***
«Хватит, хватит, прошу! — хотелось закричать Жану, но он слишком хорошо знал, что последует за этими словами. Один из подручных Рико врезал ему по скуле. Жан изо всех сил старался не вырываться, прекрасно понимая, что это тоже расценят как сопротивление. Он просто не двигался. —Ну же, Моро, в чем дело? Почему я не слышу твою уебанскую французскую речь?! —приторным голосом спросил Рико, подходя ближе к скрученному французу.—Ты же знаешь, стоит тебе только попросить, и всë закончится. Ложь. Ничего никогда не закончится. Жан знал это по собственному опыту, как и то, что Рико забавляется с игрушкой лишь до тех пор, пока она сопротивлялась. Подонку приносит особое удовольствие ломать силу воли своей жертвы. Жан не считал себя достаточно сильным, чтобы бороться с ним. Он сдавался. Рико продолжил пытки. Жан приготовился к долгим часам ада, но на удивление, через пару минут, так и не добившись от Жана сопротивления, Рико махнул парням на выход. —К сожалению, игрушка мне больше неинтересна — ответил он на молчаливые вопросы сокомандников. Жан проснулся от звона будильника на телефоне. В голове всë ещё звучал голос Рико. Он потянулся, чтобы выключить будильник, и почувствовал, как голову пронзает резкая боль. Неудивительно. Пока что начинала болеть только голова, но Жан знал, что последует за этим. Хорошо хоть такое случалось всë реже. Последний раз был аж три месяца назад. Он отключил будильник, и набрал номер, который уже семь лет стоял на быстром наборе. —Жан? — Лилия как всегда ответила на 3 гудок. —Сон, — Жан знал, что Лидии не нужны пояснения, ведь, благодаря рекомендациям командного психиатра Лисов, она являлась его психологом с того самого дня, как он подписал контракт с Троянцами. Сначала Жан ей не доверял, и ничего особо не рассказывал, пока однажды не произошло то, чего ни в коем случае не должно было произойти… Жан был в команде Троянцев лишь пару месяцев, когда узнал, что они будут играть матч с Воронами. В тот день он не поехал к Лидии, а вызвонил Кевина и они напились. Он начал усерднее тренироваться, и пока никто в команде не понимал что происходит с Моро, Лидия пыталась помочь ему. Только вот нельзя помочь тому, кто не даëт чтобы ему помогли. Тому, кто не признает, что ему нужна помощь. И вот, пришел день игры. Весь день Жан был как на иголках. Пусть Рико и был мёртв, но все те, кто держал Жана, пока Рико издевался над ним, те, кто собственноручно насиловал его, были в команде. Когда же Жан увидел, что на трибунах сидит не кто иной как Ичиро Морияма, у Моро и вовсе перехватило дыхание. Троянцы отыграли матч, выиграв с перевесом в 4 очка. И пока вся команда пошла на специальную пресс-конференцию, Жан ломанулся в раздевалку, надеясь, что никто не заметит этого. Но Лидия, которая последнее время постоянно присматривала за ним, увидела это и тоже пошла в раздевалку. Был кое-кто ещë, кто заметил откровенно паршивое состояние Жана. Ичиро Морияма. Ему было бы наплевать, но Жан был его активом, приносящем неплохую прибыль, поэтому Морияма был как никто заинтересован в том, чтобы Моро был в порядке. Обо всëм этом Жан узнал гораздо позже, но тогда, сидя на полу в полутемной раздевалке и стараясь прекратить паническую атаку, он начал задыхаться ещë сильнее, увидев пару, вошедшую в раздевалку. Лидия сразу бросилась к нему, и, упав на колени, пыталась его успокоить. Ичиро, наблюдая за этим какое-то время, спросил, обращаясь к Лидии: — Он рассказал вам, почему его так пугает этот матч? Лидия лишь покачала головой. Она была слишком возволнована, чтобы спрашивать какое ему до этого дело. Или чтобы спрашивать кто он вообще такой. — Вы можете ему помочь без этих знаний? — Нет, — она вновь покачала головой — я не могу проработать с ним его страх, если не знаю, что это за