***
В первый раз, когда тело Кастиэля болезненно сотрясалось в лихорадке, оно походило на человеческое сильнее, чем когда-либо. В то время он жил в приюте для бездомных где-то в Колорадо, согревая своё ослабленное сердце щедростью и добротой людских душ, что предложили ему сухое местечко и старое одеяло. В течение нескольких дней он дрожал мелкой дрожью от высокой температуры, как осиновый лист, и пытался сподвигнуть антитела, которые Джимми великодушно подарил ему вместе с телом, бороться с болезнью чуть усерднее. Он то приходил в сознание, то снова терял его так же легко, как когда-то благодать вышла из его горла, словно навсегда испарившись в небе. Метаясь в бреду он видел светлое лицо Дина буквально в каждом незнакомце. Тоскливо. Мучительно. Невыносимо. Одним утром его лихорадка наконец спала и ему удалось застать воробья, чистящего свои коричневые пёрышки. Кастиэль задавался вопросом, сможет ли он найти достаточно перьев, упавших со спин горящих ангелов и разбросанных по Земле, чтобы сделать себе новую пару. Такую же прекрасную, как у того воробья. Счастье длилось недолго, ведь спустя время ему снова поплохело, и он погрузился во тьму с именем Дина на губах. Однако в этот раз причина лихорадки была вовсе не в болезни. Всё дело в скорби, настигнувшей его. Скорбь — это пожалуй самое человечное, что с ним случилось. В очередном бреду меч Метатрона мелькает перед его глазами, и слёзы, которые Кастиэль чувствует на своих щеках, кажутся такими чужими, становятся не просто слезами, а кровью Дина, дразняще капающей с лезвия. Это было ужасной пыткой. Он не хотел видеть его кровь. Буквально не мог её выносить. Он оставил Ханну, в попытках разобрать весь тот беспорядок на небесах, и если бы хоть что-то осталось от его прежнего лидерства, это решение было бы принято только потому что он доверял ей, ведь Ханна чуть ли не единственная верила в него. Но признаться честно, вся эта чушь порядком надоела ему. Ангел слишком устал, чтобы притворяться в том, что всё идёт по плану. Она была там, она была готова идти в бой. Так или иначе, Кас выбрал бы любой путь, который как можно быстрее вернул бы его к Дину. Он был готов на всё ради этого. Заплатил бы любую цену.***
Ангел поймал такси до Ливана и по приезде, небольшой остаток пути до бункера проделал пешком. Он по-прежнему не доверяет себе за рулём, а его руки всё ещё не слушаются его, чтобы трясущимися пальцами набрать номер Сэма. А впрочем, он уверен, что не смог бы вынести никакого разговора сейчас. Когда Кастиэль наконец дошёл до бункера, дрожь в руках чудесным образом стала меньше. Стоя перед ним, ангел не чувствовал жара, не чувствовал холода, и он не терял сознание, хотя оно всё так же затуманено. Но его тело пропустило первый приступ лихорадки с того самого утра. Иногда его мысли возвращались к тому, что он скучает по своему беспамятству, когда он летал к Дину на собственных крыльях, видел его улыбающееся с ноткой иронии лицо, и веснушчатую кожу, освещаемую солнцем. Он видел дом, мечтал обрести его снова. Теперь он думает о воробье, о его крыльях, когда рука ангела застывает в воздухе, чтобы постучать. Томительное ожидание сменяется волнением и страхом. И тогда Сэм наконец открывает дверь. Он не плачет, что в тот момент показалось бы Касу странным, если бы он мог полностью ясно излагать свои мысли. В последнем проблеске сознания он падает вперёд и отчаянно цепляется за рубашку Сэма. Тот растерянно приподнимает его так, чтобы у ангела была опора и успокаивающе проводит ладонью по его спине. — Спокойно, Кас, — встревоженно проговорил мужчина, и только тогда Кастиэль понял насколько сбито его дыхание. Свистящее и учащённое, — дыши. Просто дыши. Но он не мог это контролировать. — Сэм… — прохрипел тот, — скажи мне, что он жив. Пожалуйста. Скажи это. Его мольба в голосе, смятение и отчаяние смешались вместе в адскую смесь. Разум разбросан по бункеру как обгоревшие перья всех его братьев, и не существует такого сладостного забвения, чтобы он поверил в то, что сможет собрать их воедино. Однако всего два слова способны это сделать. Всего два слова из уст Сэма. — Он Жив. Колени Каса резко подогнулись, он облегчённо опустил голову и теперь уже почувствовал радость на своих щеках, трепетную и долгожданную, более горячую, чем кровь. Сэм ещё сильнее окольцевал его плечи, ведь тот совершенно не контролировал своё тело. Он медленно дышит, стараясь обрести новое дыхание, и пытается встать на ноги. Когда наконец Кастиэль смог стоять самостоятельно, почувствовав опору в ногах, он отпустил мятую рубашку Сэма и спросил: — Где он? Сэм смотрит на него своими щенячьими глазами, а затем резко отводит взгляд, что заставляет