***
– Прошу прощения, сигареты этой марки в ближайшее время поставляться не будут, – женщина за кассовым аппаратом, легким движением рука указывает на выход, намекая не задерживать очередь. Задавать вопросы нет желания, очень хочется курить. Разумным решением отзывается в мыслях идея зайти в другое место. Ветрено, солнце активно скрывается за горизонтом, передавая одну из своих ролей уличным фонарям и ярким вывескам на зданиях. Паренек не любил ветер, он всегда путал из без того непослушные волосы. Сняв тонкую черную резинку с руки, пара движений и вот на голове красуется небольшой пучок, не очень надежный на вид. Сойдет для человека, который явно на улице задерживаться не собирался. Быстрым шагом мимо летели работяги, кто-то спешил домой к семьям на ужин, кто-то к друзьям за выпивкой, в попытках расслабиться. Суну это не интересовало нисколько, его терзали сомнения и нарастающая неуверенность. Слишком внезапно. Ведь обычно он был уверен в себе. Уроки по анатомии и биологии его забавляли, но для Ханмы младшего достаточно и капли интереса, чтобы освоиться в теме и хорошенько ее изучить. Шанс рождения омеги. Слишком рано. Или нет? Бред, всё семейство гордо носило роль альфы, за исключением матери. Черт... Круговорот мыслей заставляет Суну нервно зарыть пальцы в волосы. Помогает лучше мыслить. Сконцентрироваться на чем-то одном. «Стоп» – Г-где я? – неожиданно для себя, выдавливает из себя дрожащий голос. «Сколько я уже прошел..?» Черноволосый бросает оценивающий взгляд на окрестности, пытаясь вспомнить дорогу. Хоть какие-то опознавательные знаки, которые мозги бы дать ему информацию о местоположении. Обшарпанные бетонные стены, темнота и... отвратительный запах. «Должно быть, жилой дом. Где-то рядом контейнеры с мусором» Пара шагов в сторону запаха, в надежде выйти из темного переулка на основную дорогу и сориентироваться уже там, куда идти дальше. Дрожь, неприятная дрожь, пронзающая с головы до ног словно раскаленными иглами. Бьет в голову запах. Слишком отвратительный, от которого слезы выступают на глазах. «Кто-то сдох что-ли, блять?» Беда не приходит одна. Тошнота, головокружение, ступор. В глазах плывут и без того кривые граффити, явно оставленные малолетками, которые обделены заботой о своем районе. Веселье и попытка занять зудящие руки важнее, чем банальное качество работы, раз уж вызвались портить чье-то имущество. Забыв о своем положении, Суна опирается локтем о стену, медленно сползая вниз. Не хватало что-нибудь повредить во время нелепого падения. Не хватает воздуха. Жарко. Он словно сахар, брошенный в кипяток. Для полного счастья осталось только размешать. «Не могу встать.. как же, блять, воняет..» Нарастающее предчувствие чего-то неизвестного и опасного отражалось тупой болью в груди. Неподалеку чьи-то противные голоса набирают обороты, пока Суна хватает ворот своей ветровки и плотно прижимает к носу, стараясь дышать через рот. Голова не соображает, нарастающая паника, трясет до сих пор. Обзор сузился до одной точки. Попытка ухватиться хоть за какую-либо либо адекватную мысль. «Что со мной? Что за ощущения? Надо валить. Почему я не могу пошевелиться?» Сердце отбивает чечетку в груди, отзываясь в черепной коробке. Тошнотворный запах впивается в дыхательные пути, янтарные глаза блестят от слез. – Ты че, глухой? – схватив за шкирку, рычит незнакомый парень с бритой головой и сигаретой в зубах. – Да он обдолбанный походу, – с ехидной ухмылкой выглядывает из-за спины второй, руки в карманах. На щеке красовался странной формы шрам, – Че за запах? – Вы идиоты? У мальца течка, очевидно же, я запах учуял в 30 метрах отсюда, – скучающим голосом произнес третий парень из компании, вставив зубочистку обратно в зубы, оттолкнулся от стены, – Погнали отсюда, сам разберется. Паника. Паника. Паника. Хочется вмазать, но тело не слушается. Буквально плавится, не в состоянии даже устоять на одном уровне с этим лысым уебком. – Оме-е-е-жка, опасно в таком состоянии разгуливать, – раздраженное от игнорирования выражение лица сменилось на хитрый прищур и улыбку, смахивающую на оскал, – Или ты не в курсе? Пучок