямо младшему на голову. через время места рядом занимают ещё два парня, которых джуен знает, но знаком с ним не особо близко: джисок и хенджун. джисок перекидывает ноги через низкую лавочку и усаживается рядом с сынмином, а хан — напротив. они ставят свои подносы с обедом, приступают к трапезе и спешат поскорее начать разговор. — че, как твоя губа, заживает? — джисок немного наклоняется, поворачивая голову в сторону, чтобы поближе рассмотреть прокол. — выглядит прекрасно. мастер, наверное, просто суперский. — а ты не зазнавайся, — сынмин собирается дать ему подзатыльник, но старший успевает нагнуться, чтобы чужая ладонь резким движением лишь разрезала воздух над его головой. — нормально, уже не болит. — нужно ведь иногда себя хвалить. — квак самодовольно улыбается, переводя взгляд на хенджуна. — скажи, хорошо проколол? — ну, если не брать в счет отвратительные условия, в которых ты его сделал — то да. — хенджун копается палочками в миске с рисом, так и не поднося ко рту, потому что не особо хочет есть, да и рис уже дико надоел. — а ты сможешь мне проколоть губу тоже? — нарушает недолгую тишину джуен, что блокирует телефон, чтобы посмотреться в отражении экрана и, хотя бы как-то, в мыслях, визуально примерить на себе сережку. — восемь тысяч вон на карту, и я сделаю тебе дырку где угодно, — этой фразой джисок пустил смешок по всему столу; посмеялись даже те, кто в курс разговора не введен и услышал лишь вырванное из контекста предложение. — сынмин, — джуен придвигается к нему немного ближе, наклоняет голову к уху и прикрывает рот ладонью сбоку, чтобы шёпотом произнести: — а с такой сережкой удобно целоваться? — бля, откуда я знаю? ешь молча. — парень хмурится. — ты выглядишь умнее, когда молчишь. — ну ладно, — он не сильно повышает тон голоса, но говорит это достаточно громко, чтобы заметить после неловкие переглядки джисока и хенджуна. затем он принимается уплетать свою порцию. сынмин уже даже не злится и почти не бесится, потому что подобные вбросы от джуена — дело привычное, к чему парень уже привык, но все еще не до конца, а потому сейчас он сидит, уставившись в тарелку, и отчаянно надеется, что щеки у него не покраснели и смущённым он совсем не выглядит. — лан, мы пойдём, голубчики. — джисок поднимается, хлопает сынмина по плечу и берёт в руки поднос с пустой посудой, кивком головы подзывая за собой хенджуна. — и это я слышу от человека в отношениях? пф, голубчики, — сынмин оборачивается на все сто восемьдесят, чтобы это сказать, и говорит громко, чтобы второй точно услышал. но квак лишь улыбается ему и приставляет палец к губам; ему не хочется, чтобы девятиклассницы, что бегают за ним, так быстро потеряли надежду и подметали классы после уроков, заметая веничком в совок осколки своих разбитых девичьих сердец. — у тебя деньги-то есть хотя бы? — сынмин оборачивается на джуена, который немного поник и заметно затих. — извини, если я тебя обидел. — парень подвигается ближе, так, чтобы коснуться с младшим плечами, после чего аккуратно укладывает на него голову и прикрывает глаза, стараясь игнорировать людской гул вокруг. — да все норм! просто хотел доесть поскорее, — джуён хихикает, но спешит ответить на вопрос, чтобы перевести тему. — половина точно. — я тебе добавлю. — сынмин поднимает взгляд, после чего получает самый смачный на свете поцелуй в лоб и несколько раз подряд повторенное «спасибо-спасибо!» ; списаться и договориться с джисоком всегда, как лотерея — черт знает, через сколько часов, он ответит, и ответит ли вообще… но сынмину все же везет и через пару часов со старшим получается переговорить о проколе для джуена. сынмин удивился, что в этот раз джисок написал, что пусть он (или они вдвоем) пригоняют к ним с хенджуном на квартиру. ибо что лично ему прокол делали в школьном туалете, пока он сидел на подоконнике и с зажмуренными глазами держался за любезно предоставленную ханом ладонь, которую сжимал чуть ли не до хруста косточек от страха. — после уроков пойдем? — спрашивает сынмин на последнем — литературе, складывая руки на парту и опуская на них голову, повернутую в сторону ли. — куда? — джуен отрывается от привычно-рутинного чирканья всякой фигни в тетради, будь то цветочки, сердечки, котики, крестики и тому подобное. — губу тебе прокалывать, дурень. джисок домой приглашает. сказал, что у него там всё есть, просто деньги ему перекинешь, когда придем. — ты со мной пойдешь? — немного оживляется джуен и спрашивает радостно, ложась на парту рядом; вообще, сынмин обычно всегда рвется и буквально за рукав тащит джуена на первые парты, чтобы