Desire

      Вечер тянулся медленно. Вернувшиеся из театра мужчины занимались своими делами: Игорь готовил завтрашний обед, Александр же с головой ушёл в открывшуюся на работе проблему. Танец, придуманный хореографом, не соответствовал его идее. Несколько попыток переделать его прямо на репетиции закончились ничем, и пришлось забрать схемы домой. Балалаев изредка заглядывал в спальню, но предпочитал не трогать режиссёра. Напряжённость мысли была написана на его лице так ясно, что почти кричала: «Не влезай, убьёт».       И всё же в один момент Игорь аккуратно подошёл к Маракулину, кладя ладони ему на плечи. — Саш… Хочешь чаю? — ласково разминая мышцы мужчины, предложил Балалаев. — Не хочу. Уйди, — нервным движением Александр сбросил его руки и продолжил что-то черкать в блокноте.       Актёр послушно покинул комнату, но лишь за тем, чтобы принести из кухни чашку с ароматным напитком и немного сладостей. На раздражённый взгляд возлюбленного он сделал невинное лицо и чмокнул того в щёку, быстро скрываясь за дверью. Скандалить не хотелось. Однако и оставить Маракулина без заботы Игорь уже не знал, как.       На плите медленно томились овощи в кисло-сладком соусе, остывала картошка для так любимого Сашей оливье. Балалаев читал статью, отправленную Серёжей Ли, когда услышал отчаянный вопль из спальни. Выключив газ, он быстро пересёк гостиную и, спустя считанные мгновения, был рядом с режиссёром. Вокруг него на полу были разбросаны листы, по которым Маракулин с особой жестокостью топтался, разрывая те, что остались в руках. — Я ничего не понимаю! — обречённо ругался он, даже не замечая пришедшего Балалаева, пока тот не остановил его, притянув к себе. — Соседи вызовут полицию, если ты так продолжишь кричать, — пытаясь заглянуть ему в глаза и ласково гладя по плечам и спине, пытался тот успокоить Александра. — А я не могу перестать кричать! Этот чёртов танец просто невозможен! — закипал Маракулин, словно обиженный ребёнок, показывая на раскиданные черновики. — Мне кажется, ты просто устал. Весь день работал над этой постановкой, приехал, поел впопыхах и снова за неё, — Игорь положил голову любимого мужчины себе на плечо, еле ощутимо касаясь губами его виска и около уха. — Тебе нужно отдохнуть немного, со свежей головой легче пойдёт. — И что ты предлагаешь? — всё ещё немного грубовато спросил тот.       Ответом ему послужил медленный, чувственный поцелуй. Балалаев обнимал Маракулина за талию, успокаивающе поглаживая. Режиссёр отвечал будто бы неохотно, скорее, разрешал себя целовать, но отстраниться сразу любовнику не дал. — Спасибо, конечно. Это было приятно, но… Мелковато, — Александр чуть кокетливо улыбнулся, словно шутил над актёром. — А кто сказал, что на этом всё закончится? — отзеркалил его улыбку Игорь, становясь невыносимо очаровательным.       Бережным, но уверенным жестом он усадил Маракулина на стул, предусмотрительно отодвинув его от стола на приличное расстояние. На сей раз он избегал губ Александра, сразу прижавшись своими к его шее и оставляя дорожку влажных следов на светлой коже. Режиссёр довольно, но тихо усмехнулся и погладил его по длинным волосам. Умело приносимая ласка действовала и на него. Маракулин позволил снять с себя футболку и наслаждался каждым поцелуем, что оставил Игорь на его теле, медленно спускаясь всё ниже. — Тебе нравится стоять на коленях? — и ласковая ладонь на щеке, к которой хотелось лишь сильнее прильнуть. — Перед тобой? Да — вид прекрасен, — слегка прищурившись, хмыкнул Балалаев и расстегнул ширинку брюк, которые возлюбленный так и не переодел после работы. — Рад, что