Результат ошибки

      Стоило Гермионе уехать, и Аленка поняла, что должна позаботиться о Гарри, поэтому девочка показала ему места, где можно надежно спрятаться от палачей. В отличие от своей подруги, мальчик мало того, что внимательно выслушал рассказанное Луной, но и быстро нашел параллели в своей жизни. И вот найденное ему не понравилось, просто совершенно.       — Значит, говоришь, бьют, еды мало… — Гарри вспоминал свое детство, принимая правоту Луны. — Получается, действительно из другого лагеря…       — Наверное, тебя там не стали убивать, чтобы здесь убить, — со знанием дела объяснила Аленка. — Так бывает, когда на уничтожение переводят.       — За что?! Что я им сделал?! — воскликнул мальчик.       — Наверное, за то, что родился, — равнодушно пожала плечами девочка. — Мы для них не люди, понимаешь?       И тут Гарри понял: у Волдеморта же были последователи или слуги, они точно хотят отомстить за гибель своего… Значит, Луна права? И никому нельзя верить, кроме Гермионы и этой так много знающей девочки. Мальчик понял, отчего Луна так пугается — она просто ждет, когда начнут мучить и убивать. Но Гарри не хотел умирать… Этот разговор еще и изменил восприятие директора в душе мальчика. О том, что волшебники умеют стирать память, он знал, и теперь понимал, чего надо бояться.       Случайно встретивший мисс Лавгуд профессор Снейп остался незамеченным, вот только то, что ему удалось увидеть в голове девочки, когда она не видела профессора, Северус еще долго не мог принять. Поговаривали, что Лавгуды умеют видеть будущее… И вот с этой точки зрения вырванные из головы ребенка картины были страшны. Профессор увидел себя с какой-то черной плетью в руке, избивающим какое-то воющее, покрытое кровью тело, вторая картина — толпа бегущих по снегу голых людей, и последняя — какая-то печь, полная огня, открытые створки которой медленно приближались к нему. Голова профессора закружилась, поэтому он счел нужным вернуться в свои покои, совершенно забыв куда и за чем шел.       А Аленка просто проживала день за днем, стараясь не попадаться на глаза палачам. Рядом с ней был и Гарри, а так как Рон также уехал домой, то рыжий совершенно не мешал их общению. Девочка напоминала мальчику об уроках и своевременном питании, понимая, что сам он не догадается, а заставлять волноваться Гермиону не хотелось. Гарри не раздражался от этой заботы, теперь уже понимая, чем она вызвана. Да и не мог мальчик раздражаться из-за этих жалобных глаз…       Гермиона, конечно же, сильно беспокоилась и о Луне, и о Гарри, осознав правдивость информации, сообщенной мисс Лавгуд. Именно поэтому она решила поговорить с родителями в ключе «я слышала, что», а не «девочка рассказала». Гермиона родителям, конечно, доверяла, но Луна уже заразила ее некоторой подозрительностью. Поэтому разговор прошел спокойнее, чем мог бы…       — Папа, скажи, пожалуйста… — начала кудрявая девочка, отвлекая отца от газеты. — А может ли такое быть, когда одни люди не считают других людьми?       — Это называется «нацизм», Миона, — ответил мистер Грейнджер. — Считается, что его искоренили, но на самом деле, далеко не полностью.       — А могут те, которые с «нацизмом», желать убить? — спросила Гермиона.       — Такое уже было полвека назад, — мистер Грейнджер решил не уточнять, что «такое» процветает и сейчас. — Вон книжка, почитай.       И Гермиона села читать книгу, с обложки которой улыбался какой-то мужчина с усиками. Зачитавшись, девочка не замечала времени, потому что написаны были там страшные вещи, но вот… И в Мире Магии, и в рассказах Луны Гермиона находила созвучие тому, что читала. Становилось все страшнее, потому что девочка понимала: родители не помощники. Защиты просто нет, и Луна права во всем.       — Папа, а я могу перевестись в другую школу? — поинтересовалась Гермиона.       — Ни в коем случае! — очень жестко ответил мистер Грейнджер, подтверждая выкладки девочки. — Ты должна учиться в Хогвартсе до самого конца!       