Сбежим?

— Да ты меня уже заебала, — крик такой нездоровый, словно вырывается из самой души, вкладывая в слова ещё больше ненависти. Ви знает, что будет, понимает это и вскоре чувствует. По лицу прилетает сильная пощечина от самого родного человека. Настоящий удар, который она получает раз за разом, по самым любым причинам. Ещё удивительно, что мать не взяла что-то потяжелее и не кинула в неё. А дыхание сбивчивое, частое, потому что уже устала что-то доказывать и стоять на своём. Она как об дуб головой бьётся — никакого результата. Только слышит в ответ самые неприятные слова и осознает, что больше находиться в этом доме желания совсем нет. — Какие ты слова используешь в мою сторону? — также стоит на своём мать, замахиваясь с новой силой. Но её руку перехватывает чужая, схватывая больно за запястье. А Елена не унимается, всеми силами старается вырваться из хватки своей дочери, потому что считает, что действует она вполне правильно. — Позоришь меня только, негодница. Как мне людям в глаза смотреть, когда ты с собой такое делаешь? Она указывает на маленькую татуировку молнии возле глаза, тыкая на неё пальцем. Но женщину грубо отталкивают от себя, потому что Виолетта даже слышать её не хочет. Ей противно от уставов своей матери, которая ничего, кроме мнения окружающих не видит и видеть не хочет. Словно только это и существует на всем белом свете. — Мне плевать, как ты будешь другим смотреть в глаза. Главное, что мне нравится, как ты не понимаешь? — старается изо всех сил держаться, не плакать и не поддаваться истерике, но руки уже колотятся от всего напряжения, а к горлу подкатывает ком. Смотрит неотрывисто на мать, выдерживая между ними долгую паузу. У женщины же на лице лишь гримаса отвращения, будто это не татуировка вовсе, а самая настоящая метка дьявола. — Ты как из зоны вышла, — цедит в самые зубы, ударяя по затылку. Ведь вся эта вакханалия её бесит до чёртиков, как и Виолетту. Они обе уничтожают друг друга словесно, будто и не мать с дочерью вовсе, а самые заклятые враги. И каждая не может уступить другой, ведь мнение не исправить, хватает духу только доказывать свое и закрывать уши на чужое. Виолетта же начинает беситься, она чувствует это каждой клеточкой своего тела и понимает, ещё немного и сама готова будет ударить мать. От этого чувства становится не по себе. Как бы все это не было тяжело, надо было держаться до последнего. Ноги немного подкашиваются, девушка разворачивается к маме спиной и с самым спокойным видом начинает надевать на себя уличную одежду. — Знаешь, мне все равно, что ты там думаешь, но уж лучше я окажусь на зоне, чем продолжу жить с тобой, — говорит совсем тихо, спокойно, будто и не орала вовсе пару минут назад. Будто все это время они мило беседовали, обсуждая погоду на улице. В интонации можно расслышать лишь металл и жёсткость, которая показывает весь её настрой, и от этого Елена понимает, что делать уже нечего. Потому что сама распустила дочь до того, что та всегда выбирает пойти на улицу и делает невесть что, а не разбирается во всем до конца. — Милицию вызову, может посидишь за решёткой и поймёшь, что это такое, — напоследок кидает ей мать, но Виолетта её уже совсем не слушает. Потому что ей и вправду все равно, пусть делает что хочет. А самой на душе так тяжко и вязко, словно она медленно умирает. Утопает в постоянной рутине и выматывающих ссорах в доме. Не может же быть так, что её совсем никто не любит и не хочет встать на её сторону. Всегда все одно и то же, что просто уже начинает накапливаться где-то внутри, оставляя кровоточащие раны. Идти-то ей тоже некуда. Точнее есть варианты, вот только будет хреново, если мать и вправду решит сдуру в полицию заявить о её побеге из дома. Тогда проблемы будут у всех, и это совсем не