нравится, — Александр внимательно следил за каждым действием Игоря, хотя и позволил снять с себя штаны вместе с бельём. Ему было любопытно, насколько далеко тот смог бы зайти в этот раз. — Знал бы ты, насколько… — едва слышно прошептал актёр, разводя ноги Маракулина в стороны и располагаясь с большим удобством. — Я хочу кое-что сделать… — Делай, — с небольшой паузой вальяжно разрешил всё же мужчина, в котором победило любопытство. Он лениво перебирал чуть седоватые пряди любовника, пока Игорь придвигался ближе и прерывисто целовал внутреннюю поверхность его красивых бёдер. Александр расслабленно прикрыл глаза, но дёрнулся вскоре от неожиданного укуса, оставленного Балалаевым на довольно нежном участке. Его рука, до этого нежно гладившая, с силой сжала чужие волосы. — Ау… — спокойно отозвался тот и вынужденно посмотрел в глаза Маракулина, заставившего его запрокинуть голову. — Ты это хотел сделать? — сердито нахмурился режиссёр. — Да. И я не сильно, сам посмотри, даже намёка на след нет, — объяснял, не оправдывался Балалаев. Лишь убедившись в его правоте, Александр ослабил хватку.       Игорь же вернулся к тому, на чём остановился. Такого рода ласка для него не была привычной, но удовольствие, разливающееся по телу от вида стонущего любовника, стоило многого. Лучшая услада.       Поэтому в его жестах не было сомнений, даже когда мужчина лишь на пробу провёл языком вдоль ствола, чуть задерживаясь на головке. Ответом ему послужило тихое шипение сквозь зубы. — Возьми в рот, — раздался сверху приказ, на который Балалаев послушно обхватил член губами и стал водить по нему языком, медленно то поднимая, то опуская голову. Пальцы Александра слегка надавливали на затылок, когда ему было особенно приятно, и Игорь старался это запомнить. Как и в работе, Маракулин направлял его к лучшему решению, пускай порой и жёстко. — Осторожно с зубами… — режиссёр вынуждал его опускать голову всё ниже, насколько того позволяло почти полное отсутствие практики у любовника. Но даже так интуитивно Балалаев приблизительно понимал, в какой момент обхватить плотнее или помочь немного рукой. Опыт заменяло огромное желание угодить и научиться. — Игорь… — сдавленное предупреждение, и мужчина отстраняется, завершая ласку рваными движениями пальцев у основания головки и вдоль всего члена. Хриплый стон отразился от стен. Собственное тело уже напряжено до предела, оно подчинено лишь одному желанию, но Игорь нашёл в себе силы подняться и сходить в ванну за смоченным водой полотенцем.       Александр неспешно восстанавливал дыхание, блаженно прикрыв глаза. В голове Балалаева промелькнула радостная мысль о том, что он всё же угодил. Маракулин её подтвердил почти моментально, одной лишь сытой, ленивой улыбкой на то, что тот протирал его кожу. — Какой хороший мальчик, — беззлобно поддел он Игоря и подтянул к себе для неспешного поцелуя. — Так стараешься ради награды… — Она того стоит, — признал Балалаев, нежно касаясь губами руки режиссёра. — Стоит всего. — Какие возвышенные речи, — Александр фыркнул, но спорить не стал. Вместо этого встал со стула и направился к кровати вместе с Игорем.       Маракулину нравилось смотреть, как он раздевался. Как спешно стягивал футболку, обнажая подтянутый торс, как, чуть смущаясь, оставлял на полу домашние штаны и боксёры. Балалаев был удивительно похож на неопытного хищника, ещё немного угловатого и неуклюжего, но уже внушающего трепет. И Александр бы охотнее съел галстук, чем сказал бы вслух о том, как сильно его заводила сила в движениях Игоря, когда тот нависал над ним.       