Карнавал Арлекина

Они сидели в кружок, пять женщин разного возраста, внешности и социального статуса. Эля, рекомендованный Кристиной психотерапевт с российским и чешским дипломами, предложила Кире, помимо индивидуальной работы, походить на недавно организованную в Праге русскоязычную группу для созависимых. Поначалу Воропаева отказывалась: все в ней противилось самой идее коллективных откровений, всеобщего душевного стриптиза с какими-то чужими непонятными тетками. Какое-то время она просто молча слушала: ей казалось невозможным и диким, что совместное обсуждение программы и медитаций хоть чем-то ей поможет. Реальность поначалу даже превзошла ее худшие опасения: шумная развязная Оксана с массивным бюстом и ярко выраженным южным говорком все стремилась распределить между всеми обязанности; худая высокая Гаянэ без косметики, с неухоженными ногтями, смотрела тоскливо и осуждающе, кутаясь в бордовую шаль, и жёстко следила за регламентом выступлений; полная хохотушка Ирина в чудовищно безвкусной розовой кофте чересчур навязчиво стремилась всех поддержать. Молоденькая симпатичная Тася в джинсах чуть что норовила расплакаться, от чего становилось вдвойне неловко. Кира всеми фибрами души ощущала свою чужеродность во всем, даже в одежде, хотя и постаралась выбрать что-то попроще. Она брезговала находиться здесь, словно они все вместе голышом принимали ванну. Какое ей дело до проблем этих женщин, а им — до ее? Что они вообще понимают? С какой стати ей потом станет легче? К ее удивлению, легче постепенно становилось. И вот она уже поражалась, насколько точно одна из них, говоря о себе, сформулировала, угадала и ее собственные мысли и чувства, и вот она уже сперва мучительно, затем шутя, легко и отстранённо, говорила всем, вслух о своем опыте; искренне сочувствовала второй и отлично понимала третью; и вот уже она охотно заваривала для всех чай и, вполне искренне улыбаясь, раскладывала свежекупленное печенье; каждая из этих женщин была зеркалом для другой, порой неприглядным, и вместе они, через ошибки, сбои, боль, отвращение и радость, переживали этот новый опыт, учились выздоравливать, "слезать с иглы" созависимости, освобождаться… Было нелегко, но постепенно, шаг за шагом, она начинала дышать глубже и думать об Андрее без одержимости, а о своем прошлом с ним — без уныния и злости. Она почти никому не говорила, что ходит на группу, разве что Никите (так получилось) и Вике, которая, как и сама Кира поначалу, сочла, что подруга попала в секту и пора ее спасать. Пришлось взять с нее клятву молчания, а потом и вовсе свести общение к минимуму. Никита же, похоже, молча принимал и одобрял все ее затеи как аксиому, раз от них у нее загорались глаза. Форзиции, или золотой дождь, зацвели повсюду уже в марте, полностью оправдав неофициальное название чешской столицы "Злата Прага". В апреле к ним присоединились магнолии, сакуры и каштаны. Буйство весенних красок в сочетании с терапией помогало оттаять и Кире — и вернуть ее самой себе, солнечную, энергичную, открытую новым чувствам… Дела в новом филиале шли отлично, у Киры и в работе тоже открылось второе дыхание, даже возникла идея для большей раскрутки магазинов "Зималетто" организовать летом особый прием и одновременно специальный показ в Праге. Заручившись поддержкой всех акционеров и согласием Милко по телефону, Воропаева задумалась о выборе подходящего места для дефиле. Помощь пришла неожиданно… *** Когда Андрей с Катей навестили Павла перед операцией, Марго поймала их в коридоре и отвела Андрея в сторонку, натянуто улыбнувшись напряжённой Кате. Однако ее попытки вот так с ходу выяснить у сына, что здесь делает эта выскочка вместо Киры и что вообще происходит, внезапно наткнулись на вежливую, но глухую стену: Андрей лишь подтвердил, что расстался с Кирой, и поспешил к Кате. Тогда Жданова решила сменить тактику и пригласила их обоих в ресторан на ужин. Во время трапезы, поддерживая светскую беседу, Марго задумчиво