«Поздравляю, ты всё же дочитал её! Я горжусь тобой, любимый. Знаю, как ты ненавидишь читать и больше предпочитаешь слушать, как это делаю я, но ты должен осуществить это сам, ладно? Я знаю, ты можешь! Оставляю тебе это небольшое послание, чтобы убедиться в твоей стойкости. Ты же точно дочитал её? Расскажи мне, как тебе книга? Разве эта история не прекрасна? Буду ждать твоих впечатлений и мыслей. Твоя, Х.»
Я молниеносно закрываю книгу, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Дыши, парень. Насчёт один, два, три... «Молодец, а теперь давай ещё раз.» – в голове неожиданно проносится женский мелодичный голос, а перед глазами неясно прорисовывается чья-то улыбка, тут же исчезая и оставляя за собой невыносимую боль, стискивающую мои виски. Я хватаюсь за голову, роняя книгу на кровать, и предпринимаю попытку подняться с постели, чтобы добраться до обезболивающих на рабочем столе, однако каждое движение обостряет боль, и я лишь с грохотом падаю на колени, теряя равновесие. — Эй! – в комнату сразу же врывается друг и обеспокоенно осматривает меня, присев напротив. Он кладет свои руки мне на плечи, сжимая их. — Брат, что с тобой? Я без понятия. Я, чёрт подери, не знаю, что со мной происходит. Почему я слышу и вижу какие-то глюки? Что не так с моей головой? Что не так с моими воспоминаниями? Кто был в них? Где она сейчас? Неужели, я и правда слетел с катушек? Скорчившись пополам, растираю свои виски, в попытках унять боль, и внезапно, как гром среди ясного неба, я отчётливо осознаю: я потерял, я забыл, я перестал вспоминать о той, в ком нуждался сильнее всех. — Кёнсу. — Что такое? Опять головные боли? Дать воды? — Кёнсу, – повторяю я, наконец поднимая на него затуманенный взгляд. — Что с тобой? Говори, ну же, – До всполошено смотрит мне в глаза, пытаясь выудить из меня хоть слово. — Брат... где Хесон? И я задаю. Задаю ему вопрос, который он, вероятнее всего, не ожидал и не хотел услышать, и я понимаю это по его остолбеневшему, шокированному взгляду, что он не сводит с меня, оседая на пол. Я ощущаю, как тяжесть в висках усиливается, а картинка перед глазами слегка затуманивается, не позволяя мне здраво мыслить. Мои пальцы мертвой хваткой цепляются за воротник рубашки друга, и трясут его в ожидании хотя бы одного слова. Но он молчит, опустив взгляд. — Мать твою, Кёнсу, где Хесон?! Я ждал его ответа. Нет, я нуждался в его ответе. В глубине скомканной души понимая, что уже знал ответ на этот вопрос, однако отчаянно ждал другого.zero.
8 апреля 2023 г. в 03:12
Примечания:
:)
Она скрывается от меня, словно приведение. Убегает, прячется, ускользает сразу же, как только я касаюсь её. Холодная постель, жёсткая подушка и тяжёлое одеяло накрывают меня каждую ночь, словно многотонная кирпичная стена, когда её не оказывается рядом. Запах книг, цветочного парфюма и малины, что она любила –я точно должен был это запомнить–, отдавались болезненными воспоминания. Воспоминаниями о былом, о прежней жизни, когда рядом находилась она. В этой кровати.
Со своими спутанными тёмными волосами, в которые я –я точно должен был запомнить это чувство– любил зарываться. С обжигающими тёмными глазами, взгляд которых я ловил повсюду: в спортивном зале, в своей квартире, в библиотеке, в коридорах клуба. С сухими ото сна губами, которые я накрывал своими и не мог насытиться в многочисленных снах. Никак не мог насытиться ею, такой мягкой, сладкой, моей.
Но вот уже второй месяц, как я не могу распознать её. Я определённо знаю, что она была в моей жизни. Определённо знаю, что рядом находился человек, с которым я мог быть собой и отдавать всего себя. Без остатка. Но кто она? Где она сейчас? Почему я не помню, как её зовут? Лишь образ, какой-то неточный силуэт, наваливающийся на меня каждый раз, когда я ложусь в постель. Ощущение, словно я потерял значимую часть себя, иначе же я не могу объяснить пустоту внутри, что сжимает меня в тиски, когда прохожу по коридорам клуба.