радует Ви. Она не собирается никого подставлять или же вымаливать впустить к себе в дом. Однако решает хотя бы позвонить Лере, возможно хоть она что подскажет или же решится помочь. А гудки долгие, протяжные, словно между ними проходит целая вечность, а не пара секунд. И после по ту сторону слышит шебуршание и звук разбитой посуды. Лера кажется плотно прикрывает динамик рукой, что-то кричит, а после подносит телефон обратно. — Ало, Вилка, ты чего так поздно звонишь? — с ходу пытается узнать у подруги, хоть и самой не сильно удобно разговаривать. Ви вполне это понимает, слышит, что у Вакарчук кажется тоже обстоят дела не лучше. От этого тушуется сильнее, потому что хочется помочь по-человечески хоть раз, однако сама залегла на глубоком дне. — Привет, — задумывается, всматривается в звёздное небо, пока на часах уже показывает начало глубокой ночи. Делать нечего, просить переночевать уже смысла нет, но приходится думать, что же сказать, — я просто хотела узнать, не связывалась ли ты с Аминой? Она мне не отвечает чего-то, — выпаливает первые пришедшие в голову слова, стараясь вложить в голос больше правдоподобности. Сама уже дрожит как осиновый лист на ветру. Мороз ощущается по всему телу, даже ноги уже замерзли и стали как две ледяные скульптуры. Если ей придётся всю ночь провести на улице, то одним обморожением и простудой может не отделаться. Такими темпами придётся прятаться где-то в подъездах. От этой мысли становится ещё более паршиво на душе, ведь могла не злить мать и просто подождать пару годиков до совершеннолетия. Но ведь она хочет все и сразу, чтобы не откладывать все только на будущее. — Не, Вил, не общались, — немного утомлённо отвечает ей Лера, вздыхая в трубку. Хочется узнать, что же у той творится, однако сил нет даже просто что-либо ответить. — Думаю за город уехали как обычно. Знаешь же семейку Амины. Знает, конечно же знает. Свои традиции, взгляды на жизнь, ценности и многое другое, что Ви всегда было сложно понять, особенно когда у самой все это было совсем в другую сторону. Пока Амина полностью зависела от своей семьи, Вилка и Лера не знали что вообще такое семья. Так что больше вопросов у неё не было, как и желания продолжать разговор. Все необходимое она услышала, но это только усугубило всю сложившуюся ситуацию. Теперь она совсем одна будет мёрзнуть остаток ночи, один на один с собой. — А, ну да. А у тебя там опять маман запила? — Да есть такое, — послышалось вновь шебуршаение, кажется девушка куда-то приземлилась, чтобы было удобнее говорить. — Не будь брата, я бы уже давно из дома ушла прогуляться, но его оставлять не хочется. Сама понимаешь. — Вполне, — медленно выпускает пар изо рта, позволяя тёплому воздуху мурашками пройтись по её руке. — Ладно, только не помирай там. Я пойду уже. Если че, то звони обязательно, — становится немного тяжело и страшно, потому что больше делать ей теперь нечего. Совсем нечего. Конечно это не впервые, вот только даже спустя время она не может привыкнуть к одиночеству. Каким бы оно не было, Ви просто не может оставаться наедине с собой. Её словно поглощают свои же мысли и для неё это самый настоящий ад на этой земле. — Ты тоже там набирай если че случится. Вдвоём всегда сообразить легче. И Виолетта слышит странный звук, после чего звонок сбрасывается, а она остаётся в неведении всего происходящего сейчас у подруги дома. Возможно стоило бы помочь, однако стоит ли сейчас идти туда, где её совсем не ждут? Нет, она явно не сможет ничем помочь, да и Лера человек не пальцем деланный. Поэтому Малышенко даже не переживает за неё. Просто достаёт из кармана штанов наушники, проходится по плейлисту и нажимает на песню, которая кажется самым идеальным вариантом для данного времени. На экране же высвечивается название, песня