Поцелуи, тягучие ласки и жар тел. Мужчины словно, шутя, боролись за главенствующую роль, всё сильнее прижимаясь друг к другу. Тихие стоны срывались с их губ, покрасневших и влажных. На висках выступили капельки пота. Маракулин всё же оказался на спине, полностью открываясь Игорю. Он дрожал в крепких руках, пока тот проводил языком по соскам любовника и слегка их царапал зубами. Давал себя гладить, сжимать, нежно прикусывать в невидных чужому глазу местах. Он был его. Весь, до кончиков волос. — Игорь, смазка… — напомнил Александр, едва дыша от наслаждения его любовью.       Балалаев понял намёк и, дотянулся до нужного ящика, чтобы достать лубрикант. Видя, как Маракулин закусил губу в ожидании, не удержался и прежде крепко его поцеловал, вкладывая в это всё чувство привязанности, нежности и желания, что у него было по отношению к этому человеку. — Ты будто прощаешься, Игорёк, — тепло рассмеялся режиссёр и притянул Игоря в свои объятия, целуя в щёку. — Расчувствовался, — коротко и слегка смущённо отозвался Балалаев, утопая в ощущении защищённости от всего мира рядом со своим любовником. Но всё же желание давало о себе знать. Актёр мягко отстранился и плавно провёл по внутренней стороне бедра мужчины вниз, к члену, а затем ещё ниже. Выдавив на руку смазку, он аккуратно провёл по кольцу мышц, после ввёл один палец. Спешить не стоило, хотя и немного хотелось.       На двух пальцах Александр задышал глубже, иногда двигаясь им навстречу. Ему льстила нежность Игоря, но тело требовало большего, о чём он и сказал. Закатывая глаза в неге, режиссёр почувствовал, как Балалаев постепенно входил в него, и постарался максимально расслабиться.       Тренированное тело актёра идеально подчинялось ему, позволяя двигаться настолько плавно, насколько это было возможно, чтобы дать Маракулину привыкнуть. Игорь старался отвлечь его: шептал на ухо пошлости и комплименты, проводил по хрящику языком и слегка прикусывал мочку то одного, то другого. Но вскоре Саша обхватил его талию ногами и уже без намёка на смущение стонал в голос. — Можешь… сильнее… — сбивчиво пробормотал он, и Балалаев послушно ослабил контроль над собой, помня, что любовник в начале отдавал предпочтение глубоким и грубоватым движениям, а не высокому темпу. Режиссёр прогнулся в спине и протяжно выругался, притягивая Игоря ближе к себе.       Удовольствие затопило сознание больше не сдерживавшихся мужчин. Для больших ощущений они сменили позу — Александр оказался на Балалаеве. Упираясь в его бёдра ладонями, он чуть отклонился назад и насаживался самостоятельно, позволяя Игорю лишь слегка влиять на скорость. Он водил пальцами по груди Маракулина, его прессу и лишь изредка дразнил, лаская вновь возбуждённый член, отчего режиссёр ругался сквозь зубы и сбивался с темпа. — Саш… — еле выдавил Балалаев, сжимая талию любовника и приостанавливая его, для того, чтобы уложить, а затем поставить в коленно-локтевую. Маракулин, к его удивлению, лишь прогнулся для удобства, явно лишь желающий поскорее вернуться в негу. Игорь более не сдерживал себя, кусая Александра за плечи, обхватив рукой его член, вжимая того в кровать и заставляя стонать громче прежнего в подушку от того, как много эрогенных зон было задействовано. — Игорь, пожалуйста… — что он хотел сказать, актёр так и не узнал — в висках застучало от близости к финалу, которую ощущал и Маракулин. Несколько резких толчков и единый стон ознаменовали его. — Я люблю тебя, — как нечто, само собой разумеющееся, прошептал Балалаев, лёжа в кольце рук Александра. Тот помолчал с минуту, а после всё же ответил. «Я тоже тебя люблю, ты же знаешь»