Гарем для суперсолдата

Сообщение от Фьюри капнуло на комм под конец тренировки, когда все уже практически закончили рабочий день, но еще не разбрелись кто куда. — Обосраться-ебануться, так и знал, что слишком тихо. Пошлют в какую-нибудь жопу, как пить дать. Не расходимся, дамы, у нас сейчас брифинг с Кэпом. Под конец рабочей недели, ебать мою жизнь. Брок посушил потные волосы полотенцем, надеясь, что они не торчат во все стороны. Представать перед Кэпом он предпочитал после душа и вообще в приличном виде, хотя тот видел его всяким, в том числе мокрым, как мышь, на ринге под собой. Мысли повернули куда-то не туда: думать о всяком «под» и «на» и тем более «в» не стоило за пару минут до публичной душевой, а в контексте Кэпа — так и вообще. — Прямо здесь, что ли, брифинг? — спросил Роллинз, кивнув на дверь, и Брок обернулся. Кэп был в гражданском, со стопкой бумаг в руках и с таким лицом, будто шел на казнь. Не с сочувственным, как бывало, если он собирался сказать про какой-то пиздец, касающийся всей команды или кого-то конкретно, а... Черт, Брок вообще не видел у него такого лица. — Велено оказать содействие, — пробормотал Брок, заглядывая обратно в комм. Обычно Кэп предпочитал обстановку максимально формальную. — Какой-то левак?.. — Мы привычные, — пожал плечами Роллинз. Страйк подтянулся поближе, становясь полукругом. Кэп подошел не вплотную, оставил между ними и собой церемонную дистанцию, давая понять, что пришел не брататься. — Вы закончили с тренировками на сегодня? — спросил он, обращаясь к Броку, но оглядывая цепко каждого по очереди, будто видел впервые. — Да, я собирался их отпускать. Кэп кивнул. Повел плечами, будто ему было неуютно. Брок незаметно втянул воздух: после тренировки от Страйка как следует несло, Брок не терпел недомытой солдатни вне спортзала и миссий, но пока они были, строго говоря, еще в спортзале. Сам Кэп к таким вещам относился нормально, но больше и подумать-то было не на что. — Мендез, Абанила, можете быть свободны. — Кэп кивнул в сторону душевых. Мендез нахмурилась, скрестила руки на мелких сиськах и сделала такое лицо, что Брок аж на расстоянии почувствовал ее феминистическое недовольство сортировкой по половому признаку, но Кэп молча ждал, и она, мрачно фыркнув, потянулась за Абанилой. Абанила, в отличие от нее, никогда не возмущалась, не имела в извращенных формах никакого особого мнения, а если кто-то зарывался, просто прописывала в табло ровно один раз — обычно хватало. Случай Кэпа она, видимо, подходящим не сочла. — Браун, вас тоже не держу, — сказал Кэп, и Брок аж цыкнул зубом. Браун по документам давно был мужик, на шрамы под грудью никто не обращал внимания, как и на то, что периодически у него в шкафчике мелькали прокладки. Размером этот лось был с Роллинза, и о том, что он конструкцией отличается от остальных мужиков в команде, вспоминали только у писсуаров, потому что в этом процессе участвовали какие-то там специальные силиконовые приблуды. В плане физической силы что он, что Абанила были на уровне, три своих веса жали без проблем, а это было дохрена. Мендез, может, грубой мышцой не дотягивала, но она была девка прыгучая и на ринге уделывала всех в своей весовой категории, да и тем, кто покрупнее, задавала жару. То есть о профпригодности речи идти не могло никак, Кэп просто тупо отсеял всех, у кого нет члена. — Также могут быть свободны все, состоящие в моногамных отношениях, даже если это не зафиксировано документально, — продолжил Кэп, глядя поверх голов и бледнея на глазах, — а также гомосексуалы, практикующие исключительно принимающую позицию в сексе, и те, кто ни при каких обстоятельствах не может рассматривать в качестве интимного партнера лично меня. Гробовое молчание Страйка очень быстро всколыхнулось шепотками. Кэп дал время на обдумывание своих слов, и когда прошел первый шок, в душевую потянулась добрая половина Страйка, переговариваясь вполголоса, оглядываясь и явно недоумевая. Брок окинул взглядом оставшихся. Почти всех он встречал в гей-барах, кое с кем успел покувыркаться на заре работы на Щ.И.Т., когда еще не был командиром. Роллинзу и Иствуду было в принципе феерически похрен, в кого совать, хотя Брок не знал, как там конкретно они идентифицируются. Лоренс удивил, но не очень — гетеросексуальных мужиков, которые в целом не против присунуть, не глядя на половую принадлежность, Брок на своем веку повидал немало. — Официальная версия происходящего, — продолжил Кэп, когда за последним из уходящих закрылась дверь, — то, что вы скажете своим коллегам, когда вас спросят, о чем шла речь: моя замшелая гомофобия потребовала проведения беседы по поводу нежелательных знаков внимания. Теперь о реальности. Прежде чем я перейду к делу... Он сдернул верхний лист со стопки бумаг и протянул Броку, потом следующий — Роллинзу, стоявшему рядом, и пошел по кругу. Брок пробежал глазами текст. NDA, соглашение о неразглашении, довольно стандартное — они такие подмахивали регулярно. Секретные организации любили прикрыть себе жопу бумажкой. — Ручка есть? — спросил Брок. У него была куча всякой канцелярки в столе, но идти не пришлось, Роджерс явился во всеоружии и немедленно извлек из кармана несколько штук. Собрав документы и придирчиво проинспектировав на наличие подписей в нужных местах, Роджерс выровнял стопку нервными пальцами и наконец заговорил. — Когда меня модифицировали... Никто не мог предсказать, что из этого выйдет. Все во мне выкрутили до предела. Не только то, что нужно солдату: сила, память, меткость, скорость реакций... Излечив меня от всех болезней, сыворотка лишь усилила во мне то, что в современном мире болезнью уже не считается. У этой моей стороны есть неприятный побочный эффект. Раз в несколько месяцев происходит... сбой функционирования. Я начинаю испытывать болезненную необходимость в мужском внимании... В сексе. Анальном. В принимающей позиции. Надо было отдать должное — расставил точки над i так расставил. Броку не нужно было оглядываться на команду, чтобы представить, как вылезли на лоб глаза у всех присутствующих, включая его самого. — Кэп, прости, ты ищешь мужика на поебаться? Ты Грайндр не пробовал? — К сожалению, «мужика» мне не хватит, — ответил Кэп ровно. — Сбой длится от восьми до шестнадцати часов, я еще не встречал никого, кто может поддерживать эрекцию так долго, не говоря уж о том, что количество эякуляций тоже влияет... Мне нужно много. Партнеров. Без перерыва, и я в принципе в такие моменты не в состоянии даже вести диалог. — Ебать-колотить, — протянул Брок. Сам по себе скандальный каминг-аут Капитана Америки плавно уехал на дальний план, посрамленный масштабом проблемы. Кэп смотрел поверх плеча и не краснел, что было удивительно. Брока вдруг осенило: этот разговор — далеко не самое страшное, что ему пришлось вытерпеть в связи с такой деликатной особенностью. В сороковые, да еще на войне... Это здесь он начал с того, что организовал себе ассортимент отборных ебарей, боевых пидарасов, а там ему наверняка в рожу плевали от таких запросов. — Насколько все плохо? — спросил Брок уже мягче. — Плохо, — поморщился Кэп, перестав наконец изображать патриотический монумент. — Я пытался перетерпеть, справляться своими силами, за последний год медперсонал, работающий со мной, пробовал гормональные уколы, искусственную... стимуляцию, введение донорской спермы, все это облегчает симптомы, но не решает проблему. Последний раз я пытался перетерпеть на упрямстве, закончилось инфарктом. — Он невесело рассмеялся, и Брок вспомнил, что пару месяцев назад Кэп действительно уходил на больничный без ранений и в условиях полной секретности. Перед глазами пролетели картины одна другой разнузданнее, начиная с выгибающегося, как кошка в течке, Кэпа и заканчивая фак-машиной, долбящей его идеальную задницу. Член дернулся в тренировочных штанах, и Брок порадовался, что Кэп избегает смотреть в сторону команды — впрочем, учитывая контекст, такой интерес только демонстрировал готовность Брока к сотрудничеству. Хоффман из-за спины спросил: — А на войне? — И Брок знал, что Кэп ему ответит, еще до того, как тот открыл рот: — Ревущие Коммандос. В основном. Его команда, его соратники, которые, уж конечно, не относились позитивно к жопоебле товарища. Легендарные ребята, оставшиеся на страницах истории. В учебниках не писали про то, как они шпорили Кэпа в перерывах между авианалетами. — Я знаю, что есть... клубы, где можно получить подобные услуги, и платные профессионалы, но директор Фьюри настоял на том, что мою проблему нужно решать силами Щ.И.Т.а из соображений конфиденциальности и безопасности. Мне нужна помощь, парни. Не как Капитану. Как Стиву Роджерсу. Я никого не принуждаю и никогда не попрошу идти против убеждений, будь то религиозные, этические... Вы можете отказаться... — Не пори хуйню, — оборвал его Брок, — тоже мне проблема — красивого мужика в жопу трахнуть. Когда? Он почти физически почувствовал, как спало напряжение в зале. — Предположительно — через несколько дней, сложно сказать точнее. Всем участникам дадут выходной. В медицинском крыле есть помещение, которое выделили для моих нужд... — Оргии в Трискелионе? — подал голос Роллинз. Брок разделял его сомнения. Обменявшись взглядами, они пришли к безмолвному соглашению. — Давай-ка лучше ко мне. Барбекю, джакузи, из соседей только Джек, а главное — никакой, нахуй, прослушки: мне вообще не улыбается, чтоб мою еблю с Капитаном Америкой документировали в исследовательских целях и случайно слили на порносайты. Кэп хмыкнул и кивнул, за минуту разморозившись сильнее, чем за последний чертов год. Глядя на его лицо, поперек которого аж сияло облегчение от того, что проблема решена и никто не осуждает его вслух, Брок вполне воспринимал его как Роджерса. Не как ходячий символ — как человека, елки. Как охуенного мужика, который из недосягаемой порномечты одним махом перешел в разряд доступных потенциальных партнеров. Роджерс ему даст. Ебаные пассатижи, Роджерса можно. Хоть всю ночь. — Учитывая некоторую специфику, — сказал Роджерс уже вполне спокойно, — будет лучше, если вы обновите анализы на венерические заболевания. Меня-то ничего не берет... — ...