Каса покрыться льдом и почувствовать мурашки на своей спине. — Сэм, — с нажимом проговорил тот как можно громче, — где он? — В своей комнате, — тише обычного отвечает Винчестер и тут же прочищает горло, — но… Кас, метка Каина вернула его обратно… Кастиэль тут же понимающе кивает и в голове его всплывает образ смерти. Немой вопрос долетает и до Сэма. — Да, из мёртвых. — он опускает голову к полу и зажмуривает глаза, — но это сработало не так как хотелось. Теперь он не… Сэм громко сглатывает, слишком уж тяжело даются ему эти слова. Ангел кладёт руку на плечо Винчестера и сжимает его, заставляя мужчину раскрыть глаза снова. — Скажи мне, — сдавленно шепчет он, — ты должен мне сказать. Сэм еле заметно кивнул, шумно выдохнул и наконец произнес: — Он демон, Кас. И это всё, что он хотел узнать. Этого было более чем достаточно. Когда-то Кас слышал разные истории и легенды, окружающие Каина и его метку, и теперь ему кажется, что он должен был предвидеть это заранее, но радость в эту минуту настолько сильна, что она не даёт места разочарованию и печали. Ведь Дин так или иначе жив. Кастиэль крепко сжал руку Сэма, ведя его вглубь коридора, и остановившись у его комнаты, мягко проговорил: — Тебе нужен сон. Сэмми одобрительно кивнул и тут же исчез в дверях комнаты. Трудно было не заметить его усталость, ведь она отразилась не только на покрасневших глазах, об этом говорил весь его потрёпанный внешний вид. Тот факт, что мужчина не ложился спать, пока не пришёл ангел, дарит ему шаткую надежду на то, что они найдут способ вернуть Дина обратно. Скрип двери в его комнату раздаётся гулом в голове Каса, его истерзанное сердце теперь бьётся с катастрофической скоростью. Внутри него всё ещё чувствуется благодать, привязывающая его к виду, к которому он уже не относится, и всё же, огонь в груди полыхает ярким пламенем. Ни приход Каса, ни скрип двери не заставляют Дина поднять своих зелёных глаз. Он молча сидит на краю кровати и смотрит на свои раскрытые ладони, затем на метку и снова на ладони. Его поникшие и ослабевшие плечи подрагивали, будто от рыданий, что только давило на и без того сломленного Каса. — Я не человек. — его слова заставили Дина нахмуриться пуще прежнего. — Это не одно и то же, Кас. — он чётко проговорил каждое слово, то ли от усталости, то ли от раздражения прикрыв веки. — Нет, конечно нет, — согласился ангел, сделав широкий шаг в сторону Дина, — я не совсем это имел ввиду. Слушая его дыхание, ровное и тихое, он осторожно опустился на кровать, расположившись рядом с Дином. Он молчит и когда это давящее молчание кажется слишком затянувшимся, ангел осмеливается опереться коленом в его бедро. — Дин, мне плевать кто ты. Я ангел. И был им тысячи лет, но ты, только ты, заставил чувствовать меня человеком. Ты… — он чуть помедлил, запнувшись на полуслове, — только ты. Он всё также молчал, однако его брови нахмурились чуть сильнее, а на скулах заиграли желваки. Ангел коснулся его руки кончиками своих пальцев, и почувствовав как по ней проходит судорога, взял её в свои ладони полностью, чувствуя такое родное тепло. Он безмерно скучал по этому. Его тело бьёт словно разрядом тока, и тогда он продолжает: — Ты понимаешь это? Понимаешь как много это значит для меня, Дин? Как много ты значишь… — сердце пропустило удар, — благодаря тебе я чувствую себя человеком. — он сжал его руку сильнее, — благодаря тебе я вообще чувствую. Разве это не самое главное? Дин сдавленно сипит, свободной рукой накрывая их соединённые ладони сверху. — Кас, я… — его дыхание резко прерывается так, словно ему закрыли доступ к кислороду. И он дрожа сжимает свои руки, будто это его последние обгоревшие перья, — я не знаю, что мне делать. Я не знаю… Кас прежде не слышал подобной безысходности в его голосе. — Ты самый достойный человек из тех, кого я только встречал. — произнёс Кастиэль и почувствовал отчаянное желание посмотреть в его глаза ровно в тот момент, когда он говорил эти слова, однако тот всё так же смотрел на свои руки, — ты заслуживаешь целый мир, Дин Винчестер. — Да ну, — горько усмехнулся тот, и лишь за это мгновение ангел успел уловить знакомую нотку сарказма в его голосе, — я не чувствую себя достойным… И тогда Кастиэлю захотелось безудержно рассмеяться над тем, как мало изменений произошло с Винчестером за всё время, над тем, как глупо то, что этот мужчина, этот красивейший мужчина, мог думать о себе так. Но он сдерживает себя и вместо этого придвигается чуть ближе, пока грудью не прижимается к мускулистому плечу Дина, а коленом упирается в его бедро. — Дин, — мягко произносит он своё любимое имя, — ты демон только из-за магии. Ты не выбирал такой путь самостоятельно. Демонов, на