Больше нет

Война всегда ужасна. Она приносит за собой только страдания, голод и смерть. Убивает тех, кто должен был провести долгую, счастливую жизнь. Она отнимает надежду, оставляет людей ни с чем. Те, кто сумел пройти её, навсегда останутся с воспоминаниями об этом времени и о тех, кого война у них безжалостно отобрала. Кажется, что гораздо проще умереть, чем продолжать каждый день бороться за жизнь, для которой уже никогда не наступит весна. Лес выжжен до тла: некогда живой во всех проявлениях этого слова, теперь от которого осталось лишь одно голое пепелище, куда теперь не явится ни одна живая душа. Остались лишь они трое. Два брата, что с рождения вместе, но чьи судьбы кардинально отличаются; и последний единорог - та, от кого зависит будущее всех живущих. Земля вокруг пропиталась кровью сражавшихся, а воздух, казалось, трещал от клубящихся в нём облаков пороха. Нет больше прежнего Азулина - осталось лишь имя. Зависть, жестокость, алчность безвозвратно охватили его сердце, поведя к цели по головам. Изуродованный душой и телом, в нём не осталось ничего светлого. Он мог бы сколько угодно раскаиваться в совершенных им деяниях, но может ли психопат в полной мере понять то, что он натворил? Он словно раковая опухоль на всëм роду медведей. Так не лучше ли удалить её, пока не стало поздно? —Посмотри. Посмотри на моё лицо! Я чудовище! — с горечью провыл Азулин, — это всё моя вина..! На несгибаемых ногах он осел на землю, словно тяжесть преступлений разом свалилась на него. Горди наклонился к брату и прижался к нему, прерываемый судорожными рыданиями. Всё его существо кричало от ужаса и чувства вины. Прощай, мой милый брат!.. Лезвие армейского ножа с отвратительным звуком вошло в живот Азулина. Тот судорожно вздохнул, ловя ртом воздух. Он попытался отстраниться, но Горди сквозь слезы заставил себя надавить на рукоятку, вгоняя нож в родного брата. Над самым ухом раздался надрывный кашель, ранящий Горди гораздо сильнее любого ножа. Кажется, что разверзшаяся в душе пропасть никогда не исчезнет - сейчас он уничтожил частичку себя. Горди отпустил Азулина, позволив ему обессилено рухнуть на землю. Тот всë ещë издавал душераздирающие хрипы, которые стали перемешиваться с жутким бульканьем. Медведь пытался зажать рану, но всё было безрезультатно. Кровь продолжала хлестать темно-красным потоком, пропитывая одежду, землю под Азулином. Из последних сил он повернул голову, чтобы посмотреть на Горди. В его глазу застыло смешение такой горечи предательства и откровенной ненависти, что медведь невольно поморщился. Слëзы крупными каплями скатывались по щекам Горди. Возможно, в другой жизни они были бы счастливы. —Предатель.. — речь умирающего едва можно было различить. Последняя судорога прошлась по телу Азулина, и он затих. Впервые Горди видел своего брата в таком беспомощном виде - весь в крови, он словно уменьшился в размерах. Горестный вопль разнёсся по пустоши. Медведь, захлëбываясь в собственных слезах, рухнул подле брата и зарылся лицом в шëрстку на его шее, судорожно пытаясь навсегда запечатлеть родной запах Азулина, но он наткнулся лишь на пропахшую порохом и кровью шкуру. Дрожа то ли от холода, то ли от ужаса, он понял, что совсем не узнаёт этого медведя. Азулина здесь больше нет.