а вот друг от друга намотаем, — кивнул Брок. — Все слышали? Кто принесет в наш дружный коллектив какую-нибудь дрянь — найду лично и убью нахуй, не думайте, что меня остановит конфиденциальность ваших медкарт. Из всех откололся только Хоффман, утверждая, что из религиозных соображений. Религиозные соображения не мешали ему трахаться по туалетам в известных Броку клубах, так что вероятнее был недолеченный хлам, но выяснять Брок не стал: хватило ума не соваться — и ладушки. На день Х им с барского плеча подписали аж два выходных, оплачиваемых как миссии. Роджерс приехал вполне адекватный, правда, не на мотоцикле, что само по себе говорило немало. Команда уже собралась, на заднем дворе пузырилась под навесом джакузи, с погодой повезло как не на всяких посиделках. Теплый ленивый вечер, солнце еще стояло высоко, но тени уже залегли в швах между плитами террасы. Пахло дымком — Роллинз шуровал кочергой в жаровне, вороша угли. — Кэп, — кивнул Брок и протянул ему банку пива. — Рамлоу, — отозвался Роджерс задумчиво, обводя взглядом идиллию. — Пора? — Да, уже подкатывает. — Он открыл рот, будто собирался что-то сказать, но промолчал и приложил холодную банку к щеке. — Роджерс. Словами через рот, не чужие люди. По крайней мере, с учетом всего, что между нами сегодня будет. Условия? Ограничения? — Думаю, про фото и видео все достаточно очевидно? — Идиотов в отряде не держу. Давай по делу. — Мне, в принципе, безразлично, что и как будет происходить. Я плохо соображаю и мало что потом помню. Баки всегда занимался организацией... всего. Наш снайпер. Мой друг детства. — Он повел плечами, будто мерз под вечерним ласковым солнцем. — Не ссы, все нормально будет. — Меня может вырубить, — раздуплился Роджерс, — и мне нужно, чтобы вы не прекращали, когда это случится. Брок облизнул пересохшие губы. — А ты вообще не упрощаешь задачу, да? Блядь. Юридически... — Я знаю, — сказал Роджерс слабо. — К вам это не относится, у нас предварительная договоренность. Он потер переносицу и отставил в сторону так и не открытую банку. По его позе, по румянцу было уже очевидно, что с ним что-то не в порядке. Гэнг-бэнг Капитана Америки пора было начинать. — И вот еще что, — Роджерс выпалил скороговоркой: — от пальцев, кулаков и взрослых игрушек для меня толку мало. Оральный секс тоже не особо что даст мне, но если это поможет кому-то возбудиться — я заранее даю согласие. Сам я могу не кончать, это скорее приятный бонус, чем необходимость, наличие или отсутствие у меня эрекции не влияет на результат. — Шестнадцать часов практически не вынимая? — хмыкнул Брок, вставая на ноги. Роджерс вяло кивнул, скупым жестом поправил член. — Без стояка, без сознания, без резинки, наулучшали человечество, ебаный ты свет. Брок, еще не полностью веря, что его не дурят и правда можно потрогать вот это вот все, мягко коснулся ладонью широкой спины. Роджерса заметно тряхнуло, он выгнулся, оперся костяшками на стену, готовый, такой готовый, что у Брока аж пересохло в горле от возбуждения. Если сейчас облапать, он же даст прямо здесь. При всех. На голых досках. — Пошли, покажу тебе спальню. Джек, разберитесь насчет очередности, спички потяните или что там, за мной право первой ночи. У Роджерса зрачки разнесло как у наркомана, он дернулся за Броком, мелко и часто дыша. Кажется, его накрывало уже конкретно. Брок повел его за руку на второй этаж, судорожно вспоминая, все ли продумал. Смазку он закупил в промышленных масштабах, на кассе смотрели со смесью зависти и ужаса. Брока подмывало списать это все в качестве служебных расходов, но, наверное, не стоило ворошить муравейник: бухгалтерия была доебиста, а в соглашении четко значилось, что первое правило бойцовского клуба — не упоминать о бойцовском клубе. Флаконы смазки стояли теперь по всему дому, включая ванную и, разумеется, террасу возле джакузи — там была силиконовая, водостойкая, в прочих местах — максимально нейтральная, без вкуса и запаха, на водной основе. Строго говоря, силиконовая подходила для анального еблемарафона лучше, но от ткани этот пиздец отстирывался только со спецсредствами, да и на коже ощущался мерзотно. При всем своем жизненном опыте Броку еще не доводилось устраивать оргии, но он догадывался, что пидарасить потом будет весь дом. Усложнять задачу не хотелось, хотя план припахать к уборке отряд уже зрел в голове. Влажные салфетки, полотенца бумажные и обычные, махровые, были заготовлены в количестве очень дохрена. Как в гребаном отеле или спа. Роллинз отнес во все комнаты по паре бутылок воды, в спальню — полную упаковку. Парни привезли пиво, мясо и всякую прочую снедь, в случае чего они позвонят в доставку. Он вдохнул и медленно выдохнул. Можно было расслабиться. Он мог позволить себе просто получать удовольствие от Роджерса. В спальне тот сел на кровать, на самый краешек, будто засмущался, и глянул на Брока снизу вверх. Взгляд был жаркий, жадный и больной. В нем ощущалась жажда и одновременно смирение с ней. — Погнали? — спросил Брок, подмигнув. Роджерс будто ждал команды, руки взметнулись к ширинке Брока, расстегнули штаны, извлекли на свет уже вставший член. Роджерсу, видать, действительно нелегко пришлось с этим делом, он ожидал подставы, ожидал худшего каждую минуту. Настолько, что удивлялся, когда все шло хорошо. Он рвано выдохнул, огладив упругий ствол, и выпустил, чтобы содрать с себя тесную футболку. — Пока я еще себя контролирую, — сказал он, комкая ее в руках, — мне... что-нибудь сделать? Отсос от Капитана Америки был, конечно, у Брока в топе самых горячих желаний, но сейчас, пожалуй, было не время. — Сделай мне одолжение и расслабься, — ответил Брок и присел на корточки между его колен. — Не на казнь пришел. Мы здесь для тебя. Отключи мозг. — Он и так отключится скоро, — поморщился Роджерс. — Тебя можно целовать? Роджерс моргнул, будто такого вопроса ему еще не задавали, и он оказался не готов. — Да?.. Особо уверенно это не прозвучало, но Брок не стал давить. Роджерса надо было раздеть, пока он не занялся этим сам, развернуть этот подарок. Брок потянул за шнурки на «конверсах», избавил его от обуви и носков, попутно сам сбросил футболку. — Пойдем в душ? — Он кивнул на дверь ванной, пока Роджерс расстегивал брюки. — Вымоем тебя до скрипа снаружи и изнутри? — Я... гхм, — Роджерс все же вспыхнул, — привел себя в порядок дома. Разве что снаружи, я вспотел, возможно... Брок улыбнулся ему и потянул вниз брюки и белье, Роджерс приподнял бедра, помогая. Его член тяжело шлепнул по животу. — Хрен с ним, с душем. Мне башню сносит от твоего запаха. Что ж ты такой охуенный-то, а? — пробормотал Брок, вжимаясь лицом ему в шею. Он хорошо, солоно пах солнцем. Кожа казалась горячей под губами, гладкой. На нем не оставалось шрамов; Брок помнил пару ранений, которые обычного человека исполосовали бы на всю жизнь, но на суперсолдатском теле они зажили без следа. В сыворотке были свои плюсы, но то, как Роджерс требовательно терся об него, напоминало, что и минусы были тоже. — Обычно я не имею привычки радоваться чужому несчастью, но я до опиздения доволен тем, куда меня привело твое. Роджерс в ответ на это только проворчал что-то, потянул его на себя. Торопливо стряхнув с ног обувь, Брок выпутался из остатков одежды и подтолкнул Роджерса повыше, на кровать. Нависнув, облапал все, до чего мог дотянуться: плечи, бицепсы, грудные мышцы, то оглаживая, то сжимая. Потерся всем телом, оставляя на бедре влажную полоску предэякулята. Роджерс очень несмело положил руки Броку на талию, скользнул ладонями на поясницу, прижал к себе. Потянулся к губам — Брок ответил на поцелуй с готовностью. Этот рот, матерь божья. Сколько раз на разборах полетов Брок смотрел на него с безнадежным желанием провести языком по губе, попробовать его на вкус. О Капитане не фантазировал разве что слепой. Кто ж знал, что сбудется... вот так вот. Брок перекатил их набок, затянул на себя тяжелое бедро Роджерса, сунул руку между ним и собой, оглаживая шелковистую кожу по пути вниз. Готовя морально к тому, куда конкретно он навострил лыжи. Роджерс спрятал пылающее лицо у него на шее и приподнялся, давая доступ. Между ягодиц у него было скользко, Брок на пробу нажал двумя пальцами, и те вошли не то чтобы легко, но без панического сопротивления: Роджерс действительно привел себя в полную готовность, наверняка не ожидая от своего гарема содействия. С минуту Брок бездумно ловил кайф от мысли, что трогает Кэпа изнутри, потом тот судорожно выдохнул ему в волосы и сказал хрипло: — Рамлоу, мне нужно. Не заставляй меня умолять. Кивнув, Брок потянулся к полке над