запускается и звучит у неё в ушах громко, но невероятно приятно. Слова вновь и вновь повторяются, но не кажутся навязчивыми, наоборот, словно впервые слышит и испытывает те же тёплые чувства. Становится спокойно, пока Ви медленно продвигается дальше по переулку, решив дойти до своего любимого места. Одну руку украшает никотиновая палочка, что из раза в раз подносится к губам и пропускает никотин по её организму, а вторая спрятана в глубине кармана. Фонари совсем тусклые, жёлтые, отсвечивают воду на ещё не высохшей дороге. Под ногами невероятная слякоть, снег только начал немного таять, от чего часто можно наткнуться на гололёд и спокойно полететь головой вперёд. Но её это совершенно не волнует. Сейчас в её голове происходит буря, ураган, тьма тьмущая, а по щеке катится хрустальная слеза, которая после впитывается в ткань куртки. Плачет не из-за ссоры, не из-за того, что её не могут принять такой, какая она есть, а из-за безысходности. Ви больше не может ничего поменять, все было уже сделано и решение уйти принято. А сердце все щемит и бьётся ускоренно, словно намекает, что поступила неправильно. Пинает камень под ногой, который летит вперёд по бетону и ударяется об свои грани. Сейчас она себе напоминает этот же камень. Летит вперёд, однако все равно получает сполна. К слову, нужная площадка уже виднелась из-за крон деревьев и кустов, от чего хотелось побыстрее присесть на скамейку и посидеть в полнейшей тишине. Окурок опускается на мокрую землю, после чего притаптывается подошвой обуви, Виолетта подходит ближе и замечает чью-то макушку. Человек сидит на скамейке и кажется что-то пьет. — Эй, ты че тут делаешь? — подходит к своему месту и смотрит на блондинку. Взгляд у той пустой, словно глаза её одна большая чёрная дыра, а не каштановый шоколад. Одежда совсем не по погоде, но девушка кажется даже не вздрагивает. Сидит расслабленно и смирно, пока рука опускается туда-сюда, дабы отхлебнуть ещё немного пива из банки. — Не видно? — усмехается саркастично и насмешливо, совсем не смотря в её сторону. Неприятно до дрожи в коленях, а брови сводятся к переносице, что выражает все её замешательство к такой реакции. — Видно, просто это моё место, — выделяет слово «моё», потому что каждый в её районе знает, что здесь в лишний раз ошиваться не стоит. А незнакомке кажется абсолютно фиолетово, что она пытается ей донести. Лишь поднимает свой взгляд на неё и осматривает с ног до головы. Останавливается лишь на татуировке, после чего возвращает взгляд на ветви деревьев. — Не вижу, чтобы где-то было написано, что это твое место, — хмыкает, а после притягивает банку и вновь делает большой глоток. Виолетта же закусывает губу да улыбается, после чего подходит ближе и движением просит отсесть немного в бок. Блондинка двигается вправо, открывая взор на выведенную по дереву надпись «собственность Вилки». — Ты наверное не из этого района, раз не знаешь об этом, — победно складывает руки крест на крест возле груди, пока наблюдает за девушкой напротив. Та оглядывает надпись и немного хмурится, словно не может понять, о чем в общем идёт речь. — Да я и не спорю. С соседнего пришла, чтоб не доебался никто, — пожимает плечами, словно ей совсем нет дела до того, что её на самом деле собирались поставить на место. — Хочешь выпить? — поднимает банку вверх, позволяя если что взять ту со своих рук. Она оглядывает надписи на жестянке, после чего громко фыркает и присаживается рядом. Незнакомка кажется ей забавной и в то же время странной. Она как будто не живая, на лице не двигается ни один мускул. От этой мысли становится жутко и в то же время смешно, Ви прикрывает рот тыльной стороной руки, дабы скрыть улыбку. — Дерьмо это, а не пиво. Дешманское и отходняк потом долгий. — Как хочешь, моё