он не отвлекал его под натиском пристального учительского взгляда и угрозе того, что его сразу услышат и отчитают за плохое поведение, но в этот раз удалось старшего уговорить сесть в самую даль кабинета, чтобы отдохнуть после трудных уроков, на которых мозг сынмина работал, как ненормальный. теперь ему хочется в спокойной обстановке поболтать с джуеном, и он даже немного романтизирует это: переговариваются они шёпотом, пока в кабинете почти идеальная тишина от того, что весь класс занят чтением какого-то произведения, которое сынмин прочитал несколько раз и даже наизусть уже почти знает. у него оценок много, хоть на уроки не ходи, а джуену просто все равно, есть они у него, или нет; когда они так с о ещё посидят? — угу, — парень чуть прикрывает глаза, норовя провалиться в сон, потому что его сосед по комнате практически всю ночь рубился в лигу и очень громко ругался, общаясь с тиммейтами, чем не позволил сынмину нормально выспаться. веки тяжёлые, а в классе так тихо и джуён говорит так приятно и спокойно, что кажется, он вот-вот уснет. — когда я колол, мне нужно было, чтобы кто-то был рядом из близких, потому что я переживал. но тогда рядом был только хенджун. — это очень мило с твоей стороны! — негромко радуется джуен, уже по привычке, что-ли, создавая на голове старшего (никогда) неугомонный хаос из отросших белых волос. сынмин, открыв лишь один глаз, осторожно тянется, чтобы отодвинуть немного вбок кончиком пальца осветленную прядь джуеновой челки, пока тот, даже затаив дыхание на пару секунд, молча наблюдает за его действиями. затем о заправляет локон волнистых волос за ухо, но резко одергивает руку, когда слышит перед собой мерзкий смешок. — вы че, педики? ну и мерзость. — один из одноклассников — хаджун, что сидел за партой перед ними — развернулся и, ковыряясь в носу, самодовольно усмехнулся. — отверни от меня свою прыщавую рожу, уебок, и делай задание, которое тебе дали. — сынмин выпрямляется в спине и моментально закипает: одноклассников-парней он ненавидит всех поголовно, кроме джуена, и это самый правдивый факт из всех существующих. каждого из них он считает узколобыми, потому что ничего кроме дрочки и доты те не обсуждают, выглядят, как страшилы, будто ухода за собой не существует в принципе. — прости, сынмин-и, что задел твои хрупкие чувства. мне очень не жаль. — парень кривит неприятную физиономию, чтобы подразнить, и разворачивается обратно. — я после уроков каждую твою складку на животе на морду натяну, — сынмин все еще старается говорить тихо, чтобы не нарушать правила дисциплины в классе и не привлекать внимание учителя, хоть он и выглядит очень погруженным в свою работу с непонятными бумагами. и ему правда не хотелось говорить чего-то подобного; он толерантно относится к людям в принципе, старается быть уважительным и молчать, когда это нужно, но сейчас его терпение попросту лопнуло, и если бы в классе не было учителя, он бы встал и ударил его прям здесь: какое право кто-либо вообще имеет высказываться подобным образом? одноклассник лишь показывает ему средний палец, оставляя за собой последнюю фразу: «я посмотрю, как ты позвонишь своему папочке, чтобы приехал и разобрался с обидчиками». границы постепенно стираются. о закрывает глаза и делает глубокий вздох, чтобы не пробить стулом голову ему прямо сейчас, а джуен лишь молча принимается гладит его по спине — медленно, спокойно, и это, к огромному сожалению, впервые не помогает сынмину успокоиться. ; сынмин вылавливает хаджуна в холле возле выхода, хватает за воротник явно давно нестиранной рубашки, выводит на улицу и специально тащит его за ворота, чтобы не попасть на камеры видеонаблюдения. несмотря на то, что одноклассник превосходит его весовую категорию примерно в два раза, о все равно удается, пусть и с большим усилием, дотащить парня. ему абсолютно плевать, что уроки только-только закончились и повсюду много школьников, которым, конечно же, очень интересно посмотреть, что за потасовка происходит, а потому скоро вокруг парней собирается толпа любопытных зрителей. среди них затесался и джуен, который очень долго (и отчаянно) просил сынмина успокоиться и не переходить за грань, но ярость в жилах закипает и избавляет от любой возможности услышать, замещая любой входящий звук белым шумом, и заметить хоть что-то, происходящее вокруг. даже мольбы хаджуна прекратить. — будешь следить за языком, скотина? — сынмин трясет парня за плечи, роняет на землю и стоит над ним на коленях, ткань на черных скинни в миг лопается от натяжения трения о землю, расходится полоской, и он