изголовьем, где выстроились почетным караулом флаконы смазки. Задним числом догнал, что их надо было заранее распечатать, одной рукой сражаться с упаковкой было неудобно, но привлекать к делу вторую, которая уютно устроилась у Роджерса в промежности, не хотелось совершенно. У него были невероятной бархатистости яйца, лишенные растительности и наверняка нежные. Тоненькая, полупрозрачная кожа на члене, сквозь которую аж проглядывали кровеносные сосуды. Было очень трудно держать в голове, что Брок здесь по делу, а не из любви к прекрасному. Справившись с упаковкой, он выдавил на ладонь пару щедрых плевков смазки и размазал по своему члену. Роджерс понятливо приподнялся, устраиваясь на нем сверху, и ахнул, когда почувствовал головку у входа. — Справишься сам? Аккуратно, — сказал Брок. — Думаешь, за семьдесят лет заросло и мхом покрылось? — незло, как-то измученно огрызнулся Роджерс, и это было настолько непохоже на его обычную, на все пуговицы застегнутую манеру общения, что Брок невольно заржал. Роджерс без тормозов нравился ему все больше. Плавно покачиваясь и безжалостно кусая губы, Роджерс нанизался, как на вертел, и замер, впитывая ощущения. Для человека, у которого семьдесят лет не было нормального секса, он держался охренительно хорошо. Впрочем, что у него шло за нормальный? Брок запоздало задался вопросом, кого предпочитает Роджерс вне вот этих... авралов. Сбоев, он так это назвал. Потому что если мужиков, а вот это все — просто немного довоенной внутренней гомофобии и смущение количеством, то это полбеды. Но вот если баб — это же пиздец. Пиздец как он есть. И Брок тут со своими нежностями — как вишенка на торте. Он не стал развивать эту мысль. Роджерс подмахивал, сидя у него на бедрах, его можно было тискать за сиськи и поглаживать по стволу, по всем визуальным признакам это был охуенный мужик, которого хотелось и который отвечал взаимностью. Возможно, где-то там были зарыты какие-то морально-этические парадоксы, но расковыривать их, когда ты по самые яйца в Капитане Америке, было вот вообще несвоевременно. Брок поддал снизу, вклиниваясь в ритм, и с удовольствием увидел, как у Роджерса закатываются глаза. Здесь и сейчас Роджерс наслаждался, даже если это было просто отсутствием... как он там выразился? «Болезненной необходимости». Брок делал свое дело, а полумер он не признавал. Уж точно не в таком деле, как ебля. …Сколько он так вкалывал, Брок не заметил, пока не поймал краем глаза массивную фигуру Роллинза в дверном проеме. Роджерс к тому времени был уже распластан под Броком на спине и отъехал в нирвану: смотрел, дышал, подмахивал даже, но не реагировал. — Тебя выжимать можно, — хмыкнул Роллинз, видя, что его заметили. — Что там Кэп? — В экстазе от моей охуенности. — Голос оказался насквозь хриплым, и Брок потянулся за водой, едва покачивая бедрами. — Сменишь меня? — Вагнер сменит, если пора. Позвать? — Заботливый Джеки, — оскалился Брок. — Черт, не хочу отлипать, но у меня так отвалится все, а я еще надеюсь, что до меня очередь дойдет по кругу. — За шестнадцать-то часов? Еще, небось, и не раз, не все такие ударники, как ты. — Может, восемь, — пожал плечами Брок. — Или между. Роллинз развел руками и ушел за Вагнером. Брок погладил Роджерса по щеке. Наклонился, въезжая по самые яйца, поцеловал в нежные розовые губы. Вроде как надо было что-то сказать, но все, что приходило в голову, звучало как сентиментальная чушь. «Я вернусь»? «Мне было с тобой охуенно»? «Не скучай»? К черту, Роджерс все равно не слушал, пребывая в каком-то трансе. Брок набрал смазки в ладонь и отдрочил ему из чистого упрямства. Мало что он там говорил, дескать, ему похуй — кончать, не кончать. Под Броком кончают все, точка. Он как раз успел — Роджерс выгнул спину, приподнявшись над кроватью, как в гребаном экзорцизме, сжался на члене и спустил Броку в подставленную ладонь за полминуты до того, как вошел Вагнер. — На низком старте, — пробасил тот, теребя себя через мокрые плавки. — Заебись, красавчик, — отозвался Брок, бросил прощальный взгляд на лицо Роджерса и уступил место. Вагнер приспустил плавки, передернул разок, пристроился и въехал по остаткам смазки разом до половины. Брок кинул ему флакон и двинул в душ. Мышцы гудели, как после хорошей тренировки. Член пульсировал слегка шокированно. Один раз Брок успел кончить, но после этого еще некоторое время пахал. Кончать второй раз он не собирался — иначе до завтра у него уже не шевельнется, разве что закинуться... чем-нибудь. В холодильнике были какие-то прошлогодние остатки попперсов, за двое суток выходных от них не осталось бы и воспоминаний, даже если бы на эту херню в Щ.И.Т.е проверяли, но это дело больше подходило для тех случаев, когда надо было расслабиться в определенных местах, а не напрячься в других. К тому же они плохо сочетались с виагрой, а до этого тоже могло дойти ближе к утру: задница Роджерса была той амбразурой, на которую Брок готов был героически бросаться до победного. Когда он вышел из ванной, Роджерс лежал на животе, бедрами на подушке. Вагнер наяривал от души. — Не перетрудись, — фыркнул Брок, подобрал свою одежду и унес в чулан, взамен натянув свободные шорты. Спустившись на террасу, он пяткой растолкал сидевших в джакузи, как японские макаки в термальных источниках, и со стоном опустился по шею в горячую воду. Ему хлопали; краем уха он слышал за бурлением воды: «Наш герой!» и «Командир, ну ты мужик». Тугие струи массировали уставшее тело. Кто-то сунул в протянутую руку заботливо открытое пиво. Жизнь была хороша. К тому времени, когда он выполз из джакузи, уже стемнело, Роллинз на своей половине террасы включил гирлянду мелких лампочек. Иствуд соорудил командиру здоровенный бургер, Брок впился зубами в мягкую булку, обжигаясь сочным, только с жаровни мясом. Бургер ухнул в желудок как в бездонный колодец. Брок глянул на часы. Роджерсу тоже не мешало бы что-нибудь перекусить, но хрен знает, как с ним сговориться, он уже не особо воспринимал речь, ну или попросту игнорил как несущественное. Обмотав вокруг бедер полотенце и повесив мокрые шорты сушиться на перила террасы, Брок босиком прошлепал в кухню. Где-то вроде еще оставался авокадо, купленный не для оргии — для себя. Придирчиво проинспектировав нежно-зеленую мякоть, известную своим коварством, Брок выскреб ее ложкой в блендер, закинул следом банан, хрупкий шпинат из морозилки, покрытый изморозью, пару ложек протеина и залил сверху банкой кокосового молока. Самое то для поддержания сил, он себе всякое такое бодяжил перед тренировками. Вылив смузи в стакан, он порылся в ящиках, нашел неэкологичные пластиковые соломинки — удачно завалялись еще с того раза, когда Роллинз отпаивал его, свалившегося с лихорадкой после каких-то экзотических ебеней. В доме было темно, он включил было свет в гостиной, прилегавшей к террасе, но со двора хором зароптали — свет был слишком яркий. Пожав плечами, Брок поднялся наверх. В спальне горел ночник. Роджерс сидел на коленях у Роллинза, равномерно покачиваясь. В тусклом свете было видно, как мокро блестит член Роллинза, то появляясь наружу, то ныряя в тень. Выглядело красиво, Брок присел между их колен, погладил Роджерса по бедру. Его член покачивался, будто ветка на ветру, темный от прилившей крови, с почти лиловой, как синяк, головкой. Брок следил за ней глазами, точно кот, испытывая непреодолимое желание остановить это бесконечное движение. Он не стал бороться с собой, облизнулся и поймал головку губами, нежно тронул языком снизу, по чувствительному местечку. Роджерс сладко застонал и, видимо, сжался на члене — Роллинз довольно крякнул и покрепче ухватил его поперек живота. — Что ты там сделал? Повтори, кайфово. Брок поставил стакан на пол и поглубже взял у Роджерса в рот, кончиками пальцев прослеживая выпуклые вены. Взвесил в ладони тугие поджавшиеся яйца, потом мягко оттянул, чувствуя отклик во всем теле Роджерса. Напряжение копилось слишком давно, даже такой незатейливой ласки хватило. Задрожав, Роджерс излился ему на язык, обволакивая терпковатым вкусом. Брок подержал его сперму во рту, прежде чем с затаенным удовольствием сглотнуть. — Обмен жидкостями, Роджерс, — сказал он, выпрямившись и сунув стакан смузи тому под нос. Роджерс на соломинку, ткнувшуюся в губу, не отреагировал, смотрел сквозь Брока пустым взглядом. — Эй, ну давай, надо поддерживать силы, ты сверхчеловек, конечно, но превозмогать-то нахрена? Роджерс, — Брок потряс его за плечо, но предсказуемо ничего не добился. — Он воды хоть пил? — спросил он у Роллинза. Роллинз помотал головой: — При мне — нет. — А жидкости теряет, — вздохнул Брок, погладив выпуклые грудные мышцы, блестящие от пота. Поболтав соломинку в стакане, он зажал кончик и капнул пару капель Роджерсу прямо на язык. — Роджерс, ну не упрямься, я спецом для тебя старался. — Ну. Корпел над плитой, можно сказать, — заржал Роллинз. — Шеф-повар, блин. — Ты что-то много пиздишь как для человека, чьи яйца находятся вплотную к моему колену, — огрызнулся Брок. — Ты не сделаешь этого. Я при исполнении! Брок задумчиво барабанил соломинкой по краям стакана. Потом отпил глоток, прижался ртом к приоткрытым губам Роджерса и осторожно сплюнул. — Давай, детка, глотай, — пробормотал он, чуть прижимая горло Роджерса ладонью, чтобы почувствовать движение. Что ж, на слово «глотай» у него, похоже, был условный рефлекс, Брок не особо хотел