дело предложить, — убирает руку, вновь никак не реагируя на её слова. — Почему Вилка хоть? — Меня Виолетта зовут, поэтому для своих Вилка, — оглядывает всю местность, будто впервые находилась в этом заброшенном парке. Глаза то и дело натыкаются на привычные качели, которые уже наполовину были порваны с верёвки и сесть на них возможности не было. Скрипучую карусель, на которой ещё в детстве она так любила кружиться как самая настоящая юла. Маленькая песочница, в которой места хватает максимум на несколько человек. Песок же то и дело попадает в обувь при каждом её визите. Словно частички прошлого хотели уйти вместе с ней и оставить то, что стало настолько родным и любимым. Это место — её детство. Беззаботное, весёлое, когда все люди казались авторитетом, а на улице никогда не бывало скучно. Впрочем, Виолетте и сейчас не бывает скучно. Компания росла вместе с ней и если начинали они с безобидной карусели, то закончили совсем другим исходом. Пьянки, драки, различные виды успокоения раненой души, которая и так за всю жизнь нахваталась слишком много ярких и неприятных моментов. И чувства от этого совсем смешанные, непонятные, как кубик рубик, когда ты впервые держишь его в руках. А Ви все крутит грани и не может понять, почему же даже в первом этапе продвинуться не может. И чтобы не уйти вновь в далёкое плавание по своим мыслям она оборачивается к своей новой знакомой, дабы скрасить момент. Та смотрит куда-то в небо, рассматривает мириады маленьких лампочек, как на холсте. Те же светят в ответ то ярче, то тускнее. Возможно так кажется только Виолетте, а возможно так оно и есть на самом деле. Однако от этой атмосферы в какой-то момент становится тихо, спокойно и даже приятно. Ей впервые не мешает чужая компания в этом месте, даже наоборот радует, что кажется совсем странным. — А тебя как? — взгляд девушки в момент переносится на её лицо, от чего Ви невольно вздрагивает. На неё смотрят долго и пристально. На секунду ей даже начало казаться, что может у неё что-то на лице, от чего Виолетта проводит рукой по щеке и, опомнившись, убирает на место. — Кира, — замолкает, делая между словами паузу, — просто Кира. Это не сокращение. — Ладно, просто Кира. Я поняла, — на её светлом лице вновь проступает усмешка, а внутри становится немного спокойнее. Эта Кира странная, но от этого не становится как-то неприятно или отталкивающе. На удивление Виолетту наоборот начинает заинтересовывать такое чрезмерное спокойствие и безэмоциональность. Ведь ранее ей не удавалось встречать такого рода людей. Это совсем не в духе тех, кто явно пьёт не первый год и скорее всего общается компаниями. Конечно это всего-то её предположения, однако в их городе иначе просто не может быть. Каждый, кто со школы начинает пить чаще всего состоит в дурной компании. — Слушай, пить все же капец хочется, а купить не могу. Можно я у тебя немного возьму? — спрашивать немного стыдно и неудобно, вот только в горле уже чувствуется сильная засуха, а нервная система так и кричит, что ей нужна небольшая разрядка в виде алкоголя. — Да бери, мне не жалко, — отдаёт свой напиток, после чего достаёт из сумки новую жестянку и одним движением руки ловко открывает её. И вот они сидят смирно, как два призрака этого места. Просто наслаждаются моментом, ощущая в присутствии друг друга полную безопасность. А ветер развевает их волосы в разные стороны, играется с локонами, замораживает все конечности разом. Двигаться кажется просто ненужной и сложной задачей, от чего Виолетта кидает взгляд на звезды, выискивая там хоть что-то интересное. Но ничего кроме «большая медведица» и «малая медведица» она не знает, так что просто старается разглядеть в них что-то большее. Рука же продолжает делать механическое движение, а в глазах уже