стесывает в кровь коленки, но даже это сейчас не чувствуется, потому главная цель сейчас — отомстить за все сказанные фразочки, когда-либо сказанные этим подонком в его (и некогда джуена) сторону. — сынмин, прекрати, пожалуйста, я правда больше не буду, перестань… — скулит хаджун и выглядит так, будто готов заплакать, но стойко держится и просто жмурится, чтобы не дай бог не столкнуться с разъяренным взглядом сынмина, толкает его в грудь ладонями, коленями, стараясь оттолкнуть от себя, но по итогу хватается руками за шею и впивается в кожу ногтями, сдирая тонкий слой кожи, но сынмин прикладывает буквально все свои усилия, наваливается всем весом, чтобы виновник торжества не убежал. наконец о замахивается, ударяет его, и делает это снова и снова, пока чужой оскал в немом крике не окрашивается в алые-красные оттенки, пачкая белый воротник рубашки после плевков и руки сынмина. и он бы не остановился, наверное, избил бы до полусмерти от неугомонного потока агрессии, если бы джуен наконец не вырвался из толпы и не постарался оттянуть сынмина за спину, крепко обвив руки вокруг талии и потянув на себя. сынмин кричит что-то неразборчивое, потому что не может успокоиться — ему до глубины души обидно и он зол на то, что не может безнаказанно лишить человека, который портит остальным самооценку (и целую жизнь в дальнейшем), лишь бы потешить своё мерзкое эго, возможности спокойно передвигаться и разговаривать. — я тебя ненавижу, тварь! — сил джуена оказывается недостаточно, поэтому сынмин в качестве завершающего штриха хватает хаджуна за волосы и бьет головой о землю, не сильно — пожалел, после чего поднимается, оттряхивая грязь с джинсов. — ещё раз я что-то от тебя услышу — повешу на вытяжке в столовой и из тебя сделают самгёпсаль, свинина неблагодарная. — он снова срывается на крик, но на этом заканчивает; хватает джуена за запястье и спешит вместе с ним покинуть эпицентр событий, причиной которых сам он и послужил. — там школота на телефоны снимала, — негромко произносит джуен, идя за сынмином в ускоренном темпе, пусть он даже и не знает, куда. — я просил этого не делать, но… боюсь, что тебя теперь отчислят. — мне плевать, — сынмин останавливается, когда чувствует, как саднят содранные колени и чувство обиды накатывает с головой. разум начал яснеть и он, скорее, разозлился на себя, когда в голову пришло осознание всего произошедшего. — джуен. подойди ко мне. джуен молча слушается и подходит ближе. сынмин крепко обнимает его, утыкается носом куда-то в ворот клетчатой рубашки и тихо шмыгает, стараяясь не поддаваться накатившим эмоциям. — почему я не могу, как все, контролировать себя? — сынмин, все в порядке, на твоем месте любой человек так поступил бы, будь у него смелость. я уверен, что добрая половина класса хотела сделать с ним что-то подобное, ну, потому что так оно не делается! либо он следит за тем, что говорит, либо… я знаю, какой ты на самом деле хороший человек, пусть другие думают что угодно, ты главное не парься об этом. я люблю тебя! — джуен прижимает о к себе, невзначай целует его в макушку (он непременно воспользуется каждой возможностью его поцеловать, в какой момент она бы ни выпала), треплет по волосам и гладит по спине. — мне, наверное, сильно прилетит, если видео дойдёт до учителей, да? — как бы я не хотел этого признавать, — ли кивает ему. — ты сам-то хоть в порядке? джуен чуть отходит, чтобы осмотреть сынмина, но тот отделался лишь содранными коленями и. почему у него красные пятна на шее? — этот урод тебе все расцарапал нахрен… нужно быстрее сходить домой и обработать, мало ли, какую заразу он мог занести. о недовольно корчится и тяжело вздыхает, осматриваясь по сторонам. до него только дошло, что они забрели в какой-то абсолютно рандомный двор — такой скучный и пустой, что аж тошно. из детских развлечений здесь лишь старые скрипучие качели на цепочке, с которой вся краска слезла, за растительностью совсем никто не ухаживает и двор выглядит, скорее, как джунгли, нежели место с жилыми домами. — все норм. у джисока обработаем. ; — ты что, отпиздил кого-то? — с этой фразой джисок открывает парням дверь в квартиру и запускает их внутрь. на его лице читается неподдельное удивление, пока он рассматривает растрепанного сынмина, словно чья-то мать дворовую шпану. — в точку. одолжи перекись или что-то типа того, если не трудно. — сынмин скидывает с себя обувь, оставляя возле ящика, специально для неё предназначенного, но не убирает её внутрь, и джуен делает все то же самое, чувствуя себя немного неловко. сразу видно, что сынмин не впервые здесь