Pray

Сидя на деревянной поверхности длинного стола с бесстыдно разведенными в стороны ногами и задранной юбкой перед большим зеркалом в помещении, освещенном одними лишь восковыми свечами, захлебывающаяся собственными стонами девушка старательно чтила Пречистую, пока рука Святого Отца неистово ласкала её. — Святая Мария, Дева Непорочная, М-Матерь моя! Ты Матерь Господа моего, Владычица мира, Заступница, Надежда и Прибежище грешных. К Тебе прибегаю я ныне, н-ничтожнейшая из всех. Тебя почитаю. Великую Владычицу; Тебя благодарю за все милости, которые оказала Ты мне по сей день, и...и...прежде всего за то, что оградила меня от ада, коему я, бывало, уже с-столь часто служила. Люблю Тебя, о Госпожа,....ммм! — забывшись всего на секунду, грешница закатила глаза от удовольствия и закусила губу, не в силах больше вынести этого. — Так не пойдет, — остановив движения рукой, Фейтан строго заглянул ей в глаза, — Мне остановиться? — Нет! Пожалуйста, простите! — она испуганно вцепилась в рукав его сутаны* так, что плотная черная ткань вот-вот бы запрещала, — Умоляю, простите, Отец Фейтан!Позвольте...позвольте мне кончить, прошу! — У тебя одна попытка, — он приблизился к её уху и зашептал, — Помни:ты можешь кончить только тогда, когда закончишь читать молитву. Прерываться нельзя. Поняла? Она нервно сглотнула, судорожно выдохнув, и закивала головой. — Да, — девушка с обожанием взглянула в лицо своего мучителя и блаженно улыбнулась, — Я сделаю так, как вы скажете...Святой Отец. — Умница, — он оставил поцелуй в середине её лба, — Можешь начинать молитву сначала. Она снова перевела взгляд в отражение зеркала. Наблюдать со стороны за тем, как его бледные тонкие пальцы исчезают в ней и вновь появляются, покрытые большим количеством густой блестящей смазки было слишком волнующе. Один этот вид мог свести с ума, не говоря уже об ощущениях, что он ей дарил. — …ничтожнейшая из всех. Тебя почитаю. Великую Владычицу; Тебя благодарю за все милости, которые оказала Ты мне по сей день, и прежде всего за то, что оградила меня от ада, коему я, бывало, уже столь часто служила. Люблю Тебя, о Г-Госпожа, достойная любви. А уж поскольку люблю, то желаю всегда служить Тебе и по мере сил м-моих делать все,.... Нависнув над ней сбоку, Фейтан обдал её левое ухо тяжелым горячим дыханием, заставив её дрожать, и украдкой бросил быстрый взгляд в зеркало. Свободной рукой он держал розарий* и сжимал его так крепко, что от костяшек пальцев отлила вся кровь и они побелели, а на ладони уже проступили вмятины от круглых бусин. — Прими меня в слуги Твои, укрой меня пологом Твоим, о Матерь милосердная! Ты так могущественна вблизи Бога. Предохрани же меня от всяческого...искушения или хотя бы дай мне силы всякий раз преодолевать его...до конца дней м-моих! Ты должна вымолить мне у Бога истую любовь к Иисусу Христу,... — девушка старательно читала молитву. То, как прерывался её голос, её томные вздохи, то, как её тело сжимало его пальцы и то, какой мокрой она была — все это сводило Фейтана с ума. Он хотел наказать её, а вышло так, что пытка, предназначавшаяся ей одной, стала пыткой для них обоих. Пока она, прерывисто дыша, читала молитву вслух, он в своей голове молился о том, чтобы её взывания к Деве Марии быстрее закончились. — Благая М-Матерь! Ради любви, которую возносишь Ты к Господу, прошу Тебя, помоги м-мне во всякое время, а особенно в последнее мгновение моей жизни. Не оставь меня, покуда не увидишь блаженной на небесах! — его рука ускорилась. Голова упала на её плечо. Беспорядочно задвигав бедрами навстречу изящным пальцам, девушка заговорила быстрее, — Ах! Там буду я восславлять Тебя и воспевать милосердие Твое во веки веков, — она блаженно прикрыла веки, когда ощутила его