начинает мутнеть после действия алкоголя. Возможно момент мог бы показаться чрезмерно долгим, даже вечным, однако их гробовую тишину прервал звук двигателя и колёс. Нехотя девушка обернулась, всмотрелась сквозь стволы деревьев и на момент обомлела, впившись пальцами в запястье новой собеседницы. Кира на это недовольно шикнула, проследила своим взглядом за её и после, кажется, на секунду удивилась. По переулку важно ехала машина белого окраса и мигалками, а надпись гласила «полиция». — Блять, мамка походу все же позвонила, — выругалась, потому что понимает, что иначе и быть не может. Её мама никогда не раскидывалась словами, лишь бы просто запугать. Вот и сейчас она вполне оправдала свои слова. — В каком смысле? — пара карих, как стволы деревьев позади, глаз уставились на неё. И вновь нет ни страха, ни злости. Абсолютно ничего. Ви даже кажется, что этого человека не свергнет самое жестокое зрелище в этом мире. Словно ей абсолютно начхать на каждого, просто смотрит и оценивает. — Потом расскажу, — допивает из банки и выкидывает в урну, от чего звук разносится на миг по всей площадке. А Кира смотрит, не отводя взгляд. — Сбежим? — уточняет или же предлагает, но Виолетте не так важно, она и вправду собирается сейчас убежать как можно дальше, потому что испробовать на себе все возможное за решёткой ей не шибко хочется. — Сбежим, — подтверждает её слова, после чего смотрит позади девушки и зрачки её явно расширяются. Возможно от адреналина, который в крови бегал как на марафоне и заставлял дыхание участиться. Она же не медлит, подхватывает Киру за руку и начинает бежать просто вперёд. В гущу деревьев, которые явно должны будут привести их к заброшенному участку городка. Однако блондинка резко меняет их маршрут, разворачивается почти что назад и ведёт Виолетту за собой. — Куда мы? — пытается сообразить, однако руку так и хочется выхватить, дабы не позволить этой девушке привести её прям в лапы полиции. — Я знаю одно место, где нас точно не найдут, — немного кричит, ведь из-за ветра слышно просто отвратительно. И Ви почему-то не вырывается, а продолжает бежать за ней. Доверяется, хоть не видит в этом человеке ничего надёжного. Возможно просто хочет понадеяться, что нашла не обычную гопницу, а нормальную девчонку. По крайней мере на остальных она была мало схожа, так что ей хочется узнать этого человека получше. А ноги уже автоматически бегут вперёд по темноте, пока дорогу видно хуже, чем при самом херовом зрении. В груди все прыгает как на батуте, а тело хочется прикрыть руками или же в объятьях другого человека. Уж слишком она устала уже от всего этого. Достала мать, достали её выходки. Не будь со всем этим проблемы, сейчас Ви могла бы спокойно находиться дома, а не искать на свою задницу новых приключений. Они же выбегают непонятно куда через этот лес, долгое время поднимаются все выше и выше, словно по склону горы. А когда Кира останавливается и отпускает руку, Виолетта начинает чувствовать как же у неё хрипит в горле после холодного воздуха, который проникал через её рот. Хочется откашляться, однако девушка просто начинает учащенно дышать. — Знала об этом месте? — интересуется у неё незнакомка, или же уже знакомая, рассматривая что-то перед собой. Виолетта поднимает взор и начинает осознавать, что кажется они и впрямь находятся на какой-то вершине. Перед глазами лишь млеющий путь в виде полотна неба, а звезды кажутся намного ближе, чем были до этого. Весь алкоголь вышел в ту же секунду из её организма, а голова прояснилась. Подходит неуверенно, немного задумчиво, пока не начинает рассматривать домики. Они не совсем крохотные, тем временем и не стандартного размера. Будто протяни руку и окажутся у неё на ладони. — Где мы? — поворачивает голову, а Кира так же не возмутительно