находится. из узкой прихожей вид открывается сразу на две комнаты: кухню, вход в которую представлялся в виде простой арки, и зал-спальню, где через распахнутую дверь можно было увидеть диван и кофейный столик. джисок приглашает джуена подождать на кухне, обязывает хенджуна заварить ему чай, учесть все пожелания гостя, а сам направляется с сынмином в ванную, чтобы любезно обработать ему все ссадины и расспросить о произошедшем. — жаль, что порвались, это мои любимые, — сынмин усаживается на бортик ванной после того, как вымыл руки, окрашивая стекающую с ладоней воду в неприятно оранжевый цвет и, отказываясь от чужой помощи (что оказалось бессмысленно), отрывает кусочек ваты, мочит его под проточной водой и оттирает темно-гранатовые капельки крови, давно засохшие. — лишь бы потом на физре не шутили, что я сосал. — за что ты его так? — джисок пропитывает вату в антисептике и принимается обрабатывать царапины на шее, попросив придержать объемный капюшон толстовки. — да за языком не следит. и просто заебал. хенджун отрывается от прочтения статьи американского «vouge», оставляет в самодельной глиняной пепельнице сигарету и нажимает на кнопку электрического чайника, чтобы в нем начала закипать вода. он, по мнению джуена, выглядит совсем не общительным и достаточно хмурым, потому что за этот год, что он его знает, как он разговаривает — слышал от силы пару раз, но хан сейчас приветливо помахал ему ладошкой и улыбнулся. — черный, зеленый? сколько сахара? джуен отвечает не сразу, потому что зацепился взглядом за уши парня, а точнее — обратил внимание на множественное количество проколов и титановых колец в них. — ой. извини, черный, две ложки. а можно вопрос? — валяй. — сколько у тебя проколов в ушах? — тринадцать. если считать все, то пятнадцать, — хенджун отодвигает кудри красноватой челки с лица и красуется черной сережкой в брови, а ещё одним проколом оказывается септум. — переживаешь, кстати? — парень поднимается из-за стола, когда слышит бурление воды. достает высокую кружку с котами (свою любимую вообще-то, просто джисок пообещал помыть посуду и не сделал этого. теперь в их раковине негостеприимный и невписывающийся в интерьер склад грязных тарелок и чашек), закидывает пакетик черного-ягодного и заливает кипятком примерно наполовину, после размешивая четко две ложки сахара (без горки, но до самых краев). — да, немного. я никогда ничего подобного не делал. даже мочки не колол. из ванной скоро выходят сынмин и джисок, которые за эти десять минут как лучшие подружки успели перемыть косточки всех знакомым. теперь о чувствует себя намного лучше. — будете чай? — вежливо интересуется хенджун, не забыв пробежаться взглядом по сынмину. он даже не собирается спрашивать, что случилось, потому что знает — джисок ему потом сам расскажет. — нет, но нашелся человек, который спасет пиво, что лежит у нас уже две недели. ему не помешает релакс, — джисок лезет в холодильник и достаёт стеклянную бутылку с алкогольным напитком, после чего торжественно вручает ее сынмину. — кстати, можем угостить вас травкой. джисок говорит это так, будто предлагать что-то подобное — в порядке вещей. он смотрит на сынмина, довольно улыбаясь, но потом переводит взгляд на джуена и тот отказывается, от стеснения опустошая кружку в один присест. — вы, кстати, вместе живете? — спрашивает джуен, чтобы разбавит немного неловкую тишину, рассматривая непонятно откуда появившиеся чайные круги на цветастой скатерти. — ага, — джисок садится рядом с ханом за стол, не забывая растрепать его кудряшки. — хата моя, а хенджун здесь на правах домохозяйки. работает за интим. — ну ты и придурок, — ему прилетает подзатыльник (от хенджуновых уворачиваться он еще не научился), но он всё равно смеется, перехватывая у хёнджуна почти дотлевшую тонкую мальборо и совершая финальные две затяжки. — можно было без уточнений. джуен не лезет за подробностями — оно ему не нужно. он подумал, что, скорее всего, они встречаются. ему, честно признаться, безумно нравится эта мысль — самому очень хочется чего-то такого, ибо тешить себя влюблённостью в сынмина долго он не сможет. ему, конечно, не особо важен статус их отношений с сынмином, они общаются, о проявляет хоть какие-то знаки внимания в его сторону — и ладно. он поглядывает на него периодически, как делает это всегда: старается так, чтобы незаметно, рассматривает уже наизусть выученные черты лица и каждый раз влюбляется заново, чувствуя себя так, словно каждый раз ходит на выставки лишь для того, чтобы полюбоваться одной единственной картиной. той самой. у сынмина полукольцо