Let it go

      Белоснежная комната наполняется мягкими лучами вечернего солнца. За столом в самом углу спальни сидит парень, он сосредоточено печатает что-то на компьютере, а секунду погодя поварачивается к окну, долго вглядываясь куда-то в даль. Его взгляд спокойный, однако отчего то уставший. Он поправляет очки и тихо вздыхает. Поднявшись из-за стола он берет с подоконника чехол с фотокамерой и накинув кожаную куртку выходит из квартиры. Быстрым шагом парень спускается по лестнице и выбегает на улицу. Лёгкий летний ветерок тут же ударяет в лицо, зарывается в волосы, так обыденно приветствуя его вечерней свежестью. Лицо парня трогает лёгкая улыбка, однако она тут же исчезает стоит взглянуть на постепенно опускающиеся за горизонт солнце.       — Прости, милый, сегодня я вышел поздно… — шепчет парень себе под нос и направляется по аллее. Высокие стройные деревья шелестят непослушной листвой, с которой неугомонно играет ветер.       Именно такой атмосферой и отдавали их совместные вечера…       Каждый вечер стоило солнцу начать садиться, как они тут же наплевав на усталость выходили из дома на прогулку, переплетая пальцы и не обращая внимания на прохожих, наслаждались другу другом. Он часто ложил голову ему на плечо и тихо шептал о том, как сильно его любит. Такие моменты были пожалуй самыми личными, самыми интимными и самыми драгоценными. Теми, которые Джисон всегда ценил и никогда не променял бы ни на что, если бы не коварная злодейка по имени жизнь.       Завернув в цветочный парень молча подходит к стойке и протягивает купюру. Девушка уже знает, что ей по обычному нужно сделать небольшой букет красных гвоздик и лучше ни о чем не спрашивать, она и так знает всё. За многие годы, что Джисон посещал этот магазин они успели стать друзьями и хорошо общались, но только не здесь, не в месте, где несколько лет назад начался путь молчания, которое приносило одинокой душе Джисона некое успокоение. Проронить хоть слово, значит больно ранить, провести ножом по груди, разрывая швы, давно зажившей раны. Поэтому девушка спокойно собирает букет, заворачивает черной обёрточной бумагой, как когда-то в первый раз, два года назад попросил её сам Хан и протягивает ему с лёгкой улыбкой, о которой он тоже робко попросил её одним холодным вечером, выплакав последние слёзы в её хрупкое плечо.       Джисон благодарно кивает. Он правда ценит Лин за всё, что та сделала для него и для его любимого. Они посещали этот цветочный с первого дня своего переезда в их собственную квартиру, девять лет назад. Они часто покупали здесь друг другу цветы, и Лин работала здесь всё это время. И сначала стала той, что знала вкусы их обоих и подбирала лучшие цветы, а потом той, кто поддерживала в трудные моменты. А затем, вот уже как два года подряд заворачивала букеты лишь для одного из них, что больше никогда не появится в этой лавке.       Парень выходит из цветочного и направляется туда, где просидит привычные несколько часов и лишь когда стемнеет медленно отправиться домой, со спокойной душой.       Ноги постепенно ведут его между домами, выводят к дороге и в конце-концов приводят туда, где теперь дом для того, кого он любил. Кладбище. Мрачное и тихое. То, место, которое стало для Джисона самым приятным, лишь два года назад. Только тогда он смог понять всю его важность и осознать как же всё-таки хорошо просидеть здесь несколько часов, молча впирая взглядом в надгробие с самой лучшей фотографией любимого человека.       Петляя среди сотни могил он наконец останавливается у нужной, быстрым взглядом пробегая по надписи, в которую когда-то не хотелось верить «Ли Минхо» гласит надпись под фотографией молодого парня, с самой яркой улыбкой, которую Джисон когда-либо видел в своей жизни. Парень подходит ближе и садится возле надгробия, аккуратно кладёт свежие цветы на букет, что принес буквально в начале недели и прислоняется к холодному камню головой.       Минхо был для него всем. Если так можно сказать, то и вовсе его миром, в котором было место только для них двоих. Они познакомились на втором курсе, когда Минхо перевелся в его университет. И Джисон влюбился в него с первого взгляда. Ли учился на хореографа и творил на сцене невероятное, в то время как Джисон покорял людей своим волшебным голосом. Они оба ценили таланты друг друга, в-первую очередь начав восхищаться в друг друге именно этим. Приходили к друг другу на репетиции, Минхо внимательно слушал, а Джисон смотрел и фотографировал, причем так, что Хо не замечал, и когда никто не видел зависал в телефоне, разглядывая фотографии, покорившего его сердце человека. Хан не верил, что когда-то его чувства найдут взаимность, ибо он сгорал в них чёртов год, однако Минхо сам признался ему и их жизни открыли в себе новые главы. А если быть точным одну — о совместном счастье. На их пути безусловно встречались препятствия: непринятия друзей, общества, родителей. Однако они смогли с этим справится и спустя три года переехать в собственную квартиру, ещё и в другой стране. Минхо удачно развивался, открыв свою студию танец и полностью посвящая себя развитию таких же маленьких звёздочек, а Джисон постепенно развивал себя в продюсировании и со временем смог сотрудничать с большими компаниями, работая над написанием песен для них.       