Если бы отец Гермионы знал, о чем та думала в этот момент, то построил бы предложение иначе, а так… Девочка поняла это «до самого конца» по-своему. Умирать не хотелось просто до слез, хотелось пожить еще хоть немножко, но, наверное, выбора у нее не было. И осознание этого факта Гермиону ударило, как ничто другое. В книге было написано и о концлагерях, где с людьми делали все то, что описывала Луна…       Возвращалась Гермиона в очень подавленном состоянии. Ощущение собственной беззащитности било в самую душу, поэтому всю дорогу до школы девочка искала выход и не находила его. Гермиона теперь понимала, что большинство школьников не соображают, что обречены, но что с этим делать, не знала. В книге было написано о восстаниях в лагерях и чем они заканчивались…       Аленка увидела, в каком состоянии приехала мама Гарри, поняв это состояние по-своему. «Видимо, на этих каникулах Гермиону очень сильно мучили, за то, что она мама», — подумала Аленка, еще раз поразившись героизму совсем не выглядевшей героем кудрявой девочки.       — Видишь, что с Гермионой сделали на каникулах? — тихо сказала Аленка Гарри. — Обними ее, ей сейчас это очень нужно. А я посмотрю, чтобы никто не помешал.       — Хорошо, — кивнул мальчик, тоже убедившийся в ее правоте. В глазах никогда на его памяти не плакавшей Гермионы застыли слезы. Представить, что с ней сделали, мальчик не мог, но обнял кудрявую девочку, всеми силами стараясь поддержать.       — Ты… Ты была права… — только и сказала Гермиона беловолосой девочке. — Нас всех убьют здесь.       — Я смогу вас защитить! — воскликнул Гарри. — Ну, или хотя бы буду рядом…       — Это очень много, Гарри, и очень важно, когда умираешь не в одиночестве… — прошептала Аленка.       И будто холодным ветром обдало всех троих от этих слов первокурсницы. Первокурсницы, что, как Гермиона уже убедилась, знала, о чем говорит. А когда Гарри спросил Аленку о Роне, та объяснила мальчику, что такое «капо» и почему им можно больше, чем другим. Последний Поттер задумался, поняв, что Рон действительно может не быть другом, а быть этим самым «капо». Тем более, раз его брат староста, или, как сказала Луна, блоковый, ну, то есть старший.       Аленка, рассказывая о структуре управления лагерем, не знала, что так было не везде и не всегда, но вот ее рассказы очень хорошо ложились в то, что видели и Гермиона, и Гарри, а слизеринцы каждый день подтверждали слова беловолосой девочки, отчего становилось только страшнее.

***

      Когда начались так называемые «окаменения», Аленка сразу поняла, что происходит. Хотелось спрятаться и не выходить из гостиной, но девочка отлично понимала, что от палачей спрятаться очень сложно. Гарри, послушав Луну, осознал, что палачи начали убивать. Наступит день, и…       — Но говорят же, что они просто окаменели… — попробовала возразить Гермиона, изо всех сил цепляясь за остатки прежнего мира.       — А дышат они как? А кушают? А пьют? — сразу же поинтересовалась Аленка. — Это очень страшная смерть — когда задыхаешься и не можешь вдохнуть.       — Значит, нас обманывают, но зачем? — не поняла мисс Грейнджер.       — Чтобы мы не сопротивлялись и не подняли восстание, — объяснила Алена, для которой все было ясней ясного. — Это как спрятанная газовка. Ты заходишь в душ, моешься, а потом пол поворачивается и шипит газ.       — И что? — тихо спросил Гарри.       — И все… — прошептала беловолосая девочка. — Сначала очень больно в груди, а потом только крематорий.       Через три дня окаменела Гермиона. Аленка горько плакала — так ей было жалко маму Гарри. Мальчик уже не знал, как ее успокоить. Мадам Помфри пыталась их выгнать из Больничного крыла, но не преуспела, а Аленка рыдала, цепляясь за каменное тело мисс Грейнджер, и было в этом плаче столько искреннего горя, что медиведьма опешила.       — Они не смогли достать тебя, поэтому убили ту, что заботилась о тебе… — прошептала Аленка.       Осознание этого простого факта, как и того, кем была для него уже, как Гарри поверил, мертвая девочка, просто вышибло дух из героя магического мира. У него опустились руки. Рон, попытавшийся что-то сказать о каменной заучке, получил в нос, а когда его братья направили палочки на Гарри, перед ним, закрывая мальчика собой, встала Аленка.       — Почему? — только и спросил мальчик, ответ же его поразил.       — Гермиона хотела бы, чтобы ты пожил хоть немножко подольше, — объяснила ему Луна. Кем-то очень важным стала для нее эта кудрявая девочка.       Через два дня Гарри вызвали к директору, но мальчик просто бросил пергамент с приглашением в камин. Без Гермионы для него не имело смысла ничего. Раз ее убили, чтобы оставить его одного, то… Какая разница, когда? Аленка пыталась расшевелить Гарри, понимая, что тому надо просто пережить свое горе, ведь мальчик второй раз в жизни потерял маму… Маму! Палачи в Хогвартсе оказались более жестокими, чем в Майданеке.       — Мистер Поттер! — явившаяся в гостиную профессор МакГонагалл была раздражена. — Почему вы проигнорировали приглашение?       — Не пойду! — заявил последний Поттер. — Может, хоть минуту больше проживу…       — Вы обязаны! — воскликнула женщина.       — А то что? Убьете меня, как Гермиону?! — закричал мальчик. — Или этих предателей заставите?! Так что вы медлите? Убивайте здесь! Палачи проклятые!       Такая экспрессия мальчика Минерву поразила. И вставшая перед ним обреченно смотревшая мисс Лавгуд тоже поставила в тупик. Профессор попыталась объяснить, что мисс Грейнджер жива, но она просто видела — ей не верят.       — Когда созреют мандрагоры… — предприняла последнюю попытку профессор МакГонагалл. — Она снова будет ходить, и вы увидите…       — А мандрагоры нельзя просто купить? — поинтересовалась Аленка, стараясь не смотреть в глаза своей смерти.       — Вы ничего не понимаете! Зелье! — воскликнула профессор, но осеклась, задумавшись. Действительно, почему мандрагоры нельзя просто купить? — Мы поговорим с вами позже, — произнесла женщина, отправившись к Помфри.       — Почему ты назвал нас предателями? — подошел к Гарри старшекурсник, когда декан вышла. Разыгравшаяся в гостиной сцена выбила его из равновесия, поэтому он именно спокойно спросил, а не заорал.       — Вы спокойно смотрите, как убивают ваших товарищей, — заговорила Аленка. — Тех, кто делил с вами стол и был рядом, вы даже шутите над этим… А когда того, кого вы сами назвали героем, пытаются увести на смерть, стоите и смотрите, как бараны… Кто же вы?       Если на Поттера можно было наорать, возможно, побить, то в отношении девочки подобные действия были недопустимы. Поэтому отважный Гриффиндор сделал то, чем не занимался доселе никогда — задумался. А Аленка понимала, что так или иначе достанут, вечно прятаться просто не получится. Поэтому, когда в гостиную вошел директор, просто зажмурилась от страха, по-прежнему закрывая Гарри собой. Это было все, что она могла сделать ради памяти Гермионы.       — Гарри, почему ты не пришел ко мне? — поинтересовался директор.       — Не хочу, — ответил ему мальчик. — Вы меня убьете, как Гермиону.       Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор говорил о том, что магглокровка жива, и видел — ему не верят, при этом мисс Лавгуд отчаянно боялась, а от Гарри шибало обреченностью пополам с ненавистью. В таких условиях, да еще и при всем факультете, стирать память мальчику было опасно — можно было его повредить. Хотя, судя по всему, мисс Грейнджер нужно оживлять и считать это «испытание» проваленным.       Озаботившись заказом мандрагорового зелья, Дамблдор задумался. Почему произошло именно то, что произошло, он не понимал. В его понимании, Гарри должен был дисциплинированно ждать конца года, чтобы оживление грязнокровки было ему наградой. А тут он вдруг отказался играть по установленным Альбусом правилам. Можно было, конечно, поправить герою память, но, учитывая, что все произошло в гостиной факультета, смысла уже не имело.       Решив завершить «приключение», Дамблдор не понял главного: Гарри ему больше не доверял. Теперь директор для мальчика был таким же врагом, как и остальные палачи. А вот Минерва МакГонагалл, совершенно не помнившая об этом разговоре, все не могла понять, что ее беспокоит. Женщине казалось, что она забыла что-то очень важное. Но вот что?