большой палец на своем клиторе, — Т-Так я надеюсь, и да будет так! Аминь! В эту же секунду он поднес розарий с распятием к её губам, выждал, пока она поцелует его, а затем, грубо сдавив её тонкую шею, жадно приник к её губам, пока все её тело содрогалось из-за наступившего оргазма. Он проглатывал её несдержанные стоны, продолжая массировать её клитор и довольно ухмылялся про себя. Продолжая властно сдавливать её горло, он отстранился и увидел благодарную, сладкую улыбку. — Благодарю Вас, Святой Отец, — хрипло проговорила она, глядя на него искрящимися нежностью глазами. Он крепко стиснул её бледное лицо в своих ладонях, оглаживая обе щеки большими пальцами. — Как ты можешь быть такой порочной? — вопрошающе заглянул он в её глаза. — Это все из-за Вас, Отец Фейтан, — ответила она ему лукавым взглядом и потерлась лицом о его ладонь, словно кошка. *** «Отец Фейтан». С этого все и началось. Его так называли огромное количество раз. Это было обыденным обращением от разных людей. Было. Пока в храм не стала приходить она. «Отец Фейтан, простите, я забыла свою библию. Не могли бы Вы одолжить мне одну из тех, что есть у Вас?» — это был первый раз, когда она обратилась к нему лично. В тот самый момент он понял, что завладеет ей, чего бы ему это ни стоило. Он готов был принять божью кару и отправиться в ад после смерти, лишь бы только слышать свое имя, слетающее с её губ как можно чаще. То, как она это проговаривала, заставляло его пульс ускоряться, по непонятной для себя причине он становился взволнованным. Дошло до того, что он, Святой Отец, каждую ночь обращал свои мысли к её образу, воспроизводил его в самых мельчайших, подробных деталях и думал о разного рода непристойностях. Ему было стыдно и страшно. «Что я делаю..?Господь Бог все видит!» — проносилось в его голове раз за разом, когда он изливался в свой кулак, думая о ней. Он тысячи раз обещал себе больше так не поступать, бил себя по рукам, пил снотворное, чтобы быстрее уснуть, но все шло крахом на следующий же день, когда их взгляды переплетались, а до его ушей доносилось доброжелательное : «Здравствуйте, Отец Фейтан!» Переломный момент в их отношениях наступил однажды в воскресный день. Он сидел в исповедальне и со скучающим видом выслушивал покаяния одного за другим верян в своих грехах, а затем раз за разом произносил над их склоненными головами разрешительную молитву, прося Господа простить все их провинности. Когда мужчина, обычно каявшийся в своих многочисленных провинностях последним, покинул храм, Фейтан облегченно выдохнул, откинул мешающие черные пряди от лица и захлопнул библию. Только он собирался подняться с места и отправиться отдыхать в свою келью, дверца исповедальни резко отворилась, на лавочку приземлилась она и решительно отчеканила : — Святой Отец, я согрешила! Он недоуменно вскинул тонкие брови вверх. «Что такого могло натворить это невинное, милое ангельское создание?» Он медленно раскрыл священное писание и, затаив дыхание, посмотрел на её склоненную голову сверху вниз. — Ты можешь высказать все, что тебя гложет, я попрошу у Господа о твоем прощении, — ласково проговорил он, — Можешь начинать. Она глубоко вдохнула и выдохнула, почти полностью опустошив легкие. — Дело в том, что....Я...