Почему мисс Грейнджер снова опаздывает

По виску Фреда скользит капелька пота и Гермиона цепляется за неё взглядом, чтобы остаться здесь и сейчас, не раствориться без остатка в ощущениях. Руки сжимают бока, держат крепко, до белых пятен на нежной коже, но Гермионе нравится контраст болезненных ощущений от рук Фреда и нежные губы Джорджа на плечах. Тонкое платье сбилось на талии и было непростительно измято. Пучок распутался и оставшиеся в волосах заколки висели где-то у плеча. — Ваше собрание, мисс Грейнджер, — прерывисто дыша шепчет ей на ухо Джордж, — Начнётся через час, так что нам нужно закончить побыстрее… Последнее слово он произносит через стон, потому что горячий член под плотной тканью брюк сдавливает заведённая за спину рука девушки. Гермиона стонет в унисон, когда Фред снова проникает во влажное тугое нутро. Хватка на бёдрах становится буквально нежной, а движения дразнящие, медленные и глубокие, качающие Гермиону на волнах, в то время, как Джордж теперь держит грубо, кусает за плечи, сжимает соски почти болезненно, вызывая мурашки. Волны наслаждения встречаются, накладывающиеся друг на друга, усиливают удовольствие. Ставшая слишком чувствительной кожа отзывается на любое прикосновение. Всего несколько движений и цветные фейерверки под веками взрываются так ярко, что Гермиона не слышит собственного голоса. — Готова продолжать? — усмехается ей в губы Фред. Отвечать девушка не спешит: уверенности, что голос не даст слабины нет никакой. Она лишь смотрит с вызовом, призывно отражает его усмешку, сквозь ощущения остаточных спазмов проходящего удовольствия. Она слышит сквозь шум крови в ушах звук молнии и шорох одежды, матрац позади прогибается под весом и крепкие руки гладят икры, скользят выше, заставляя прогибаться в пояснице от желания ощутить эти руки на более чувствительных местах. Фред тянет Гермиону за собой, падает на спину, прижимает к себе, заставляя со стоном выпустить весь воздух из лёгких. Её голова кружится, от новой волны возбуждения, когда в поцелуе она ощущает руки Джорджа, скользящие вверх по внутренней стороне бёдер. Девушка подаётся бёдрами навстречу горячим рукам, провоцируя на действия, и её понимают без слов. Мягкие поцелуи на плечах сводят с ума и заставляют искать больше прикосновений и Гермиона трётся о Фреда, который на её движения слегка шипит и подаётся вперёд, потираясь о её лобок членом. Но сейчас ей недостаточно этого и сдерживать себя тут нет смысла. Пальцы Джорджа, грубоватые, подхватывают под ягодицы, ныряют внутрь, раздвигая губы, примеряясь к розовому нутру. Он входит резко вырывая стон, подхватывает девушку под грудью и поднимает, прижимая к своей груди спиной. Взгляд Фреда обжигающий, блуждает по телу, но не касается, и Гермиону возбуждает это только сильнее. Она стоит на коленях, прогибаясь в пояснице, и резкие толчки Джорджа выталкивают из лёгких воздух до головокружения и когда её глаза закатываются от наслаждения, Фред поднимается, касается её клитора пальцем и мягко прикусывает сосок. Он надавливает ей на низ живота, вызывая жалобный всхлип и снова давит на клитор, вызывая стон. Движения Джорджа становятся медленнее и он неожиданно меняет угол проникновения, выжидающе смотрит на брата. Дополнительное заклинание смазки и медленно в расслабленное нутро втискивается палец, тесня плоть и вызывая дрожь. — Расслабься, Герм, — шепчет на ухо Джордж, замирая, а Фред нежно целует её живот, касаясь самыми кончиками пальцев чувствительной кожи. Восстанавливая дыхание, девушка действительно расслабляется и, всхлипывая от слишком ярких ощущений пускает внутрь больше, чем обычно позволяет. Давящее чувство наполненности сбивает ритм сердца, и стоит только кому-то из близнецов пошевелиться, Гермиону выкручивает от пронизывающего всё тело удовольствия. Ей кажется, что вот сейчас она точно потеряет сознание, но этого не происходит и из горла вырывается что-то непонятное: ещё не крики, но уже больше, чем стоны. Она далеко не сразу осознает, что яркости ощущениям теперь ещё и добавляет язык Фреда на клиторе. В голове было всё и ничего одновременно – настолько всё перемешалось, перемололось на мелкие части, не желая собираться обратно воедино. А в следующее мгновение вселенная взорвалась, заставляя загудеть от блаженного онемения все мышцы. Когда к ней возвращается возможность осознавать, она замечает слёзы, текущие по щекам. — О, Мерлин… — каркающим голосом произносит Гермиона, приходя в себя, и тут же губ касается прохладный край стакана. — О, нет, это всего лишь мы, дорогая, — хрипло бормочет Фред и усмехается, касаясь губами кожи плеча. Гермиона всхлипнула — после оргазма казалось, кожа истончилась, нервы оголились. Она устало ощутила, как новая волна возбуждения зарождается где-то не столько внизу живота, но в груди, перетекая вниз, как песок в часах. Две пары глаз жадно следят за её лицом и она наколдовала Темпус, перекатившись по кровати за палочкой к тумбе. — Могли начать раньше, но теперь вам придётся ждать меня с суда, — она поднимается, тихо охая от ощущений, — Потому что у меня десять минут до заседания. Моё платье измято, причёска испорчена и лучше бы вам исправить всё как можно быстрее. Намеренно тягуче девушка поднялась с кровати и поспешила к зеркалу, накладывая очищающие и сыто улыбаясь.