поглядывала на девушку и приходила к неутешительным выводам. Она вынуждена была признать, что Катя сильно изменилась внешне и смотрелась рядом с ее сыном вполне неплохо, а значит, обладала не только умом, но и интеллектом, позволившим ей привести себя в порядок. Вместе с тем Катя держалась просто и непосредственно и не утратила способность смущаться. Не укрылось от Марго и то, какими взглядами обменивались Андрей и Катя, как все время касались друг друга, как реагировал один, когда говорил другой. Вместе с тем Жданова интуитивно чувствовала, что, каковы бы ни были их отношения, едва ли Катя согласилась бы сопровождать Андрея в этой поездке, если бы для этого не было и какой-то "производственной необходимости", а вот это уже тревожило ее гораздо сильнее. Бог с ними, с ее мечтами о браке Андрюши и Кирюши, в конце-то концов, там более если и Кира выглядит вполне довольной, и сын так счастлив, но если что-то не так с компанией и они это поспешат вывалить на Пашу… Этого допустить нельзя. Поджав губы и побарабанив пальцами по столу, Марго собралась с духом и заговорила довольно резко: — Ну вот что, молодые люди. Давайте-ка начистоту. Что стряслось? Андрей сглотнул, взял Катю за руку и решительно провозгласил: — Мама, мы с Катей любим друг друга и встречаемся. Катя вспыхнула и изумлённо округлила глаза. Но Марго отреагировала на эту реплику сына неожиданно хладнокровно и, сдержанно кивнув, ответила: — Что ж, поздравляю, это очень радостная новость. Но я немного о другом. Ведь вы неспроста прилетели в Англию вместе. Катя, простите, но едва ли вы проделали весь этот путь, просто чтобы поддержать Андрея и проведать моего мужа, ведь логичнее было бы, чтобы вы в качестве личной помощницы остались и замещали Андрея в "Зималетто", поддерживая связь по телефону и интернету. Раз вы приехали вместе, могу предположить, что вы хотели бы обсудить с Павлом Олеговичем положение дел в компании. После операции, разумеется. Собственно, и Павел думает так же и рвется поговорить о компании. Но к чему такая спешка? Совет перенесен, возможно, на июнь, почему бы не подождать с этим разговором? В компании есть какие-то серьезные проблемы, требующие безотлагательного вмешательства Павла? Скажите, я права? Катя и Андрей переглянулись, шокированные проницательностью Маргариты. Повисла беспокойная пауза. — Так, знаете что, господа хорошие, а ну-ка выкладывайте. — Мам… — Что "мам"? Волновать Пашу сейчас я не позволю. Только через мой труп! Давайте-ка вы мне все расскажете, а потом вместе решим, что делать дальше. И не надо, — холодно добавила Марго, словно прочитав мысли сына, — не надо думать, что я ничего не пойму, что мне нельзя нервничать и вообще это не мое дело. Напомню тебе, дорогой мой, что ещё несколько лет назад я активно участвовала в жизни компании и что это и моя компания тоже! Катя и Андрей снова переглянулись. — Давайте так: я сейчас отойду в дамскую комнату, а вы тут пока посовещайтесь. И прошу: не надо меня ни щадить, ни недооценивать. Когда Марго вышла, Андрей тяжело вздохнул. — Ну и заварили мы кашу. Кать, прости, что втянул тебя во все это. — Вместе заварили, вместе и расхлёбываем. Маргарита Рудольфовна права, она беспокоится за Павла Олеговича. Давай обсудим, как лучше поступить. Они не стали ничего говорить Марго за ужином, но на следующее утро встретились с ней ещё раз, со всеми папками и ноутбуком, и постепенно, шаг за шагом, рассказали ей всё, заранее подготовив сердечные капли, которые, к счастью, не понадобились. Разные мысли мелькали в голове у Марго, пока она вникала во всю драматичную историю злоключений компании: сперва подумалось, что Катя-то, оказывается, та ещё штучка, которая тихой сапой прибрала к рукам и ее сыночка, и компанию; с другой стороны, Марго видела, что Катя явно его любит и что Андрей слишком горячий и импульсивный и без Кати, с ее железным внутренним стержнем, мог прогореть ещё быстрее; очень расстраивало, что оба они так долго искусно