думать о том, откуда это взялось. Губы у Роджерса были пересохшие, хорошо хоть у Брока хватило ума не припереть ему бургер. Он набрал в рот еще глоток смузи и повторил маневр. — Некоторые виды птиц, — сказал Роллинз таким тоном, будто вел светскую беседу, — кормят птенцов, выблевывая им в клюв недопереваренную пищу... — Сука, — отозвался Брок с чувством. — Давай-давай, мама-чайка, я-то переживал, что картины мертвых щеночков и панталонов моей бабули уже плохо помогают, а тут ты, спаситель. — Твоя бабуля была — огонь, — оскалился Брок. — Но-но, смотри, как бы у меня вообще все не упало. На чистом упрямстве понемногу вливая Роджерсу изо рта в рот смузи, Брок порядком подзадолбался, но в конечном итоге дело было сделано. Таким же извращенным способом он напоил полубессознательное тело водой. В одном полотенце, только из джакузи, он успел продрогнуть за это время. Порывшись в чулане, нацепил на себя трусы и теплую толстовку. Спустился в гостиную, раз уж там все равно не включали света, набросил на ноги плед и прикорнул на диване. Ближе к утру он проснулся. На диване — тот был угловой, спецом под большую компанию — валялись еще два тела, без звука резались во что-то фэнтезийное на огромном экране, Брок с минуту тупо наблюдал за происходящим, но так и не въехал. Он вывернулся из кокона, в который превратился плед, встал, потягиваясь, и выглянул на улицу. Остывшая жаровня одиноко торчала посреди площадки. Вагнер храпел прямо на дощатом настиле террасы, подложив под голову пакет с булками для бургеров. Брок набросил на него плед. Потом поднялся наверх — заглянуть в спальню. Увиденное не особенно ему понравилось. С Роджерсом были Лоренс и Иствуд, что само по себе не напрягало бы, но Роджерс не выглядел довольным. Вообще. Он скулил, что-то бормотал, эти придурки загнули его жопой кверху и явно больше развлекались за его счет, чем делали дело. В тот момент, когда Брок появился в дверях, задницу Кэпа растянули на пальцах, раскрывая. Лоренс, прицелившись, плюнул в распяленную дырку. — Что за пиздец наблюдают мои глаза? — сказал Брок холодно. — Да ладно, командир, дай выразить гражданскую позицию! — Вы что, бессмертные, что ли? — Да все равно же не вспомнит. Хайль Гидра! — Попиздовали нахуй оба! — рявкнул Брок. — Вас, долбоебов, давно не расстреливали?! Как дети малые! Нет мозгов — считай, калека! Приколисты, ояебу... Иствуд и Лоренс резво вымелись, на ходу подхватывая одежду с пола. Роджерс завозился на кровати, вытягиваясь в длину, стиснул в кулаках измочаленные простыни. Поерзал, будто никак не мог найти удобное положение, запрокинул голову. Брок глянул на его лицо, не то обкончанное, не то оплеванное. Поморщился. — Давай-ка вставай, Роджерс, — вздохнул он. — Давай, пошли в душ, освежишься. На его счастье, Роджерс послушался — не иначе как Брок попал на короткий период просветления затуманенного рассудка. В ванной он оперся грудью на кафель, красноречиво отставив задницу. Брок с тоской подумал о том, что в раздевалке смотреть на это великолепие спокойно не сможет уже никогда: исключительно вспоминая, как загонял ему промеж этих упругих полушарий. Роджерс переступил с ноги на ногу, мышцы красиво перекатились. Теплая вода смывала весь пиздец, налипший на него за ночь. Брок облизнулся. Взгляд, брошенный на него через плечо, все еще был призывным, хоть и пустым, будто Роджерс понятия не имел, где он, с кем, да и знать не хотел. Брок скинул одежду на пол и встал под моросящие струи. Понятливо потянулся за смазкой, когда Роджерс стал подаваться назад, к нему. Смазка была прохладная и густая, член скользнул внутрь почти без усилий. — Хотел бы я с тобой так по любви, а не по долгу службы, — шепнул ему в загривок Брок, мягко покачиваясь, — но как представлю, что ты скажешь, когда все всплывет... Душ едва крапал, будто летний дождь, Брок прикрутил воду до минимума. Намылил мочалку и водил по груди, по животу, по рукам Роджерса — докуда доставал из положения сзади. Аккуратно вымыл ему лицо, Роджерс поймал губами пальцы и облизал, прикусывая. В ванную заглянул Роллинз, кивнул Броку: — Чо как? — Как в сказке, блядь: Золушка обдолбалась, мыши — пидарасы, фея-крестная ебашит как проклятая, не покладая волшебной палочки. Роллинз оскалился в ответ, но широкий зевок перекосил его рожу, и она скрылась за дверью вместе со всем остальным Роллинзом. Брок крикнул вдогонку: — Джеки, перестели белье! — Он не был уверен, что его услышали, но сквозь шум воды донеслось: — Да к этой кровати страшно подойти без огнемета и костюма химзащиты! — Это точно, — пробормотал Брок, но когда он наконец вытащил Роджерса из ванной, свежая простыня была по-армейски идеально разглажена, и даже чистые наволочки оказались натянуты на подушки. Из разных комплектов, но Брок был так рад заботе, что немедленно простил Роллинзу этот акт дизайнерского вандализма. Влажные простыни, впитавшие в себя смазку, сперму и пот половины отряда, исчезли, как и тяжелый духан в комнате — умница Роллинз приоткрыл окно. Торопливо обтерев Роджерса двумя самыми большими полотенцами, Брок уложил его на кровати на боку и пристроился сзади. Он едва шевелил бедрами, но Роджерсу, похоже, этого вполне хватало, потому что он не скулил и не пытался яростно подмахивать, как раньше. Брок совсем замедлился, пока амплитуда не сошла на нет, и в тишине наступающего утра расслышал тихий, едва различимый храп. Роджерса срубило. — Ну спасибо, так меня еще никто не оскорблял, — фыркнул Брок, не смея поверить, что эта ночь закончилась. Он полежал с минуту, прислушиваясь к себе. Кончать не хотелось, он уже слишком устал, но спать не хотелось тоже. От подушки несло потом, как от взмыленного коня, сквозь химический аромат стирального порошка. Похоже, подушки придется менять. Брок позволил своему члену выскользнуть из не особенно тесного плена, дотянулся до рулона бумажных полотенец и стер смазку с кожи. Тихо встал, поднял толстовку с пола ванной, нашарил пижамные штаны, не зажигая света в чулане. Укрыл Роджерса одеялом, которое, слава яйцам, хватило ума убрать подальше еще до начала оргии. Роджерс лежал на боку, подтянув колени к груди, но вскинулся, стоило Броку поплотнее задернуть штору. — Сколько времени, — прохрипел он, закашлялся, и Брок сунул ему в руку бутылку с водой. — Почти рассвет. — Сколько времени я был... под воздействием? — Неполных десять часов. Отряд цел, жертв и разрушений нет, ничего непредвиденного не вылезло. Роджерс кивнул, избегая поднимать глаза. — Спасибо. Я вызову машину, — сказал он, — уже заканчивается, что осталось — пройдет само. — Куда ты намылился в пять утра? Досыпай здесь. — Не хочу стеснять. — Роджерс... — Брок глубоко вдохнул, выдохнул и постарался вложить весь спектр чувств в минимальный набор слов: — Не пизди. Ложись. Роджерс слабо улыбнулся, закрыл глаза и вырубился раньше, чем его голова коснулась подушки. Брок поправил на нем одеяло и закрыл за собой дверь спальни. Спустившись на кухню, заварил себе ромашковый чай — кофе в такую рань не хотелось, но желудок просил теплого. За окном уже светлело, он вышел с кружкой на влажную от росы траву, постриженную почти под ноль, как голова новобранца. На широкой скамье садовых качелей под полосатым навесом с такой же кружкой сидел Роллинз, Брок пристроился рядышком, свободной рукой ухватил его за патлы, чтоб не увернулся, и смачно поцеловал в небритую щеку. — Вместо тысячи слов, — проворчал Роллинз, вытираясь рукавом. — Сука. Брок вытянул ноги, откинулся на спинку и выдохнул. Над забором показался край солнца. — Ну и ночка. — Кэпа отпустило? — Ага. Я его уложил, пускай проспится. Роллинз помолчал немного, отхлебнул из своей кружки — оттуда пахло очень маняще чем-то типа смородины. — Знаешь, что мне это все напоминает? — сказал он наконец. — Этот тупой взгляд, это выражение пустоты на лице? Брок демонстративно перекрестился. — Сбои функционирования раз в пару месяцев, от которых помогает только Кресло и в холодильник... — Полагаешь, что Терминатору мужика надо? — фыркнул Брок, но мысль зацепилась в голове и теперь зудела там, явно не собираясь на выход. Зимний Солдат ведь тоже был модификантом. Обычно он работал как часы, четко, тонко, с пониманием специфики, но вот когда его долго не замораживали, начинал ни с чего тупить. Он тупил, тупил, плохо реагировал, потом срывался и кого-нибудь убивал, тогда ему стирали память и отправляли обратно на лед. Брок вспомнил какую-то мутную историю с Макфирсом лет десять назад, когда тот в ожидании эвакуации застрял наедине с Солдатом в подвале на лишние пять суток, потом стремительно съебался на пенсию по здоровью, его, что характерно, отпустили, и с тех пор бедолага ходил по прямой, как челнок, туда-сюда между церковью и психотерапевтом. Кроме высокого начальства никто так конкретно и не узнал, что Солдат с ним сделал. А до того была группа Рэндалла, которую еще на инструктаже по эксплуатации Солдата приводили в пример из категории «не надо так»: эти как раз попробовали сунуть хуй в блендер, причем дважды. Один раз получилось, а во второй Солдат всю группу размазал тонким слоем по стенам. Брок попытался сложить эти мысли в коробочку с надписью «не открывать вообще никогда», но они были слишком радиоактивными, чтобы их хоть что-то могло удержать. Роджерс проспал до полудня, спустился на кухню полностью одетый и с таким видом, будто хотел бы нацепить на себя еще