на голове Суны ослаб от внезапной тряски, высвобождая передние и боковые пряди, которые уже успели прилипнуть к лицу. «Омежка..?» Нарастающие агрессия и гнев, быстро сменившее осознание. То ли от слов неизвестного, то ли от смердящего запаха и беспомощности. Бритый, широкоплечий парень, явно подхвативший дух азарта, свободной рукой смахивает волосы с лица Суны, хватая того за щеки. – О, это же Ханма младшенький, – подрывается шрамированный, расплываясь в широкой улыбке, – Вот мы тебя и достали, ты же помнишь, как отмудохал нас? – Какая удача, – лысый резко перемещает руку с воротника на горло, впечатывая Суну в стену, – Теперь наша очередь веселиться. Боль от грубого столкновения со стеной придает немного трезвости. А еще больше – желание раскрошить уебку череп. – Отъебитесь, отбросы!! – желтые глаза сверкнули, будто удар молнии посреди кромешной тьмы. Ловким движением рýки в белой ветровке бьют вниз, попадая точно в изгиб локтя лысого недоноска. Хватка ослабла. Рывок ногой. Хруст. Крик. – Ты че, уродец мелкий?! – от игривого настроения и след простыл. Второй налетел с кулаками, попав точно в висок. – Мазила, в челюсть надо бить, – с ухмылкой произнес длинноволосый, чья резинка освободила волосы от неряшливой прически. Нарывается, сил ответить на следующие действия противников больше нет. Но сохранить лицо и гордость важнее даже в такой ситуации. А состояние оставляет желать лучшего, жар нарастает, тряска и головокружение не дает больше сосредоточиться, погружая в туман. «Старые знакомые» снова прописывают пару раз по лицу и, убедившись, что младшенький Ханма не в силах ответить, принимаются избавлять его от одежды. Прикосновения шершавых, липких рук в районе торса.. затем ниже. Суна теряет последние ниточки связи с реальностью. «Я в жопе»***
– Эй, пацан, живой? – сидя на корточках, неизвестный без остановки ладонью хлопает по щекам Суны, – Бля... Он с большой вероятностью бы прошел мимо, если бы не странный запах. Который прежде не ощущал. Манящий, вводящий в транс.***
В нос впивается пряный аромат, с примесью тяжелого табака и древесины. Раскаленные иглы вновь впиваются в кожу по всему телу, заставляя Суну распахнуть глаза, дернуться и взвизгнуть, низ живота жутко тянет. Перед глазами предстает симпатичный, молодой парень, с длинными, крашенными косами, аккуратно заплетенными в тугие косы. Слегка обеспокоенный взгляд цвета сирени. – О, очнулся, – вздыхает, выпрямляясь в полный рост, делает вердикт незнакомый, вероятно, спаситель, – Зачем ты шастаешь по улице в таком состоянии? В попытках разобраться в ситуации, взгляд начал цепляться за окрестности. Прищур. – Здесь все время был фонарный столб? – игнорирует вопрос новоиспеченный омега. – Понятно. Надо отвести тебя домой. – Сам дойду, отвал... ах! – патлатый оказывается на руках молодого человека, который умудряется носить подобную прическу с таким невозмутимым видом. – Мысли не читаю, где дом? – Ты... пахнешь иначе, вкусно, даже слишком... – едва шепотом, черные волосы волнами касаются рук спасителя. Суна, обхватив за шею крашенного паренька, нежно прильнул к его шее, вдыхая сладкий аромат. Хотелось надышаться, вытеснить из памяти все омерзительные запахи. – Адрес. Быстрее. – почти со злостью отстраняется неизвестный, шипя сквозь зубы, – Иначе сам добираться будешь. – Нет... не оставляй меня... Забыв напрочь о всех возможных последствиях, Ханма младший называет адрес своего проживания. Голову заполнили прекрасный аромат и желание раствориться прямо на этих сильных руках. Достаточно сильных, чтобы без проблем удерживать Суну. Для »омеги» он был сильно выше, крепче и весил больше. Незнакомец ускорил шаг, не беспокоясь о комфортной поездке своего клиента. Хотелось поскорее избавиться от этой странной проблемы. Контроль давался тяжелее с каждым шагом, длинноволосый без капли смущения всячески прижимался и распускал руки. «Вышел купить подавитель для Риндо, а в итоге...»***