стоит рядом и уже потягивает табак. А ледяной взгляд начинает уже пугать и таить в себе что-то страшное. Ведь даже после всего она уж слишком спокойна и рассудительна. — Ты что, не видела, что возле этого парка неполадеку есть гора? — насмехается, потому что понимает, что Вилка скорее всего живёт в этом районе всю жизнь. Не знать таких элементарных вещей казалось уж слишком смешным. — Ну, я слышала конечно, что тут есть что-то по типу обрыва, — неуверенно начинает оправдывать себя, хоть и знает, что на самом деле об этом месте узнает впервые. Её тянут за руку вниз и девушки садятся на холодную землю, скорее всего пачкая джинсы. Виолетта медленно забирает с чужих рук сигарету и невинно затягивается. И чувство складывается такое, словно они общаются всю жизнь. Делят все на двоих, будь то сигарета или же проблема. А на деле общаются всего-то часа два от силы. И то большую часть времени сидели да на звезды смотрели. — Ловко ты у меня все самое вредное пиздить начала, — без капли недоумения подмечает девушка, будто так оно быть и должно. — Ничего, я потом свой долг отдам, — легко бьёт кулаком по плечу Киры, как самого настоящего «братка», а самой становится невероятно нелепо от того, что ей настолько спокойно с этим человеком. — И как же ты собираешься это делать? — забирает табак из её рук, который уже уверенно продвигается к фильтру. Огонёк от сигареты отсвечивается в глазах, от чего Виолетта на какое-то время засматривается, разглядывает каждую крупинку и даже забывает, что ей надо ответить. Перед ней же выставляют руку и начинают крутить туда-сюда, чтобы Ви прекратила смотреть в одну точку. Она смотрит на эту безэмоциональную девушку и не может понять, что же с ней не так. Или же все так, просто она не может привыкнуть к тому, что ей настолько спокойно может быть рядом с кем-то. Хочется немного навести суету на этом умиротворенном личике, подарить хоть немного своих эмоций, может от этого Кире будет легче. Так что свои раздумья она переводит в действия. Пододвигается ближе и нерасторопно выпускает свое дыхание на чужие губы. Кира не отстраняется, лишь ждёт дальнейших действий и уверенно остаётся на месте. И это сносит все нормы и морали в голове Виолетты, ведь они мало знакомы. Даже толком не знают самых основных вещей друг о друге. Но все же прислоняет свои губы к чужим и совсем неуверенно делает первый мазок языком. А на кончике остаётся немного горький привкус, видимо после пива и табака. Однако он такой приятный, что хочется повторить действие, но Ви просто прикрывает глаза и окунается в этот непривычный мир, целует блондинку и пытается понять, что же та чувствует? Замешательство? Страх? Злость? Разочарование? Возможно что угодно, вот только у неё же был выбор не делать этого. Кира сама позволила, от чего последствия Виолетту волнуют мало. Пробегается пальцами по чужой коже вверх, пытаясь оставить за собой мурашки. А девушка немного отстраняется, чтобы произнести: — Не, кисуль, так делать уже не надо. И кажется на губах у той промелькает улыбка, от чего голос внутри начинает ликовать. Её вновь затмевает дыхание чужих губ и только сейчас Виолетта понимает, что целоваться с этим человеком просто пиздецки приятно. Нет, конечно нет никаких особых чувств и чего-то на подобии этого, просто все это одурманивает и немного заводит. Особенно смотря на то, что ей шестнадцать и гормоны пляшут только так. Поцелуй немного углубляется, становится напористее, от чего крышу начинает сносить явно не в ту сторону. А когда Кира вновь отстраняется, то внутри поселяется чувство разочарования. — Ты так мне отплатить хотела? — саркастично пытается узнать, однако Ви замечает этот появившейся румянец на щеках. — Нет, просто сделала первое, что пришло в голову, — даже не пытается