Я пришла в этот храм с дурными намерениями, Отец Фейтан.., — она говорила уверенно, честно, но крайне осторожно, подбирая слова. — Нет-нет, — он осторожно коснулся её плеча, прерывая её исповедь, — Ты должна обращаться не ко мне, а к богу. Я всего лишь связующее звено между тобой и Всевышним. — Умоляю, выслушайте меня, — она подняла не него немигающий взгляд, от чего он в эту же секунду замер, — Я пришла сюда не потому, что хотела служить Господу и быть под его защитой, не потому, что уверовала.... Он нетерпеливо моргнул и чуть оттянул воротник с белоснежной колораткой от взмокшей шеи. — Продолжай. — Однажды, когда я просто проходила мимо, я увидела мужчину, поливающего кустовые розы, насаженные вокруг храма, — она мягко улыбнулась, копаясь в воспоминаниях, — Я тут же влюбилась в этого мужчину, возжелала его. Мне захотелось стать ближе к нему. Фейтан застыл. Лучше бы она призналась в ужасных деяниях вроде пыток или убийств. Ему было неприятно слышать то, с каким трепетом в голосе она говорит о неизвестном ему мужчине. И главный вопрос, всплывший в его голове, звучал так : «Кто этот мужчина? Настоятель Финкс? Отец Шалнарк? Кто-то из прихожан?» Поливать эти розы мог кто угодно. Большим усилием воли согнав с себя оцепенение, он твердо произнес : — Что ж, если ты закончила, я помолюсь за тебя и можешь быть свободна... — Но вы не дослушали! — она порывисто вскочила со скамьи и, перегнувшись через небольшой стол, протянула свою руку к его руке, — Я говорила о Вас, Святой Отец. От её неожиданного прикосновения по всему его телу прошлась волна жара. Он знал, что должен одернуть руку, но не сделал этого. Не смог. Не хотел. Когда он все же решился поднять на нее свой дымчатый взгляд, то увидел её дерзкую улыбку, бросающую ему вызов. От «ангельского создания» не осталось ничего. Точнее, ангельского в ней изначально не было ни на толику. Но так ему, он сам не понимал, почему, нравилось даже больше. Скользнув пальцами под плотный рукав черной сутаны, она быстро провела ими по покрытой мурашками бледной коже, игриво оскалилась и медленно выпрямилась. — Надеюсь, Вы хорошо попросите у Господа о моем прощении, Святой Отец. Очень надеюсь. Ещё увидимся, — она поправила одежду, разгладив руками складки на ней, посмотрела на него ещё раз и ушла, оставив его наедине со своими размышлениями. Так, день за днем, их отношения становились более близкими.Невинные поглаживания тыльной стороны ладони и рукопожатия постепенно переросли в робкие поцелуи в щеку на прощание. Они же, в свою очередь, привели к тому, что теперь она преклоняла колени не пред деревянным крестом с распятием, а перед ним, пока он запрокидывал голову от крышесносного ощущения её горячего рта на своем пульсирующем члене и до боли сжимал волосы на её затылке. *** Все так же сидя на столе, она обхватила ногами его талию и подтолкнула ближе к себе, цепляясь за его широкие плечи. — Пожалуйста..., — умоляюще прошептала девушка. Оказавшись прижатым к ней вплотную, Фейтан зашипел от предвкушения. Она, сопровождая свои действия тихими стонами, потерлась о его пах сквозь толстую ткань брюк и ещё более толстый слой ткани, из которой сшита сутана. Это расстояние между ними злило, тяготило обоих. В штанах стало невыносимо, болезненно тесно. Руки импульсивно, нетерпеливо стащили с разгоряченного тела надоедливую сутану, и спустили вниз штаны. Истекающий смазкой, готовый вот-вот взорваться от жгучего желания член ударился о плоский, подтянутый живот. Женская рука непроизвольно сама потянулась к нему, но её резко перехватила более сильная, мужская. Чуть подавшись вперед, Фейтан безмолвно заставил её упасть спиной на стол. Её удивленно распахнутые глаза, разметавшиеся по столу и закрывающие собой полстраницы раскрытой библии непослушные волосы и торопливо, судорожно вздымающаяся полуобнаженная грудь надолго останутся в его памяти. Все ещё держа её руку, он сплел их пальцы и осторожно, почти невесомо касаясь, приставил член ко входу, раздвигая горячей головкой половые губы и медленно потерся им о клитор. — Боже,..