в губе и маленький гвоздик в крыле носа, вечно нахмуренные густые брови (но очень добрый, правда), в голове бардак из формул по физике и сюжетных линий детективных дорам, которые он днями-ночами смотрит без остановки. хаос из высветленных почти в белый волос и всегда вкусно пахнущая одежда. иногда джуену очень хочется уткнуться носом ему в шею и сидеть обниматься час-другой, но даже спрашивать об этом ему как-то страшно. он знает, что сынмин не любитель подобных нежностей. — чего завис? — сынмин протягивает ему руку, пока в другой держит открытое грушевое пиво. ли замечает, что они остались на кухне только вдвоём, поэтому быстро придумывает и выпаливает, чтобы не оправдываться: — мне просто страшно немного. — прикрывает глаза, резко выдыхая носом и, взявшись за чужую ладонь, поднимается со стула. — не переживай, я рядом. ; джисок разваливается поперек мягкого кресла, положив ноги на подлокотник, и, разложив нужные принадлежности прямо на себе, принимается делать самокрутку, аккуратно набивая специальную бумагу каннабисом и проводя кончиком языка по краю листа, чтобы сформировать что-то похожее на обычную сигарету. он делает таких три штуки — две самому себе и одну сынмину, которого даже уговаривать не пришлось. — хенджун, пожалуйста. — дует губы квак после того, как повесил на хана обязанность провести услугу пирсинга. старший лишь закатывает глаза, тяжело вздыхая, потому что выбора у него нет — делать кому-то прокол, будучи накуренным, он точно бы не позволил. — спасибо, сладенький, — он чуть подтягивается вверх, и оставляя самокрутку за ухом, тянется к хану за поцелуем. хенджун кратко целует его в губы, — «и правда встречаются» — присаживается на корточки и лезет в тумбочку рядом, чтобы достать из ящика одноразовые иглу и зажим. джуен сидит на сером диванчике как школьник в гостях у одноклассницы, сложил руки на коленях и рассматривает комнату: стены светлые и интерьер, в принципе, очень приятный. в углу стоит небольшой шкаф с одеждой, напротив — выход на балкон, а рядом с дверью — подоконник, на котором расположились пара горшочков с цветами и кальян. в другом углу комнаты две подставки, на них — электрогитары, которые ужасно привлекли внимание ли, но спрашивать он, опять же, не решился. джуен смог лишь поддаться полёту фантазии и представить, как они играют. здесь, в квартире, на пару, песни любимых рок-групп. это так здорово. сынмин тоже (не в первый раз) осматривает в комнатку, чтобы спросить: — ты не боишься, что менты как-нибудь нагрянут, а у тебя куча запрещёнки в ящиках? что делать будешь? — сынмин располагается рядом с джуеном на диване и, не акцентируя на этом внимания, берет за руку, чтобы постараться уменьшить волнение младшего. — тогда достану из другого ящика резиновый член и покручу перед их носами. пойдет? хенджун появляется рядом слишком внезапно, из-за чего джуен даже мелко вздрагивает. он просит ли лечь так, чтобы было удобно, а сынмина и вовсе сесть в другое место, чтобы не мешать, но он не слушается и лишь отодвигаться на самый край, позволяя джуену положить ноги на его колени. он чуть наклоняется вбок, протягивая руку, чтобы младший все еще мог держаться и сжать его ладонь, если понадобится. хан очень ответственно подходит к подобному роду занятий, обрабатывает все, что только возможно: уже итак стерильную иглу, которую достал из упаковки прямо на глаза у джуена, зажим, титановую сережку-лабрет, руки, на которые надел резиновые перчатки, сбрызнув антисептиком их тоже. он делает специальным фломастером разметку, чтобы прокол вышел ровный, зажимает губу специальным инструментом и, подставив иглу и попросив джуена сделать глубокий вздох и резко выдохнуть. пробивает губу быстро и резко, буквально за долю секунды — младший даже не успел что-либо почувствовать, лишь через пару мгновений кожа вокруг начала немного ныть. — молодец, потерпи еще немного. — парень быстро продевает через полое отверстие в игле украшение, ювелирно-аккуратно закручивает шарик и выпрямляется в спине, чтобы посмотреть издалека: ровно и красиво. сынмин сообщает, что переведет за него деньги джисоку, а джуен подскакивает и спешит удалиться в ванную, чтобы покрасоваться перед самим собой новым (и единственным проколом). джисок, пребывая уже в некой эйфории, поднимается с кресла, оставив на полу принадлежности для самокруток, направляется к дивану, воображая, что танцует вальс — он приближается на носочках, вертясь по кругу и вытянув руки в стороны. — когда сделаем парный прокол сосков? — парень плюхается на диван рядом с сынмином и протягивает ему