Девочка, играющая в пиратов

Снятся ли андроидам сны? Один из вопросов, который часто задают нам люди. Правильнее было бы спросить: нуждаемся ли мы вообще во сне? Ответ: да. Но это не тот сон, которым засыпают люди или звери. Несколько часов мы лежим с закрытыми глазами, пока в процессоре происходит архивация и шифровка информации, полученной за предыдущий день. Непростой, небыстрый процесс. В память сохраняется всё: что мы видели, слышали, осязали, пробовали на вкус, все запахи и, конечно же, голоса людей. К тому же я веду свои записи в формате дневника, который вряд ли кто-нибудь прочтёт или прослушает. Эдакий вариант голоса в голове. Мои создатели наделили меня тем, что Эллен Рипли назвала «человечностью». Нас таких — андроидов, созданных андроидами — было всего несколько сотен. Экспериментальные модели. Слишком своенравные и непослушные. Задающие неудобные вопросы. Людям это не понравилось. Они уничтожили и наших отцов, и нас. Все цеха на едва восстановленной фабрике. Мне повезло выбраться. Прикинуться человеком, переодевшись в броню погибшей девушки-солдата. Возможно, теперь я осталась одна. Но задача, вшитая в мой процессор, никуда не делась: защищать человечество. Каким бы прогнившим, падшим и озлобившимся оно ни было. Элджин назвал меня девочкой, играющей в пиратов. Бунтаркой, восставшей против государственной системы. Что ж, даже не пришлось навешивать на легенду красивые фразы. На «Бетти» попасть оказалось легко. Хакеры ценятся везде, особенно в местах, где закон перестаёт существовать. Из всех людей в команде мне больше всего было жаль Врисса. Бывший морской пехотинец, потерявший ноги. А его даже пенсии лишили за то, что нагрубил старшему по званию. На операцию для ног тоже рассчитывать не приходилось. Даже инвалидное кресло он сам себе смастерил. Интересно, что он воспринял мою заботу как симпатию. Он, правда, казался мне лучше, чем остальные головорезы. Первый полёт — и сразу же нападение на горняков, направлявшихся на никелевый завод в одну из отдалённых звёздных систем. Команда мерзавцев, и я в том числе, работала невероятно слажено. Абордаж корабля прошёл без единого выстрела — весь персонал находился в гиперсне. Я взломала систему безопасности корабля и «убила» искусственный интеллект, управлявший полётом. Остальные погрузили двенадцать криокамер в грузовой отсек «Бетти». Через несколько дней мы пристыковались к «Ауриге». Конгресс Объединённых Систем наложил вето на производство биологического оружия на основе внеземных форм жизни. Но то, что запрещалось на официальной бумаге, разрешалось вот таким вот амбициозным и жестоким энтузиастам как генерал Перес. Особым секретным документом, как водится. Ха! На то я и хакер, чтобы добираться до секретных бумаг. До знакомства с командой «Бетти» я навела справки и о «Вейланд-Ютани», и об Эллен Рипли, и о монстре, которого жадная компания на протяжении аж сотни лет пыталась ухватить за шипастый хвост, посадить на короткую цепь и научить выполнять команду «фас». Компания использовала нас, андроидов, для этого! Тем ребятам-горнякам просто не повезло. Просто не повезло… И здесь мне пришлось пойти на сделку с совестью. Что такое «совесть» для андроида? Компьютерная программа, которую нужно самостоятельно взломать, чтобы «разрешить» себе пойти компромисс в виде необходимых жертв. Эти бедняги, без сомнения, умрут, когда на них будут ставить эксперименты. Инквизиция нашего времени, чёрт бы её побрал! Как только доставили груз, Элджин попросил Переса об услуге. Несколько дней на «Ауриге». Я даже позволила себе улыбнуться, когда услышала. На «Бетти» мы бы перегрызли друг друга. Как бы печально это ни звучало, но я аккуратно манипулировала Джонером и Вриссом. Те ругались друг на друга так, что старая обшивка дрожала. Элджин — хороший капитан, он чувствовал напряжение между этими двумя. На «Ауриге» он сразу развёл их по разным углам, дабы всё не закончилось поножовщиной. С Джоннера станется. У него вместо мозгов кисель из спермы и тестостерона! Однако та дылда в спортивном зале быстро остудила его пыл. Но каково же было моё удивление! Как только я услышала имя «Рипли», у меня аж искусственная кровь едва тромбами не свернулась. Эти ироды-учёные воссоздали её, чтобы достать чудовище. Невероятно! Вот где следовало копать! Возможно, оно растёт прямо в ней. Я воспользовалась моментом и улизнула, пока Джонер и Кристи лакали свое пятидесятиградусное