скрывали от всех истинное положение в компании, а сейчас Павел в любую минуту может узнать о залоге. Непонятно, почему Андрей долгое время ничего не говорил Кире, своей невесте, не делился с ней проблемами — не доверял до конца? А Кате, выходит, доверял безоговорочно, да так, что фирму на нее, по сути, переписал — на постороннего человека, даже не нашего круга… Киру было жаль, хотя, казалось, сейчас она стала как-то здоровее и уравновешеннее: вот и по телефону сегодня звучала бодро, много рассказывала о Праге и Никите… Не утаил Андрей и то, что произошло с Александром. Вся надежда на помощь Кристины. И об этом Паше тоже пока знать не стоит… Внимательно вглядываясь в лицо сына, Маргарита размышляла: не может ли быть, что и с Кирой раньше, и с Катей теперь он лишь ради сохранения компании? Но нет, не такой уж ее сын расчётливый и бесчувственный. Кирой был увлечен, потом утомился от ее ревности, пошли измены, но чувство долга держало его; сейчас же он смотрит на Катю совершенно иначе, в этом нет сомнений, прислушивается к ней, заботится, и, по всей видимости, это настоящее чувство… Кроме того, таким вдохновленным, серьезным и твердо уверенным в правильности своих действий она не видела Андрея никогда. А если так, она попытается понять и принять и эту непростую девушку (в сущности, миленькая, и Паше нравится, не Кира, конечно, но при желании можно придать ей лоску), и все ошибки ее сына. Эх, если бы не риск, что Паша может рано или поздно случайно или от "доброжелателей" узнать о залоге! Тогда можно было бы отложить разговор и до лета. Впрочем, зная ее мужа, можно утверждать, что заставить его надолго забыть о работе — утопия… Слава Богу, юристы в курсе всего, это большое подспорье. А может, и хорошо, что Катя с Андреем ей все рассказали. Это здорово отвлекло от мыслей о предстоящей операции. Одни тревоги на время вытеснили другие… Да и сын изо всех сил стремится скрыть волнение за отца, она-то знала… — Что ж, ребятки, хорошего, конечно, во всем этом мало, но молодцы, что все рассказали, предупрежден — значит, вооружен. Главное — сейчас ситуация выправляется, виден свет в конце тоннеля. А теперь давайте полностью сосредоточимся на операции. Помолимся, подержим кулачки. А там видно будет. Катя, — неожиданно добавила Маргарита, — спасибо, что вы приехали. *** — Марго, дай нам посекретничать. Спасибо, дорогая. — Маргарита понимающе улыбнулась и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, а Павел с удовольствием откинулся на подушки и разглядывал видеокассеты. Операция, которая длилась пять часов, благополучно прошла десять дней назад. Пациента уже перевели в роскошное реабилитационное отделение, где его и навестил сын. — Midsommer murders. Андрюшка, вот спасибо, угодил! А помнишь, как мы смотрели его всей семьёй на даче долгими летними вечерами? Любимый сериал английской королевы, между прочим! — Конечно, помню, только мы его по-русски смотрели, а тебе сейчас — в оригинале, как заказывал. Как ты, па? — Ну что, шов болит, конечно, долго ещё будет заживать, спать трудно, но условия здесь как на курорте, множество процедур, отменное питание, словом, реабилитация идёт полным ходом. Однако через три недели уже в Лондон… — Ну, я пойду, не буду тебя утомлять. — Погоди, постой. Андрей, я понимаю, тебя Катя ждёт… Марго все меня оберегает, ходит с таинственным видом, словно я дитя малое, хоть ты не дури. — Отец, может, правда повременить с разговорами? Мама тоже просила меня об этом. — Ну, ты же меня знаешь, без дела засыхаю. Кино — это, конечно, хорошо, отвлекает от боли и вообще от всего, но я же правда не ребенок. Во-первых, скажи, пожалуйста, — Павел неловко прокашлялся, — Катя по-прежнему с тобой? — Да, сейчас она встречается со своим университетским профессором, который теперь преподает экономику в Кембридже. А что, ты хотел ей что-то передать? — Нет-нет. Андрей, скажи… А кто сейчас управляет компанией, раз вы оба здесь так долго, а, как я понял, Кира