Комедия

— Понимаешь, я его люблю, — говорит Тигнари — ну как говорит, скорее вздыхает, и Кавех чувствует себя героем дурацкой комедии, которые вообще-то должны ставить в театрах, но никак не в его жизни. Потому что он тоже любит, и это не то, в чем можно так легко признаться. Им с Тигнари не повезло, а может, это называется как-то иначе, Кавех не силен в лингвистике — или это другая область изучения языка? В лингвистике силен аль-Хайтам, а он последний, о ком Кавех хочет сейчас думать, даже если тот стоит у стойки в нескольких шагах от их столика и ждет, пока подойдет его очередь сделать заказ. Поэтому Кавех тянется к бокалу с вином и кивает Тигнари, чтобы тот продолжал. — Да нечего больше говорить. — Тигнари ухмыляется, но ухмылка невеселая. И не злая. Он будто бы и правда все понимает, принимает и знает, что изменить ничего не сможет. Кавех тоже это знает. Вот только никто не говорил, что от этого должно стать легче. Он узнал о любви Тигнари случайно. Просто однажды заметил, как тот смотрит на Сайно, и все понял. Было сложно не понять — Тигнари смотрел с такой нежностью и привязанностью, что Кавех почувствовал бы себя лишним, не будь они в таверне на виду у всех. А потом аль-Хайтам что-то у Сайно спросил, тот подвинулся к нему ближе, чтобы слышать лучше, и Кавех подумал, что пора прекратить приходить на эти встречи. Не то чтобы он не смирился со своим положением, но… Кавех не из тех людей, кому нравится все это терпеть. И вот сейчас, когда Кавех рассказывает об этом Тигнари — вот уж никогда бы не подумал, что у них будет что-то общее, — тот только пожимает плечами. — Мы же друзья, — говорит он так, будто это все объясняет. Кавеху не понять, потому что они с аль-Хайтамом не друзья, а просто соседи, даже если ему хочется большего. — Я не могу просто перестать с ним общаться. — Но тебе же неприятно. Тигнари улыбается. Кавех молча и понимающе сжимает его плечо. Тигнари, он думал, тоже не из тех, кто станет терпеть подобное, но, наверное, он и правда хороший друг. — Будет хуже, если мы перестанем общаться. Спорное утверждение. Кавех не согласен, но переубеждать Тигнари — дело гиблое. Он однажды слышал, как Сайно пытался, и ни к чему это не привело. И если уж даже Сайно не может на него повлиять, то Кавеху туда тем более лезть не стоит. — Тебе лучше знать. — Он пожимает плечами и снова отпивает вина. Он мог бы напиться, чтобы ни о чем не думать, вот только это не поможет — потому что придется возвращаться не в свой дом, к человеку, которому на него по большей части плевать, и станет только хуже. Кавех пробовал. Ему не понравилось. Остаток вечера они проводят в задумчивой тишине, и Кавех думает, что в комедиях вообще-то должно быть смешно, но у их сюжета с юмором как-то плохо.

