Embrace me and trust me.

Шатен отставил ноутбук в сторону, дабы случайно не задеть его. Сел на середину кровати, подкладывая под спину подушку, чтобы было удобнее, не опираться о твердую спинку кровати, и усадил меж своих ног Сигму, ставя ноутбук на прежнее место. Он улегся спиной на подушку. Легким движением потянув за плечо блондина, призывая его улечься на себя. Ибо тот от такой неожиданности находился в легком ступоре. Уж слишком Сигма не любил настолько неожиданные и резкие прикосновения. Дазай обхватил руками талию блондина, собирая свои кисти в жесте "замочек" и укладывая свою голову на чужоё плечо. Был бы Осаму котом, то непременно замурчал от ощущения тепла чужого, но такого родного тела. Однако он человек, поэтому единственное, что он мог - утыкаться носом в чужую шею, размеренно дыша. Теплое дыхание шатена расходилось мелкими мурашками по всему телу Сигмы, не давая даже толком сосредоточиться на фильме. Не столь важно. Важно лишь чувствовать, как вздымается чужая грудь; мурашки, что возникали от чужого дыхания. Держать одну из рук на бедре Осаму, иногда проводя подушечками пальцев по одному из шрамов, принуждая Дазая ещё сильнее сжать его талию и слегка рвано выдохнуть, получая в ответ еле слышное и даже в какой-то степени ропотливое "Перестань". И он, с слегка расстроенным выдохом, переставал, убирая свою руку с ноги Осаму совсем. Но Дазай, видя такую реакцию партнера, клал её обратно, словно боясь огорчить того. — Тебе они не кажутся мерзкими? — устало спросил шатен, сразу пряча свой взгляд в шее Сигмы, будто, хотя нет, не будто, просто стыдясь своего же, возможно, в некоторой степени, странного вопроса. — Что? — Шрамы. Разве они не должны вызывать у тебя отвращение? — Осаму, — он положил другую свою руку на кисть Дазая. — Ты одновременно и безумно умный, и на столько же глупый. Я люблю тебя и все, что связанно с тобой, будь то твои глаза, характер или шрамы. Каждую часть тебя. Всякий раз смотря или проводя по ним, я не чувствую отвращения, я чувствую вину, что не мог быть рядом в этот момент. Вот эти, к примеру, — он, еле касаясь кожи, провел двумя пальцами по нескольким шрамам, на вид довольно свежим. — Они не выглядят как остальные, это когда я в командировке был? — Извини. — Дазай произнёс это как можно тише из-за дрожи в голосе и словно через силу - кто-то толкал его через невидимую черту своих представлений того, что ему понадобиться вымолвить подобное за свои чувства. Словно ощущая обязанность сказать это из-за особых, не возникающих ранее чувств вины и стыда. Словно боясь, что если не скажет это, то произойдёт что-то страшное, непоправимое. Словно это короткое "извини" хоть как-то бы изменило его положение сейчас. — Ещё больше удручает то, что ты носишь бинты при мне. Снимай их хотя бы дома, а не только на ночь. А то кажется, словно ты и со мной не чувствуешь себя достаточно хорошо. Осаму пообещал себе выполнить его просьбу, а в ответ лишь тихо угукнул. Надеясь лишь на то, чтобы Сигма к нему, с раскрасневшимся лицом от подступающих слёз, сейчас не повернулся, хотя вряд ли стоит переживать о своём внешнем виде - в комнате не настолько светло, чтобы его лицо можно было отчетливо разглядеть. Хотя, вряд ли внешность когда-то являлась главным параметром, шатен скорее боялся, что его увидят слабым. Слезы сейчас - предательское исключение, ведь буквально несколько месяцев назад он не мог выдавить из себя даже каплю, а сейчас бы из его слез можно было бы создать ещё один океан. Дазай негромко шмыгнул носом. Чёрт. Сигма убрал с себя руки Осаму, поворачиваясь к тому лицом и приобнимая одной рукой, другую кладя на кудрявый затылок, заставляя уткнуться в своё плечо, успокаивающими движениями поглаживая того по голове. Говоря немое - будто боясь нарушить тишину - и полное заботы "Плачь". Рукав домашней футболки моментально намок, словно помечая солеными следами, которые все равно быстро высохнут, единственного и первого человека, которому он доверил свои чувства. Дазай обнял его настолько крепко, словно боясь отпустить. Будто если хоть немного расслабится, то потеряет. Он тихо всхлипывал, рвано вдыхая ртом. Стыдно до ужаса. Хотелось провалиться под землю от этого чувства, но в объятиях настолько тепло... Алекситимия не покидала его, но он старательно пытался сформулировать описание своих чувств. Мало ли, его сейчас спросят, а он лишь в растерянности будет смотреть сквозь партнёра. Оно где-то в груди. Будто дыра, которая была с ним ещё с раннего возраста и лишь становилась шире с каждым днём, наконец, зарастает. Он не ощущал подобного ранее. Раньше было лишь обманчивое чувство заполненности от частых, но недолговременных знакомств и редких, до жути нелепых(как казалось ему самому), половых связей, после которых Дазай без следа растворялся на утро. Сейчас же тепло в груди нежно шептало о своей искренности, буквально заставляя довериться ему. Или себе? Сигма был рад и даже удивлен слезам шатена, ведь это первый раз за полтора года их отношений, когда тот заплакал. Иногда блондин думал, что тот вовсе не имеет этого умения, но сразу вспоминал, что Дазай тоже человек. Он неоднократно видел шатена в подавленном состоянии и хотел ему как-то помочь, но не знал как, каждый раз просто обнимая его, ибо в отличии от Осаму, Сигма плакал в его объятиях и не раз. Что являлось ещё одним пунктом, почему он хотел хоть как-то помочь, принять себя или разделить с ним боль. Но самым главным оставалось то, что он любит его. Прошло минут двадцать, не более. Успокоившись, Дазай поблагодарил Сигму, чувствуя ужасную усталость, боль в глазах и чуть ли не первый раз настолько приятные облегченность и умиротворение на душе. Он улегся по наставлению блондина, но сделал вид, что уснул, дабы не торопить того, терпеливо ожидая, пока он ляжет к нему. Убрав все лишнее с кровати, Сигма лег к шатену, укрывая их обоих одеялом. На последок оставляя легкий поцелуй на лбу Осаму, предельно мягко произнося слабо слышное, почти одними губами: "Спокойной ночи". Будто Дазай мог его услышать. И он услышал, незаметно улыбнувшись, и, обняв блондина, окончательно расслабляясь.