Минуя входную дверь и порог, парень с косами усаживает Суну на диван и предпринимает попытки исправить небольшой беспорядок, который успел навести поехавший омега. – Я так понимаю, это твоя первая течка? – обернувшись на пацана, уже успев пожалеть, что решил завести диалог, незнакомец потирает лоб – Э-это не течка... Я альфа! – почти со слезами на глазах выкрикивает младший Ханма. – Увы, не альфа – Как это прекратить? Я не могу, все горит... плывет... – Ты один живешь? – Со старшим братом... – И он тебе ничего не рассказал? – ухмыляясь произнес высокий юноша, сверкая фиолетовыми глазами Суна тянет за руку. Он был не из слабых мальчиков и данная ситуация это доказывает, цель плюхнулась на диван. Но в настоящем бою он бы точно проиграл. – Пахнешь. Очень... – не закончив фразу, ловко прильнул, как котик, к шее. Тормоза отказали, он слишком долго боролся со странными ощущениями в теле. Запах незнакомого паренька со странной прической внушает доверие и чувство безопасности, он обрадовался, но какой от этого прок? Он лишь усилил и без того мучительные позывы в теле. Назад пути нет. Суна впивается в губы своего героя, что спас его от тех отбросов. Впивается жадно, хватая за ворот одежды, чтобы быть еще ближе. Хотя куда еще ближе? Юный омега не один теряет рассудок. Феромоны молодого альфы усиливаются, становясь агрессивнее, властнее, слаще от нарастающего возбуждения. Поцелуй не остался безответным. Ощущение, словно термиты поедают изнутри, ладони с длинными тонкими пальцами, в белых тканевых перчатках, охватывают бедра. Сжимают. С особым возбуждением и силой. Суна вздрагивает, мыча, но от дела не отрывается. – Блять... – злобно выдыхает парень в черной форме, пытаясь ухватиться за последние ниточки здравого смысла. Решительно оттащив молодого омегу от своих губ за волосы, полез в карман. «Надо прекращать, иначе..» Суна прервал его мысль, крепкой хваткой сжав руку, которая смеет его в чем-то ограничивать. Хайтани неосознанно устремил взор на лицо. В лицо причины таких безрассудных, но чрезмерно пьянящих действий. Словил себя на мысли, что оно но было чертовски красивым и безумно милым даже в такой, полной похоти, ситуации. Мальчишка не отступал. Разгоряченное тело, взгляд из под прикрытых век, молящий о продолжении, красные от смущения щеки и уши, были зазывающими. Вынуждали оборвать все ниточки, отбросить контроль. Отдаться порыву, слиться воедино. Принципы не водиться с омегами трещали по швам. Он сдался. Прильнул к шее, оставляя на нежной шее мокрые поцелуи и едва заметные засосы. Чувствительность Суны была на максимуме, заставляя вздрагивать от каждого малейшего прикосновения, словно от удара током. Любые незначительные движения и таз раз за разом ерзал по паху, по внушающим, твердым и пугающим размерам манящего альфы. Руки неопытного омеги искали тщетные способы избавить партнера от одежды, желая прикоснуться, тоже вызвать подобные чувства. Отплатить. Странная форма не поддавалась. Руки тряслись. Рывок. Снова поцелуй. Глубокий, мокрый. Незнакомец без капли стыда проталкивал язык в рот, чувствуя себя как дома, пусть и на чужой территории. От неожиданности Суна прикусывает нижнюю губу своему новому знакомому, чьи руки успели избавиться от перчаток, даже умудрились приспустить чужие брюки, сжимая ягодицы, едва касаясь сокровенного места. – Что ты... нх... – не успев договорить, его затыкают, вогнав два пальца в рот. – Не буянь, – томный, низкий голос парня со странно крашенными косами, – Расслабься. Ухмыляясь самому себе, опытный альфа задрал футболку и принялся покрывать поцелуями грудную клетку. Паника. Так далеко Суна не заглядывал. Да и заглядывал ли вообще? Чего он ожидал? Боль. Незначительная, но до безумия волнующая, странная. С губ срывается непристойный стон. Суна падает головой на плечо незнакомца, невольно опуская таз ниже, который успел приподнять от напористого, бесцеремонного проникновения, чем самым насадился глубже на тонкие и длинные пальцы. – Б-больно! Вытащи... – выступили слезы, никудышный омега сжал форму до побелевших костяшек, жадно хватая воздух,– Прекрати! Хватит! Очень больно! «Блять, он же девственник. Омега!» Волна неприятных воспоминаний в миг окатывает ледяной волной, возвращает ясность ума на долю секунды, но этого оказывается вполне