Папочка знает лучше

Спирит мучился душевными терзаниями: коридоры Академии давно опустели, напоследок разлившись звонкими голосами студентов, погрузились в полумрак и уже не ждали гостей в столь поздний час. Спирит раздумывал: а так ли правильно он собирался поступить? Дочь давно потеряла к нему всяческий интерес, бывшая жена рассыпалась разноцветными открытками со всего мира, а в Чупакабре так вообще объявили санитарный день (то есть напиться сегодня не получится). Спирит сомневался: страшно подумать, что будет, если его драгоценная дочурка обо всем узнает или, того хуже, застукает на месте преступления. Спирит переминался с ноги на ногу: если гаденыш-напарник его любимого ангела поймает папочку с поличным, то сто процентов одарит его осуждающей усмешкой и фирменной фразой о том, как это все не круто. Не приблизится, о нет, а скривится издалека; а Мака — папина Мака — будет стоять бок о бок с этим бездельником и даже не взглянет на тонущего в обожании и чувстве вины родителя. Благо, что папочка был знатным любителем симпатичных девушек, а симпатичные девушки таяли сначала под взглядом Спирита, затем — в постели Спирита, а уже после — под разговоры Спирита о прекрасной маленькой дочурке, ради которой он... Впрочем, старая пластинка. На этот раз папочка незаметно одолжил у своей новой пассии (как же ее там?) скромный элемент прически — обыкновенную черную шпильку. Так было даже лучше, потому что, по его разумению, распущенные медные волосы подружки выглядели в разы лучше. Папочка не любил фильмы про шпионов и, что удивительно, даже к боевикам не питал особого восторга; но Спирит ведь не был каким-нибудь раздолбаем, а потому шпилька в его умелых пальцах легко вошла в замочную скважину. Отступать было поздно и, отбросив сомнения, Коса Смерти ловко орудовал в замке́ в надежде одолеть простенький механизм. Щелчок, пара горьких ударов сердца, скрип металлической дверцы, и вот результат — скромное посягательство на личное пространство собственной дочери. Школьный шкафчик Маки не вызывал у него особого интереса, да и Спирит не причислял себя к одержимым, а просто по-отечески беспокоился. Что в этом дурного? Он ведь просто не мог позволить, чтобы его непорочного ангела совратил какой-нибудь подонок похуже лоботряса Итера. Белобрысый горе-напарник на снимке, прикрепленном к внутренней стороне дверцы, бесстыдно обнимал единственную дочь мистера Албарна и, казалось, смеялся над ним. Спириту не терпелось сорвать фотографию, но если Мака заметит — будет худо. А потому папочка поспешно собрал все эти гадкие письма и открытки с предложениями о партнерстве и облегченно засунул их в карман пиджака. В очередной раз вообразив гнев разъяренной крошечной дочурки, когда та узнает о его проделках, Спирит снова выудил их, скомкал и с трудом затолкал в карман брюк. Нет претендентов — нет беспокойств. Хватит и одного Итера на его больную голову. Коса Смерти искренне верил: после того, как закончится последний курс Академии, дочурку определят в отделение далеко за океаном, а Соула, если тот чудом избежит пинка под зад, оставят при Шинигами как новую Косу Смерти. Папочка хорошо знал: его умная, смелая, симпатичная дочурка точно никогда не взглянет на партнера как на мужчину, ведь Соул (папочка готов был дать голову на отсечение!) был бы для Маки ужасной партией. Худшей. К счастью, папочка еще не догадывался, как плохо он знает свою дочурку.