Просто друг?

Роджер никогда бы не подумал, что это когда-нибудь случится. Конечно, он мог спокойно признать, что какой-то мужчина весьма привлекателен, но это было сравнимо с тем, как любой человек называет красивую картину красивой – просто из соображений эстетики, не более. Как ни странно, тоже самое касалось и женщин. Он любил свою прекрасную жену, но скорее как очень хорошего друга. Кисмет была прекрасным собеседником, хорошим и умным человеком, и Роджер действительно очень уважал и любил её, но любовь такую можно было назвать скорее платонической, возвышенной, но никак не привычной для всех. И такое отношение было у него ко всем женщинам и мужчинам, которых он встречал на своём жизненном пути. Возможно, это и развело его с первой женой, которая совсем не так представляла себе супружескую жизнь. У Роджера никогда в жизни не «летали в животе бабочки». Он никогда не рдел, при разговоре с кем-то. Никогда его сердце не желало выпрыгнуть из груди при виде кого-то. Руки всегда оставались сухими, а ноги – прямыми. ОН жил более чем спокойной жизнью, что нисколь его не смущало. Наоборот, это его полностью устраивало. Он слушал рассказы про любовь взаимную и нет, смотрел такие фильмы и даже снимался в них. И каждый раз он в душе очень радовался, что никогда не влюблялся в кого-то, кто не отвечал бы ему взаимностью. У него была спокойная жизнь, которая безусловно его устраивала. И так было бы до конца его жизни, если бы на пятьдесят третьем году жизни ему не дали роль Мастера – он повстречал Пертви. Джон был обворожителен в бархатных костюмах и рубашках с жабо. Всегда улыбчивый, приветливый и жизнерадостный, он поражал всех своим актёрским мастерством человека, выгнанного из театральной академии. Его любили и уважали все на съёмочной площадке. Он был главной звездой, с которой никто не мог сравниться. А главное - он был красивым: высокий, широкоплечий, статный мужчина с пышной платиновой шевелюрой, красивой улыбкой и глубоким взглядом. Лишь увидев его в самый первый день репетиций, Дельгадо испытал всё, от чего судьба уберегала его все эти годы. У него подкашивались ноги, потели руки, в животе бабочки устраивали шабаш, а сердце бешено колотилось. Он старался не терять самообладание, пытался не подавать вида. Каждый день рядом с Джоном был одновременно и большой радостью, и огромным испытанием для Роджера. Он просил гримера наносить немного тонального крема на лицо, объясняя это тем, что иногда на нем через камеру можно будет заметить чуть темные возрастные пигментные пятна. Конечно же, это было не так. Конечно же, причиной был Джон и то, как мужчина рядом с ним краснел, но старался это скрывать. Но скрывать совсем не получалось. Его выдавало абсолютно всё, и все на съёмочной площадке уже подозревали неладное, но из уважения к Роджеру не смели даже пикнуть про это в разговоре. И темноволосый мужчина питал надежду, что его маленький секрет никто никогда не узнает, что он унесёт его вместе с собой в могилу. Джон был до дрожи в испано-бельгийских коленках добр со своим коллегой, которым неприкрыто восхищался всегда с первого же дня их встречи. Он завидовал мастерству Дельгадо, хвалил при каждой возможности и во время разговора с любым человеком неприкрыто восторгался Роджером, его способностями и человеческими качествами. Он дружелюбно обнимал Роджера каждый раз после съёмок, при любом разговоре, при каждой встречи, и Дельгадо от этого ещё больше, чем обычно, бросало в жар. Он потел, когда видел воодушевлённо разговаривающего Джона, такого обворожительного и интересного. Когда Джон рассказывал интересные и безумно смешные байки из жизни, Роджер, словно влюблённая школьница, прикрывал руками своё красное от смущения и смеха лицо. Пертви был прекрасным другом, готовым помочь в любой момент, поддержать в стрессовой ситуации, и Дельгадо старался отвечать на эту помощь своей. У седовласого мужчины защемило в спине - Роджер в ту же минуту, без промедлений выправил ему спину. Джон случайно забыл свой текст - Роджер оперативно подскажет. Джон выбежал из дома, забыв свой ланч – Дельгадо готов поделиться своим, отдать хоть весь, лишь бы Пертви не голодал. Но всю нежность по отношению к Джону, он всегда объяснял тем, что просто стал очень хорошим другом для него, что это всего лишь дружеская симпатия, и не больше. Но он не мог врать самому себе. Он не был способен скрываться от своих чувств вечность. Его душа рвалась наружу, разум умолял прекратить притворство, и однажды, уже не в силах прятать свои переживания, Роджер решился всё рассказать Джону. День клонился к вечеру, и съёмки подошли к концу. Все актёры начинали расходиться по домам, и Роджеру это было только на руку. Весь день он готовился к этому разговору, пока снимался, почти не пересекаясь с Джоном. Весь день перебирал все возможные начала для разговора, все его продолжения и окончания. Он в голове уже несколько раз послал себя в пешее эротическое от лица Джона, несколько раз расстроился и лишь один раз обрадовался положительному исходу событий. Но