достаточно. Вдох сквозь сжатые челюсти, лишь бы не носом, лишь бы не феромоны этого чудака омеги, который не знает даже банальных вещей о своей физиологии. Брать ответственность желания не было. Парень с растрепанными, местами желтыми волосами, находит в себе силы скинуть с себя странного пацана и встать, решительными шагами направляясь к выходу. «Стоп, он здесь изведется» Наматывая последние остатки контроля на кулак, незнакомец возвращается обратно, доставая из кармана небольшую сине-зеленую коробочку с неизвестным содержимым. – Выпей одну-две, не больше, – небрежно бросает коробку в сторону растерянного длинноволосого паренька, – Остальное, надеюсь, братец расскажет. Пронзающий слух хлопок стальной двери. А после гробовая тишина, но не для Суны. Биение сердца бьет по мозгам. Выбора нет, надо выпить, если это поможет успокоиться. Взвешивать «за» и «против» некогда. Соглашаться на большее не хватает решимости, а терпеть – сил. В полном отчаянии, Ханма младший съедает 4 таблетки. Препарат подействовал оперативно, на смену тряски и жара пришла тошнота и слабость. А вскоре и потеря сознания.***
Ран, полный злости, едва ли был готов сорваться на бег. Окруженный аурой опасности и враждебности, он пугал и вынуждал вздрагивать всех местных омег и альф, которые по каким-то никому неинтересным причинам, кроме них самих, находились на улице в столь поздний час. Одни лишь беты тихо перекидывались удивленными взглядами.***
– Черт возьми, ты где был?! – парень осекается, заметив состояние своего сожителя, поправляет круглые очки, – Что с тобой? – Потом, – рычит старший, закрывая за собой дверь. – А подавители..? Ответа не последовало. «Как я мог так проебаться?» Проносится в голове, пока парень в собственной комнате выдавливает уже свою порцию препарата в красно-оранжевой упаковке.***
Утро следующего дня. Суна машет руками, пытаясь отогнать от себя надоедливую муху. Не разобрать слов. – Че за хуйня, Суна? – не оставляет попыток достучаться до младшего, на повышенных тонах закидывает вопросами человек с ярко-желтой прядкой посередине лба. Срабатывает. Растрепанная макушка отрывается от мягкого, зазывающего обратно, дивана. – Ну и сон же жуткий приснился, пиздец, – бубнит Суна сквозь зевок, – И врагу не пожелаю. – Меня всего сутки не было, что ты умудрился натворить? – Шуджи кидает младшему брату на колени сине-зеленую коробку и тканевые белоснежные перчатки, – Это не смешно. – Бля-я... За что... – Суна!!! – Давно начал играть заботливого братика? Отъебись, – шипит младший, сворачиваясь в клубок. Это был не сон. Не хотелось никого видеть. Говорить. Чувствовать. – Суна, что здесь делают перчатки Хайтани и подавители для омег? Надеюсь, я ошибаюсь сейчас. Раздражает, в данной ситуации голос буквально резал слух, казался особенно противным. «Снова убегаю...» – Не ошибаешься, я - омега! – подступили слезы, – Шел за сигами, течка началась, уебки накинулись, Хайтани помог. Стоп... – по голове Ханмы младшего будто ударили чем-то тяжелым. «Те самые Хайтани?!» Ступор. Пронзающая боль, словно от ножа в спину. Суна понимал, что сейчас произойдет. Желваки на скулах вступили в реакцию. Удивление Шуджи медленно перетекло в забаву и издевательскую манеру речи. Снова. Он находил ситуацию брата смешной и до безумия нелепой. Только милый братец умел попадать в такие абсурдные ситуации. – Мой братик оме-е-е-жка. Еще и умудрился раздвинуть ножки перед Хайтани. Понравилось? Или он только в бою горазд? – озабоченное лицо выдавали только глаза, рот прикрыт рукой, в надежде скрыть дьявольскую улыбочку. – Не было ничего!! – Даже здесь ты проебался. – полное нелепой возбужденности лицо сменилось безразличием и нескрываемой скукой. Руки в карманы, взгляд в сторону. Уворот, чуть не прилетело по лицу от переполненного гневом младшего брата. Его рука была тяжелой, глупо терять бдительность с таким-то отвратительным поведением. Шуджи любил омежек, находил забавным играть с ними. И не понимал, насколько было важно младшему брату в будущем стоять наравне с ним. В отличие от Хайтани, братья Ханма постоянно во всем соревновались, пытаясь