Я терпеть не мог жалость по отношению к себе, а теперь это делали все, кто только мог. Стоило мне ступить за порог боксерского клуба или же войти в компанию своего отца, где раньше меня встречали заинтересованными, порой ненавистными глазами, в которых явно читалось потаённое желание оказаться в числе близких мне людей, то теперь же мне приходилось сталкиваться с многозначительными, жалостливыми, осуждающими взглядами незнакомцев. И я понятия не имел, да и, в целом, не особо горел желанием, понять, что происходит.
Однако, я помню, как однажды, находясь в своей комнате, я схватил свой излюбленный черный свитер, и вдруг ощутил колючую боль на подушечках пальцев, молниеносно распространившуюся по всей ладони, словно это был не мой свитер, словно что-то давало мне понять — это больше не твоё.
И даже сейчас, сидя в гостиной своей квартиры вместе со своим другом, который последние два месяца не оставлял меня ни на минуту, и практически жил у меня, я вновь капаюсь в яме своих мыслей, пытаясь выудить оттуда что-то важное. Пытаюсь всеми силами зацепиться за каждую сухую веточку, беспомощно осознавая - нет, это не то. Это не корень проблемы, не корень моих воспоминаний.
– Кёнсу, - обращаюсь я к другу.
Парень поднимает на меня вопросительный взгляд, отрываясь от мобильного телефона, а я продолжаю смотреть на камин, что толком и не грел на самом деле, и пытаюсь правильно сформулировать вопрос, который хочу задать. Как вдруг понимаю: я не знаю, о чём спрашивать; я не знаю, о ком спрашивать.
— Брат, ты выглядишь неважно. В чём дело?
Именно, Кёнсу. В чём дело? Какого чёрта я ощущаю херову потребность узнать о ком-то, кого, чёрт подери, даже не помню?
— Я потерял кое-что. Не в курсе, что именно?
— Не понимаю, о чём ты, – он хмурится, притупляя свой взгляд обратно в телефон.
— Ты знаешь, что со мной происходит какая-то херня.
За неестественно долгим молчанием друга скрывалась тайна, я понимаю это по сглатыванию кома в горле, отводу глаз и по нервному першению.
— Ты что-то, блять, знаешь, Кёнсу.
— Утихомирься, — До поднимается с места, и присаживается на диван рядом со мной, в попытках меня успокоить.
Но я не был спокоен. Ни сейчас, ни вчера, ни неделю, ни месяц назад, и что-то подсказывало мне, я не был спокоен уже продолжительное время. Сгорая изнутри в момент, когда я ложился в кровать, смотрел телевизор, работал до посинения, читал книгу, а хотел услышать чей-то голос. Услышать ожившие строки романа, каким-то образом оказавшегося на моей тумбе в ночь, когда я вернулся из больницы.
Я помню, как два месяца назад очнулся в больничной палате, окруженный своими обеспокоенными друзьями и матерью, что плакала у изголовья моей койки. Мои друзья рассказали, что произошла автомобильная авария, и я, казалось бы, отделался минимальными ушибами, однако врачи диагностировали мне временную потерю памяти, возвращение которой не было никому известно. В тот вечер я заметил по поникшим лицам друзей, глаза которых стояли на мокром месте, что данная новость принесла им неизвестное мне облегчение, и я задавался вопросом: "Почему?", а на мой вопрос: «В чём дело?», получал лишь неоднозначные, полные горечи переглядывания, и всхлипывания Чанёля где-то в углу палаты, спину которого ободряюще поглаживал притихший, словно сбитый с толку Бэкхён. И никто, абсолютно никто не говорил, что произошло, оставляя меня с отчего-то саднящим внутри сердцем.
— Тебе стоит лечь спать, друг. Ты устал, – произнёс Кёнсу, похлопывая меня по плечу.
Возможно, он был прав? Возможно, я устал от изнуряющих тренировок в клубе и работы в компании, и на нервной почве сходил с ума? Может быть, в этом причина?
— Да, думаю, ты прав. Мне просто нужен отдых.
И я, недолго думая, попрощался с другом, вернувшись в свою комнату. Схватив с прикроватной тумбы злосчастную книгу, что успела покрыться слоем пыли, я прилёг на кровать, рассматривая её обложку.
— Шарлотта Бронте. Когда я купил её?
Не помню, чтобы когда-либо интересовался подобной литературой, да и, в принципе, чтение книг не было моим любимым времяпрепровождением, но мне нужно отвлечься, это я знал точно. Однако, стоило мне случайным образом открыть последнюю страницу, моё дыхание мгновенно перехватывает.