Его вдохновлял именно любимый человек, что дарил свою любовь тёплыми объятиями, мягкими поцелуями и тихим шёпотом я рядом. Джисон же в свою очередь всячески подбадривал Минхо, приходил к нему на занятия, наблюдая за его работой. Даже воспитанники тренера Ли, знали о его супруге, с которым в прочем через два года уже совместное жизни они заключили брак. И всё это Джисон не переставал запечатлять на свой фотоаппарат. Он любил фотографировать всё и везде, а особенно Минхо. Во время поездок в другие страны, простых прогулок и даже дома, когда тот увлеченно играл с тремя котами. Он сохранял на фото все их воспоминания, просто для того, чтобы они помнили всё, что было в их жизни. Открывали альбом с фотографиями, перелистывал его страницы, смеялись над смешными фото, грустили над теми, что были сделаны не в самый лучший период, и улыбались над теми, на которых они просто были счастливы. За долгие десять лет их отношений таких альбомов накопилось несколько полок. Они часто открывали их, листая страницы и говорили о чем-то сидя по вечерам под теплым пледом. Только в конце концов всему этому пришел конец. Джисон больше не встретит никого с работы тёплыми объятиями, не встретит в студии, которой теперь заведует Феликс своего Минхо. Больше не увидит как тот играется с котами, как ругается на них, когда они не дают ему спать, и больше никогда не почувствует его тепла и мягких губ, что нежно касались его щек по утрам и будили на завтрак. Джисон всё это потерял…       Теперь вместо улыбающегося лица милого парня, с кошачьими глазами, его фотоаппарат заполняют фото заката над кладбищем, на которое он приходит два раза в неделю и разговаривает с Минхо так, будто он вот-вот вернётся. Рассказывает буквально обо всём. О котах, что тоже по нему скучают. Об успехах его студии, которую успешно развивают Феликс, с Хёнджином, которые недавно начали встречаться. О Лин, которая помогает ему справляться со всем этим, о песнях, что он пишет вместе с Чанбином и Чаном и о себе, который очень сильно скучает и хочет поскорее увидеться, но продолжает жить только потому что обещал.       Потому что крепко держал руку и, когда Минхо хриплым голосом еле слышно произнёс:       — Прошу тебя Хани, ты только живи… А я буду рядом.       Он пообещал. Слёзы катились по его щекам, когда сердце любимого человека остановилось, глаза закрылись, а рука безжизненно повисла в его собственной. Сколько дней подряд он тогда провёл выплакивая всю свою боль он и не сосчитает.       Хотелось бросить всё, полезть на крышу или в петлю, но он не мог. Он ведь обещал. Обещал жить так, будто всё это позади, а не изо дня в день преследует его попятам. Жить так, будто он не открывает их совместные альбомы, потому что забыл, а не потому что смотреть на это счастье невыносимо больно, в то время как сердце ноет так, будто всё это произошло только вчера, а не чёртовых два года назад. Но он не может… Просто не может…       Возможно нужно намного больше времени, чтобы залечить эту рану, а может она будет рядом всегда. Джисон точно не знал. Но знал, что он будет жить. Знал, что в строках его песен, всегда будет мелькать Минхо, знал что будет приходить на кладбище два раза в неделю и фотографировать закат, заполняя новый альбом и подписывая каждую фотографию новой пришедшей в голову мыслью. Знал, что рано или поздно откроет альбомы, потому что поймет, что начал забывать эту улыбку, эти глаза… Это родное и любимое чудо, что посмела забрать у него жизнь…       То чудо, что было самым прекрасным, самым любящим и самым ярким на этой несправедливой Земле.       Парень встаёт с земли и аккуратно проводит ладонью по холодному мрамору и вновь прикрывает глаза, сдерживая подступающие слёзы.       — Я люблю тебя, солнце… — шепчет он и достав фотоаппарат неспеша наводит объектив на закатное небо. Сегодня оно такое же красивое, как и всегда, такое же каким всегда был Минхо, холодное, но не смотря на это привлекающее и всё понимающее.       Сделав несколько снимков Джисон вздыхает и вновь поварачивается к надгробью. Наводя объектив на него, он немного медлит… Он никогда не позволял себе этого, но сегодня почему-то хочется нарушить поставленное перед собой правило.       Он делает одно единственное фото и не оглядываясь уходит прочь, чтобы вновь остаться наедине со своими мыслями, выливая переживания в очередные строки. А потом Суни, Дуни и Дори свернуться на кровати, будто приглашая хозяина погрустить вместе. Джисон поддаться на их приглашение, завернется в одеяло и в их теплой компании провалится в сон, который подарит ему образ счастливого Минхо, который прошепчет ему о своей любви и попросит его отпустить и жить дальше так, чтобы на сердце наконец стало легче…