всячески подавить и ослабить друг друга. Суна желал показать свою значимость и добиться уважения, чтобы избавиться от постоянных издевательств и подколов, так как зачастую старший переходил черту. Шуджи в свою очередь находил это забавным, увлекательным, игрался. Один из немногих способов избавиться от скуки и развлечься. Благодаря ему Суна вырос достаточно агрессивным и, по большей части, безучастным во многих аспектах жизни. Надежда была – стать альфой и поставить на место в равном бою. Теперь ее нет. Его сила больше не вырастет, даже мышцы нарастить не получится. Младший не понимал мотивов и настоящих чувств старшего, старший не особо стремился разобраться в моральных терзаниях младшего. Взаимопониманием и дружбой здесь даже не пахло. Суны и след простыл, звук захлопывающейся двери в личную комнату было единственным доказательством его присутствия.***
Прошло около десяти дней, как новоиспеченный омега, не выходил из дома, забив на учебу и важные тесты, которые по закону подлости выпали на такой тяжкий период. «Течка» не прекращалась. Приходилось глушить большим количеством подавителей, закрывая глаза на побочные эффекты и сильный вред молодому организму. Суна ел раз в три дня, без конца тошнило желчью, сознание покидало как минимум на шестнадцать часов ежедневно. В конце концов, он почти смирился со своей участью, на огромное удивление, благодаря старшему брату, который зачастую вел себя как редкостный, безучастный в жизни младшего, мудак. Покорно сидел под закрытой на замок дверью, раз за разом объясняя базовые знания об омегах. Иногда делился историями других знакомых омег, которым вполне себе хорошо живется. На препаратах и без партнера, как, собственно, и наоборот. О положении омег в обществе Суна знал... Это было последнее, что его волновало. Он никогда не стремился к лидерству, а высокие должности на будущей работе его не интересовали. Слишком утомительно, трудозатратно. Вечной борьбы с братом хватало с головой. – Нам нужно в больницу, Суна, не упрямься, – с очевидным сочувствием изо дня в день предлагал старший, прижимаясь губами к дверной щели, – Пойде-е-е-м. Какое же удовольствие это доставляло патлатому. Не те чувства он хотел получить от единственного близкого человека, но это не помешало вскользь осознать свою значимость, и вдоволь насладиться подобного рода унижениями со стороны Шуджи. Когда еще он будет валяться под дверью? Дверь с треском распахнулась. Не будь у короткостриженого молниеносных рефлексов, давно полег бы от руки младшего братца. – Отвалишь от меня потом? – Да-да, собирайся, – с сильным облегчением вбросил парень, болтая длинной золотой серьгой в ухе.***
– Господин Ханма, вы – доминантный омега, – перебирая в руках кучу бумаг, вынес приговор, средних лет специалист по омегам, – Доминантные омеги реже подвержены гормональным сбоям, что дает большое преимущество в вынашивании здорового потомства. У вас очень сильные феромоны, вам дана прекрасная возможность привлекать интересующих вас альф вне периода течки. – Можно это подавить? И есть ли возможность не чувствовать феромоны других альф? – Подавить можно, если вы не планируете искать себе партнера. Но.. – Альфы мерзко пахнут, – с отвращением отвернув голову в сторону, перебил Суна – откашлявшись в кулак с резкого заявления, врач неосторожно спрашивает, – Все-все? – Нет.. один вкусный только. – Это странно. В каких вы отношениях? – Ни в каких, он сбежал на первой встрече, – нервы потихоньку сдают, вынуждая болтать ногой под столом. – Это миф, – задумался врач, – Но если мои подозрения верны, он и есть причина странного поведения организма. Думаю, вам стоит хотя бы поговорить. Вам необходимо общество альфы, хотя бы на первое время, если хотите нормализовать состояние. Липкая, неловкая тишина. У Суны буквально пол из под ног провалился, «рекомендации» врача были точно выстрел в голову. – Если вопросов больше нет, можете идти, – специалист по омегам никак не давал утонуть в ужасных мыслях, – Прошу, принимайте подавители согласно инструкции.***