***

Наверное, если бы они с аль-Хайтамом тогда не поссорились, все было бы проще. Или нет. Может быть, они поссорились бы позже, а может быть, если бы Кавех признался раньше, они бы не поссорились никогда. Какой смысл гадать — прошлого не вернуть, аль-Хайтам, кажется, счастлив с Сайно, насколько вообще по его лицу что-то можно понять, а Кавеху остается только наблюдать за чужим праздником жизни со стороны. Наблюдать и по реакциям Сайно угадывать, что у них происходит. Не то чтобы Кавеху сильно интересно, но он не может это контролировать. Потому что взгляд Сайно в присутствии аль-Хайтама всегда теплеет, потому что он позволяет себе улыбаться и разговаривать мягче, чем обычно, не отодвигается, когда аль-Хайтам садится рядом, а они все знают, что Сайно не нравится, когда его личное пространство кто-то нарушает. И если это не любовь, то Кавех в любви ничего не понимает. Хотя, наверное, и правда не понимает, потому что Тигнари ведь тоже любит Сайно, и ни в его взгляде, ни в его поведении нет ничего, чему можно было бы порадоваться. Он смотрит на Сайно внимательно, незаметно ловит каждое его слово, доверяет ему и всегда готов прийти на помощь, но Кавех видит, что скрывается за всем этим — дискомфорт от невзаимной любви, от понимания, что он мог бы быть на месте аль-Хайтама, но остается всего лишь другом. Кавех знает, как это ощущается, и не может не сочувствовать Тигнари, даже если тот сочувствия не просит. — Знаешь, что в этом самое неприятное? — Тигнари произносит будто бы в пустоту, но Кавех все равно кивает. Они в Гандхарве, сидят в хижине Тигнари, и Кавех никогда не думал, что хоть раз здесь побывает, но тот позвал сам, и он не смог отказать. Не захотел. — Я не могу за него порадоваться. О, Кавех знает, что это такое. Даже лучше, чем самому хотелось бы. — Бесит, что он улыбается, да? Тигнари кивает. Кавеху хочется смеяться, но он чувствует себя настолько жалким, что смех застревает в горле. Как они вообще оказались в этой ситуации? — Я хочу ему сказать, что рад за него, — продолжает Тигнари, — но не могу. И это так глупо, знаешь. Хотя конечно знаешь. Кавех фыркает. О том, что он влюблен в аль-Хайтама, Тигнари догадался тоже быстро. Сжал его плечо пальцами, когда в один из вечеров в таверне аль-Хайтам улыбнулся шутке Сайно — не вымученной, а случайной и правда смешной, — а Кавех вздрогнул и одним глотком осушил бокал вина. — Когда-нибудь это пройдет. Тигнари усмехается — не верит. Кавех и сам себе не верит, но что он еще может? — А, к черту. — Тигнари машет рукой. — Давай выпьем, а потом я провожу тебя. Кавех соглашается. Когда они прощаются несколькими часами позже, Кавех думает, что нет — не пройдет. Это длится третий год. Такое не проходит.

***

— А ты не думал ему признаться? Тигнари давится вином и забавно дергает ушком. — Сейчас уже поздно, — прокашлявшись, отвечает он. Кавех качает головой. — Нет. Раньше. — Не решился. Это даже смешно — ни Сайно, ни тем более аль-Хайтам не говорили, что они встречаются, но они с Тигнари все-таки не слепые, и это раздражает. — Сайно вообще никогда особенно не был заинтересован в отношениях. В Академии ему было не до этого, а после как-то тоже. И я не лез. — А стоило бы. Тигнари зло усмехается. — Ну вот не тебе об этом говорить. Это крыть нечем, поэтому Кавех кивает. И правда, не ему об этом говорить. У него ведь было столько возможностей признаться, а он — как там выразился Тигнари? — а он не решился. Как будто это что-то бы изменило. Тигнари вдруг смеется — отчаянно, нервно и совершенно невесело. — Друзья из нас с тобой все-таки отвратительные. Кавех улыбается. — Мы не друзья, — просто говорит он, и Тигнари понимает, что он имеет в виду, судя по его задумчивому взгляду. — Тогда предлагаю не по-дружески выпить. Тигнари первым поднимает бокал, Кавех следует его примеру, и на пару часов становится легче, потому что Тигнари не нужно ничего рассказывать, тот и так прекрасно знает, как это все ощущается. По дороге домой Кавех думает, что осталось немного. Он ведь все равно не планировал жить у аль-Хайтама вечно. Поднакопит денег, съедет — и, может быть, любовь тоже пройдет, если они не будут видеться так часто. У любой комедии есть финал, нужно только его дождаться. Но с чувством юмора автора его истории, видимо, и правда что-то не так, потому что неподалеку от дома Кавех встречает Сайно — и даже гением быть не нужно, чтобы понять, откуда он возвращается такой довольный, пусть и пытающийся это скрыть, и зацелованный. — Привет, — кивает ему Кавех. Сайно кивает в ответ и желает спокойной ночи, а после ускоряет шаг. Кавех на пару секунд замирает на месте, полной грудью вдыхая прохладный вечерний воздух, а потом разворачивается и идет в Гандхарву. У его комедии сюжет дурацкий, но, наверное, пока они с Тигнари понимают друг друга, можно и потерпеть.