которых мы охотимся, делает злыми исключительно то, что превратило их души в чёрную бездну. Внутри тебя же было желание спасти мир, спасти людей. Поэтому независимо от всего, ты был и остаёшься человеком. — Я не чувствую себя человеком, Кас, — практически безнадежно прошептал Дин и наконец поднял голову так, чтобы его глаза тут же встретились с глазами ангела. Они чёрные. Тусклые. Потерянные и разбитые. Кастиэль скучает по былой зелени, окрашивающий его мысли, по блеску, но он знает, что они всё ещё внутри него. Дин научится контролировать это. Он уверен. Потому что верит в Дина как ни в кого другого. Кас решительно прижимает ладонь к шершавой щеке мужчины, и улыбается, переполнено эмоциями. Он несомненно рад тому, что может находиться так близко. Чувствовать его прерывистое дыхание на своём лице, нежно проводить большим пальцем по любимой веснушчатой скуле. — Проклятого или нет, — трепетно говорит он, и Дин хмурится, сбившись с толку. — Что? — Ты сказал мне однажды, — приятные воспоминания заставляют тепло разлиться по его венам, — что ты предпочёл бы меня. Проклятого или нет. Кас готов поклясться, что на секунду губы Дина задрожали так сильно, словно осколок прошлого, человеческого прошлого, беспощадно пронзил его мысли. Ангел видел в его глазах тысячи огоньков и не один из них не походил на прежнего Дина, однако он знал, что они ещё есть. Он поднимает вторую руку и также едва касается щеки Дина, чувствуя как кончики пальцев опаляет тепло его кожи. Когда тот заговаривает снова, после минутного молчания, его собственный голос показался чужим, наполненным чувствами и тоской: — Я бы тоже предпочёл тебя, Дин. Любого тебя. Ты нужен мне. И Дин сдаётся. Он закрывает глаза, позволяя себе полностью расслабиться в буре чувств и непреодолимого желания, и наклоняет голову вперёд, прислонившись к голове Кастиэля. Чертовски близко. Ангел жмурится, пытаясь избавиться от жжения в глазах, и прижимает ладони к щекам Дина полностью, чувствуя теперь не просто тепло, а жар его кричащего изнутри тела. Не в силах больше терпеть, Винчестер тянет руки вверх, судорожно хватаясь за плащ ангела и сжав его в своих кулаках, словно последний спасательный круг. Они молчат, но оба слышат прерывистое дыхание друг друга. Им хорошо: вот так просто сидеть рядом, дышать в унисон, опираясь друг на друга как и всегда. Проходит немного времени, прежде чем кто-либо из них решает заговорить, и Кастиэль теряет счёт времени, ощущая живого Дина в своих руках. — Метатрон сказал, что ты мертв. — еле слышно шепчет он и голос его надрывается. Слишком больно вспоминать собственное состояние в те минуты, — я думал, — его руки лихорадочно скользят по лицу Дина выше, чтобы взъерошить волосы, — я думал, что ты мертв. — он шумно сглатывает ком в своём горле, единственную преграду от страдальческого стона, и продолжает: — Не оставляй меня снова, — практически приказывает тот, смягчая тихим «Пожалуйста». Дин издаёт сокрушенный вздох, который Кас чувствует на своих губах, и вздрагивает так, словно его ударило током. — Хреново, когда тебя бросают, да? — говорит тот, горько и скорбно, но в то же время тепло, будто прощая. — Я никогда не хотел этого. — Кас раскрывает глаза и резко откидывает голову в сторону, неистово желая, чтобы Дин взглянул на него и увидел искренность на его лице, но он этого не делает. И хотя ангел видит как он улыбается, слабо и растерянно, но улыбается, и Кас ощущает это чувство до кончиков пальцев ног. — Ладно, — шепчет он, и открывает глаза, но уже зелёные, яркие и живые. Кастиэль тихо смеётся, чувствуя как мало кислорода осталось в его лёгких, и нежно касается большими пальцами мягкой кожи под глазами Дина. Когда он снова опускает руки, чтобы обхватить лицо полностью, прямо под подбородком, Дин тоже слабо смеётся, и его смех Кас старается вплести в своё существо, в свою память как можно лучше. — Я клянусь, Дин, мы найдём способ всё исправить. Втроём, как ты и сказал. Но до тех пор, — он нежно проводит пальцем по пухлой губе Винчестера, — ты заставлял меня чувствовать себя человеком на протяжении многих лет. Позволь мне вернуть тебе должок. Дин снова смеётся, его щёки горят багровым цветом, и Кас не теряя ни секунды, подается вперёд, поймав этот прекрасный звук своими губами. И когда он целует Дина, он не чувствует серы. Он чувствует его вкус, родного дома и перьев, становящихся единым целым, и он знает, когда Дин глубоко вздыхает в его губы, что они справятся и с этим, что Дин в безопасности, здоровый и человечный. И где-то наверху он надеется, что Метатрон слышит, когда он позволяет своему голосу разлиться по всему небу, слышит о том, что Дин Винчестер спасён.