Ран изо дня в день ходил как на иголках, раньше его спасала разрядка от многочисленных драк и измываний над противниками. Но не теперь. Плохо спал, был взвинченный, не следил за выражениями даже по отношению к любимому брату, в остальном был крайне немногословен. Не в его принципах втягивать в это младшего. Должен разобраться сам. Так было всегда, с самого детства, на него лег тяжелый груз ответственности. За себя, за брата, за будущее дальнейшее будущее. Все было бы сносно, если бы не отвратительный режим сна. Он любил подолгу ютиться в мягкой, обволакивающей и теплой постели, поднимаясь только за полдень, на любые попытки прервать это блаженство, реагировал агрессивно. Если мысли удавалось привести в порядок, то сны – нет. Хоть в чем-то Суне удалось заполучить основную роль, находиться в центре внимания и быть главным виновником странного поведения старшего Хайтани. Феромоны безответственного омеги въелись под кожу. Глубоко в корку памяти. Ран почти привык подскакивать, словно ошпаренный, посреди ночи от мелькающих изображений перед глазами, смахивая со лба капельки пота и пытаясь отдышаться. Он не видел тела, однако, воображению это не мешало, оно настоятельно, аккуратными и ловкими мазками вырисовывало продолжение их первой встречи, которого не произошло. С каждым разом он замечал знакомые черты лица. Слишком знакомые. Все остатки здравого смысла и логики горячо пульсировали в паху. Место оставалось только для неописуемой ярости и возмущения. По отношению к омеге, который будто бросил спокойно живущего Рана в открытый океан своим безрассудным поступком. Вокруг больше ничего, одни вопросы, нетипичные для него мысли. И ни одного ответа, ни одного логичного решения. Он мог найти его, избавиться от этого, проломить его череп, чтобы больше никогда не чувствовать этот запах, растворяющий последние капли рассудка. Чтобы больше никогда не пересечься, не увидеть до тошноты красивые, аккуратные черты лица и блеск в ярких, с сильно выраженным золотым тоном, глазах. Но избавит ли такое решение от навязчивых картинок и мыслей, постоянно маячащих в голове? Он ненавидел омег. Этих смазливых и до жути слабых, ни к чему не стремящихся созданий, которые не в силах постоять за себя, удержаться самостоятельно на плаву, и зачастую единственное, на что были способны – продавать себя. Поток мыслей будоражил старые незначительные шрамы, когда от него раз за разом сбегали, не дойдя даже до середины. Разгоряченное тело, полное бушующих эмоций не знающее, куда теперь податься в таком состоянии. Предвкушение от разрядки терпело полный крах. Бесполезные создания, не способные справиться даже со своей прямой ролью. Уважения был достоин только Риндо. Он был другим. Ран лучше себя закопает, чем позволит младшему брату опускаться до уровня большинства омег. Но здесь играла по большей части не только его заслуга. Сам Риндо с детства отличался и выходил за устоявшиеся рамки нормы. Но этого было достаточно. Ран поступил так, как считал правильным. Надежда давно мертва, совершать прежние ошибки глупо. Беты – его спасение.***
– Обычно после встреч с Цуей ты выглядишь иначе, – аккуратно подвинув кружку с темным содержимым в сторону собеседника, парень с синими прядками на голове, устроился напротив. – Паршиво выглядишь, аж смотреть тошно. – Не выспался, – отрезает старший Хайтани, с ноткой безразличия и подносит зажигалку к сигарете во рту. – Даже мне в нос ударили чужие феромоны, беты так не пахнут. – Ага, так мерзко могут пахнуть только омеги, – выпалив почти на автомате, Ран закурил. Старший выпалил это без задней мысли, ведь он имел в виду одного конкретного омегу. К феромонам остальных испытывал безразличие. Взращенная годами самодисциплина и полный контроль. Однако, Риндо мысли читать не умел. В его глазах промелькнула едва заметная досада и обида. Больно смотреть на непонятные внутренние терзания близкого человека, без возможности помочь. – Я всегда готов тебя выслушать, – поднимаясь из-за стола, уверенно произносит парень в очках, готовый докопаться до правды, – Главное не теряй бдительности в бою. Для Рана неспособность решить такую тупую проблему самостоятельно, тем более связанную с омегой, была равносильна слабости. Но что оставалось? Когда даже общество Цуи только усугубляло ситуацию, вместо его лица он видел янтарные глаза, полные желания. А вместо голоса беты – голос того омеги, молящий не останавливаться. Не бросать. Заебало. Конкретно заебало, бьет по вискам. Хватит. Ран все рассказал. Опуская постыдные детали. Стараясь сохранять сухой и серьезный вид. Пусть он и дал, по его мнению, слабину, но это не повод тонуть в ней по шею.***