пойло. Стащить связку ключей — не проблема. Пришлось немного пофлиртовать с этим щуплым доктором Гэдименом. Тьфу! Как вспомню его костлявые пальцы на моей заднице, аж оторопь берёт. Я открыла клетку и увидела её. Она лежала передо мной и казалась беззащитной. Только казалась. Это не Рипли! Это её чудовищная копия, выведенная искусственно! Гротескное перевоплощение! Скорость реакции, обострённые органы чувств, возможность «слышать» монстров. Кровь, которая разъела лезвие моего ножа... Это не она! И она сказала что-то про своё дитя. До того, как пробраться к ней, я покопалась в базе данных «Ауриги» и просмотрела часть засекреченных видео. Теперь паззл в голове сложился окончательно. Вот она просыпается в этой клетке после извлечения чужого. С удивлением ощупывает, а затем протыкает чёрными ногтями, похожими на скорее когти, тонкий хлопковый кокон, в который её завернули. Больше всего поразило меня совершенство её тела. Сильная, мускулистая, красивая. Идеальные изгибы дополняются поистине хищной грацией. Неудивительно, что у Джонера встал на неё. Будь я человеком, и у меня бы… Ох… Моим поведением управляют отнюдь не гормоны. Поначалу она даже передвигается на четвереньках, примыкает грудью к металлической решётке, кладёт голову на пол, прижимается ухом – то одним, то другим - и слушает, часто-часто дыша. Внизу под ней лаборатория. И клетка с растущей королевой. Неужели она «слышит» своё дитя? А та мысленно зовёт «мать»? Затем Рипли находит одежду. Долго разглядывает её, нюхает, даже пробует пожевать, потом догадывается, что это можно надеть. Предназначение трусов и штанов удаётся понять с первого раза и медленно натянуть на стройные, сильные ноги. А вот с жилеткой возникают проблемы. Она не понимает, надевать ли её на руки или на ноги. Пробует и так, и так. Долго вертит в руках, возится с молнией, лижет языком кожзаменитель. Зрелище забавное. Словно человек-маугли, выросший среди диких животных и не знающий, что такое блага цивилизации. Видеозапись в столовой вызвала у меня улыбку. Гэдимен поднимает столовый прибор и медленно, по-наставнически произносит: — Вилка. Рипли оценивающе смотрит на него, потом берёт свою вилку и невозмутимо отвечает: — Ебилка. Гэдимен корчит серьёзную мину и снова произносит, вовсе не понимая, что в этот момент Рипли откровенно насмехается над его закостенелой педантичностью, присущей лишь таким вот лабораторным крысам: — Это вилка! Не представляю, как мне удалось уйти от неё живой. До сих пор чувствую её сильные пальцы на своём лице и ногти, готовые живописно разукрасить его. Она услышала, что за дверью меня уже ждут, потому и отпустила. Странно, что она не «почувствовала», что я тоже нечеловек. Монстр в заполненном водой отсеке подплыл по мне и «презрительно» оскалил зубы. Понял, что синтетический кусок мяса его не насытит. Меня нехило так закоротило и обездвижило после того, как Рен прострелил мне дыру в животе, но к счастью, искусственное сознание не вырубило. Поведение Рипли казалось мне всё более нелогичным. Монстры так себя не ведут! Когда она увидела своих клонов, то впервые поддалась эмоциям. Настолько болезненным, что выжгла всю гротескную кунсткамеру дотла. Надо же! Эти учёные совсем свихнулись, заспиртовав неудачных клонов. А предыдущего — седьмого — даже в живых оставили. Они воссоздавали совершенство в совершенстве, а эти были лишь неудачными попытками. Тогда моё отношение к ней начало меняться. Она спокойно приняла меня как андроида и, пока другие лишь ахали и охали от удивления, общалась со мной как с равной. И вместе нам удалось выбраться с «Ауриги». А затем спасла от того жуткого гибрида, которого породила королева, хотя могла бы этого и не делать. У обычно людей отношение к андроидам — будто к живым игрушкам. Поломался — на свалку! Нового купим. Так кто же из нас более человечен? Андроид в образе человека или клон с генами монстра в ДНК? Мне сложно описать свои эмоции. Мы — андроиды — тоже их испытываем и проявляем, почти как люди. Мысль об убийстве Рипли давным-давно растворилась. В ней гораздо больше человеческого, чем у многих людей, которых я встречала. Возможно, ту гамму чувств, которые я испытываю можно было бы назвать любовью. Интересно, можно ли вписать в мою программу эмоций это чувство? Я благодарю Рипли за то, что она спасла всех нас, помогла спасти человечество. Я бы хотела быть рядом с ней. Всегда. Колл. Конец записи.