в последнем он настолько сильно сомневался, что сразу же отбросил его, готовясь к наиболее жестким исходам. Пертви стоял у своей гримёрки, прощаясь с милой девушкой, бывшей в этот день актрисой второго плана. Лишь завидев Дельгадо, он приветливо улыбнулся и помахал рукой, подзывая к себе друга, по которому, можно сказать, уже успел соскучиться за эти несколько часов разлуки. Темноволосый мужчина стыдливо смотрел на него, пока его сердце, кажется, выплясывало брейкданс по всему телу. Но он собрался с мыслями, и, превозмогая страх, начал разговор, когда они зашли в гримерку Пертви. - Мне нужно тебе, кое-что сказать, - чуть запинаясь от волнения, сказал Дельгадо. - Весь во внимание, дружище, - нисколько не удивившись, Джон сел в кресло. - Я честно не знаю, как тебе об этом сказать, так что постараюсь быть максимально прямолинейным, - темнобородый мужчина пытался сохранить самообладание. - Прямолинейным? Это на тебя не похоже. Значит, случилось что-то очень серьёзное, - тихо заметил Джон. - Я бы не сказал, что для тебя это должно быть чем-то важным, я просто решил поделиться с тобой этим как с, эм, очень близким человеком, - Дельгадо отвел взгляд и закусил губу. - Хорошо, если так, то продолжай, я готов выслушать тебя, дружище, даже если там полная ерунда, в чем я сильно сомневаюсь, - в глазах Джона появилось волнение, смешавшееся с привычной нежностью. - Видишь ли, мне стыдно говорить, но я…эм…питаю к тебе больше, чем дружеские чувства. Я, кажется, влюбился в тебя – Роджер вцепился рукой в свою брючину и зажмурился, в ожидании ответа. Он ожидал всё что угодно: крик, проклятья, агрессию, но никак не беззлобный смех. Тихий смех раздался по всей гримерке, и от удивления Роджер открыл глаза. Джон с небывалой нежностью смотрел на мужчину, который растеряно вытаращился на него. Пертви встал с кресла, подошел к Роджеру и положил ему руку на плечо: - Я знаю, - эти простые два слова пронзили Дельгадо насквозь, и он только чудом устоял на ногах. - В смысле, ты знаешь? - Дружище, я был бы полным идиотом без капли эмпатии, если бы не заметил то, как ты смотришь на меня каждый раз. От тебя ведь за километр разит любовью ко мне, - усмехнулся седоволосый, - Я бы сказал, что ты последний, кто сказал мне об этом. - Боже мой! – только и смог произнести Роджер. - И знаешь, что ещё более поразительное? – улыбнулся Джон, - Это взаимно. Роджер легонько задрожал. Он не был готов к такому. Он не рассматривал такой вариант. Его орган с аортой был готов остановиться от переживаемого шока. - Взаимно? Но почему? – Роджер ошарашенно уставился на мужчину, что нежно поглаживал его плечо. - А для этого нужна какая-то особая причина? – седовласый улыбнулся, заключив Роджера в объятья, - Дружище, я просто люблю тебя, вот тебе и ответ. Дельгадо еле сдерживался, чтобы не расплакаться от переполняющих его чувств, и Пертви прекрасно это чувствовал. Он погладил его по спине и попросил, не держать в себе эмоции, особенно в такой момент. И Роджер заплакал навзрыд. Зарыдал так, как не рыдал никогда ранее. Кажется, в тот момент он мог напоить своими слезами небольшую африканскую деревеньку. Он плакал от счастья, плакал от шока, плакал от душевного облегчения. И Джон продолжал обнимать его, пока он превращал рубашку Пертви в филиал Тихого океана на суше. Седовласый мужчина поцеловал Роджера в макушку именно в тот момент, когда в трейлер зашли Кэти и Николас. Не говоря ни слова, Кортни достал из кармана купюру в двадцать фунтов стерлингов и передал её довольной Мэннинг. После этого они оба ушли под сдерживаемый Джоном смешок. Они оба в тот день поехали к Роджеру домой. Кисмет уже всё знала, так как Роджер сам ей обо всём рассказал ещё пару дней назад. Конечно, она была очень удивлена такому откровению со стороны мужа, но долго подумав, все же приняла и признала, что это никак не вредит их отношениям на самом деле: муж не перестал относиться к ней так же, как и относился ранее, он всё так же любил её платонически. На следующее утро, как только они появились на площадке, их встретили чуть ли не бурными овациями. Все знакомые и лучшие друзья поздравляли со знаменательным событием в их жизни, а Кэти пошутила, что раньше у неё не было ни единого папы, а теперь их аж два. Джон Левин скромно поддакнул ей. Эта шутка очень понравилась Джону, который в ответ пошутил, что у них в Роджером теперь аж пять детей: два от его брака, Кэти, Джон и милый пёсель Цезарь. Дельгадо в этот момент конечно же покраснел и попытался одернуть его, но улыбка Джона убедила темноволосого мужчину, что всё под контролем и нет смысла стесняться. И хоть Джон продолжал скрывать от своей жени Ингеборги, свою любовь к коллеге по работе, она, каждый раз видя взаимоотношения Доктора и Мастера на экране, многозначительно и понимающе поглядывала на своего мужа, который с нежностью смотрел на обаятельного повелителя времени с красивой бородкой и огромными, обрамлёнными длинными ресницами, глазами. Самое главное, что он был счастлив, а всё остальное уже не имело значение.