пару слоев и застегнуться до самого горла. И на работу назавтра вышел застегнутый на все метафорические пуговицы и еще на пару сверх. Команда очень хорошо научилась играть в игру «ничего не было» еще с гидровскими миссиями, так что тут тоже проблем не возникло, все вели себя профессионально, даже идиоты. Через пару недель Роджерс слегка оттаял, и все вернулось в норму, по крайней мере, на поверхности. Разумеется, не думать о нем было сложно. Не вспоминать, какой он горячий внутри, как срывается его голос на пике, каким мягким и податливым он может быть. На исходе месяца, прикрывая спину Капитана, Брок уже с трудом мог поверить, что не придумал себе эту порнофантазию: несгибаемый Кэп все так же сигал с крыш, бросался под пули, швырял мотоциклы и казался выше всех этих мирских дел. Пока однажды под вечер он не позвонил Броку в самый неподходящий момент, чтобы сказать: — Что-то пошло не по плану. Рамлоу, меня накрывает прямо сейчас. Я пытаюсь доехать до дома, но по пробкам это займет дольше, чем у меня есть. — Где ты? — спросил Брок, представив себе, как Капитан Америка посреди Вашингтона начинает тереться о седло своего мотоцикла. — Так. До Джека тебе ближе. Езжай туда, к нам, как-нибудь перекантуетесь, пока я доеду. Роджерс хмыкнул с какими-то почти истерическими нотками, но спорить не стал, хотя прекрасно знал, что попал. Они все попали. Страйк отправили на учения в Грецию, обмен опытом, какая-то там фигня, едва они вернулись с миссии два дня назад. Из посвященных в ситуацию Роджерса в Ди-Си остались только Роллинз, который валялся дома с загипсованной ногой, Иствуд, словивший дристач после тропиков, и Брок, которого отмазал лично Пирс. Причина, по которой он понадобился Пирсу, как раз плюхнулась на заднее сиденье и хлопнула дверью. Брок побарабанил пальцами по рулю. Довести Солдата до базы, сдать оружие, заполнить ведомость, написать отчет по миссии, доехать до дома — часа три, не меньше, и это если без пробок. Роллинз его убьет. Если, конечно, Роджерс не затрахает Роллинза насмерть раньше. А что потом? Вдвоем они не справятся без таблеток, шутка ли, по четыре часа на брата, и это хорошо еще, если в сумме выйдет по нижней границе, а если Роджерса заклинит? Если этот кошачий март будет продолжаться все шестнадцать часов? А если дольше? Ведь и между эпизодами этого пиздеца должно было пройти два месяца. Брок потер переносицу, пытаясь сообразить алгоритм действий. Он набрал Роллинза, выруливая с парковки, и сообщил ему благую весть насчет Роджерса и его ебанутого либидо. С минуту тот матерился. Когда в потоке экспрессии наметились паузы, Брок добил сверху своими планами на ближайшее будущее. Роллинз глубоко и размеренно подышал, явно считая там в уме до десяти — или сколько там надо, чтобы не взорваться, когда тебе предлагают в одиночку справляться с сексуально озабоченным суперсолдатом. Брок бы до ста досчитал. А лучше до тысячи. Чтоб сразу задохнуться и не страдать. Херней и в целом. — Вызывай эскорт? — предложил он. — Положим Кэпа мордой в подушку, без щита его все равно в упор не узнают. — Опоздали, ты ж видел, как это выглядит, когда его накрывает. Любой нормальный эскортник увидит мужика под наркотой, неспособного дать отчетливое согласие, и рванет на выход быстрее, чем ты успеешь зеленью похрустеть, таких проблем с законом никому не надо. — А ненормальный? — А ненормальный — это мальчики на углу, которые за дозу ебутся. Ты три часа будешь искать там активов, для начала. А потом, ты себе представляешь масштаб скандала, если это всплывет? Пиздуй домой через аптеку, Брок. Таблетки, вакуумный насос, эластичный бинт. У Кэпа есть только мы, послужим стране до кровавых мозолей. Может, орден дадут. — Насос иди в сексшопе покупай с круглосуточной доставкой. А виагра рецептурная. У тебя есть рецепт на это говно, Джеки? И у меня нет. Покупай в сети паленую или звони медикам из той кодлы, что с Кэпом работает, им хоть объяснять не надо, пускай выписывают срочняком. Ебаная жизнь, что за пиздец, а? Красивый мужик, дает как по любви, нет, блядь — ебать некому, безвыходная ситуация. Хоть Солдата припахивай. Интересно, у него хуй работает или там все давно отморозилось?.. — Зимний Солдат — идеальное оружие возмездия и устрашения, — отозвался Солдат. — В том числе в формате пыток. Брок аж подпрыгнул. Ебаные пассатижи. А ведь в инструкции потому и говорилось: не надо пиздеть при Солдате. Просто не надо. Сарказм, риторические вопросы, философские рассуждения, гребаные шуточки выбивают его из четкой схемы общения, а как только он вышел из понятных и привычных шаблонов, он становится непредсказуем. — Окстись, Солдат, какие пытки? Там человеку плохо. Человек и без пыток страдает, можно сказать. Без хуя в жопе. Возможно, даже твоего. Роллинз снова выругался в телефоне. — Брок, скажи мне, что эта без пизды гениальная идея не посетила твой выдающийся ум. Ты же не хочешь по правде спиздить ценное оружие организации... — Не кипишуй, Джек, поседеешь в цвете лет. Почему спиздить? Миссия заняла дольше, чем планировалось, бывает. Погодные условия, непредвиденные обстоятельства, яебу там, чайка на прицел насрала... — ...Преднамеренно солгать вышестоящему начальству! Воспользовавшись служебным положением, втянуть бессловесного киборга в оргию с Капитаном! Сука! Америкой! Брок с силой дался затылком о подголовник сиденья. — Да понял я, можешь не продолжать. Выговор с занесением в грудную клетку, четыре расстрела, штраф посмертно. Роллинз пообещал прибить его лично и отключился. Чувствуя себя пикирующим бомбардировщиком, полностью утратившим управление, Брок покосился в зеркальце заднего вида. — Посидишь в машине до утра? — спросил он без особых иллюзий. Солдат неуловимым движением нырнул вперед и тут же вернулся на место, Брок даже пересрать не успел. Синеватый свет его телефона подсветил угрюмый еблет, обрамленный давно не мытыми патлами. Приводить суперсолдата в чувство шокером на ходу было абсолютно нерационально. Оставалось надеяться, что отморозок решил в качестве компенсации за молчание залипнуть в игрушку про деструктивных птичек. — Капитан Америка — цель шестого уровня, — сказал Солдат, безжалостно втаптывая в коврик и без того хрупкую надежду. — Экстерьер внушает. Брок покосился на экран телефона, высунутый в проем между спинками передних сидений. Роджерс сурово смотрел с фоток из поисковика. — Загугли вид сзади, — вздохнул Брок, потому что не можешь победить — возглавь. Солдат, похоже, послушался, потому что замолк он на этот раз надолго. Брок успел доехать до дома. У ворот кривовато стоял байк Роджерса. Брок заехал в гараж и заглушил движок. Едва он собрался повторить вопрос насчет посидеть в машине, как дверца хлопнула, закрываясь за Солдатом. Брок вздохнул и выбрался следом. Роллинз нашелся у Брока на кухне, на одном костыле, с кружкой воды и на вид взмыленный, как после пробежки по пересеченной местности в полной выкладке в жаркий день. Брок не удивился дислокации капитанской ебли — запасными ключами они с Роллинзом обменялись сразу, когда решили поселиться через стену. Случаи бывали всякие. Этот, например: после прошлой оргии у Брока был стратегический запас смазки на годы вперед. — Быстро ты управился, слава яйцам, — выдохнул Роллинз, но тут из темноты коридора шагнул Солдат, будто материализуясь из воздуха. — Котик отказался ждать в переноске, — мрачно сообщил Брок. Роллинз открыл рот и снова закрыл. Его можно было понять, Брок вот очень понимал. — Я готов исполнять, — заявил Солдат. — Что, что ты готов, да вы в своем уме вообще? — рявкнул Роллинз. — Мы до утра не доживем, Брок, Кэп нас уебет и похоронит, когда очухается, а потом начальство с той стороны спросит отморозка, где он шароебился всю ночь, и тогда нас откопают, выебут, высушат и закопают обратно! — Отчет для куратора, прелиминарная версия. В ходе выполнения задания возникли риски компрометации засекреченного объекта «Зимний Солдат», — безэмоционально сказал отморозок, сохраняя свое обычное каменное выражение лица. — Во избежание утечки информации было принято решение отложить возвращение на базу до наступления благоприятных условий. «Чайка насрала на прицел» не прокатит, если время смерти цели смогут вычислить с погрешностью хотя бы в несколько часов, а вот человеческий фактор всегда идеальная отмазка. Мне обещали секс. Роллинз смотрел на него и моргал. Молча. Брок не сдержался и заржал. Солдат повернул голову, прислушиваясь к чему-то, и пошел на звук. Брок рванул следом, мигом перестав смеяться. — Он в трансе, — сказал Роллинз им вслед. — Но лучше, хуй знает, глаза завязать или что там, мало ли, сколько он потом помнит реально. Роджерс скулил, уткнувшись лицом в спинку дивана посреди комнаты. Голый, взмокший, он так выгибался, отставляя задницу, будто задался целью сломать себе нахрен позвоночник в пояснице. Брок залюбовался, глядя, как напрягаются мышцы спины, как широко разведены бедра. На подлокотник сиротливо опирался второй костыль Роллинза, как бы намекая, с какого перепугу этот беспредел творился у Брока на диване, а не в спальне на простынях, которые можно в любой момент поменять. — Дивану пизда, — вздохнул Брок, и Роджерс так подался на его голос, что аж дрогнуло в трусах. Солдат оглянулся на Брока, ожидая команды. — Ты там хоть в курсе, что куда совать? Пестики, тычинки? — Да я ебался, когда твой дед еще под стол пешком