страх… Ичиро на это лишь хмыкнул, и, дождавшись, когда Жан немного придет в себя, взял Лидию под локоть и куда-то увёл. Жан на тот момент был слишком не в порядке, чтобы задаваться вопросами. Но когда он пришёл на следующий сеанс к Лидии, то узнал, что Ичиро всë рассказал Лидии. Абсолютно всë. Естественно, с предупреждением, что если об этом хоть кто-нибудь узнаёт от неë, то она умрет. С тех пор, Жан начал постепенно открываться ей, пока однажды не понял, что доверяет ей так же сильно, как той же Рене или Джереми. Она стала для него как Би для Эндрю. Матерью… —Так. Что там было? — спокойно спросила Лидия, вызывая Моро из воспоминаний. —Последняя попытка изнасилования, — хрипло признался он. —Тот раз, когда ты начал использовать тактику выживания? — тактично уточнила психолог. Она не говорила «сдался», постоянно убеждая Жана в том, что он не сдавался, но сам Моро прекрасно знал, что это не так. Он сдался. —Да. —Хорошо, помнишь, что мы делаем в таких ситуациях? — В голове Жана сразу вспыхнули воспоминания с их прошлых сеансов. —Я должен рассказать о своëм спасении. —Именно! — радостно воскликнула Лидия. Жан глубоко вздохнул. Это была отработанная программа, и, как ни странно, она помогала. Жану снился сон о жизни в Гнезде — он звонил Лидии, а затем повторял одну и ту же историю. — Рене вытащила меня из Гнезда, после того как я позвонил ей, признав, что больше не смогу так жить. Затем я расторгнул контракт с Воронами, и подписал с Троянцами. Мне понадобилось около полугода на физическую и психологическую реабилитацию. Первое время было трудно, но благодаря Рене, Кевину, Джереми и Троянцам, я справился. —монотонно повторял француз. — Спустя год игры с Троянцами, я понял, что больше не могу и не хочу играть в экси. Тогда с помощью Нила, я связался с Ичиро. Мы смогли выторговать для меня возможность заниматься музыкой. Жан, помнил, как они с Нилом сидели в кабинете Ичиро, и как Нил убеждал Ичиро-мать-его-Морияма в том, что у него нет особых прав на Жана. — Пойми, родители Жана отдали его тебе, погасая свой долг, и за всё то время, что он играет, прибыль, которую ты получаешь, явно перевесила долг его семьи, — говорил тогда Нил, пока Жан сидел позади него, чуть подрагивая. — К тому же, мы разве требуем, чтобы ты полностью отпустил его? Просто дай ему, скажем… три года на раскрутку, и он будет приносить тебе вполне хорошие деньги. А если нет, то он всегда сможет вернуться в команду. И, как бы не было это удивительно, Ичиро согласился. Но с условием, что если Жан провалится с музыкой, то вернется к Воронам. Так что у Моро была сильнейшая мотивация не провалится. —Так, дальше, — подтолкнула его Лидия, опять вытаскивая из недр памяти. —Я сразу знал, что хочу заняться рэпом и петь на французском, но у меня всë-равно долго ничего не получалось. И лишь спустя два года, после моего ухода из экси, один из моих треков попал в топы, благодаря чему и остальные мои песни получили признание. Затем начались концерты, фотосессии, интервью, участия в акциях, и в итоге я смог выйти в нужный Ичиро доход. —Да, ты большой молодец, — нежно сказала Лидия — что было дальше? —Всë начало налаживаться. И с музыкой, и с моим психологическим состоянием. —И с личной жизнью? — хитро уточнила Лидия. Жан мог бы поклясться, что на том конце трубки, уголки её глаз сморщилось от смеха. —И с личной жизнью. Мы с Джереми начали встречаться. Рене стала мне практически сестрой, а с наши отношения с Кевином перешли в разряд братских. Жан говорил всë это, а в голове мелькали воспоминания. Он на своëм первом концерте, а в первом ряду сидят Троянцы и Лисы, благодаря которым голос не так сильно дрожал, а в голове гораздо меньше тумана, чем могло быть. Рене сильно заболела, у неë жар, и он уже двое суток без сна сидит