sunflowers

      В комнате было тихо. Непозволительно тихо. Слух Кевина не сразу распознал методичное тиканье настенных часов, которые выполняли свою функцию не в первый год, отсчитывая животрепещущую тему всех философов – время. Теплота солнечных лучей прилипала к коже, нагревала её, расплавляя и убаюкивая, а запах зефира с нотками долгого ожидания оставался липко на языке и глубоко в лёгких.              Кевин лежал на красном ковролине, спиной чувствуя нагретый пол и материал. Его руки были подняты вверх: парень рассматривал свои ладони, как сквозь пальцы тек солнечный горячий свет, словно нагретый пляжный песок. Он обволакивал и согревал, как воспоминания о проведенных вместе вечерах с одним конкретным человеком. С человеком, который с минуты на минуту должен нажать на дверной звонок, после чего его встретят теплые объятия, как июльское солнце в четыре часа дня.                                                               «Я скоро буду, тебе купить что-нибудь?»              

«Кислые мармеладки и подсолнухи»

             «Как пожелаете»                                                               Предпочтения у Кевина были специфичные, но человек из щекочущих сознание воспоминаний принимает любые запросы, пожелания и в принципе Кевина. Все его странные шутки; когда парень дразнил и перегибал палку, хоть Джуен обижался, складывая руки на груди и смотря куда-то на оживленную улицу, на некоторые фразы, но такие вещи вполне были решаемы обычным разговором. Джуен шел вдоль улицы, которая была усеяна коврами цветов разных сортов. Даже начинало немного рябить в глазах от всеобъемлющей пестрости и свежего запаха, хотя на улице было весьма жарко. Больше всего на прилавках было лилий, подсолнухов и ирисов, как будто на них был сезон. Желтые и оранжевые лепестки отсвечивали на каменную брусчатку улицы и стены домов, создавая ещё больше оранжево-алого света.              Мужчина аккуратно, двумя руками, взял букет с подсолнухами из рук пожилой дамы, успел даже сделать комплимент и пожелать хорошего дня, лучезарно улыбаясь. Ярко-желтые лепестки отражали солнечный свет на черную рубашку мужчины, играя с солнечными зайчиками наперегонки. Смотря на пять подсолнухов, Джуен улыбнулся, складывая кусочки пазла воедино в своем сознании и получая кадры с кинопленки: Кевин и его подсолнухи, которые он так любил рисовать и фотографировать. Хотелось ускорить шаг, наконец-то зайти в квартиру общую с Кевином и, наконец, увидеть его, прикоснуться, потому что фотографии, которые Джуен увидел на экране телефона, пока он сидел в офисе, заставили сердце совершить секундную остановку.              Синий свитер, под которым ничего не было, разлет острых ключиц, проглядывающие из-под ткани, взъерошенные темные волосы, только-только высохшие после душа, и разноцветные пластыри на коленках, говорящие об общей невинности и детскости. И, конечно же, о том, что младший снова катался на скейте без защиты. Светлая комната была в объятияъ яркого солнечного света и создавала такой эффект, будто Кевин был ангелом из Рая, а не в квартире. Все это сопровождалось коротким вопросом «Красиво, правда?», оставленным под фотографиями. Совершенно просто, совершенно.                                                                                                                Букет с подсолнухами стоял на столе около окна в прозрачной стеклянной вазе. По пути домой Джуен, как обычно вспомнив в последнюю минуту, успел зайти в супермаркет и купить кислый мармелад, с сахарной посыпкой. Лучи солнца давно принялись играть с яркими лепестками, их следом нагревая, отдавая тепло, прямо, как короткие прикосновения коленками каждые полторы минуты. Теплый воздух с улицы заполнял комнату, вытесняя холодный. Тишину мог нарушать белый тюль, с которым играл ветер, ударяясь о стекло маленькими утяжелителями, и трогательные перешептывания двух мужчин, будто они решили притвориться подростками только-только вступившие в отношения.              — Снова со скейта упал?              — К сожалению.              Их короткий диалог, пока они сидели на полу, содержал в себе больше информации, чем казалось со стороны. Сахарные мармеладки красных, желтых и зеленых цветов резали кислотой язык, но это нравилось Кевину, поэтому он очаровательно морщил нос и предлагал Джуену зелёную мармеладку, зажмуривая глаза в особо кислые моменты. Мужчина был не против, поэтому, улыбаясь, зубами взял в рот мармелад, после коротко целуя тёплые, покрытые сахаром, пальцы Кевина, чем вызвал рваный вздох. Джуен следил за реакцией Кевина, внимательно смотря на его лицо, пытаясь уловить любую эмоцию, пробуя поцеловать немного в других местах, – костяшки пальцев – чтобы найти уязвимые и особо чувствительные места. Благо долго искать не пришлось, так как Кевина очень легко застать врасплох и вывести на чистую воду.              — Ты меня будешь смущать до конца моих дней? — голос был спокоен, правда слышались отголоски смущения и волнения. Кевин так и продолжал держать руку в воздухе, кидая взгляд то на губы Джуена, то на пальцы в сахарной посыпке, и сглатывая вязкую слюну.              — Может, и буду, — тихо, невинно, с очередным поцелуем в большой палец.              — Джуеми, пожалуйста..              Джуен его не дослушал, а Кевин ощутил на своей шее теплое дыхание, резонирующее и создающее единый ритм танца с еле уловимым одеколоном. Запах проникал в легкие, обволакивал, поглощал и туманил разум, не оставляя и шанса здравым мыслям задерживаться, а ещё проникали джуеновы широкие горячие ладони под синий свитер, обжигая. Они не могли не заставить вздрогнуть и рефлекторно обнять за плечи Джуена, сжимая его рубашку в руках, натягивая. Пакет с мармеладками с глухим стуком упал на ковролин, оставаясь одиноко и безучастно лежать там.              Первый поцелуй был оставлен на мелко пульсирующей вене на шее, Джуен боролся с острым желанием укусить её, но вовремя себя остановил и перешел вниз. Первый судорожный выдох был слышен уже на ключицах, когда Джуен непозволительно медленно касался острых ключиц, обтянутых светлой мягкой кожей сухими губами, когда оглаживал ровную теплую спину, когда просто был рядом в этот жаркий июльский день, и своим присутствием либо сводил с ума, либо вынуждал запускать руки ему в волосы и сильно сжимать от удовольствия; от того, как часто мурашки протаптывали себе дорогу по позвоночнику.              — Джуеми..              — Да, Бинни?              Мужчина не слушал парня, продолжая целовать и щекотать нервы точными комментариями по поводу сегодняшнего образа Кевина: какой он прекрасный, чудесный и самый любимый. Руки Джуена уже покоились на коленях младшего, которыми он мог ощущать пластыри, плотно прилегающие к прохладной коже, по которой Джуен аккуратно провел пальцами, смотря неотрывно, будто о чем-то задумался, что не могло засмущать Кевина, который немного дергал коленками, привлекая внимание мужчины. Джуен, переведя взгляд на Кевина, ухмыльнулся, пододвигая ближе к себе. Это не могло не вызвать тихий писк и рефлекторно прикрытое лицо рукой.                                                                                    Теплый воздух заполнял комнату, шурша белыми занавесками, касался мебели, светлых стен и обволакивал двоих мужчин, сидящих на нагретом полу и признающихся в любви совсем тихо, почти шепотом, точно в губы. А так же в том, чтобы Кевин впредь катался аккуратно на своем скейте, усеянный наклейками с Риком и Морти. И, конечно же, он будет падать и разбивать коленки, чтобы Джуен бережно заклеивал раны, целуя нежную кожу рядом с ушибленным местом.              — Так ты это делаешь специально?!              — Нет, что ты. Совершенно нет, — в ответ послышалось тихое хихиканье из-за того, что Кевин все ещё закрывал лицо рукавами свитера. Парень смотрел хитро, убеждаясь в своей победе и ликуя ровно до момента, когда его не утянули в чувственный и немного кусачий поцелуй, держа шершавыми пальцами за подбородок, из-за чего комната заполнилась переливами смеха и мягких, почти мокрых, поцелуев в щеки и виски.