и Саша тоже в разъездах? Конечно, международное развитие "Зималетто" — это прекрасно, но… Андрей усмехнулся: — Хочешь знать, кто остался в лавке? Не волнуйся, па, Малиновский, как ни странно, прекрасно справляется, он очень посерьёзнел в последнее время. Я бы даже сказал, заматерел. К тому же я временно привлек ещё одного надёжного человека и грамотного специалиста на позицию финансового директора, так что все под контролем. Мы все время на связи. В конце концов, Кате тоже нужен отпуск после показа, хотя это отпуск скорее по Энгельсу — смена деятельности. Павел примиряюще поднял руку и тут же поморщился: шов от операции давал о себе знать при резких движениях. Андрей дёрнулся, но отец остановил его: — Все в порядке. И спасибо за видео, показ был грандиозным, и, кстати, твою помощницу не узнать — так она похорошела. Кстати, скажи, сынок, а Катя… — Павел замялся. — Прости за неловкий вопрос, просто Марго мне ничего не говорит. В общем, Екатерина… Валерьевна… Она в этой поездке с тобой только в качестве личной помощницы или… — Или, — Андрей расплылся в довольной улыбке, но не спешил ничего пояснять. — Значит, я все правильно понял, — усмехнулся Павел. — Надеюсь, что вы с Кирой расстались как цивилизованные люди и что компании в итоге ничего не угрожает. — Расстались цивилизованно, насколько возможно, а если ты имеешь в виду, не намерен ли теперь Сашка забрать свои акции, то в ближайшее время у него другие планы. — Да, Марго намекнула, но опять же темнит, видимо, чтобы меня не волновать. Откровенно говоря, Андрей, от того, что все носятся со мной как с писаной торбой, не то чтобы мне было сильно спокойнее, скорее наоборот. — Па, мы все тебе подробно расскажем, обещаю. Но, хотя я и взрослый мальчик и президент компании, я не хочу в этом вопросе идти против мамы, поскольку пообещал ей пока повременить. А мама в данном вопросе — твоего здоровья — имеет право решающего голоса, согласись? — Да уж, и не поспоришь… Я и сам не хотел бы с ней ссориться, тем более сейчас… Ладно, интриганы и заговорщики, вернёмся к этой теме через месяц. *** После совместной многодневной беготни по Лондону ноги гудели, а голова кружилась, и, войдя в номер, Катя тут же скинула ботинки и пальто, бросилась в кресло и закрыла глаза. Андрей вбежал следом, опустился на корточки, взял ее за руки: — Жива? — Почти. — Мы столько всего успели, а сколько ещё впереди… Завтра званый ужин… Катя слегка нахмурилась и потерла лоб: — Угу… — Кать… — Да? — Все хорошо? — Конечно, — она храбро посмотрела ему в глаза и постаралась вложить в голос побольше бодрости. Андрей задумчиво заправил ей прядь волос за ухо, потом уселся на пол сбоку, положил ее вытянутые ноги в тонких колготках на свои и начал неторопливо их массировать. Потом притянул одну из них к себе, пощекотал пятку и нежно поцеловал в щиколотку. Катя не выдержала и ахнула, рассмеявшись. — Катюш, так дело не пойдет, — ни на минуту не прекращая манипуляции с ее ножками, продолжил он. — Чужие мысли, увы, читать не умею, талантами Амуры не обладаю, сам догадаться, что не так, ни за что не сумею. Давай договоримся, что попробуем все обсуждать, проговаривать вслух, словами, через рот? — Да с чего ты взял, Андрюш… Я просто устала. — Каать… — Ну хорошо. Не просто. Во-первых, неумолимо приближается разговор с Павлом Олеговичем. Меня беспокоит, как он себя будет чувствовать от таких новостей, ну и, конечно, было бы обидно, если бы он в итоге, после всего, решил лишить тебя должности. — Кать, я тоже волнуюсь, но ведь мы уже максимально продумали разговор, во всех деталях. И про должность я тебе много раз говорил: зная отца, он соберёт совет, а там уж видно будет, не так это важно, главное — чтобы компания к тому времени оклемалась. Сейчас подписали контракт, с чистой совестью приедем в Москву, разберемся, что к чему, а через месяц прилетим в Лондон ещё раз, так к разговору с отцом у нас на руках уже будут все новые данные. Послушай, мы же вместе, и мы