ходил! — возмутился Солдат, и это было настолько на него непохоже, что у Брока похолодело в основании черепа. Он пожал плечами и велел выполнять. Солдат скользнул к дивану, расстегивая штаны. Жопа Роджерса его, по всей видимости, вдохновляла не меньше, чем Брока, член он вынул уже стоячий, поплевал себе на пальцы, размазал между ягодицами и пристроился в одно короткое мгновение. — Варвар, — хмыкнул Брок, придвинув поближе флакон со смазкой, и обошел диван, чтобы поцеловать Роджерса. — Запаришься — разденься. Арсенал тебе тут нахрен не нужен. Роджерс сладко стонал и терся сосками о спинку дивана. Он дал вылизать себе рот, почти не отвечая, и прижался лицом к плечу Брока, чуть ли не носом в подмышку. Солдат неторопливо, размеренно двигался, затянутый в черную кожу по самые ноздри и увешанный оружием. Контраст между ним и Роджерсом и одновременно фундаментальная схожесть били Брока прямиком по яйцам. — И долго ты так сможешь? — спросил он Солдата. — Да хоть весь день. Брок облизнул губы. Перспектива не экономить силы раскрасила жизнь пестрыми красками. Он сунул пальцы Роджерсу в рот. Сладкие розовые губы сомкнулись на костяшках, у Брока помутнело в глазах, он рванул застежки на штанах и в следующую минуту трахал Роджерса в горло, нежно поглаживая по взмокшим светлым волосам. Солдат из-за Роджерса и дивана смотрел на него хмуро и с затаенным осуждением. — Эй, он давал согласие на нецелевое использование, — проворчал Брок, совершенно не понимая, зачем ему оправдываться перед гидровским киборгом, натренированным на карательные изнасилования. Впрочем, для гидровского палача Солдат оказался очень нежным любовником. Не дергал податливое тело на себя, не вбивался жестко, не пытался ни шлепать, ни что там еще обычно делают ебанутые, помешанные на контроле гидровцы. Знай себе покачивался, придерживая Роджерса за жопу. Время от времени, будто забывшись, оглаживал тому спину и бедра, ловя себя на этом быстрее, когда своевольничала металлическая рука, и далеко не сразу — когда отправлялась в путь живая. Брок держал с ним единый ритм на пару глубоких толчков, потом давал Роджерсу отдышаться, потираясь головкой об его язык, небо и лицо. Довольно бережно, если учитывать, что вообще-то Роджерс мог не дышать пару минут без малейших усилий. И не давился, что наверняка было еще одним подарком сыворотки. Чертов идеальный организм, как же Брок от него тащился. Роллинз, допрыгав до них на одной ноге, забрал свой костыль и с минуту наблюдал. — Я бы сказал «если что, стучись», но у тебя тут потенциал для таких «если что», что лучше просто стреляй сквозь стену, — сказал он наконец и неспешно поковылял на террасу, а оттуда к себе. Солдат даже не замедлился. Возможно, для гипотетического пыточного секса даже не нужно было никакой особой жестокости. Этот отморозок умел заебать уже одной продолжительностью. Брок постарался сосредоточиться на Роджерсе. Его рот принимал так, что хотелось скулить. Выгибалась спина, руки, способные гнуть арматуру, по-кошачьи мяли спинку дивана. Брок рухнул на колени, впился поцелуем в мокрые губы, дроча себе. Роджерс смотрел пустым взглядом сквозь него, но отвечал. — Моя сладкая детка, — пробормотал Брок, вставая на ноги. Оргазм уже набирал силу. Сунув член Роджерсу в рот, Брок содрогнулся всем телом и кончил, не сдержав гортанного стона. Роджерс рефлекторно сглотнул, сжимаясь горлом вокруг головки, и Брока тряхнуло еще раз, на десерт. — И нехуй так на меня смотреть, — сказал Брок хрипло, поймав взгляд Солдата, — я заслужил компенсацию за все нервные клетки, которых мне стоила эта героическая задница. Застегнув ширинку, Брок краем футболки вытер Роджерсу блестящий мокрый рот. Принес бутылку воды из кухни, с горем пополам напоил полубессознательное тело. — Будешь? — спросил он Солдата. Тот облизнул губы и кивнул. Напился, не прекращая гипнотически равномерного движения. — Бери сам, если нужно, — сказал ему Брок, поставив бутылку на столик так, чтоб Солдат мог дотянуться, не слезая с Роджерса. — Говори, если что. Отдохнуть, поссать, пожрать. Мы тут надолго. Я надеюсь на тебя, боец. Брок осыпался на диван, зевая. Все под контролем. Он просыпался пару раз, вздрагивая, но ничего не менялось — Солдат кончал, экспрессивно рыча, и продолжал вкалывать. — Ты просто золото, — бормотал Брок и вырубался опять. Под утро, когда бледная заря смешалась с желтоватым светом ламп, Брок подскочил как ужаленный. Роджерс мирно спал, укутанный в плед. В доме было тихо. За те тридцать секунд, которые ушли на то, чтобы обнаружить Солдата на кухне, Брока едва не хватил удар. Шутка ли — проебать лучшее оружие Гидры. Солдат стоял у открытого холодильника и методично поглощал все, что стояло на полках: сырой бекон, консервированный горошек, сельдерей, оливки из банки... — Требовалось восполнение затраченной энергии, — сказал Солдат с набитым ртом. — Вижу, — отозвался Брок. — Пошли к Джеку. Накормлю тебя нормальной едой, заслужил. Он взял картонку с яйцами, до которой Солдат, к счастью, добраться еще не успел, прихватил сковородку и тихо отпер выход на террасу. Лишь бы Роджерс не проснулся. Момент был бы просто пиздец. Не то что ночью было бы намного лучше — интересно, Роджерс бы начал задавать дурацкие вопросы, если б очнулся под огромным стремным мужиком в коже с ног до головы? Наверное, нет. Наверное, Броку бы даже удалось убедить его, что этот чувак из какого-нибудь клуба любителей садо-мазо. Ранние птахи заливались трелями в кустах. Тоже, если вдуматься, только о ебле и чирикали — о чем еще-то? «Я самый охуенный, иди ко мне, детка, чпокну тебя так, что перья будут лететь из хвоста», — вот и все песни. Брок набрал код на панели у раздвижных дверей и отодвинул стеклянную створку. У Роллинза планировка была точно как у него, только в зеркальном отражении. Сам Роллинз дрых — Брок торопливо отключил сигнализацию, чтобы это не изменилось. На кухне он сунул нос в холодильник, увел бекон — Роллинз как последний извращенец покупал не до прозрачного тонкие полоски, а кубики, но Солдат вряд ли имел предпочтения в еде. По крайней мере, на огромный омлет, который Брок перед ним поставил через несколько минут, он смотрел с вожделением. Он вообще казался на удивление адекватным. Ну ладно, он чуть не расстрелял в упор кофеварку, включившуюся по таймеру, но ведь «чуть» не считается? Брок, во всяком случае, еще никогда не чувствовал себя так спокойно рядом с этой машиной убийства. Не с кофеваркой, конечно. Кофеварка — машина, дающая жизнь, то есть полная противоположность Солдата. На запах кофе выполз Роллинз на одном костыле, почесывая волосатый живот. Окинул взглядом композицию из омлета, Солдата и Брока, сделал сложное лицо, но промолчал: до первой кружки кофе он не выносил оценочных суждений и уж тем более не срался с Броком. Беда в том, что эта первая кружка кофе быстро закончилась, да и ее Роллинзу не дали выпить в покое благостного утра с умиротворяющим видом на кусты и озабоченных птичек. Вид был, прямо сказать, не медитативный. — Все выжили? — спросил он наконец. — Живы, здоровы и даже вроде не скомпрометированы, — отозвался Брок. Роллинз устроился на самом дальнем от Солдата стуле, изловчился и ебнул Брока костылем. Солдат вскочил — он был все же парень нервный. Брок отмахнулся от него, но костыль у Роллинза отобрал. — Спокойно, Солдат. Я заслужил. — Потому что долбоеб! — Роллинз хлопнул по столу так, что звякнули вилки. — Да, давай подеремся, Джеки, чтобы Кэп проснулся и пришел разбираться! Искра праведного гнева моментально угасла в сердце Роллинза, и он набычился, скрестив руки на груди. — И яйца мои скормил киборгу, — буркнул он, буравя взглядом омлет. — Джек, я не трогал твои яйца. Ну, кроме того раза в учебке. — Брок ткнул языком в щеку, ухмыляясь. — И нехуй тут рожу кривить, как будто ты мечтал Кэпа натягивать на пару со мной... сколько часов? — Он обернулся на Солдата. — Пять. Брок присвистнул. — Всего? — Он докинул те минут сорок, которые прошли между звонком Роджерса и их прибытием. — Целебный суперсолдатский хуй скосил Кэпу хороший кусман срока! Бекона они Роллинзу не оставили, но Брок соорудил ему вполне приличный омлет с шампиньонами и паприкой. Пока Роллинз складывал еду в место, отведенное для его утренней мизантропии, Брок отвел Солдата наверх, в спальню, и уложил прямо в броне и ботинках, которые отморозок наотрез не желал снимать. — Спим три часа, потом возвращаемся на базу. И чтоб даже не шелохнулся. Максимум — поссать и сразу обратно, я чуть кирпичей не отложил, когда тебя не увидел. Солдат кивнул, лежа вытянулся по стойке смирно и закрыл глаза. Брок скептически окинул взглядом треть кровати, которая осталась ему, и устроился под боком у страшного киборга, закинув на него руку и ногу. Сквозь сон он слышал, как внизу тихонько постучался с террасы Роджерс. Роллинз отправил его домой, успокоив, что члены команды госпитализации не требуют. Солдат был какой-то неожиданно уютный, несмотря на все ножи, уткнувшиеся Броку в самые непредсказуемые места. Ровно три часа спустя он открыл глаза, растолкал сонного Брока, и они поехали на базу, где успешно впарили Гидре тот пиздеж про риск компрометации, ссылаясь на чуйку Брока. Солдата не замораживали — он был занят какими-то проектами, в которые Брока никто не посвящал. Они простились у комфортабельной камеры «три на три, толчок без перегородки», и очередной