Глазами нежности

– Нами-сан?.. Она оборачивается, тонкими пальцами придерживая поля соломенной шляпы. Ветер лениво развевает пряди огненно-рыжих волос и подол белоснежного платья, солнце затопляет палубу светом и теплом, а море ласково покачивает на волнах дремлющий корабль. Нами улыбается так широко, что солнце начинает светить ярче, и протягивает руку с звенящими на запястьях браслетами к стоящему на подносе бокалу. – Спасибо, Санджи, – карие глаза озорно блестят, звон золотых браслетов кажется музыкой с волшебного, затерянного в туманах, острова. – Ты даже про мяту помнишь! Санджи, польщенно улыбаясь похвале от рыжеволосого ангела, прикладывает руку к сердцу и кланяется. Не говорит, что помнит все её любимые блюда и напитки. Не говорит, что помнит всё это о каждом члене команды. Знание этих вещей кажется ему таким естественным, таким правильным, что не стоит даже упоминания. И это никак не связано с ролью кока на корабле. Так же, как Чоппер, помнящий, что бессонница Робин лечится только полуночной беседой и чашкой теплого чая. Так же, как Брук, знающий, что Санджи любит слушать мелодии фортепиано, а для Зоро лучшая мелодия – это звон бутылок. Робин знает, что зачастую для Нами общее, одно на двоих молчание важнее часов разговоров, Усопп – что Чопперу очень важно постоянно быть с кем-то рядом, не оставаясь надолго одному со своими мыслями, а Зоро – что временами скрывается за пугающе-непроницаемым лицом Луффи, и какими словами привести его в чувства. Будто они всю жизнь знали тысячи этих мелочей и этих людей. Знали, что может заставить их сердца сбиться с годами выверенного ритма, что всколыхнет тяжелые, полные тоски и горечи воспоминания, а что – согреет душу. Жили рядом, слушая и чувствуя, а потом бережно хранили моменты радости и скорби, из чужих ставших своими. И так будет всегда. И даже когда поступь станет тяжелее, время посеребрит волосы и согнет спины, а на смену безудержной энергии придут степенность и сдержанность, даже тогда в душе и сердце будет жить тот самый образ, навеки запечатлевшийся в памяти при самой первой встрече. Молодые, полные живой, бьющей ключом энергии, с короткими ли рыжими волосами, или в пока еще немного большом отцовском комбинезоне, в чем-то наивные и даже немного смешные, трогательные, теплые, настоящие. Они всегда останутся такими в душе и сердце, даже когда их лица будут известны всему миру, а при упоминании имен все будут невольно вздрагивать – от страха ли, или от восторга. Тот самый головорез из команды Мугивар, который мечом рассекает сталь? Вот вы не знаете, а он как-то споткнулся и застрял в печной трубе. Новоиспеченный Король Пиратов? Тот самый, что добежал в шлепанцах до Рафтеля? Кок? Этот тот, который попал на остров… Санджи и вся команда ничего не помнят. Они это знают, чувствуют тысячу этих мелочей всю жизнь. Сердцем и душой. Знают, с какими мыслями ты засыпаешь и просыпаешься, о чем мечтаешь, и чего боишься. Точно так же, как и ты знаешь это о них. Знаешь и всегда знала, еще до их знакомства. И эти бережно хранимые воспоминания останутся с ними до самого конца. Поэтому даже спустя десятки лет для них будет невозможно скрыть улыбку, глядя на постер с зашкаливающим количеством нулей. Уж они-то всю жизнь будут помнить, как этот человек, сейчас известный как Король Пиратов, при звуке имени которого вздрагивает весь Дозор, оббегал ночью расставленные коком ловушки, чтобы добраться до холодильника.