самокрутку из-за уха, а после, когда о уже зажал ее меж губами, самостоятельно подпаляет огоньком из старенькой розовой зажигалки с наклейкой хеллоу китти, где газ практически закончился. — когда-нибудь в выходной, когда будешь трезвый. — хенджун выбрасывает использованные материалы в урну рядом с письменным столом, куда отправляет и перчатки. — да ну, такого не бывает. — немного расстроенно вздыхает квак. решив размять мышцы, он тянется руками в самый потолок, а сынмин, быстро среагировав, тыкает пальцем ему в подмышку и смеётся, из-за чего ему чуть не прилетает по лицу. — мне очень нравится! спасибо, — скоро в комнате снова появляется джуен. он сияет от счастья, тянет свою кошачью улыбку до самых ушей и готов даже, кажется, начать радостно прыгать, но очень сильно сдерживает себя. — я рад, — хенджун дружелюбно улыбается, искренне радуясь тому, что проделал хорошую работу. садится на диван рядом с джисоком и сразу оказывается заключенным в крепкие объятия, а уже через мгновение его вообще трут кулаком по макушке, что заставляет хана хлопнуть старшего по бедру. но затем тонкие пальцы лезут в прорезь черных джинсов, чуть сжимают кожу и остаются там на некоторое время, чем вызывают в шутку недоброжелательные взгляды сынмина. — вы давно этим занимаетесь? — заинтересованно спрашивает джуен, занимая место на полу между коленями сынмина, потому что приземлиться рядом с парнями уже просто невозможно. о гладит его по макушке, треплет волосы, пока в очередной раз затягивается, прикрыв глаза и откинув голову на спинку дивана. его хорошо так расслабляет, как и джисока, который, казалось, готов уже лужей расплыться на этом диванчике между сынмином и хенджуном. лежит себе приятный, хихикает непонятно с чего, перекинув руки через плечи рядом сидящих. — я около года. хенджун немного дольше. мы познакомились через общих знакомых на тусовке в честь выпускного, я узнал, что он делает пирсинг и попросил мне проколоть язык за отсо- хан закрывает рот джисока ладонью, лишая возможности закончить предложение, но тот его облизывает, ибо знает, что не нравится, поэтому хенджун хмуро поглядывает на него и вытирает руку о чужие джинсы. — у меня ещё пупок проколот! я обожаю этот прокол, — джисок задирает немного верх одежды, оголяя часть торса и красуясь каким-то сверкающим многогранным камушком. джуен лишь округляет глаза в удивлении. когда небо за тяжелыми шторами в пол затягивается тёмно-синими густыми облаками, сынмин и джуен принимают решение уйти. старший переводит деньги, заказывает такси, потому что ему ужасно влом добираться пешком или ждать общественный транспорт на остановке, а потом стоять толкаться несколько минут, пока едешь. джуен возвращается домой с необычайным ощущением легкости на душе и хвастается новым проколом маме. ; та посиделка в доме джисока запомнилась джуёну достаточно надолго; она мало того, что укрепила дружескую связь между ними вместе с хенджуном, так ещё и то самое состояние сынмина, когда он такой расслабленный, ни о чем не думающий и слишком тактильный, отпечаталось в памяти полыхающим фабричным клеймом. ли не одобрял увлечение психоактивными веществами и никогда не станет, но этот факт буквально отходил на второй план, когда сынмин пускал пальцы в густую копну волос, гладил подушечками по голове нежно-нежно, говорил иногда что-то с отсылкой на заботу, гладил по плечу, когда заваливался на подлокотник дивана и чисто физически мог дотянуться. в обычное время он ужасно скуп на подобного рода вещи, скорее скажет «заебал» или «отъебись» вместо чего-то более приятного. но джуен всё равно знает, что сынмин по-другому просто не может, ему тяжело, правда по какой причине — неизвестно. довольствуется тем, что есть, да и тем более сынмин время от времени тактильно контактирует с ним — обнимает или что-то в этом роде. напоминает, что любит. парочка знакомых девочек из параллельного класса восторженно оценивают его новый прокол, говоря раз за разом, что джуена такое очень идёт, но между этим они не забывают спрашивать и про сынмина. где он? что с ним? почему не ходит на уроки? заболел, что-ли? нужно быть сильно тупым или совсем не интересующимся обстановкой вокруг, чтобы не знать причину отсутствия сынмина на занятиях. видеозапись, где он готов превратить лицо хаджуна в чистый фарш разлетелось практически по всем классам: старшие в курсе все поголовно — это точно. до учителей тоже дошло, а заместитель директора даже старался до него дозвониться, но сдался и отправил сообщение, содержание которого гласило что-то вроде «я вызываю ваших родителей в школу. будем