Суна понемногу возвращался к обычной жизни. После того, как он решился прислушаться к совету врача и пить препарат по инструкции, хаотично застающие его врасплох признаки течки сошли на нет. Мешали только одно; он пока не научился контролировать феромоны. Запах был минимален, но находились отморозки с острейшим нюхом, которые не упускали возможности прилипнуть со своими неуместными фразами и флиртом. Омега был не готов терпеть подобное отношение и липкие, словно лапы хищника, взгляды. Острый язык Ханмы младшего был зачинщиком многих драк. Его постоянно ловили после занятий и пытались отыграться. Конкретно эти отморозки наверняка не знали, какая агрессия и напор может скрываться за милой и невинной на первый взгляд личиной. Суна был поздней птицей, задумываться о предстоящих делах и действиях всегда вызывали у него недовольство и скуку. Стоило его принудить, заставить, спровоцировать – раскрывался в процессе, обретая прилив бешеных сил и совсем иные ощущения. Неразборчивые голоса возвращают в реальность. Ноющая боль над глазом, успели разбить бровь. Черноволосый бросает короткий взгляд на разбросанных по земле троих парней. Один, вероятно, в отключке. – Вас поколотил омега, какая жалость, – ядовитая ухмылка от проделанной работы, а попытка изобразить раскаяние оказывается провальной. Бесцеремонно заслуженный победитель садится на корточки перед бессознательным телом, нагло избавляясь от крови на костяшках с помощью чужой одежды. Он вообще планировал сходить за сигаретами и прогуляться. В пачке осталось две штуки. Закурив одну, зашагал в сторону своей цели. Недавний инцидент его не волновал нисколько, он был уверен; они не станут трепаться о таком позорном случае. Три амбала потерпели поражение от рук обычного омеги. «Утомительно…» Думать о своей участи не хотелось, это только нагнетало. В любом случае, изменить это уже нельзя. Остается только защищаться. Суна отлично умел абстрагироваться от многих проблем. Откладывать в самый дальний и пыльный ящик. Его характер состоял буквально из крайностей. Зачастую он был достаточно холодным и безразличным человеком, без особого желания вмешиваться в социальную деятельность и в жизни людей, оставляя свой след без веской причины. Никогда не делал первых шагов, вел себя снисходительно по отношению к другим, стараясь отплачивать той же монетой. С другой стороны взрывной характер, не позволяющий промолчать и стерпеть. Самый младший в своем маленьком семействе стремился подавить и уничтожить всех, кто излучал опасность, насмехался, выискивал слабые места и пытался задеть гордость. Постоянная необходимость обороняться и идти в атаку заложилась благодаря старшему брату, которым он поначалу сильно восхищался, всегда шел следом и оказывался соучастником его жестоких махинаций, игр и драк. Ладно если бы так, но Ханма старший не сбавлял оборотов даже по отношению к своему брату. Суна всегда либо отдавался без остатка, либо и пальцем пошевелить был не готов. Активное развитие организма обычно начиналось после выявления вторичного пола. У Суны все было противоречиво. Брал во внимание только свой рост, силу и местами сильную агрессию. Не желая видеть очевидных вещей; изящные щиколотки и запястья, узкая талия, худое, жилистое тело. Не важно. Приговор не оспоришь.***