ну пожалуйста, — распутница капризно захныкала и нетерпеливо двинула ему навстречу бедрами, и это стало той самой каплей, что переполнила чашу его терпения. Он тут же вошел резко, до упора, выбив весь воздух из легких и не дав возможности привыкнуть. Грубые, быстрые, размашистые толчки контрастировали с нежно гладящей сквозь тонкую рубашку грудь рукой и его благоговейным взглядом. Он смотрел так, будто видит перед собой священнейшую, самую значимую из всех икон, старается запомнить, спрятать на подкорке сознания каждый вздох, вскрик и неразборчивый шепот, отдаленно напоминающий его имя. Он ускорился, тем самым доведя её до исступления. Девушка сжалась и рефлекторно отвернулась, спрятав лицо, почувствовав приближение оргазма, но монах резко замедлился, почти прекратив двигаться и наклонился к её лицу, развернул к себе, ища взглядом её взгляд. Его торчащие черные волосы защекотали чувствительную шею так, что ей захотелось заливисто рассмеяться, но вместо этого она непонимающе нахмурилась и посмотрела на него с упреком. — Не отворачивайся, — потребовал он, — Я должен видеть. Резко потянув ее за запястье на себя, он заставил ее слезть со стола, подвел к зеркалу и развернул лицом к нему, оставшись за ее спиной. Медленно скользнул руками по её трепещущему от его прикосновений телу и произнес : — Посмотри на себя. Немного замешкавшись, она подняла бегающий, затуманенный желанием взор и устремила его в зеркало. В момент, когда её глаза столкнулись с его хищным серым взглядом в отражении, её и так дрожащие колени подогнулись, а разум окончательно помутился. Ведомая одними лишь низменными соблазнами, не разрывая зрительного контакта, она слегка подалась назад, уперлась упругими ягодицами в его пах и почувствовала его твердый от запредельного возбуждения член. С её приоткрытых губ слетел едва слышимый стон. — Пожалуйста, Святой Отец, прошу... Шумно выдохнув, Фейтан положил ладонь на её шею и приблизился к её уху : — Ты, кажется, забыла, что я тебя тут, вообще-то, наказываю за твой неподобающий вид, в котором ты посмела явиться в храм, — его пальцы сжали твидовую ткань её короткой юбки, не прикрывающей бедра даже до середины, — Бесстыдница. В ответ он получил лишь тихий смех. — Ну так продолжайте меня наказывать, — она моргнула, вложив во взгляд все ничтожные остатки своей невинности, — Я это заслужила, — распутница прикусила пухлую нижнюю губу и вызывающе прищурилась. Терпение окончательно покинуло Фейтана. Он, нетерпеливо дернув, расстегнул молнию на юбке и рывком стянул её с девушки так быстро, будто от этого зависела его жизнь. Клетчатый твид забытым балластом потерялся где-то в ногах. Ловкие руки расквитались с пуговицами поочередно, до самой последней, расстегнув рубашку. Фейтан помедлил всего секунду, потратив её на оценивание открывшегося ему вида, а затем вошел одним резким рывком, заставив её громко вскрикнуть и прогнав к чертям раздражающее расстояние между ними. Схватив одной рукой её волосы, он оттянул её голову назад и восторженно взглянул в начинавшее запотевать стекло. Не хватило бы никаких слов ни из одного языка мира, чтобы описать величину его благодарности Господу за то, что тот даровал ему возможность видеть её искаженное блаженством лицо сейчас. Он двигался грубо, небрежно, ударяясь о все её самые чувствительные точки, тем самым вынуждая её оглушительно стонать и захлебываться собственными криками. Нарастающий с каждой фрикцией темп очень быстро превратил девушку в скуляще-плачущий бардак, не способный держаться на ногах. Опершись руками о раму по обе стороны от зеркала, она прижалась к холодному запотевшему стеклу пылающей щекой. — Боже, пожалуйста! — умоляюще заскулила развратница и выгнулась ему навстречу ещё больше, отчего угол проникновения стал ещё более затуманивающим разум. Гибкие, жилистые пальцы переместились на покрасневший, набухший клитор и начали гладить его с немыслимой скоростью и