пиздец, таким образом, закончился вполне бескровно. Местами даже неплохо. Роджерс назавтра порывался начать разговор, но Брок отмахнулся, сказал, что все под контролем, в том смысле, что не забивай свою хорошенькую головку сложными проблемами, детка. Которых нет. Проблем. Брок даже сам себе поверил, а потом недели две спустя проснулся среди ночи от ощущения полного и тотального пиздеца, которому даже не смог сразу подобрать название. За окном грохотала гроза. Ливень шелестел по крыше, по подоконнику, по террасе внизу. В комнате гулял сквозняк, пахло дождем, раскисшей землей. Брок сидел на кровати в полной темноте, пытаясь сообразить, от чего встали дыбом волосы на загривке. Потом за окном сверкнула молния, и короткая вспышка выхватила из черноты силуэт у самой кровати и блестящий металл левой руки. Брок выдернул из-под подушки зиг-зауэр, но выстрелить ему, понятно, никто не дал — пистолет выломало из пальцев, Брок даже с предохранителя его снять не успел. Твердое, тяжелое тело навалилось, прижимая к кровати. Броку доводилось пробовать силы в спаррингах с Роджерсом, тот тоже любил иногда отмочить такую херню: просто лечь сверху, как глыба бетона, и копошись ты сколько хочешь, никуда не денешься. Спасибо, если еще сможешь дышать. Брок бился под ним, как рыба на берегу, пока не выдохся совсем. Солдат ничего не делал, только держал. — Где я так проебался, что грохнуть меня послали аж Зимнего Солдата? — спросил Брок хрипло. — Меня никто не посылал, — прошептал Солдат в самое ухо и длинно лизнул от подбородка до виска, — моя сладкая детка. — Охуел?! Брок высвободил руку — ему позволили высвободить руку — и щелкнул выключателем. Мягкий свет ночника залил кровать, не добираясь до углов. Его хватило, чтобы разглядеть голые плечи Солдата. С мокрых волос капала дождевая вода. — Я свалил в самоволку. — Ты... что?! — Пестики, тычинки, героические задницы. Штекеры, порты. Ловишь намек, детка? Он поерзал, сел своим немаленьким весом Броку на бедра, и обнаружилось, что на этом прохвосте нет ни нитки одежды. Его член покачивался над пахом Брока, налитой и тяжелый. — Солдат! Слезь с меня и два шага назад, твою мать! — Не кипишуй, командир, поседеешь раньше времени. Не хочешь меня — я уйду. Голодный, холодный, одинокий, несчастный, в мерзкую дождливую ночь, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит! — Солдат убедительно шмыгнул носом, вздохнул и без перехода продолжил: — Если ты вызовешь группу захвата, я положу их всех прямо у тебя в гостиной, а потом выебу тебя на груде трупов. Ты меня понял? За окном шандарахнула молния, следом очень быстро, очень рядом сердито зарокотал гром. — Я понял, — сказал Брок хрипло. — Мы трахаемся или мне пойти за сочувствием к Джеку? — Джек тебе не даст, у него того, штекер универсальный, а вот задний порт только на выход. — То есть мы трахаемся. — А что, других вариантов нет? — Можешь позвать Капитана Америку. Он не Гидра. Он не помешает мне совать твердое в мягкое. — Я как-то, знаешь ли, дохуя боюсь, что он мне кулак в печень засунет, когда узнает, что я гидровскому киллеру дал выебать его бессознательное тело. Солдат навис над Броком, опираясь на руки, потерся грудью, лицом. — А ты бы предпочел его кулак в другом месте? — проворковал он. — Или мой? Он повернул протез перед лицом Брока, будто любуясь, и перекалибровал пластины со звуком, который всегда напоминал Броку «Звездные войны». — Я предпочитаю во всех тех местах, куда мне что-то можно засунуть, калибр помельче. — Но в целом совать ты не против, — уточнил Солдат. Пользуясь условной свободой, которую ему оставили в рамках лежания под центнером персонификации смерти, Брок положил ладони ему на бедра, успокаивающе поглаживая. — Зимний, ты спрашиваешь, ебусь ли я обычно с мужиками? Да, по любви и обоюдному согласию. — Ты с Капитаном по любви? Брок фыркнул. — Его невозможно не любить. Ты вообще видел эту задницу? — У меня тоже классная задница, — сказал Солдат, надув губу. — Да ладно. Покажи. Солдат уставился на него в упор оценивающим тяжелым взглядом, потом плавно, на удивление грациозно для такого здоровенного мужика повернулся, усаживаясь Броку на грудь. Задница у него и правда была хороша. Не такая округлая, как у Роджерса, и совершенно каменная на ощупь, литые мышцы. Ни волоска в промежности. Смуглая дырка поигрывала, сжимаясь. — Ладно, допустим, ты меня убедил. Я б тебе отлизал, если бы не был уверен, что ты из меня позвоночник вынешь за подкат. — Прямо сейчас я не в настроении вынимать позвоночники, — сказал Солдат, наклоняясь так низко, что Брок почувствовал его дыхание на своем члене. — Хотя все может очень быстро измениться. Не будь мудаком — выживешь. — Зимний, у меня падает, когда мне угрожают. Если ты хочешь что-то, подразумевающее мою заинтересованность, кончай пиздеть и, я не знаю, подыши там на меня еще? Он взял Солдата за жопу и с удовольствием сжал ягодицы, потом раздвинул, насухо провел подушечкой большого пальца вдоль расселины. Солдат вздрогнул, и оказалось не так уж и сложно не думать о нем как о смертоносном оружии. — Давай, сладкая детка, посиди у меня на лице. Солдат придвинулся ближе, давая возможность легко дотянуться до себя ртом. Брок и оглянуться не успел, как запустил язык до нежной розовой изнанки. Солдат к тому времени дрожал всем собой, капал предэякулятом Броку на ключицы и между делом отсасывал. Будь он хоть сто раз Железный Кулак Гидры — Брок уже не сомневался и разлизывал под себя, с прицелом спустить в эту бархатистую тесную дырку. Солдат не возражал вообще, даже когда к юркому языку присоединились пальцы Брока. — Эй, Красная Угроза, как насчет приподнять железный занавес и установить дружеские отношения между Западом и Востоком? — Хочешь трахнуть меня в зад? — перевел Солдат, выпуская его член изо рта. — Если это не противоречит твоим планам на вечер. — Я рад, что ты сам предложил и мне не придется прибегать к насилию, — сказал Солдат, снова переворачиваясь одним кошачьим недопрыжком, и головка члена Брока уперлась в тесное и влажное. Когда ты на четверть в жопе, поздно осознавать, что ты в ней целиком, поэтому Брок не стал вести переговоры и потянулся за смазкой. Больше от него ничего не требовалось: Солдат был очень самостоятельным котиком. Брок поддавал снизу, пока не выдохся, потом просто лежал, позволяя Солдату трудиться. У Солдата был поплывший взгляд, как у Роджерса в его «критические дни». В отличие от него Солдат, правда, сохранял некоторые навыки коммуникации, но это однозначно была та же хрень. Брок кончил в него дважды, прежде чем запросил пощады. — Давай я позову Джека, детка. Джек свеж и полон сил. И он тоже не мудак, я отвечаю за это. Солдат немного замедлился, размышляя. — Нет, — вздохнул он. — Джека надолго не хватит. Звони Капитану, он модификант. Мне сегодня нужно много. Брок подумал, что ранняя седина ему, может, будет даже к лицу. Вот оранжевая роба — не очень, но всяко лучше, чем гроб. Гроб ему не пойдет. Даже приталенный. — У тебя такое лицо, будто ты уравнения решаешь в уме, — хмыкнул Солдат и перегнулся через край кровати, почти снимаясь с члена. Он что-то искал на полу в потемках. — Да вот, пытаюсь решить, от чьих рук вероятнее умереть. — Дилемма. — Не то слово. С одной стороны, скончаться от инфаркта во время еблемарафона — хорошая смерть, но в моем возрасте еще не такая почетная. Но если меня выпилит Зимний Солдат, потому что у меня уже больше не стоит — это как-то позорно, и к тому же долго — я знаю, что ты можешь быть изощренным ублюдком, детка. С другой стороны, если я вызову Роджерса, меня уебет сначала он — когда узнает о Гидре, а потом Пирс — когда узнает, что я ее сдал. А в промежутках до меня пару раз доберется Джек, чтобы убить за то, какой я идиот. Но, правда, в этом случае есть шанс, что ты будешь рыдать на моей могилке, как безутешная вдова, потому что я один хуй лучше в постели, чем Роджерс, даже если у него дольше не падает. — Есть одно принципиальное различие между мной и Роджерсом, Пирсом и Джеком Роллинзом, — сказал Солдат, раскладывая у Брока на животе моток эластичного бинта и зловещего вида шприцы. — Они — где-то там, а я — здесь и сейчас. Брок сглотнул. Его член, уже некоторое время назад утративший упругость, наконец выскользнул из жопы Солдата на очередном движении. — Так что? Бодрящая инъекция в пещеристое тело или звонок другу? — Вот ты дохуя убедительный, — проворчал Брок и потянулся за телефоном. Роджерс поднял четко после второго гудка. — Кэп. Не разбудил? Прости, у меня срочное. Долг платежом красен. Оказывается, эта твоя херня — для модификантов общее место. Да, я сказал «модификантов» в смысле что ты такой не один, пиздуй ко мне, познакомлю, он засекреченный по самые брови, но если его не трахнешь ты, он заебет меня, а я слишком молод и хорош собой для импотенции на базе ПТСР. — Умница. — Солдат потрепал его по щеке и так же аккуратно убрал в сторонку свои пыточные приблуды. — Он будет через полчаса, — прикинул Брок. — Потерпишь? — Семьдесят лет только это и делаю, — фыркнул Солдат и перевернул Брока на живот. — А ты знаешь, что лучший отдых — это смена деятельности? Что ж, надо было признать — Зимний Солдат был очень неплох в постели. Когда не пытался изнасиловать Брока своей ненасытной задницей. Броку с ним было заебенно снизу, он даже отвлекся от мысли, что час расплаты пробил, рак свистнул на