обсуждать ваше отстранение от занятий». джуен долго смеялся, потому что сынмин ответил «у меня нет родителей», заблокировав потом чат с неизвестным номером, чтобы сообщения от него больше не приходили. родители у него, конечно, есть, но они остались жить чеджу в нескольких часах на поезде отсюда, куда сынмин вырвался учиться с условием, что всё будет тихо и спокойно. обещание он нарушил, но дела до школьной жизни сына у родителей нет абсолютно никакого; они и беседу класса не читают, и на шторы не скидываются, на собрания не ходят и подавно. такой возможности у них даже нет. поэтому о с вероятностью в сто процентов уверен, что отделается лишь импровизированными каникулами в две недели, а пройденный классом за это время материал потом нагонит самостоятельно. он жалуется на всю ситуацию своему соседу — чонсу, с которым живет добрые полгода. они делят плату за аренду и коммунальные услуги на двоих после того, как познакомились в компьютерном клубе, решив сыграть в какую-то рпг в одной команде, потому что одному — как-то скучно. они встречались там ещё пару раз после, играли вместе, знакомились ближе: чонсу — студент-первокурсник в инженерном университете, положивший хер на учебу сначала года, потому что его отец какая-то там шишка и запросто его прикроет. он старше сынмина всего на год, обожает ходить в бабл-кафе каждую субботу, но берёт там только апельсиновый раф и (теперь) частенько угощает сынмина каким-нибудь ужасно вкусным напитком оттуда. любит фотографировать котов, читает время от времени приключенческие романы и носит миловидные круглые очки с тонкой оправой. не ест острое, слушает хип-хоп и курит крепкие сигареты. это одни из немногих рандомных фактов о чонсу, которые сынмин отмечает в голове в виде воображаемого списка, чтобы не дай бог не забыть какие-то предпочтение в еде или что-то подобное. не хочет создавать неловких ситуаций. первая свободная неделя пролетает куда в лучшем настроении, чем когда он ходил на уроки — теперь можно не заботиться о режиме сна; играть ночи напролёт на старом и ужасно зависающем ноутбуке, который сынмин каждый раз грозится запустить в окно с девятого этажа, смотреть любимые сериалы с жанром криминал-детектив, просыпаться ближе к обеду, зная, что на плите стоит еда, любезно приготовленная чонсу. они сразу договорились об этом, распределяя обязанности — готовить сынмин не умеет, поэтому частенько покупает продукты и всегда вымывает всю посуду. пару раз он выбирается на улицу, чтобы застать чудесный период цветения вишни, когда нежно бело-лиловые лепестки несутся с теплым ветром по воздуху, а сами цветочки наполняют его невероятно манящим ароматом. это даже обязывает парней распахивать настежь окна во всех комнатах. как бы круто это время не проходило хорошо у сынмина — джуену совсем несладко. он непривычно тихий на уроках, даже учителя пару раз спрашивали о причине такого состояния. ему ужасно скучно, потому что он ни с кем не общаться из класса, лишь изредка на переменах перекидывается парой фраз со знакомыми девочками, и то — о предметах их обожания. у него, может быть, тоже такой есть! но говорить он об этом, конечно же, никому не будет, мало ли что подумают. в этой школе с него и шкуру могут снять, если какая-нибудь шайка бандитов прознает о том, что ли влюблён в парня. да ещё в какого… он долго думает и принимает стойкое решение, переговорив заранее с сынмином и попросив получить разрешение у его соседа, что оставшуюся неделю так называемого «отпуска» сынмина провести у него дома вместо уроков. напишет учителю, мол «извините, приболел, температура, все дела» и будет радостно бегать каждое утро к сынмину в гости, а там они уже разберутся. ; сынмин просыпается, когда с окна тянет свежим ветром, который забирается под тонкую ткань пижамы и заставляет лучше укутаться в одеяло. ему хочется полежать ещё немного, но ровно через десять минут начинает трезвонить будильник, нарушая наслаждение пробуждения рано-рано утром, когда за окном уже светло, но солнечные лучи ещё не вылезли и не начали греть землю. парень сразу же его отключает, усаживается и тянется руками куда-то вверх, к потолку, разминая мышцы, пока у него хрустят всевозможные суставы, будто ему уже пятьдесят, а не семнадцать. весна медленным ручьем вплывала в его комнату, а через добрые полчаса по тюлевым белым занавескам растекалось солнце, самое желтое и яркое за последние полгода. привычная утренняя рутина заключается в держании рук под кипятком из крана в течение минут, наверное, пяти, принятие горячего душа, чистке зубов и умывания какими-то