С тобой всегда легче.

Он устал, устал постоянно, ежеминутно страдать от боли разъедающей череп. Казалось, что мозг давно уже лопнул, отпечатав сверлящий зуд на подкорке. Вся эта чушь с посмертием, сраным расследованием Макса, пропажей Эли и Кати давно уже его не волновала. Весьма затруднительно беспокоится, когда тебя снова ломает на мокром полу чертового монастыря. Никому нет дела, все заботятся о своей шкуре, да и начхать. Единственное, что позволяет чувствовать себя живым–раскалывающаяся на кусочки голова. Хотя насчет «живым» он уже не уверен. Потеряв чувство времени, Титов неохотно открывает глаза и обнаруживает, что вяло трепыхается напротив разозлённого, запыхавшегося журналиста. — Вот это лицо, дерьма нажрался, а Максик? За мое чудесное спасение газета денежек не даст так что пошел-ка нахуй, как тебе идея, окей? Денис растягивает губы в полупьяной ухмылке, обнажая зубы. Цветные пятна плывут перед глазами, крутятся, мигают. Обрывки последних воспоминаний, до чудесной встречи собственного лица с землей взрываются салютами в памяти. — Послушай, ты жив понял? И всегда живым был, и насрать мне на опухоль твою, я тебе руки опустить не позволю.Слышишь, а Денчик? Поехали в Москву. Встряхнув обмякшего в его руках парня, Кольцов вглядывается в карие глаза. Ищет признаки понимания, но он только слегка раскачивается с носка на пятку и также глупо тянет улыбку. — Денис. я за тобой сюда приехал слышишь? За тобой. Макс сжимает его плечи чуть сильнее, надавливая большим пальцем, говорит медленно и размеренно, без резких слов и действий.Как с загнанным в угол зверем. Ден лениво поднимает резко потяжелевшую голову и скинув руки со своих плеч криво усмехается .— За мной? Не строй из себя героя, ты приехал сюда за сексом и статейкой для твоей желтухи и поздравляю тебя, ты нашел и то и другое, а теперь отъебись от меня и беги хвастаться своему начальству. Они просто обязаны кинуть тебе косточку за хорошее поведение. И правда, что это он решил поиграть в спасителя всея народа? Ха-ха очень смешно, молодец Кольцов садись, пять. — Не отпущу. Голос журналиста тихий, но уверенный и в следующую секунду, чувствует как его прижимают к груди, сдается и уткнувшись носом в изгиб шеи, рвано выдыхает.Ослепительные всполохи под веками сменяются блаженной темнотой, голоса мамы и Хозяина смолкают шипя как старое радио на дедушкином чердаке.Это оглушает и Титов в шаге от того чтобы постучать пальцем по виску с вопросом «Тут кто нибудь есть?». — Ты и впрямь еблан. Макс отстраняется и обхватывает лицо парня руками.Ден не вырывается. Стоит молча, сжав челюсть, в глазах недоверие напополам с надеждой. Маленькой такой, но такой желанной. — Может быть, но я тебя не отпущу. Сказал и как с крыши шагнул.Макс разом будто обрубил все что нашептали здешние болота, врачи в дорогих заграничных клиниках, знакомые и давние приятели от которых и имен не осталось. Сам себе не поверил, главное что бы поверил Денис. А вот Топи отпускают. Понемногу, тягуче словно трясина, приходится продираться сквозь собственный страх. Соня так и не выбралась, застряла в тине своих же чувств. Жаль. Но у них бы все равно ничего не получилось, потому что есть Кольцов с его собачьей преданностью. Он ведь так и не отпустил, не оставил. Боль медленно пропадает, уступая тупым шуткам Макса, его смеху и взгляду который казалось душу из тебя вынет. Приступы становятся реже, банки с таблетками целее и упасть на пол ему не дает надоедливый журналист, подлетая с аптечкой и словами. — Спокойно Ден я тут, сейчас станет легче. И что до смешного странно–реально становится легче. Легче когда он помогает подняться, легче когда протягивает таблетки вместе с стаканом воды, легче когда убирает мокрые пряди с лица. И целует, осторожно, боясь повредить, задеть старые раны. Это раздражает, хочется чувствовать целиком и полностью без тумана в голове. Денис хватается за воротник жилетки и притягивает ближе, прикусывая губы.Притирается кожей к коже ведь так легче. Макс как самый сильный обезбол, как первая сигарета. Не отпустил, подсадил на себя. Теперь он–наркотик и только с ним легче.