Покинув табачку, Суна воздушной походкой скользнул в один из переулков. Хотелось курить без остановки. Стемнело. В меру освещал окружение непонятный фонарь, свисающий со стены. Разглядеть не удавалось, на фоне общей темноты он был ярким пятном. Но парня на его фоне было отчётливо видно. Его внешность была достаточно изящна и красива. Белоснежный оттенок кожи, овальный тип лица, с еле заметным острым подбородком. Надменно-высокомерный и гипнотизирующий взгляд из-за узкой миндалевидной формы всегда становится особо настораживающим для окружающих, высмеивающим, хищным. Суна всегда старался сильно не щуриться, не опускать веки, дабы сделать взгляд более наивным. Изящные тонкие брови. Длинные, гладкие, ниже лопаток, прямые черные волосы, не отличались особой густотой, были тонкими, не поддавались укладке, отчего выглядели взъерошенными. Зачастую парень завязывал их в хвост или пучок, выпуская переднюю прядь. Мягкие, красиво очерченные, бледно-красные, среднего размера губы, слегка поджатые. Привычка. Маленький прямой нос, с узкой переносицей Мелодичный голос, тембр которого зависел от эмоций. Бесшумная походка. Суна облокотился о шершавую вертикальную поверхность, глупо словив себя на мысли о том, что было бы неплохо увидеть Хайтани еще раз. Получить хоть какие-то ответы. В остальном мысли были пусты, сердцебиение размеренным, взгляд прикован к одной точке. Тонкие пальцы зарываются в волосы, а сигарета расточительно тлеет в руке. Из прострации выдергивают отчетливые шаги, прекращающиеся в 10 метрах. Абсолютно никакого запаха, уже радость, но он хотел побыть в одиночестве. С ноткой раздражения, длинноволосый неохотно оглядывает человека. Знакомая черная, длинная форма, тяжелая обувь и.. белые перчатки! Мысли материальны, Суна не дает отчет своим действиям. Если ответы не приходят к нему, он найдет их сам. А вот каким способом – он не продумал. – Эй, ты кто? – Смотря кто спрашивает, – расслабленный, размеренный тон, незнакомец закуривает сигарету, не удосужив собеседника и взглядом. Он частенько заходил сюда, чтобы покурить в одиночестве после покупки сигарет и не ловить на себе недовольные взгляды прохожих. Это было ближайшее уединенное место. – Мне нужно поговорить с Хайтани, у вас одинаковая форма. Вы из одной группировки? Суна знал названия банд, имена. Но не лица и форму. Риндо не знал, смеяться или удивляться от такой наглости, пацан выглядел взволнованно. – Я перед тобой, – абсурдность ситуации взяла вверх, блондин оторвал взгляд от сигареты, показушно поправил очки и ухмыльнулся. Черноволосый осекся, вглядываясь в лицо этого "Хайтани". Они были слишком похожи, за исключением волос и роста, правда, у этого более опущенная форма глаз и уставший взгляд. – С другим... надо... – Суна заерзал на месте, ощутив прилив холода и неуверенности, обнял себя обеими руками. Хайтани младший терял терпение, глупый мальчишка выглядел странно, был в растрепанной школьной форме, какая никакая информация у него имелась, пусть и поверхностная. По брови и виску размазана кровь. С кем-то дрался. Бестактности ему было не занимать. «Либо тупой, либо глупый» пронеслось в голове Риндо. – Забей, в общем,– отрезал школьник, намереваясь снова сбежать. Опрометчиво действовать без плана. Риндо хватил паренька за плечо, не разворачивая. Сжал до побелевших костяшек, приблизившись к уху. – Гуляешь по нашей территории, разнюхиваешь сомнительную информацию. Из тебя получается крайне хуевый шпион. Какой идиот нанял такого? – расслабленный тон сменился на угрожающий, а рука вдавливала в землю. «Этот запах…» Блондин с ними прядями приблизился ближе, пытаясь убедиться в своей догадке. – Отвали. У вас там все извращенцы? – рявкнул Суна, освобождаясь от хватки. На автомате сжал кулаки, готовый к драке. – Пошли, – бесцеремонно схватив чужую руку, Риндо активно зашагал. – Не хочешь от брата отставать? – неизвестно откуда, на длинноволосого накатила игривость, – Тоже до дома проводишь? Губы черноволосого растянулись в широкой улыбке, оголяя белоснежные клыки, один из которых был слегка сколот. Неоднозначная ситуация сильно его позабавила, вызвав нездоровый азарт. А в такие моменты о последствиях совсем не думалось, он просто плыл по течению, в предвкушении очередной драки или забавной игры. Риндо тоже не понимал, что творит. Он был слишком обеспокоен состоянием старшего. Советы он не слушал. Но, казалось, иного выхода нет, кроме как заставить этих двоих поговорить или хотя бы поколотить друг друга.