давлением. Крики, отскакивавшие от мутного зеркала смешались с его хриплым тяжелым дыханием и осели подобно ладановым парам и пыли на образах, ставших свидетелями их грехопадению, забрались под деревянные скамьи, заплясали вместе с отбрасываемыми дрожащими языками пламени тенями на стенах. Горячий влажный язык скользнул по тонкой девичей шее, добрался до уха и сбивчиво очертил мочку. — Черт! — девушка ругнулась себе под нос и, не выдержав нараставшего с каждым толчком тепла между ног, начала двигать округлыми бедрами навстречу бедрам Святого Отца, насаживаясь на его член до упора, ударяясь кожей о кожу и закатывая глаза в экстазе. Он крепко сжал тонкую, ярко выраженную талию, и по-особенному животно усадил девушку на себя. Этого было достаточно для того, чтобы она, туго его сжав, затряслась всем телом и кончила, выкрикнув его имя. — Чертовка...Что ты со мной вытворяешь? — Фейтан, внимательно наблюдая за выражением её лица, за её податливостью, за её телом, с полной готовностью и охотой принимающим его, нежно прошелся от низа её живота к груди, затем к шее и выше, задержав кончики пальцев на её раскрасневшихся, распухших от яростных поцелуев губах — На колени. Шумно дыша, она кокетливо прикрыла веки и лизнула мокрым кончиком языка верхнюю фалангу его большого пальца. А затем с тихим озорным хихиканьем покорно выполнила его наказ. Сжав упругий член в нежной ладони, она заскользила ей вверх и вниз, постепенно увеличивая давление. Теперь умоляющим выглядел он. Его пылающие щеки и предвкушающе мерцающие серебристые радужки говорили больше любых слов. Твердая плоть в её руке становилась все горячее, будто стремясь ее расплавить, вены выступили отчетливее. Услышав приглушенный рык над своей головой, девушка с готовностью высунула язык и, увеличив давление, быстро провела по твердому стволу рукой последние несколько раз, заставляя Фейтана дернуться как от электрического удара и обильно кончить. Белые липкие капли спермы окрасили собой её язык, часть из них тонкой струйкой стекли ниже, к груди. Довольно облизнувшись, девушка встала с колен и потянулась к пересохшим губам Фейтан за поцелуем. — Надеюсь, ты все усвоила, — запустив руку в свои взлохмаченные волосы и убрав их назад проговорил он, — Больше не появляйся в храме в этой юбке. За этим последовал звонкий поцелуй. — Оденьтесь, Отец, — бросила она, бесстыже хохотнув. Целую неделю после этого Фейтан её не видел. Он искал её лицо среди склонившихся над библиями голов и ждал заветное «Здравствуйте, Отец Фейтан». Он был в недоумении, граничащим с отчаянием. Раньше она приходила каждый день и бессовестно не сводила с него жадных глаз ни на секунду. Что, Господи прости, пошло не так? Она явилась вновь в следующее воскресенье, сбив его с толку. Удивляюще смирно отсидела всю проповедь и ни разу не одарила его своим глумливым взглядом. И лишь тогда, когда паства* синхронно поднялась для чтения общей молитвы в кругу, он увидел это. Она действительно послушала его и пришла в другой юбке. Той, что была ещё короче предыдущей. Под звуки разномастной многоголосой мольбы, держась обеими руками за чьи-то чужие потные ладони он не сводил глаз с её голых бедер, и она это чувствовала. Она так и планировала. — Аминь! — облегченно выдохнул хор. Поблагодарив друг друга аплодисментами и поклонами, все тут же начали расходиться. Не дождавшись полного опустевания церкви, он сорвался с места и в следующее мгновение уже стоял за её спиной, прожигая взглядом, словно лазером, дыру в ней. Она недоуменно посмотрела на него через плечо. — Отец Фейтан..? — уголки её губ дьявольски поползли вверх, — Что такое?..Я что-то.. — В исповедальню, — он не дал ей договорить, крепко схватив за тонкое запястье и потащив за собой, — Живо.