горе и пришла пора пожинать разбросанные камни. В ночной тишине мотоцикл Роджерса был слышен издалека. Солдат деловито перебрал свои запасы, накапал Броку на наволочку какой-то херни из маленькой бутылочки и вжал его мордой в подушку. — Это что, хлороформ? — спросил Брок, скинув его руку, которая, справедливости ради, держала не в полную силу. — Это сладкие сны для моей красивой детки, — прошептал ему в ухо Солдат, поцеловал в висок и уткнул носом обратно в подушку. Брок не стал сопротивляться. Из всех вариантов окончания ночи этот, пожалуй, устраивал его больше всего. По крайней мере, на вырубленного гидровца Роджерс не сможет орать и обвинять в предательстве всего хорошего во имя всего плохого. …Когда Брок проснулся, за окном светило солнце, а в доме не было ни следа что Капитана Америки, что Зимнего Солдата, что заначенного на черный день коньяка. Профессионально подчистили холодильник и телефон Брока, с которого удалили свидетельство звонка Кэпу среди ночи. Черт возьми, Брок бы сам засомневался, не приснилась ли ему эта феерия, если бы не один из ножей Солдата, вбитый по самую рукоять в изголовье кровати. Не то в качестве просьбы держать рот на замке, не то просто на память о проведенной вместе ночи — Солдат все же был сентиментальным ублюдком. Что и говорить, в Трискелион Брок заходил со сложными щами. Но раз его не убили и не арестовали, повода не выйти на работу не было. За еблю гидровских суперов выходные не выдавали. Земля вращалась вокруг Солнца, пингвины не летали, к кофеварке выстраивалась очередь. Роджерс, с которым Брок в очередной раз столкнулся в лифте, приветствовал его обычным «Рамлоу» как ни в чем не бывало. — Кэп, — отозвался Брок, кося на него глазом, как пугливая лошадь. — Вы что-то хотели сказать, Рамлоу? — спросил Роджерс подчеркнуто заботливо. — Да дохуя всего, Кэп, но я лучше помолчу. — Очень верное решение, — кивнул Роджерс. Брок решил не испытывать судьбу и некоторое время ходил по струнке, маршировал в такт и на любой приказ Фьюри отвечал бодрым «есть!». В Щ.И.Т.е все было как обычно, и тем разительнее выглядел контраст с теневой стороной: гидровцы бегали как обезглавленные куры, потому что головы могли вполне реально полететь. Зимний Солдат исчез без следа. Брока и прочих двойных агентов редко привлекали к работе с Солдатом, слишком велик был шанс спалиться при высоких ставках. Расследованием занимались другие. Эти другие обшарили все явочные квартиры в городе, потом все притоны и бомжатники, подняли видео с камер наблюдения в аэропортах и на вокзалах, допросили всех, кто знал о существовании Солдата, включая Брока. Брок на голубом глазу соврал, что последний раз они виделись на той миссии, когда Солдата пришлось принимать в гостях, и эта частичная правда неплохо выручила его — оказалось, что помимо допросов следственная группа проводила еще и обыски. Ему предъявили нож, засевший в изголовье намертво: по рукояти, да и по глубине всаживания сразу было понятно, кто владелец, вернее, пользователь. Что хотел сказать Зимний Солдат, всаживая нож в изголовье кровати, Брок внятно объяснить не смог, но это выглядело как тот меч, который рыцарь клал в постель между собой и прекрасной дамой, поэтому тему довольно быстро закрыли. Свою склонность к красивым мужикам Брок особо ни от кого не скрывал, идея Солдата как вжопупригодного объекта была не нова. По факту, поползновения в его сторону никем не пресекались, кроме самого Солдата, и этого хватало для большинства, учитывая, что он был без царя в голове и мог оторвать яйца уже за один лишний взгляд. Если все это и выглядело как попытка трахнуть имущество Гидры, сославшись на риск палева засекреченного Солдата, то особого криминала в этом не было. От Брока отстали, так и не выяснив, что он был единственным, кто знал — ну или подозревал, — куда Солдат делся. На счастье Роджерса, потому что тот палился как последний лошара. Он, прежде чуть ли не ночевавший на работе, теперь рвался домой, как застоявшийся в стойле жеребец! Очень скоро весь Трискелион перешептывался, что у Капитана появилась личная жизнь, но его вымотанный и одновременно воспрявший вид никто как-то не додумался связать с исчезновением гидровского киллера с промытыми мозгами. Постепенно все вернулось в обычное русло. Расследование зашло в тупик и повисло в состоянии печальной импотенции. Пирс, лишившись любимой винтовки, занимался перспективой отстрела неугодных прямо с орбиты, но вскоре его очень резво сплавили на пенсию по здоровью с диагнозом не то Альцгеймер, не то старческий маразм; в кулуарах теневой стороны поговаривали, что босса как будто обнулили. В высших эшелонах власти такой Альцгеймер случился не только с Пирсом: как-то неожиданно утратили куски памяти десятки людей, на которых Гидра опиралась и надеялась. Оттуда странная эпидемия перекинулась на спецслужбы, затронув нескольких человек и в Щ.И.Т.е. Звонки с «той» стороны перестали отправлять Страйк в какие-нибудь очередные ебеня с сомнительными целями, и всем им от этого дышалось только легче. В каком состоянии находилась база в «Идеале» и аппаратура для обнуления, Брок понятия не имел и выяснять не особенно горел желанием. …Зимой, когда дворик заваливало снегом, было особенно приятно сидеть в горячей пузырящейся воде джакузи в облаке пара. После долгого дня тренировок и миссий — просто как доктор прописал. Брок лениво щурился на плавный танец редких снежинок, когда со своей половины дома выполз Роллинз в одном полотенце и плюхнулся в воду рядом с ним, светя яйцами. — Кайф, — вздохнул он, вытягиваясь от края до края. — Кайф, — подтвердил Брок, пнув его в бок коленом. — Слушай, — спросил Роллинз, поимев совесть и сложившись более компактно, — а Кэп исключил меня из команды ебарей или это у него так давно месячных не было? Я тогда, в последний раз, не в форме был, конечно, с ногой-то, но вроде не настолько, чтобы прям списать меня со счетов. Брок почесал репу. По всему выходило, что в вопросе еблемарафонов суперсолдаты нашли друг друга. Идеальный вариант, если вдуматься. Роджерс в течке — Солдат пашет, как вибратор на батарейке энерджайзер, на Солдата накатило — Роджерс отдувается... — А ты что же, Джеки, соскучился? Давно на Роджерсе не сдыхал? — Да просто интересно, — надулся Роллинз. — Да и зря ты пиздишь, это тогда мы попали, а в первый раз хорошо же было, тимбилдинг, барбекю, пивко, поебаться... — Ебал я такой тимбилдинг, — проворчал Брок. На бортике джакузи завибрировал телефон. Брок разблокировал экран, прочитал сообщение и медленно, как кирпич C-4, положил телефон на место. Роллинз наблюдал за его телодвижениями не без тревоги. — Ты что-то сбледнул с лица. — Джеки, чисто гипотетически, а что, если бы я был в курсе, где все это время шароебился Солдат? — Я б сказал, что тебе крупно повезло, потому что все, кто о нем знал что-то важное, в последнее время страдают от выборочной амнезии мозгов. — А если бы, ну, гипотетически, я знал не столько «где», сколько «с кем»? — Брок, ты же не хочешь сказать, что Роджерс нашел свое счастье в могучих объятиях Зимнего, сука, Солдата?! — Не хочу. Вот вообще не хочу. Но приходится. — Лесное ты уебище! — Ты как с командиром разговариваешь, обмудок, — фыркнул Брок. — Как это вообще могло произойти? Роджерс же не в себе был, как он его спалил? — Ну, могло быть такое, что Солдата, к примеру, переклинило и он, допустим, завалился ко мне среди ночи с прицелом на поебаться часов эдак восемь-шестнадцать. А я как хороший друг не стал будить тебя и созывать отряд, а вместо этого вызвонил Роджерса... гипотетически. Роллинз соскользнул в воду с головой. По поверхности забулькало, как будто он там, под водой, орал от ужаса, безысходности и интеллектуального коллапса Брока Рамлоу. Потом на свет божий появилась часть его перекошенной рожи, метая молнии глазами, хватанула воздуха и продолжила орать под водой. Наконец, обессилев, Роллинз вынырнул. — Так значит, Солдат просто взял и свалил из Гидры к Кэпу? Гипотетически! — Угу. — И Солдат, вероятно с Кэпом на пару, обнес базу с аппаратурой и теперь стирает Гидру из мозгов всех причастных? — Вероятно. — И нас он не счел достаточно причастными. — Или пожалел, или не стал мараться. — И теперь нам не надо пахать на две стороны, ебать себе мозги, что нас спалят, и ночами не спать от экзистенциального кризиса. — Сказал как боженька, я и слов-то таких не знаю. Роллинз высунул ручищу за край террасы, где заканчивался навес, и подставил ладонь под снежинки. — Я могу с этим жить, — сказал он уже с улыбкой. — Только я не ебу, с какого ты такой смурной, если все так пиздато вышло. Брок схватил телефон и яростно потряс им перед лицом Роллинза: — А с того, что ты накаркал со своим тимбилдингом, у них циклы синхронизировались, они едут сюда, оба! — Кто?! — Кэп и Солдат! Тут в сугроб откуда-то сверху спрыгнула черная тень, проваливаясь по колено. На металлическом плече вместо привычной красной звезды красовалась трогательно подрисованная поверх белая. Волосы, обычно болтавшиеся неопрятными сосульками, были аккуратно собраны в хвост. — Не Кэп и Солдат, а Стив и Баки, — сказал Солдат, сдернул с волос нежно-розовую пушистую резинку и махнул хаером, как дева из рекламы шампуня. — Свистать всех наверх, отряд огневой и постельной поддержки. У гарема сегодня двойная нагрузка! Роллинз сполз под воду. У него там, видать, была зона комфорта.