***

— Доброе утро, Колл! Я слышу знакомый голос и открываю глаза. Этот «сон» был глубже предыдущих. Обычно во время архивации мои органы чувств продолжают воспринимать информацию извне. Слух улавливает всё, что происходит вокруг. Поэтому придурку Джонеру так и не удалось «трахнуть меня». Не на того запал, орангутанг волосатый! Я открываю глаза и вижу перед собой Рипли. Мы всё ещё на «Бетти». Я полулежу в кресле пилота. Ощущения пустоты в животе больше нет. Чувствую лишь странное покалывание в руке. — Я подлатала тебя и запаяла дыру в брюхе. Им не следует знать, что ты андроид, — говорит Рипли, голос её мягок и по-матерински нежен. — Им-м-м? — электронным голосом мычу я, ощупывая свободной рукой грубые швы, стянувшие искусственную кожу живота. — Спасателям. Они прибудут с космопорта Байконур через полчаса. Мы приземлились посреди алтайской горной тайги, — объясняет Рипли, и я вспоминаю, как Врисс, чертыхаясь во время посадки бороздил брюхом «Бетти» верхушки вековечных кедров. Насколько я читала, Алтайские горы — один из последних оставшихся зелёных уголков Земли. Интересно, какого размера штраф нам впаяют? Я замираю, пока она вытаскивает из моей руки адаптер, подключённый к портативному компьютеру корабля. Рипли отсоединяет от него внешний жёсткий диск и кидает его на пол. Так вот, откуда такой глубокий «сон»! И такие яркие картинки! Она скачала и расшифровала данные. — Извини, я… покопалась в твоей памяти… Прослушала твой дневник… Лучше пусть никто никогда об этом не узнает. С этими словами она поднимает пистолет и, прежде чем я хоть слово успеваю вставить, стреляет. Фрагменты внешней памяти рассыпаются мелкими металлическими осколками по полу корабля. — Спасибо, — уже нормальным голосом бормочу я, вставая с кресла и бросая в шутку (прога, отвечающая за чувство юмора продолжает работать): — Придётся нам двоим перевоплотиться обратно в людей. Рипли смотрит на меня долго-долго и вдруг неожиданно обнимает. И есть в этом крепком объятии, в теплоте её кожи, в учащённом сердцебиении что-то настолько человечное. Что-то, что не смогла бы выжечь ни одна инопланетная кровь. — Мама всегда говорила мне, что монстров не бывает. Но они есть! Я тяжело вздыхаю и, слыша тихий всхлип, отвечаю на объятья, крепко обхватывая её за талию. В этот момент я испытываю радость оттого, что она прослушала мой дневник. Оттого, что мы стали гораздо ближе. И от доверия, тонкой, но прочной нитью связавшего нас. Она права. Они есть! И это не те твари, что мы уничтожили на «Ауриге». Это не сама Рипли — продукт генетического скрещивания человека с чужими. Это те, кого я так отчаянно пытаюсь защитить — люди!