рядом с еë кроватью у неë дома, и ждëт, пока приедет Элисон. Ему приходит приглашение на свадьбу Ники и Эрика, а затем звонит Нил и предлагает снять один большой коттедж для Лисов, Жана и Джереми, которого Ники тоже пригласил. Когда же Жан спросил, почему Нил приглашает Жана, тот усмехнулся и ответил, что Моро тоже в каком-то смысле Лис. А Джереми парень Жана, так что… Жан сильно отравился, и Джереми пришлось лезть к нему через окно, потому что пускали «только родственников!». Благо, палата Моро находилась на первом этаже. Жан и Джереми в его квартире, готовят ужин, в колонках играет музыка, а Моро и Нокс разговаривают. Внезапно начинает играть любимая песня Джереми, и Жан, улыбаясь, приглашает своего парня на танец. Они плавно двигаются в такт музыки, и Жан понимает: он дома и он счастлив. —Жан? Ты тут? —Да, да… Спасибо Лидия, мне лучше. —Не за что. Помни, я рядом, так же, как и твои близкие. Жан сбросил звонок. Да они все рядом. Всегда. Парень начал собираться на репетицию. Нельзя плохо выступить в собственное день рождение.***
—Итак, встречайте! Бесподобный Жан Моро! — провозгласил ведущий концерта, и Жан быстро вышел на сцену под оглушительные аплодисменты. — И конечно, как все мы знаем, наш любимый репер сегодня празднует своë двадцать седьмое день рождение! Аплодисменты именнинику! Зал вновь взорвался аплодисментами и всевозможными поздравлениями. Жан низко поклонился, и начал осматривать зал. Казалось, будто он смотрит на всех, но на самом деле, но искал лишь определённые лица. А вот и они. Лисы тоже кричали и хлопали, широко улыбаясь Жану. Но сколько бы Моро не присматривался, он так и не увидел Джереми. Странно. Обычно он всегда присутствовал на его концертах… В груди понемногу начинала зарождаться тревога, но пора было начинать концерт, и Жан запел. J'suis dans la tess, mama mia, qué calor J'ai tellement voyagé qu'j'ai plus d'place dans mon passeport Y a la guardia, j'suis léwé, j'passe les rapports J'suis dans l'Aventador, j'vais t'faire rêver mi amor Жан пел, а люди кричали, и старались петь с ним в унисон. Его наполняла невероятная эйфория, заставляя петь всë громче, и танцевать всë быстрее. Он увидел, что Лисы танцуют, а Ники и Эрик уже целуются. Даже Нил и Эндрю, которые никогда особо не показывали своё счастье среди Лисов, сейчас словно были на седьмом небе. Зал сходил с ума, и Жан был с ним солидарен. Он тоже сходил с ума, но по-своему. Моро понял, что этот день отправится в копилку тех самых моментов, когда француз понимал, что он счастлив. Сейчас он счастлив. Единственной тучкой не голубом небе было отсутствие Джереми, но Жан понимал, что у него могли появиться срочные дела. Спустя два часа сумасшествия Жан объявил о последней песне. Он уже хотел запеть, как вдруг заиграла совсем другая песня. Его любимая. Та, под которую они с Джереми танцевали на кухне. Жан на несколько секунд впал в ступор, а потом на сцену медленно вышел Джереми, держа в руке микрофон. Зал, который был прекрасно осведомлён об их отношениях, заверещал. —Всем привет! — крикнул Джереми в толпу, а сам подошёл к Жану, остановившись в паре шагов от него. —Джереми, что происходит? —тихо спросил Жан, но его слова потонули в криках фанатов. —Жан Моро, — заговорил Нокс — как только ты появился в моей команде, то сразу захватил мой разум. Я постоянно думал о тебе: хорошо ли ты себя чувствуешь, нормально ли к тебе относятся Троянцы, как ты питаешься… Он на секунду замолчал. — Со временем эта невинная забота перетекла в настоящую одержимость тобой. По крайней мере я тогда так думал, ведь как ещë объяснить то, что ты мог дать мне огромный заряд хорошего настроения, просто скривив губы в подобие улыбки?!.. — зал притих, а Жан не мог понять, что происходит. Джереми решил таким образом