скрыть, ведь пока на неё так смотрят, она готова выкладывать хоть все карты на стол. — Ладно, вообще. Хотела узнать, чего ты так поздно ночью на улице делаешь, — отсаживается, вытаскивая из сумки последние две банки пива. Виолетта уже без раздумий принимает напиток, понимая, что кажется эта «дешманская ересть» очень даже ей зашла. Потому что вкус чужих губ был примерно таким же и это создаёт что-то необычное внутри неё. Приятное чувство того, что этот вечер оказался особенным и очень весёлым. — С мамкой из-за тату поссорилась, — также честно отвечает, будто сейчас к ней приставили детектор лжи и она без колебаний отвечается только то, что знает. — А, в одной лодке значит. Это высказывание приводит в ступор, Виолетта на миг хмурит брови и поворачивает голову к собеседнице. — Так ты тоже от мамы сбежала выходит? — теперь то она искренне удивляется, уж что-что, а такого поворота событий Ви явно не предугадывала. — Типа того, — рукой проходится по лицу, не собираясь больше говорить о своей семье. Виолетта это прекрасно понимает. Сама не любит в лишний раз рассказывать что-то о том, что происходит у неё дома. Поэтому решает просто перевести тему и найти другую нить для разговора. — Тебе сколько лет? — Семнадцать, — сразу же отвечает девушка, будто все это время только такого вопроса и ждала. — Значит на год меня старше, — просто так говорит в ответ и ловит на себе чужой взгляд. Однако на самом деле немного радуется, ведь целовать уже зрелого человека было бы тоже не лучшей идеей. А так у них разница была незначительная. А вечер так и летит вперёд, совсем не собираясь останавливаться. И когда на горизонте начинает проявляться рассвет, а небо окрашивается в розовые оттенки, Кира предлагает пройтись до дома Виолетты, дабы проводить её. Разговоры клеятся уже более свободно, хоть и не затрагиваются какие-то уж больно важные темы. Так, обо всем и ни о чем, как говорится. Тело то и дело дрожит, потому что на улице ни толика не стало теплее, даже немного прохладнее. Её согревают лишь изредка чужие руки, обладательница которых через время замечает мелкую дрожь чужого тела и спокойно растирает ее ладошки. Теперь то они уж точно стали слишком близки для людей, которые провели вместе всего одну ночь из-за того, что кажется сама судьба привела их в этот парк. — Раз поцеловала, то и номерок тогда дай, — уже в открытую шутит блондинка, засовывая свои руки по обе стороны в куртку. — Записывай тогда. Ждёт, пока девушка достанет свой смартфон, а потом диктует цифры под своим чётким присмотром. Они стоят рядом с её многоэтажкой, а часы пробили всего восемь утра. Скорее всего мать в это время спит, но Ви повезло, что она успела подхватить с собой вещи, включая ключи от дома. Когда номер благополучно сохраняется в чужом списке контактов, они коротко прощаются, а Виолетта со счастливым видом поднимается к своей квартирке. Дверь ей открывают даже раньше, чем она успевает подойти к той. Это значит, что мать не спала и ждала её все это время. От этого становится даже немного скудно и совестно. Особенно когда она замечает круги под глазами и осознает всю серьёзность ситуации. Мать не злится, не кричит, просто пропускает её в дом да закрывает дверь на замок. А после и вовсе молча уходит в комнату и запирается. Обиделась. На телефон приходит уведомление, Виолетта быстрым шагом проходит в свою комнату и заваливается на заправленную кровать. Привычный запах лаванды бьёт в нос, а она достаёт смартфон и смотрит на сообщение, присланное с незнакомого номера. Точнее вполне знакомого, просто не подписанного. «Кстати, целуешься ты обалденно» Ви усмехается, качает головой из стороны в сторону, пока пальцы уверенно набирают сообщение. «Ещё как-нибудь сбежим?» И ответ приходит моментально. «Сбежим»