штучками чонсу (он дал на это согласие, правда-правда). заодно он меняет полуколечко в губе на первичное украшение — лабрет, потому что то уже поднадоело. сынмин распахивает дверь, сонно потирает глаза их рукавом темно-синей вельветовой пижамы, запускает джуена внутрь и обнимает, в качестве приветствия. спрашивает, будет ли он есть, но после отказа ведет за руку в комнату, только тихо, как мышь, через зал, потому что там на диване спит чонсу перед телевизором, закинув ногу на ногу и заведя обе руки за голову. вот они — два деда-соседа, разделяющие друг на друга привычки и характеристики пожилых людей. о лениво застилает кровать, приглашая джуена прилечь. он не знает, чем они будут по утрам заниматься всю эту неделю, но точно знает — с джуеном даже молчать будет нескучно. а у джуена внутри все поет и пляшет, когда ветер бьет ветвями деревьев по стеклам окон и заносит на балкон розовые лепесточки вишни. в комнате свежо и прохладно, вкусно пахнет, джуен падает головой на сынминову подушку и прикрывает глаза, пока губы растягиваются в приятной улыбке. — не боишься, что поругают, когда придешь? — сынмин ложится рядом на живот, пролистывая социальные сети в телефоне. — ну, я типа заболел, — парень поворачивает голову в сторону, наблюдая за медленными действиями сынмина. взгляд его задерживается на кистях рук, пальцах, которые тыкают по экранчику недавно вышедшего айфона, какие же они тонкие и красивые, вот бы. — сынмин, давай снимем видос! — что ты заладил с этими видосами? — о опускает голову на постель, утыкаясь лицом в накрахмаленную простынку. — ну пожалуйста, это будет кое-что очень важное. — джуен выхватывает телефон из рук сынмина и перекатывается по кровати, чтобы оказаться на другом краю и поставить гаджет на тумбочку, оперев о горшок с каким-то странным засохшим цветком. его явно давно не поливали, листья высохли и опали, зачем он тогда тут стоит? джуен быстро находит иконку тиктока и заходит, что-то печатает, ищет нужную песню в поисковой строке и нажимает на плюсик внизу приложения, чтобы начать съемку. — только пообещай мне кое-что, — джуен оборачивается, в то время как сынмин перебирается поближе и садится рядом на краю, устало вздыхая. — пообещай, что если что, мы останемся такими хорошими друзьями. ладно? — ты меня убивать на камеру собрался и страхуешься? — отшучивается сынмин, подсаживаясь ещё немного ближе, так, чтобы они соприкоснулись коленками и их обоих было видно в кадре — маленьком прямоугольнике телефона. — нет. но себя — да. — джуен сдерживает неловкую улыбку, поэтому выглядит достаточно серьезно, когда это говорит, из-за чего сынмин старательно задумывается о том, что же такое ли собирается сделать. джуен ставит таймер, и по истечении трёх секунд запись начинается, а из динамика играет некогда знаменитая «i wanna be your girlfriend — girl in red». ли поворачивает голову на сынмина, ожидающе смотрит, буквально готовый сгореть от стыда, испепелиться, разбиться и стереться в труху, потому что знает — у сынмина по английскому пять и дурака из себя строить у него не выйдет. сынмин округляет взгляд, когда знакомые мотивы воспроизводят в голове давний тренд, когда люди включали эту песню своим друзьям, признаваясь таким образом в чувствах. он сейчас шутит, или серьёзно? это не то, что сынмин стал бы делать для зрелищности. для просмотров, лайков комментариев, нет — ему это не надо, да и джуен видео-то никогда не выкладывал, и потому, выждав пару секунд, что казались мучительно долгими, пока парни держали напряженный зрительный контакт, сынмин медленно приближается, прикрывает глаза и аккуратно мажет губами куда-то в уголок рта, будто проверят, точно ли это то, чего хочет джуен. следом он целует его аккурат в губы, так осторожно и нежно, словно боится разбить фарфоровую куклу любым неловким движением. звук давно прекратился и видео готово, но они не останавливаются; целуются, сынмин гладит волосы джуена, пока тот гладит его большим пальцем по щеке. за окном поют птицы, и в их сердцах — тоже. чувства — тягучие, вязкие — словно мёдом текут по артериям. и губы у сынмина такие мягкие, какие джуен себе и представлял, когда ночью (прямо перед тем, как уснуть), случайно видел картинки перед закрытыми веками. — ты мне нравишься, — почти шепотом произносит джуен, отстранившись от чужого лица на жалкие пару сантиметров, и говорит это так искренне, словно он ребенок, впервые почувствовавший что-то подобное. — я думаю, что ты мне тоже. — также негромко отвечает сынмин, чтобы не нарушать внезапно появившуюся идиллию в этих скучных четырех стенах.