поздравить его с днём рождения? — С твоим появлением, в моей жизни изменилось абсолютно всë. К сожалению, я не сразу понял, насколько сильно люблю тебя, но сейчас готов каждую секунду исправлять свою ошибку. Знаешь, я не силëн в красивых речах и описаниях, поэтому не могу описать тебе, как сильно люблю твои кудрявые волосы, картавую речь и пронзительные серые глаза… Джереми смотрел в эти самые глаза, а Жан старался не показывать, что там уже собирается противная влага. — Я никогда не мог понять, как же так получилось, что я полюбил тебя, — продолжил Нокс — К счастью, со временем до меня дошло, что любят не за что-то отдельное, а за всë сразу. Где-то, в уже во всю рыдающем зале, усмехнулась Рене, но парни этого не знали, хотя Джереми догадывался. — Но знаешь, среди бесчисленного множества моих чувств к тебе, я часто выделяю восхищение, потому что каждый твой поступок восхищает меня. То, что ты не сломался после всего того, что пережил, а продолжил жить и радоваться таким мелочам как красивые закаты и детский смех, то, как яростно ты борешься за правду и справедливость. Ну всë. У Жана по щеке стекла одинокая слезинка. Джереми, увидев это, продолжил: —В общем, я мог бы говорить часами о своей любви к тебе, но мы оба знаем, что ни я, ни ты в этом не нуждаемся, равно как и наша любовь не нуждается в штампах и бумагах, но… — Тут Джереми присел на одно колено, а Жан округлил глаза, не веря в происходящее. Все мысли просто исчезли, осталось лишь ощущение полного счастья. — когда ты лежал в больнице, и нуждался во мне, а меня не пустили к тебе со словами «только родственники», я понял, что весь остальной мир нуждается, поэтому, — Джереми вытащил из кармана невероятное по своей красоте обручальное кольцо, и протянул его Жану — я прошу тебя стать моим мужем. Пусть это кольцо прокричит всему миру о том, что мы есть, и мы любим друг друга. Жан стоял напротив Джереми, который протягивал ему кольцо, и не мог пошевелиться. Его тело вдруг онемело, но сердце и мозг кричали: «ДА!». Зал тоже молчал. Казалось, напряжение в воздухе можно было потрогать руками. Наконец, откуда-то из зала послышался смутно знакомый крик: «да скажи ты уже «да»!». И Жан сказал. Он поднëс микрофон к губам и прокричал: —ДА, ДЖЕРЕМИ НОКС! Я СТАНУ ТВОИМ МУЖЕМ! Затем он подскочил к Джереми, и, подняв на ноги, впился в его губы яростным поцелуем. Этим поцелуем он хотел передать всë, что чувствовал к Джереми, всю свою любовь. Жан прикусывал нижнюю губу Нокса, но говорил о его душе. Он осторожно исследовал языком его неба, но говорил о том, что хочет провести с ним всю жизнь. Эмоции вокруг них почти искрились. Никто в зале не смог остаться равнодушным. Парочки последовали примеру будущих мужей, сливаясь в поцелуях, а одиночки просто пускали скупые слëзы. Лисы же просто кричали попеременно «Моро-Нокс!!!», и спустя пару минут, уже весь зал скандировал их будущую фамилию. Если бы Жан жил в мире Гарри Поттера, то в этот момент смог бы создать самого сильного патронуса. Наконец, парочка оторвалась друг от друга, и Жан вновь поднял микрофон: —Знаешь, я всегда говорил, что являюсь атеистом, но для меня ты бог, и я определëнно в тебя верю! Я люблю тебя Джереми Моро-Нокс! Зал начал бешено аплодировать, и парни подозревали, что ладошки этих людей будут ещё долго болеть, напоминая о сегодняшнем событии. Напоминая о том, что любовь всë же существует. Когда-то в Гнезде Жан сказал Нилу, что не верит в чудо и спасение. Позже, когда он выбрался оттуда, Жан сказал Рене, что не верит в то, что время лечит. Сейчас, стоя на этой сцене, он бы сказал, что был прав. Время действительно не лечит. Но оно даёт шанс принять прошлое. Принять и научиться жить с ним. А ещë подготовится к будущему. Время. Вот то, во что действительно стоит верить.