готовы, и с каждым днём аргументов у нас все больше: блестящий показ, успешное развитие пражского филиала, Зорькин приумножает капиталы, подписаны лондонские контракты, вернёмся — Ромка поедет в командировку по франшизам… Да и мама в курсе, что нам на руку, и, похоже, уже свыклась с ситуацией за это время, а вы с ней уже вполне мило общаетесь… — Да, это правда, она даже сделала комплимент моей внешности и порекомендовала пару бутиков и один салон… — Вот видишь. Да это же просто прорыв! Но чувствую я, Екатерина Валерьевна, что предстоящая беседа с моим отцом — не единственная причина ваших переживаний. Катя замялась: — Просто… меня утомляют все эти светские рауты, на которых ты как рыба в воде. Думаю, мне ещё надо привыкнуть… — Но ты же прекрасно держишься, поверь мне! — горячо перебил Андрей. — Естественно и с достоинством. — Спасибо, рада, если это так выглядит и если ты сейчас говоришь, не чтобы меня утешить. Но опыт у меня пока невелик, да и человек я домашний, поэтому даётся все это мне пока, честно говоря, нелегко. Хотя, когда удается параллельно удачно провести переговоры… Тут уже внезапно помрачнел Андрей — и так и замер, как статуя, в обнимку с Катиной ногой. Катя усмехнулась и щёлкнула пальцами перед его носом: — Кажется, мой черед спросить, что не так, Андрюш. — А? Что? Да нет, все отлично, ты блестяще провела переговоры. — Мы провели, Андрей. — Конечно, мы. Но именно ты окончательно очаровала обоих партнёров… — Как-то ты это без особого восторга говоришь. — Ну почему, ты молодец… — Нет, так нечестно. — Катя подалась вперёд и игриво взъерошила его шевелюру. — Правило все проговаривать ртом работает в обе стороны, иначе — двойные стандарты. Что не так, господин президент? Признавайтесь, живо! Андрей тяжело вздохнул и виновато признался: — Каюсь, Кать, старый демон ревности снова вцепился в меня, как спрут. — Ты неисправимый собственник! — хихикнула Катя. — Но дело не только в этом, Кать. Я уже смирился, что ты постоянно в мужском обществе: Коля, Жюльен… Сегодня же меня напугало другое — они все смотрели на тебя восхищёнными глазами, и мне стало страшно: вдруг вот прямо сейчас ты, такая замечательная, самодостаточная, умная и прекрасная, поймёшь, насколько я тебя недостоин, и выберешь кого-то из них? — Не может быть! — Катя недоверчиво посмотрела на него. — Я так надеялась, что мы дарим друг другу уверенность в себе, а сами ещё полны страхов! Как ты мог вообще такое подумать? — Кать, но ведь если такое случится, я должен буду тебя отпустить… — Не дождешься. Тоже мне, умная Эльза, — хмыкнула Катя. — Между прочим, я тоже напугана, Андрей Палыч. Видите ли, здесь, в лондонской тусовке, слишком много призраков вашей прошлой жизни. Да, я все понимаю, это неизбежно, но пока у меня такое чувство, будто все они на меня так смотрят… — Как на мою девушку, потому что именно так я тебя всем и представил. — С завистью, сочувствием и непониманием — или мне кажется? Словно мысленно считают, долго ли я продержусь… — Кать, во-первых, не знал, что ты читаешь по взглядам. Не факт, что все они думают именно так. Во-вторых, да ну их всех. Да, боюсь, никто не верит, что я так изменился, и моя репутация бежит впереди меня, так что мне придется ещё многое доказать… И я прекрасно понимаю, что ту же Изотову тебе было не очень приятно видеть, да и мне показалось: вдруг она что-нибудь выкинет? Но вроде она угомонилась, говорила о помолвке, о выгодном контракте… — Да, я рада, что у нее все хорошо, — искренне улыбнулась Катя. — И я понимаю, что модели были, есть и будут вокруг… — Да, вокруг, Кать, но тебе совершенно не стоит по этому поводу беспокоиться... — Равно как и все наши деловые партнеры и друзья мужского пола, Андрей, — запальчиво перебила Катя чуть хриплым голосом. — Тоже вечно будут вокруг, и тебе тоже не стоит по этому поводу беспокоиться. — Твоя взяла, — прошептал Андрей, целуя ее коленки, потом быстро увлек ее за собой на пол, и слова у обоих наконец иссякли.